Читать книгу Он летает под аплодисменты - Группа авторов - Страница 5

Басби проснулся, как обычно, в хорошем настроении. Совершил утренний заплыв и в махровом халате алчного алого цвета уселся на набережной пить кофе. Мальчишка-газетчик, ухмыльнувшись, положил перед ним «Ялтинский листок» и побежал дальше. Его вопль несся вдоль морского берега: «Сегодня дума выносит решение о строительстве аэродрома в Сибири!» «Первая и последняя премьера жгучей драмы «Охота на слезы»!» «Лидию Збарски пугает незнакомец!» Басби не без брезгливости отодвинул газету на край стола, но внутренний голос пробормотал ему что-то невнятное. И вот, пожалуйста – через секунду он лицезрел собственное фото рядом с залитым слезами лицом кинодивы.

«Эх, если бы папаша Визг увидел эту фотку!» – сентиментально улыбнулся Басби и в светлом облачке воспоминаний увидел, как старший Визг проделывает на сцене тот же трюк – веревочка воздушного шарика, гордо приколотого к лацкану пиджака, цепляется за мамину сумочку, обшитую бисером, и ее грациозное тело таскается за отцом из конца в конец дощатой сцены. А Король-Басби пускается в погоню за своей дамой сердца, выделывая танцевальные па. Да-с, волшебные времена. Что-то происходит – занавес явно поднимается над этим городком. Что-то часто здесь появляются тени стариков Визгов, вот в чем дело.

Он вернулся в отель и у входа столкнулся с пожилым господином маленького роста.

– Господин Басби… Прошу прощения, не имею чести знать вашей фамилии, а имя мне сообщила госпожа Лопатова, директорша городского парка. Позвольте отрекомендоваться – директор городского театра драмы и комедии Полуэктов Алексей Никитич. У меня к вам предложение.

– Простите, я только что из купальни.

– Ах, что вы, что вы! Ничего страшного! – замахал руками старичок, и они устроились в холле гостиницы.

Между тем, подбираясь к разговору, старичок внимательно вглядывался в сидящего перед ним уверенного в себе джентльмена, будто стараясь что-то в нем разглядеть…

– Однако к делу, – перебил он свои мысли. – Мне очень понравилось, как вы организовали сценическое представление в парке. Крутящаяся конструкция, торт из блондинок – это должно понравиться зрителям. В последнее время американские театры разбогатели на так называемых мюзиклах. Не слыхали?

– Еще бы не слышать! Я ле-лечу к тебе, прэлэстное дитя, и не счесть волшебных звезд вокруг… ля-ля-ля-ля-ля – друг! Самодеятельный перевод – слышал пластинки. И танец! Танец должен струиться. Но сила такого шоу не в солисте. Солист – лакомство для избранных. Кордебалет! Вот где кроется ваш доход. Вымуштрованный кордебалет. Послушайте, – Басби переместился к фортепиано, скромно притулившемуся в углу, открыл крышку – и пальцы его забегали по клавишам. Старичок кивал.

– Ну что ж, мы готовы нанять вас для постановки музыкального спектакля. Условия, если не возражаете, обсудим в театре. Я хочу познакомить вас с драматургом.

Басби пытался сохранять спокойствие и не подавать виду, в какое возбуждение привело его предложение старичка директора – хоть вскакивай на старенькую крышку фортепиано и танцуй джигу. Ему предлагают ставить мюзикл! Мог ли об этом мечтать малыш Визг! Пригласить на премьеру Мамашу Кло, чтобы она своими нечистыми манжетами утерла слезы зависти!

Через минуту меланхоличный бармен открывал бутылку новосветского шампанского.

– За мюзикл! – восклицал Басби.

– За мюзикл! – задумчиво вторил ему старичок-директор. – Но скажите мне, юноша, малыш Визг, которого швыряли по всем водевильным сценам Империи, это случайно не вы? Я помню, как он с лету повторял любую песенку, которая раздавалась из зала, а к инструменту была приставлена лесенка, чтобы он мог достать до клавишей.

Грандиозный аккорд.

– Вы видели шоу Визгов?!

Старичок улыбнулся.

– Кто же из старого театрального люда не помнит шоу Визгов! – Из кармана его бархатного пиджака полез большой скомканный платок. А из глаза – слеза. Залпом – бокал шампанского, услужливо налитый Басби. Старичок шумно высморкался. – Вы видели наш новый театр? Со слонами у входа? Я расскажу вам как-нибудь историю этого здания. Ну, идемте, идемте, – ноги его пританцовывали.

