Читать книгу Иггдрасиль. Том 1: Конец и начало - Константин Чудинов - Страница 3

Задолго до нашей истории существовал мир, название которого уже давным-давно стёрлось из памяти даже самых старых богов. Возможно, что лишь древние боги – хранители равновесия – всё ещё помнят его название. Этот громадный мир населяло великое множество живых существ, а также в нём бушевала великая энергия. Эта энергия, словно любящая мать, заботилась обо всём, чего касалась, постепенно изменяя суть вещей. С каждым новым поколением рождались существа всё более и более чувствительные к этой силе – так родились боги. В роли ответственных детей боги принесли процветание и развитие всему миру.

Со временем связь между богами и энергией приобрела твёрдость нерушимого камня. Спустя множество проб и ошибок богам удалось пробить путь к законам мироздания, научиться управлять как жизнью, так и смертью. Но, как и любых кратко живущих существ нашей эпохи, власть и господство над другими начали развращать богов. После множества разногласий и споров боги разделились на две противоборствующие стороны: тьму и свет. Светлые боги, используя свою власть, встали на путь добродетели, а тёмные же наоборот – возжелали поработить прочих разумных.

Так началась кровопролитная война богов древности, из пепла которой, подобно гордой птице феникс, возродилась наша история. В ходе войны боги черпали всё больше и больше энергии как из недр великого мира, так из живых существ, в погоне за ещё большей силой ради искоренения своих недругов.

Шли века, божественное противостояние достигло таких масштабов, что охватило всё и вся, пока некогда цветущий мир не встретил своё увядание. Война богов, словно всё пожирающая чума, больше и глубже поражала как сам мир, так и населяющих его существ, изменяя их из некогда миролюбивых созданий в озлобленных порождений тьмы. К счастью, светлые боги первыми обратили внимание на гибель своей обители, они попытались остановить эту бессмысленную и беспощадную борьбу. Но сила погибели и жажда власти окончательно затуманили разум тёмным богам, им было плевать на то, что их собственный дом, словно прогоревшее древо, рассыпается в прах. Их коварство не знало границ, и тогда верховный бог и лидер тёмных Лакей придумал коварный план, как раз и навсегда задуть свечу братьев и сестёр.

Тёмные боги, согласившись на мир, замыслили измену: затаившись гадюкой, стали поджидать, пока ни о чём не подозревавшие светлые боги явились на территорию сходки. Тёмные собратья сложили все имеющиеся у них силы в кулак для молниеносного змеиного укуса, а верховный бог Лакей начал черпать яд из запрещённого источника – ядра самого мира. Когда сила смерти тёмных богов достигла своего апогея, они нанесли мощнейший удар по своим братьям и сёстрам, но случилось то, о чём Лакей не подозревал. Во время сопряжения энергий смерти и жизни сердце мира не выдержало, и древний гигант погиб, осыпаясь осенним листом. От всплеска двух зол лишь жалкая горстка высших богов сумела спастись, однако за свои деяния боги вкусили беспробудный сон.

Шли миллионы лет, жалкие крохи некогда великой энергии преображали, насыщали и оживляли осколки разорванного мира: так появились десятки мелких систем, а из частичек погибших существ, что наполняли старый мир, в утробе вселенной зародилась жизнь.

Отголоски первобытной энергии тонкими иглами пронизывали зарождающуюся жизнь, давая ей силу и развитие. На пике прогресса энергия забирала свой долг путём геноцида, развивая силу погибели, а также зарождая из смерти новую жизнь. Спустя тысячи циклов взаимного симбиоза произошёл скачок эволюции, который привёл за собой новый энергетический всплеск. Первобытная энергия старого мира вместе с новой энергией жизни и смерти породили дитя – дикую энергию. Эта новоиспечённая энергия по силе не могла соперничать с энергией жизни и смерти и уж тем более со старой, первобытной энергией погибшего мира, но при этом она превосходила по количеству обоих родителей, тем самым компенсируя собственную слабость. От этого всплеска, а также от перенасыщения дикой энергией выжившие боги отошли ото сна.

