Читать книгу Ворота - Константин Белослудцев - Страница 10

***

Грозовые тучи собирались в небе над деревней с самого полудня, но буря началась только ночью, когда все уже спали, поэтому ее никто не заметил.

Утром поднялся густой туман. Дима еще спал, а Андрей Иванович уже собирался в путь до ближайшей станции, чтобы встретить на ней Алису. Эта девушка была важна для него, она дала ему шанс на веру в то, что его сын еще может исправиться.

Дима проснулся от звука работающего мотора отцовского автомобиля. «Конечно, – была первая его мысль, – Когда меня надо было отвезти к старику, машина не работала, а для Алисы каким-то чудом вдруг починилась! Да уж, папа!»

Вскоре шум мотора утонул в тумане, а Дима, переживая из-за предстоящей встречи, заснуть уже не сумел. Посмотрев в окно на улицу, он увидел, что дорога размокла, но отец каким-то чудом справился с плохими дорожными условиями и благополучно выехал на асфальт, который был проложен в пятидесяти метрах от их дома.

Часы показывали полседьмого утра, но спать Диме уже не хотел.

– Когда учеба идет, надо бы так, – улыбнувшись, сказал он про себя.

Погруженной в полную тишину, нарушаемую лишь жуткими, но вполне обычными скрипами деревенского дома, Дима лег на кровать и уставился в окно. Примерно на расстоянии вытянутой руки из-за тумана уже сложно было что-либо разглядеть; туман клочьями плавал над землей и создавал из себя причудливые фигуры, из-за которых Диме становилось немного страшновато и неуютно. Стоило ему подумать о чем-нибудь неприятном, как туман тут же приобретал форму воображаемых объектов, которые затем медленно плыли к окну, после чего рассеивались, уступая место новым фигурам.

Дима, наблюдая за туманом, вдруг вспомнил, что отец говорил ему, что нужно приготовить еду к приезду Алисы. Он говорил что-то о продуктах, которые должны быть на кухне, о духовой печи и еще о чем-то, что Дима из-за усталости запомнить не сумел. Пришлось юноше подняться на ноги и начать думать о еде.

Отправившись на кухню, он заметил, что на столе лежит записка. Была она от отца, и на ней широким подчерком черной ручкой было написано: «Приготовь пиццу, две штуки. Все нужные продукты в холодильнике. И постарайся! Для девушки делаешь!»

Дима обреченно вздохнул и заглянул в холодильник. Тесто, кетчуп, майонез, сыр и колбаса лежали в одном пакете на серединной полке.

В приготовлении пиццы ничего сложного не было, поэтому Дима по-быстрому раскатал две заготовки, намазал их майонезом с кетчупом, нарезал колбасу, накрошил на все это сыр и положил две еще неготовые пиццы в духовку. В отцовской духовой печи пицца пеклась примерно час, и это время нужно было чем-то занять. «Пицца будет готова тогда, когда папа с Алисой приедут, – подумал Дима, – А пока телевизор посмотрю».

Включив телевизор, по которому показывали программу о здоровье, он сел на диван и стал ждать. На столике рядом с ним в стеклянной тарелочке покоился соленый арахис, и лежали оставшиеся после поездки на автобусе деньги, которые раньше принадлежали Николаю Федоровичу. Дима смотрел на них и размышлял о странности их получения. Николай Федорович неизвестно откуда узнал, что Диму ограбили, и даже предложил ему денег, чтобы проехать на автобусе. «Может, старик управляет подобными представителями течения гоп-стоп и потом собирает с них прибыль? – ошарашено подумал юноша, – Да, конечно, Николай Федорович – криминальный бандит. Но как же он, все-таки, узнал? Может…»

За его спиной раздался неприятный металлический звук. Дима вздрогнул, обернулся и увидел, что кочерга, висящая на стене у печи, непонятным образом соскользнула с гвоздика, на котором мирно покоилась, и отлетела от печи на довольно приличное расстояние. Поежившись от внезапного приступа страха, юноша подошел к ней и повесил обратно на гвоздик, в какой-то степени уже понимая, что это бесполезно. Просто так кочерга не смогла бы отлететь от стены, на которой висела, так далеко.

Мысли о таинственном Николае Федоровиче мгновенно заполнили все его сознание, и Дима испугано вжался в спинку дивана. По телевизору показывали всю ту же программу о здоровье, на кухне в духовке запекалась пицца, приятный аромат которой постепенно распространялся по всему дому, и за окном все так же плавал непроглядный туман. В какой-то момент Дима решил покинуть дом и подождать отца с Алисой на улице, но перспектива оказаться в густом тумане, который может хранить в себе еще больше непостижимых странностей, совсем не прельщала юношу, и он остался дома, а вместе с ним – мысли о призраках, демонах и о Николае Федоровиче.