– Я ненадолго в номер – переодеться, – Басби смущенно развел руками и кивнул на свой алый халат.

Через десять минут Алексей Никитич тащил к выходу с иголочки одетого Басби. У двери старичок-директор от полноты чувств подскочил в старомодном балетном антраша.

Гипсовые слоны смиренно стояли по обе стороны лестницы, которая вела в особняк, целиком состоящий из архитектурных излишеств. Волнистые изгибы окон. Овалы портиков. «Ах, какие мы изнеженные», – буркнул Басби слонам и быстро взбежал по ступенькам. Внутри стены были испещрены росписью, главным сюжетом которой стали неведомые животные: то ли утконосы, то ли духоглазы, самый простецкий, – отметил про себя Басби, – жираф, чья шея тянулась на весь коридор. Зал оказался просторным, с зеленоватыми, обитыми шелком стенами, тоже разукрашенными изображениями волшебного зверья. Барельефы с физиономиями пантер и слонов, чьи хоботы обвивали ложи первого яруса, украшали балконы.

– Здание строилось по заказу купца Власова. По мотивам его африканских путешествий, – говорил старичок-директор, водя Басби по театру. – Потом произошла страшная драма: в прериях на его супругу напало безобидное, как говорят, существо – полосатая зебра. Это так подействовало на господина Власова, что он никогда больше не переступал порога этого дома и театральной залы.

– Душераздирающая история, – равнодушно заметил Басби. – Но где же господин драматург?

А Алексей Никитич уже увлекал его дальше, в театральный буфет, уставленный круглыми мраморными столиками и зелеными бархатными диванами, с изогнутой стойкой красного дерева. Там, за дальним столиком в углу перед толстопузым бокалом коньяка сидел человек с львиной головой и сумрачным лицом: тонкие желчные губы, выдающийся вперед подбородок, длинный, странной формы нос, нависающий над верхней губой, и глубоко запрятанные под кустистые брови недобрые глаза. Широкие плечи и крупная голова предполагали в нем гиганта.

– Позвольте представить, – суетился директор, подводя Басби к столику. – Наш автор – Юрий Карлович. А это – постановщик шоу…

– Просто Басби, – Басби протянул Юрию Карловичу руку. Тот поднялся. Басби в удивлении вздернул брови. Юрий Карлович оказался ему по плечо. Мощный торс удерживали коротенькие ножки.

Уселись. Алексей Никитич кивнул официанту, и перед ним с Басби тотчас появились бокалы с жидкостью цвета мореного дуба.

– Гениальная идея! История, достойная пера Шекспира! – восклицал Алексей Никитич. – Юрий Карлович, прошу вас, изложите нашему другу ваш удивительный сюжет.

Драматург достал из кармана мятый листок и откашлялся.

– «Сбежавшая кукла», – с угрозой в голосе хрипло начал он и обвел присутствующих своим недобрым взглядом. – Три брата-короля правят волшебной страной. Каждый вечер в своем роскошном дворце на берегу озера они дают балы, устраивают праздники и фейерверки. Благодарный народ обожает своих веселых и щедрых правителей.

– Великолепно! – воскликнул Басби, перебивая драматурга, метнувшего на него злобный взгляд. – Сцена грандиозного великосветского бала постепенно затемняется, и мы оказываемся на городской площади среди ликующего народа. Джига сменяет менуэт. Пейзане в массовой пляске делают королям свои нехитрые подношения. Танец маленьких поросят. Вальс пернатых. На сцену сыплется снег из перьев. Торжественное шествие хлебов и плодов.

Алексей Никитич, жмурясь, прихлебывал коньяк и благостно кивал в такт словам Басби. Драматург продолжал.

– У братьев есть приемный сын – наследник трона. А у наследника – любимая кукла, похожая на живую девочку. Кукла умеет ходить, танцевать и петь.

– Изумительно! – снова перебил Басби. – Танец куклы… танец куклы… да, именно так: на день рождения наследника к нему в гости приводят детей именитых горожан. Детские шалости сменяются танцами, и наследник теряет куклу в толпе – ведь она совершенно как живая. В поисках куклы он мечется среди танующих пар. Сцену завершает парный танец наследника и найденной куклы.