Когда боги проснулись, то испытали сильнейший ужас: от их некогда прекрасного дома остались лишь мелкие осколки, а всё то, что они строили, всё то, что они любили и создавали кропотливым трудом, кануло в небытие. Их родная мать почти не ощущалась вокруг, а те крохи, что откликнулись на зов, были извращены энергией жизни и смерти. На смену могущественной древней энергии погибшего мира пришла новая – необузданная, дикая и значительно более слабая энергия. И тогда ослеплённые горечью, яростью, неверием, безнадежностью светлые боги возжелали мести тёмным за уничтожение их крова. Все свои мысли, всё своё желание и время как светлые, так и тёмные боги бросили на освоение и обуздание новой доминирующей по насыщению дикой энергии. Та, в свою очередь, будто верный пёс, ждала хозяина. Новорождённое дитя охотно подчинилось своим первым владельцам, даруя им новые силы и возможности.

Когда светлые боги затеяли подготовку к новой войне, лишь верховный бог Кронес понял, что эта бойня ни к чему не приведёт, а только усугубит положение оставшихся осколков и повлечёт за собой их полное уничтожение. После долгих раздумий и экспериментов Кронес смог открыть путь, на котором боги могут высвободить свой гнев и при этом не погубить фундамент их нового дома.

Заключив договор, верховные боги обеих сторон собрали оставшиеся отголоски старой энергии, добавив к ней подавляющую часть дикой энергии. Лакей и Кронес создали автономную систему: «Иггдрасиль», в которой выжившие боги, как тёмные, так и светлые, будучи лишены своих сил, будут либо подчиняться системе, либо умрут, как простые существа.

Однако движимый своей природой Лакей предал Кронеса: во время рождения автономной системы он попытался создать лазейки и изменить Иггдрасиль так, чтобы богам не пришлось подчиняться ей, а наоборот – управлять системой. Его план заключался в том, чтобы боги остались теми, кем они являются, а их пешками стали живые существа, и в результате система создала бы новый порядок, в котором тёмные боги смогут уничтожить светлых, а после занять пьедестал верховенства над всем живым и разумным.

Кронес, в свою очередь, на случай предательства Лакея придумал альтернативные пути реализации своего плана по созданию системы, также включая радикальные меры. Заподозрив старого змея в предательстве, Кронес принёс себя в же…

– БА!!! – тяжёлым басом раздалось у моего уха.

– Ах!!! – от испуга я выронил книгу и даже упал со стула на спину – что довольно-таки больно – зацепив ногой стол, кажется, что ещё и уронил свой кубок с элем, образуя на полу малое озерцо.

– Ха-ха-ха-хах!!!

– Тамбор!!!! Твою ж… зачем так пугать-то???

– Видел бы ты свою рожу, Игнис! Ты, когда читаешь эти пыльные и скучные кочерыжки, можно хоть голую орчиху перед тобой положить, а ты и не заметишь!

– Книги!!! – тоном недовольной старухи поправил своего лучшего друга и по совместительству сына вождя клана.

– Да, да… книги, я помню, помню… – очередной раз оправдал свою небрежность Тамбор, почёсывая лысую, как яйцо, голову.

– И вообще, что это ты там такое интересное читаешь? Хм… «Падение и создание мира, или Жертва мудрого Кронеса». О, великий Рексар! Игнис! Из всех этих мелких книг ты выбрал самую скучную, ведь в ней даже картинок нет!

– Ага, можно подумать, что ты прочитал хоть одну книгу за свои девятнадцать циклов11… – подумал я, вставая на ноги и попутно отряхивая филейную часть тела, но сказать вслух свои мысли я не решился, ведь это сродни самоубийству!