– Старик, возможно, и не сумасшедший даже, – сказал Дима, чтобы успокоить себя, – Он просто видит то, что простым людям непостижимо. И, ведь, я тоже… Ворота…

Как он и ожидал, кочерга вновь соскользнула с гвоздика и упала в то же самое место, что и раньше. Возвращать обратно Дима ее не стал. Он знал, что она будет падать раз за разом, пока не произойдет что-нибудь еще более странное, поэтому сильнее вжался в спинку дивана и все свое внимание переключил на телевизор, который объяснял, как нужно правильно лечиться при насморке.

– Отче наш, сущий на небесах, – прошептал Дима, – Да святится имя твое…

Он слышал от Алисы, которая всегда интересовалась потусторонним миром, что нечисть не очень любит эту молитву. Из-за этого он и выучил ее, пока пытался проникнуть в коридор с Воротами, за которыми вполне могло скрываться что-нибудь нечистое. Молитва «Отче наш» глубоко въелась в его память и не желала покидать ее пределы, ведь Дима и не старался забыть ее. Он знал, что когда-нибудь эта простенькая молитва может ему пригодиться.

– …да будет воля Твоя…

Нечто, что два раза отшвырнуло кочергу от печи, моментально отреагировало на молитву. Юноша услышал, как кочерга подпрыгнула и ударилась сначала об потолок, а потом – об пол, и чуть не взвизгнул от страха, как вдруг за его спиной прозвучал радостный детский смех. Сопровождаемый глухим стуком ног в кроссовках об пол, он рассеялся в стороне прихожей. Дима как можно сильнее сжал челюсти, чтобы не закричать, и почувствовал, что не может пошевелить ни руками, ни ногами. Первобытный страх сковал его тело, а источник детского топота и смеха открыл дверь, вышел на улицу и, разводя в стороны туман, промчался рядом с окном.

Дима успел отчетливо разглядеть в этом призраке фигуру маленького мальчика, примерно, десяти лет. Его испуганные глаза, казалось, смотрели прямо на Диму, но ничего потустороннего юноша в них увидеть не сумел. Это были обыкновенные голубые глаза обыкновенного десятилетнего мальчика… Только они светились первозданным ужасом, будто мальчик увидел свою собственную смерть.

– Стой, паршивец! – закричал Дима, когда оцепенение прошло, – Стой, говорю! Напугал меня!

Выбежав на улицу и пробежав немного вслед за мальчиком, он остановился. Страх вновь сковал его тело, а до ушей донеся монотонный звук рассечения острой лопатой земли. Его источник Дима определить не сумел: за пеленой понемногу рассеивающегося тумана, обнажающего жуткие очертания ближайших домов и раскидистых крон деревьев, определить, откуда идет звук, было почти невозможно.

Но, преодолев набежавший страх, Дима вскоре двинулся вперед и почти сразу уперся в высокий соседский забор, за которым разглядел мужчину, лопатой раскидывающего в стороны сырые комья земли. У его ног на траве лежала простыня, покрытая красными пятнами и скрывающая под собой мертвое тело крупного домашнего животного. Рядом с лопатой в землю был воткнут небольшой деревянный крест, сколоченный из двух толстых веток.

– Здравствуйте, – осторожно поздоровался Дима, когда мужчина заметил его, – Вы тут мальчика маленького не видели?

– Нет, – грустно ответил мужчина, – Эх, Дима, знал бы ты…

Дима почувствовал каплю стыда за то, что не знает имени своего собеседника, но вежливо поинтересовался:

– А что случилось?

– Волки, – мужчина вздохнул, – Слишком их много в окрестностях развелось, а мой пес всегда любил по лесам погулять.

Он кивком указал на окровавленную простыню.

– Это волки сделали? – удивленно спросил Дима.

– Да. Хороший пес у меня был. Овчарка, немецкая. Не вернулся вчера вечером домой, а утром я его на пороге дома нашел уже мертвым. Весь искусан и изрезан острыми когтями. Похоронить надо, пока дети не увидели…

– Понимаю, – сочувственно сказал Дима, – Соболезную, но мне нужно идти.

– Мальчика я не видел, – повторил мужчина, – Да сейчас все спят еще.

«Да сейчас все спят еще, – подумал юноша, – В таком тумане я никого не найду. Нужно возвращаться».

Выразив соболезнование соседу еще раз, Дима пошел обратно к дому. Страшные мысли тревожили рассудок, и хотя он и был уверен, что ни с чем сверхъестественным мальчик, напугавший его, не связан, возвращаться внутрь дома ему было страшно. Ни с чем подобным он раньше еще не сталкивался, и не знал, что нужно делать, как нужно себя вести. Лишь коротенькая молитва «Отче наш» спасала его от окончательной паники. Ее он и нашептывал себе под нос, подходя к дому.