– Однажды кукла ломается, – зыркнув глазом, с трудом вклинился в этот поток слов Юрий Карлович. – От отчаянья наследник заболевает. Куклу отдают в починку кукольных дел мастеру, но тот, понимая, что починить ее невозможно, в страхе бежит из страны. Выздоровевший наследник тайно покидает дворец и отправляется на поиски куклы. Он путешествует инкогнито со своим старым верным слугой. Вереница кукол разных стран и веков проходит перед ним. В кукольных магазинах, мастерских, музеях, кукольных театрах, лавочках, где изготавливают маски, куклы танцуют и поют, пытаясь его очаровать. Но он ищет свою единственную.

– Вижу, вижу, – словно в забытьи, шептал Басби. – Вижу танец множащихся кукол – их все больше и больше, они отражаются в зеркалах, и принц начинает путаться: где настоящие куклы, а где отражения.

В ажитации он схватил бокал и залпом выпил коньяк. Драматург перевернул страницу.

– Второе действие. Наследник разочарован. Он решает закончить путешествие и возвращается домой. Пересекает границу и в первом же городке попадает на праздник, который горожане устроили на главной площади. Балаганчик циркачей, канатоходцы, жонглеры, силачи, шпагоглотатели, фокусники, дрессированные пудели. Каждый демонстрирует свое мастерство. Из балаганчика выскакивает девчушка в бедном самодельном платьишке. Она поет забавную песенку и собирает деньги, обходя зрителей по кругу со шляпой в руках. «Да это же моя кукла!» – восклицает принц. Девчушка действительно как две капли воды похожа на куклу. Наследник подходит к ней и предлагает ехать с ним во дворец, но та отказывается. Дух свободы ей дороже золотых оков. И тогда наследник решает навсегда остаться в балаганчике.

– Это превосходно! Просто превосходно! – Басби вскочил и теперь в возбуждении метался по театральному буфету, время от времени подскакивая к драматургу, хватая его за руку и встряхивая изо всех сил. – Сколько возможностей в одном простом сюжете! Танец изрыгателей огня, балет на канате. А что вы скажете, Алексей Никитич, если мы вспомним несколько трюков и реприз из практики семейства Визгов? Для балаганчика весьма недурно.

– Что пожелаете, мой юный друг, – промурлыкал Алексей Никитич.

– Но мы не обсудили главного! Есть ли у вас кордебалет? Массовые сцены невозможны без кордебалета! – спохватился Басби.

– Увы! Как раз его-то вам и придется собрать.

– И где же?

– Можно, конечно, поискать по местным варьете, но там, как вы понимаете, не лучший товар. Можно поехать в Симферополь – там оперный театр, балетная труппа и даже неплохая школа. Но, думается, надо начать с «Нового Парадиза» – стаи длинноногих девчушек слетаются туда со всей Империи, мой милый малыш Визг, – и платок снова сам собой полез из кармана старика, будто это не кусок тряпки, а специально обученный шелковый бурундук.

Неплохое начало дня. Очень неплохое. Фото в газете – праздник в буфете. Вихри на паркете. Глупые рифмы неслись в голове у Басби, а сам он несся по набережной на таксомоторе лимонного цвета в сторону знаменитого «Нового Парадиза». Монета охраннику – и желтая машина уже катит по студийным улицам. Вот, значит, как они тут устроились: перед удивленным взором Басби прогалопировали казаки с шашками из папье-маше, в их стройную колонну едва не въехал грузовик, увенчанный грандиозным макетом корабля с тревожной надписью «Титаник» на борту, промелькнула стайка девушек в восточных одеяниях – шаровары, шелковые платки на лицах.