– Лучше бы вместо чтения всякой белиберды пошёл потренироваться с секирой или копьем!!! – с вызовом выпячивая грудь, словно бойцовский петух, сказал Тамбор, тыкая своим когтистым пальцем мне в плечо, а ведь теперь синяк останется…

– Чуждо мне махать топором, брат, и ты это прекрасно знаешь! – с немалым усилием я отвоевал книгу из могучей руки друга. Ну вот, она упала в разлитый мною янтарный эль, да что ж это такое-то, а? Теперь страницы придётся сушить, а если старый Грегор заметит… ууууу… лучше бы мне поскорее этим заняться!

– К тому же это никакая не белиберда, а история всех миров, включая Пустфорге, нашей жизни и системы богов в частности. Написано, на минуточку, – я поднял указательный палец, – самим великим шаманом Ра, говорящим с Рексаром, укротителем виверны!

– Пфф… ха-ха-ха-ха!!! Твой великий Ра – старый маразматик! Говорил он не с Рексаром, а с ночным горшком! Более того, укротил он лишь козу, которую по ночам насило…

– Ну всё!!! – в яростном гневе перебил друга, не в силах выслушивать этот бред. – Посмотри, что сделал твой вандализм!!! Книга вся в эле!!! Теперь мне придётся её сушить при свете палящей луны12, а потом незаметно возвращать на место. Если старый Грегор об этом узнает, то мне прилетит нагоняй или, того хуже, отправит в пещеру страданий!!! Ай… – резкая боль в глазах прервала мою пылкую речь. Сделав пару шагов назад, я поднял голову на старое зеркало, что стояло у стены: высокое, локтей13 девять, не меньше, овальной формы, с золотой оправой по бокам. Рисунок обрамления напоминал морские волны, что бьются о край стекла по кругу. Кажется, старый Грегор выторговал его у кровавых торговцев, когда был в ледяных краях на великой охоте во времена своей молодости.

– Эх, как бы я хотел отравиться в путешествие великой охоты, повидать горы и белый, падающий с неба песок…

Вглядевшись в своё отражение, я увидел пульсирующий, будто сердце, тёмно-красный огонёк в глазах, мои привычно голубые очи сменялись багровым цветом, на первый взгляд могло показаться, что они налиты кровью. Да простит меня великий Рексар, но я опять не сдержался, и случился небольшой приступ ярости. Старый Грегор говорит: боль сопровождается моей молодостью, со временем я окрепну и перестану обращать на это внимание.

– Контролируй свои эмоции, брат, иначе внутренний зверь поглотит тебя, – Тамбор подошел ближе и положил мускулистую руку мне на плечо, глядя прямо в глаза, сказал: – Твой дух зверя – это одновременно и дар, и проклятье… Берсерка в пылу ярости невозможно вразумить, а если будут жертвы… Ты ведь знаешь закон!

– Закон… – еле слышно прошептал, уходя в свои мыли.

Издревле совет вождей принял свод строгих законов, один из которых гласит: берсеркам разрешается впадать в неистовство лишь на поле яростной сечи. Если же случится приступ в мирном поселении, то велено бросить берсерка в яму на пятнадцать лун14. Более того, если берсерк забирает жизнь, то его лишают руки, если две жизни, то лишают уже головы. Хоть этот закон довольно-таки суров, но так надо, и я это понимаю. Если берсерков не контролировать и дать им волю, то неизвестно, к чему это приведёт. Из большинства правил лишь это я знаю назубок.

Хотя какие там жертвы, даже смешно, что великий дух зверя выбрал именно меня при рождении, а проявил себя лишь в пятом цикле. Я ещё раз оценивающе посмотрелся в зеркало: тёмные коротко стриженные волосы, тонкие брови, слегка выпученные голубые глаза, как у местных рыб, острый прямой нос, небольшие ямочки на скулах, тусклая коричневая кожа, небольшой рост – от силы три с небольшим локтя – маленькие клыки, торчащие из слабой нижней челюсти, худощавое телосложение – кожа да кости – когтей на пальцах почти не видно. О таких, как я, в нашем народе орков говорят: «одной ногой в могиле». Хотя отец мой твердил: «Сын! Рост никогда не имеет значения! Важен лишь твой боевой дух и решимость!» Мда, ему-то легко чесать языком, ведь он был ростом чуть ли не в полтора раза выше и мог поднять однорога одной рукой!