Туман, с тех пор, как Дима вышел на улицу, стал еще более прозрачным, и основная его бледность лежала ближе к земле: солнце, выглянувшие из-за верхушек высоких деревьев леса, громоздко стоящего вплотную к деревне, безжалостно высушивало его. Утренние птицы уже около часа поливали округу своими веселыми песенками, а туман все рассеивался и рассеивался, оставаясь плотным только рядом с прудом, на котором уже рыбачили три рыбака. Дима, не желая видеть отцовский дом, смотрел, как они ритмично вытаскивают из воды рыбу и пытался ввести счет. Побеждал рыбак, стоящий на мосту, который соединял два берега пруда, а на втором месте расположился паренек, спрятавшийся в колючих зарослях можжевельника, растущего вдоль всего правого берега.

Когда паренек с удочкой заметил, что за ним следят, Дима тут же отвернулся, и его взгляд, вновь заставив юношу замереть от страха и паники, пал на окно, за которым виднелась его комната. На кровати спокойно сидел тот самый мальчик, которого он недавно хотел поймать. Дима пристально смотрел на него, а призрак, не замечая этого, встал с кровати и прошел в гостиную. Целых пять минут он себя никак не проявлял, и Дима решил уже, что ему просто показалось, как вдруг из дома послышался истошный детский крик. Мальчик кричал так, будто кто-то причиняет ему боль. «Нужно помочь, – вспыхнуло у Димы в голове, – Но…»

Он так и остался стоять на улице перед домом, а мальчик все кричал и кричал. Когда его крик на нотке кровавого бульканья, наконец, прервался, в окне гостиной мелькнула спина взрослого мужчины, облаченного в разорванную местами куртку, и сразу скрылась из видимости за стеной дома. Дима смотрел в окно и не мог поверить своим собственным глазам. Он, чувствуя, что не может больше стоять на ногах, в бессилии повалился на сырую после дождя землю и сосредоточил все свое сознание на том, чтобы не зареветь от ужаса. Только что в его доме некто убил маленького мальчика, а сам он с этим ничего не смог поделать.

Телефон находился внутри, а заходить в дом Дима никак не желал. Он понимал, что нужно позвонить в полицию, но обращаться с подобной просьбой к посторонним людям ему тоже не хотелось, поэтому, поднявшись с земли на ноги, он решил, что будет ждать приезда отца, который обещал, что долго отсутствовать не будет.

Долго его дома, действительно, не было. Уже через двадцать минут Дима услышал знакомый звук приближающегося отцовского автомобиля, и еще через некоторое время он выехал из-за поворота и остановился рядом с домом.

Увидев бледного, словно бумага, сына, Андрей Иванович в мгновение ока заглушил мотор и бросился к нему, оставив Алису с ее тяжелой сумкой сидеть в машине. Девушка, по случаю приезда в деревню надевшая на себя белую футболку, в несколько размеров превышающую размер ее обыкновенной одежды, и бриджи, опущенные до коленей, подумала немного и вскоре тоже вышла наружу, во всей своей красе представ перед Димой, живо описывающим отцу случившееся происшествие. Лицо Андрея Ивановича становилось все серьезнее с каждой секундой, и в конце рассказа он выдал:

– Ждите здесь, а я пойду, проверю.

Алиса, поражаясь странной истории Димы, стояла в сторонке, не зная, что делать. С одной стороны ей было интересно, и она рвалась войти в дом вместе с Андреем Ивановичем, ведь знала, что призраки обычно не причиняют вреда людям, а с другой – возможность того, что в доме произошло реальное убийство, держала ее на месте. Усиленно размышляя о правильном выборе, Алиса смотрела то на Диму, который не проронил ни слова в ее сторону, то на дом, в который вошел Андрей Иванович.

«Что-то нужно делать, – спустя пару секунд поняла она, – В дом я заходить не буду…»

– А! – вдруг опомнился Дима, – Алиса, привет!

Алиса издала веселый смешок, однако наполненный девичьим смущением, и весело ответила:

– Привет, Дима! Как дела?

Только сказав это, она поняла, насколько глупым был ее вопрос… Диме же глупым он не показался. Ему, после увиденного, ничего глупым не казалось.

– Да вот, – задумавшись, ответил он, – Происходит чертовщина какая-то. Вовремя ты приехала!

Он попытался рассмеяться, но не получилось. Вместо веселого смеха из его уст вырвалось нервное хихиканье.

– Да, вовремя, – Алиса улыбнулась, – Надеюсь, ничего плохого не произошло.

– Я тоже на это надеюсь, – Дима вздохнул, – Вот и папа выходит…

Андрей Иванович, бледный, как и сам Дима, медленно открыв вдруг заскрипевшую дверь, шатающимся шагом подошел к ним. Его пальцы дрожали, словно высохшие листья на осенних деревьях.

– Ничего там нет, – облегченно сказал он, – Ну, Дима!

– Как ничего?! – юноша удивился, – Я же слышал! Господи, я такое слышал!

– Не смеши даму, – спокойно сказал Андрей Иванович, – Алиса, можете заходить в дом. Ваши вещи я занесу. А ты, Дима, покажи ей, где что находится.

– Но…

– И не делай так больше, – шепотом добавил отец, – Конечно, я понимаю, что ты так хочешь девушку к себе приблизить, но меня-то обязательно беспокоить нужно было?