– Останови-ка, любезный, тут, – сказал шоферу Басби, когда они поравнялись с красотками. Однако группа шмыгнула в дверь, на которой висела табличка «Павильон № 3. Будни похищенного принца». На двери рядом красовался и указатель поменьше: «Контора. Отдел массовки и сценического движения». Куда идти? В гарем к похищенному принцу или в отдел массовки? Басби сделал два шага в сторону конторы и приостановился. Навстречу шел человек, чьи нервные движения показались Басби знакомыми. И вообще, было в этом чудаковатом поистрепавшемся малом что-то приятное, относящееся лично к нему, к Басби. Малый тоже поднял глаза на Басби и… застыл, будто его мгновенно загипнотизировали. О, он увидел! Он увидел дорогое сердцу мерцание дымчатого камня в родной булавке. Подарок… Несостоявшейся дамы сердца… Когда-то давно… В пыльном городке… Булавка украшала шикарный шелковый галстук его визави. И Басби тоже застыл, в изумлении разглядывая свои любимые клетчатые штаны – хорошенько вытянутые на коленях, с двойными удобнейшими карманами, фланелевые. Мечта театрального батрака – в них и спать, и жонглировать! Воцарилась пауза. Мужчины не сводили друг с друга глаз – точнее, с деталей туалета, – стоя посреди улицы с открытыми ртами. Раздался громкий хохот, и оба, вздрогнув, одновременно обернулись – на них любовался великий печальный комик Кторов и от души смеялся. Они в недоумении поглядели на него и опять уставились друг на друга.

– Ши-кар-ный Бас-би обны-ма-эт нэ-бо-склон, – нарушив тишину, нерешительно пропел по складам человек в клетчатых штанах. – Ши-кар-ный Басби вам за-водэт пу-тэфон!

– «Георг Пятый»?! Партия в покер?!

– Маэстро Басби – су-кэн сан?!

– Сидни-изобретатель?! Я – сукин сын? Позвольте, игра была честной. Вы сами требовали продолжения! Кто ставил на кон смокинг, котелок, чертежи? Но что вы тут делаете?

– Искать работа. No job – no money.

– Значит, «Георг Пятый» вернулся?

– Oh, yes! Back from Сотши.

– Ну, что ж, рад вас видеть, дружище. Что предлагаем синематографу? Средство для раскрашивания пленки? Летающую кинокамеру? А дайте я вас обниму! Что за игра была! Что за игра… – Басби полез обниматься и, как ни странно, Сидни с ним не спорил. Он что-то лопотал и паясничал, изображая свой проигрыш. – Ах ты боже мой! Я ж тут по делу! – спохватился Басби. – Вот что, Сидни, ждите меня здесь, никуда не уходите.

Сидни растерянно кивнул и присел на деревянный топчанчик.

Дверь в контору оказалась закрытой, и на стук никто не отзывался. Басби толкнул дверь павильона № 3 и оказался в темном коридоре. Дощатый пол. Запах машинного масла. Метрах в двухстах впереди – белый квадрат освещенной съемочной площадки, туда Басби и направился. Когорта девушек возлежала на фоне задника: два грустных верблюда, три песчаных бархана и сомнительного вида птицы, издали похожие на павлинов. Режиссер бродил между девицами – то одну покорную головку развернет, то другую опустит. Басби огляделся: исполнительница главной роли дремала в кресле поодаль с вязаньем в руках, видимо, расстановка массовки шла уже давно. Неожиданно режиссер визгливым голосом закричал: «Камера готова? Мотор!» Съемочный агрегат услужливо застрекотал. Девушки стали поводить руками и вскидывать головы в деланом испуге, а актриса, отложив вязанье, спокойно продефилировала из одного конца площадки в другой и застыла. Прозвучала команда: «Стоп!» – съемочная буря стихла столь же быстро, как и началась, и режиссер снова стал меланхолично раскладывать пасьянс из своих наложниц.

Басби хмыкнул – темпы работы малообещающие, да и девчонки, судя по всему, так и будут валяться на коврах до вечера. Поклонившись постановщику и оператору – те ответили ему кивками, – Басби прошелся по съемочному просцениуму, деловито похлопал по картонам передвижных декораций, толкнул один из модулей, и часть арабского селения, стоявшая в стороне от мизансцены, послушно поехала в угол, повинуясь его руке. Оглянувшись, он быстро оторвал небольшой кусок картона, окинул взглядом площадку и сразу нашел то, что искал: ведро с краской. И вот уже подзасохшая кисть выводила на оторванном картоне: «Объявляются пробы для участия в мюзикле «Сбежавшая кукла». Самая громкая премьера России. Сбор в 15.00 в знаменитом Театре на набережной. У двух слонов». Отошел – присмотрелся к надписи и, разорвав картон пополам, сделал еще одно объявление. Подозвал рабочего сцены – тот принес молоток и гвоздь, и через пять минут объявление красовалось на стене павильона. Басби удовлетворенно оглядел плоды трудов своих и вернулся к Сидни.