Порой мне кажется, что не выбери меня дух зверя, так моя судьба – чистить выгребные ямы да стирать портки стариков нашего клана, а так меня даже боятся, как дикого огня. Не каждый захочет завязать со мной разговор. Видимо, опасаются ляпнуть что-то не то и вызвать мой гнев, что, в свою очередь, повлечёт за собой крайне неприятные последствия.

– Жертвы? Очень смешно, брат, максимум, что я могу – так это ощипать бедную индейку в порыве ярости, и то не факт, что сумею её поймать… – на мгновение повисла давящая тишина, Тамбор устало покачал головой и с полным серьёзности видом сказал:

– Не стоит недооценивать берсерков, друг мой. Неважно, столько ты весишь, важно лишь то, какой силой обладает дух зверя, и твоя собственная решимость! А дух твой, насколько я помню, далеко не из слабых. Вот, к примеру, помнишь трагедию, что случилась два цикла назад в клане Змеиного черепа, расположившемся у Озера скорби на востоке?

– Помню… – интересно, к чему он клонит?

– Так вот, по секрету отец рассказал мне, что их вырезали совсем не враждующие племена огров-кочевников… а собственный берсерк!!!

– Да ладно?!!! Быть того не может! Ведь воинов в том клане было больше раза в два, чем у нас! Не мог один воин всех их убить, хоть и берсерк, да ещё и так жестоко… – в народе шептались, что с кланом расправились с особой жесткостью безумного зверя: расчленённые тела, реки крови… даже детей обезглавили, а женщин будто кукол насадили на деревянные колья. После того случая ни один клан не решился встать у озера. Сейчас его величают: Озеро скорби. Шаманы говорят: то место проклято, при свете белой луны бродят духи жестоко убитых орков, а некогда живая вода в озера отравлена кровью…

– Ещё как может!!! – резко отрезал Тамбор, – мой отец лично видел то, что там произошло…

– Н-но как??? – не ожидая от самого себя, я задал вслух вопрос, который должен был прозвучать лишь в собственных мыслях.

– А вот так. Мой отец как раз возглавлял караван, что вёз в тот клан партию шкур однорогих. Так вот, на подходе к озеру они увидели дым и поспешили в стан, опасаясь нападения на родичей. А когда прибыли на место, перед глазами был сущий кошмар… ну ты и сам знаешь, что там произошло… – сын вождя промолчал несколько мгновений, а затем продолжил рассказ. – Они обнаружили берсерка в одной из лачуг. Он был весь в крови, в ранах, оторвана рука, выбит глаз, большой разрез от ключицы до паха – из которого вываливались внутренности. Воин сидел на коленях и сжимал тело мертворождённого младенца, приговаривая как одержимый: «мой мальчик, мой маленький мальчик». Из его оставшегося глаза текли кровавые слёзы. Отец избавил его от страданий: обезглавив свой секирой. Позже, после осмотра стана караван выяснил, что никто на них не нападал: у берсерка умерла жена при родах и родила мёртвое дитя. Сколько бы шаманы ни пытались вдохнуть жизнь в новорождённого, у них ничего не вышло. И тогда берсерк обезумил: ярость и боль утраты заполонили его разум. Дух иглошкурой гориллы поглотил его душу, и от разумного воина не осталось ничего. Берсерк жестоко вырезал весь свой клан… – Тамбор прикусил язык и начал смотреть в глубину моих глаз. Когда молчание затянулось, я всё же решил разогнать тишину, задав вопрос. – Брат… зачем ты мне это рассказал?

Выйдя из состояния монумента, Тамбор вновь заговорил. – Вы с тем берсерком крайне похожи. Он, как и ты, был слаб телом, но силён духом, – тут сын вождя вцепился двумя руками мне в плечи и начал трясти, как волк кролика, крича мне прямо в лицо: – Поэтому не стоит судить воина по внешности. Но обещай мне, брат, что ты не дашь волю эмоциям, что будешь держать зверя в узде, ведь ты ещё молод и только учишься быть берсерком, но обещай мне, Игнис!!! Обещай!

– О-о-обещаю! Я обещаю, боже, Тамбор, отпусти уже, а то ты такими темпами раньше всех обещаний загонишь меня в могилу!!!

– Ах да, извини… и всё же тебе стоит немного поднабрать в весе, а то совсем худой стал, кожа да кости. Ты что, сбросил? – и снова лёгкий дружеский удар кулаком в мою грудь. Казалось бы, дружеский для него, но для меня это было чертовски больно! Чувство, словно по мне пробежалось стадо однорогов!!! О могучий Рексар, как же у меня болит грудь, мне кажется или от удара кожаного молота у меня треснула грудина?

– Конечно, если смотреть на тебя, то я вообще словно соломинка, которая вот-вот переломится от веса собственной головы!

– Хех, – с довольной ухмылкой мой друг встал в позу атлета-тяжеловеса, напрягая свою гору мышц. Я взглянул на товарища и ужаснулся, о могучий Рексар! Откуда в нём столько веса??? Рост пять с лишним локтей, громадная масса мышц, лысая голова, густые брови, глубоко посаженные карие глаза создавали эффект малых пещер, мощная челюсть волколака, тёмно-коричневая кожа, клыки крепости стали, в правом из которых красовались несколько медных колец и одно золотое. На левом клыке – одетое юбкой кольцо из мифрила с красивым узором магических рун. Кажется, это кольцо малой выносливости – редкая вещица. На руках средние когти, хоть и слегка затуплённые, но создавалось впечатление, будто они с лёгкостью порвут тебя на куски. А ведь мой друг прямо-таки живое воплощение Рексара, истинный сын вождя и полная противоположность мне самому!

– По всей видимости, всё, что я сбросил, ты явно подобрал.

– Ха-ха-ха. Ну вот и славно. На вот, выпей немного эля, успокой нервишки, – подобрав деревянный кубок с пола, Тамбор взял кувшин со стола и налил в него эля. Взяв кубок в руку, я сделал несколько жадных глотков, после чего мне сильно полегчало, ух, эль всегда помогает. Терпкий приятный напиток обжигал горло раскалённым углём. Все знают, что эль притупляет чувства, поэтому любимое питье берсерков.

– Ну что, полегчало? – как только я оторвался от кубка, сразу прилетел вопрос в лоб, и в этом весь Тамбор, всегда всё делает в лоб. Вот от кого, но от этого орка я никогда не буду ждать подставы, от него никогда не получишь нож под лопатку. О таком товарище можно только мечтать, и я с гордостью могу сказать, что готов отдать за него жизнь! Ох, что-то я размечался, видимо, эль уже вдарил по уму…

– Полегчало, ничто так не успокаивает, как кружечка хорошего эля.

– Твоя правда, братец, эль в этом году получился просто отличный! Ну, давай, бахнем, – подлив мне в кубок ещё эля, друг слегка стукнул дном кувшина о мой стакан. – Кстати, а что ты забыл в этой дыре? Я тебя искал с самого восхода палящей луны! Я и подумать не мог, что ты окажешься в лачуге этого старика.

– Ничего это не дыра, – проговорил обиженным дитём, попутно осматривая жилище старого Грегора: круглое, просторное помещение, способное вместить в себя не меньше двадцати рыл. Больше лишь у вождя и верховного шамана, дядюшка Грегор занимает особое положение в клане, от того и юрта такая. В средине гордо стоит расписной стол из чёрного дерева, рассчитанный на девять посадочных мест. На идеальной глади спрятан узор из этапов развития эпохи великой скорби, всего их было пять:

– некогда великая империя орков;

– раскол и гражданская война;

– вторжение людоящеров с востока и прорыв бездны с запада;

– уничтожение и разорение могучей империи орков;

– изгнание и жалкие потуги на выживание.