– Пойдем, дружище, сегодня мы достаточно потрудились. Минуточку, молодой человек, – бросил он рабочему. – Дайте-ка молоток и пару гвоздей. Через четверть часа я пришлю вам его обратно с ассистентом.

На центральной площади студийного города Басби подошел к афишной тумбе и прибил к ней копию объявления. Он и не заметил, что закрыл ею афишу фильмы «Следы на песке» с испуганным лицом дивы Верде.

А скоро маэстро Басби вместе с Сидни уже сидели на веранде ресторана – в знаменитом «Мезонине Мозжухина», что нависал над морем. Крышей заведению служили ветви старых пихт. Владельцем же был сам прославленный актер. Притча во языцах: так испугался бунта семнадцатого года, что сбежал во Францию. Однако вернулся с триумфом: его тамошний фильм про английского трагика не сходил с европейских экранов несколько лет. Но приятели не обращали внимания ни на хозяина, томным взглядом окидывающего свои владения, ни на изнеженную Иду Верде, что скандалила за столиком у обрыва, ни на знаменитое семейство брутального героя-любовника Николая Баталова. Ибо Сидни рисовал перед «маэстро Басби» фантасмагорические картины.

– Мои бумаги. Чертежи. That is – миракл! Revolution! Синема can speak! Sound! Звук, you see? Everybody говорить!

– Ну, конечно, – скептически улыбался Басби. – Мотор авто рычит! Обманутый муж кричит! Зрители падают в обморок, да?

– Oh, yes! – Сидни перемахивал с английского на ломаный русский, возвращался к родному языку и, вонзив вилку в поджаристую корочку цыпленка «табака», размахивал в воздухе распятой птицей. На них оборачивались. Басби делал извиняющиеся жесты – «однако бывает», «празднуем ангажемент-с», «заморский турист». Подошел обеспокоенный распорядитель. Басби сунул ему купюру, и тот, благосклонно кивая, двинулся дальше вдоль столиков – то ручку поцелует, то потреплет дитя по льняной головке, то шаркнет ножкой. Басби исхитрился поймать цыпленка, сорвавшегося с вилки и готовившегося спланировать на пышные локоны дамы за соседним столиком. Оп! И оторвано хрустящее крылышко. Оп! И подхвачен стаканчик с местным терпким вином.

– Сидни, дружище! Люблю тебя как брата, потому что ты брат мне по воображаемому миру. В нем мы танцуем вдоль бульваров, а продавщицы кренделей поют нам приветственные куплеты. Но, милый мой, твое изобретение совершенно лишено смысла. Синематограф прекрасно обходится без звука. Придумай-ка мне лучше несколько механизмов для театральной сцены – я, знаешь ли, нанят постановщиком. Мюзикл! А хочешь заняться звуками – давай сочиним симфонию гудков! Разложим оркестровку на автомобильные гудки, паровозы подключим – весь городок вздрогнет от эдакого концерта! Андестэнд?

Сидни сокрушенно качал головой, хотя было видно, что идея с автомобильными гудками пришлась ему по вкусу. А раскрасневшийся Басби смотрел на морской ковер, что расстилался внизу, на автостраду, лентой вьющуюся вдоль берега и уходящую в горы, где уже зажигались огни на виллах, и все насыщеннее синело безмятежное небо. Он оглянулся на посетителей ресторации – жемчуга в женских прическах, золотые булавки в галстуках, музыканты дразнят звуками изнеженного танго. Никто, никто из завсегдатаев пока не знает его. Но пройдет совсем немного времени… Ему показалось, он слышит голоса – все окликают его, ласкают комплиментами, розы в вырезах девичьих платьев, летают смычки скрипок. А Сидни тихо-тихо и без остановки лопотал что-то по-английски, то жмурясь от неведомого удовольствия, то хмурясь на неведомые нападки. Он сидел спиной к обществу, опершись подбородком о руку. Он не видел ни моря, ни зажигающихся огней, ни блеска бриллиантовой пыли, которой дамы обсыпали свои платья. В голове у него крутились шестеренки звукозаписывающего устройства, сходились и расходились магнитные волны.

Совсем стемнело, и двое приятелей шли по песчаной полоске пляжа, напевая песенку, которой маэстро Басби собирал, бывало, обитателей лайнера «Георг Пятый» на танцы. «Шикарный Басби обнимает небосклон! Шикарный Басби вам заводит патефон». Маэстро снял изобретателю номер в своем отеле – у самого Сидни не было ни гроша.