Времена давно минувших, но незабытых времён нашего народа. Старый Грегор отдал за него последние сбережения, как память о былом величии нашей расы и о том, что даже самое великое строение может осыпаться прахом. Вокруг стола расположились девять четвероногих друзей, сделанных из серого древа. На стульях отсутствовали какие-либо удобства для сидящих: твёрдое сидение и жёсткая спинка образовывали строго прямой угол, также отсутствовали какие-либо услады для глаз. Старый Грегор настоял именно на таком решении, когда заказывал стулья плотнику: якобы для того, чтобы гость не забывал, что он не под материнским крылом, а в гостях у строжайшего слуги.

У входа в юрту на полу лежит красная шкура огненного медведя, говорят, что старик убил эту зверюгу, ещё когда пешком под стол ходил, но мне как-то не верится. По правую руку от входа стоит престарелый отряд деревянных книжных шкафов. По левую – расположился трельяж для столовой утвари, а за ним роскошное ложе, накрытое манящим на сон покрывалом, сшитым из шкур убитых рыжих волков. Шерстяная накидка столь велика, что свисала по краям и ласкала каменный пол.

Слева от ложа несёт вечную службу манекен с крепкой бронёй: рогатый шлем с забралом, широкие наплечники с острыми чёрными шипами: размером с ладонь, не менее шипованный нагрудник, только вот шипы значительно мельче: размером с коготь большого пальца, из-под нагрудника виднеется тонкая, но не менее прочная кольчуга. С краёв набедренников торчат два массивных чёрных шипа, длиной половины от локтя до плеча. Тяжёлые сапоги выделяются лишь шипованной пяткой. В перчатках отлиты специальные карманы для когтей, эти карманы сделаны из другой, более прочной стали. Вся броня выделяется ярким цветом свежей крови. Кажется, выходцы из иного мира назвали её: «полный латный доспех». Хоть последний раз эту броню надевали ещё до моего рождения, но тем не менее она находится в идеальном состоянии: без единой пылинки и трещин. Службу со стражем разделяет пустующий стенд для оружия, а пустовал он от того, что старик, словно ревнивый подросток с любимой игрушкой, никогда не расставался со своим мечом. Вполне вероятно, что он даже с ним спал и уж тем более ел.

После стенда расположилось броское зеркало до самого подволока. Далее, собрат по возрасту хозяина юрты – шкаф с повседневной одеждой. Затем шла неестественная пустота: складывалось впечатление, будто кто-то специально вынес часть вещей с юрты.

Кроме дверного проёма, других отверстий не имеется, поэтому освещает помещение лишь одинокая металлическая люстра, состоящая из четырёх круглых кольцеобразных слоёв, – эти слои напоминают пирамиду, от большего кольца к меньшему, а на каждом кольце ярко горят бесчисленное множество свеч, заливая помещение мягким светом. Вещей для такого объёмного жилища немного, но всё же складывается приятное ощущение уюта.

– Возможно, ты и прав, ведь по сравнению с твоим жилищем, Игнис, тут хотя бы прибрано, ну, чего встал, пей давай уже! – а я ведь даже не заметил, когда он умудрился с проворностью кошки наполнить мой кубок.

– Это же сколько в тебя влезает, если ты сразу с кувшина пьешь?

– Да тут кого пить-то, ты ведь уже до меня половину выдул!

– Вообще-то эта половина сейчас на полу и на этой книге! – в который раз показал ему промокшую элем книгу: старая, чёрного как смоль цвета, повсюду потёртости, половины страниц не хватает, переплёт настолько ветхий, что кажется, будто книга вот-вот развалится на части.

– А я-то что??? Ведь это ты её уронил, а не я. Между прочим эль тоже ты разлил, поэтому сам виноват! – сложив руки на поясе, Тамбор с пылким настроем заклятого врага с вызовом на бой смотрел прямо на меня. Я так понимаю, намечается продолжение нашего спора? Какой же неугомонный орк, вот только давай не сейчас, я и так смертельно устал от всего этого…

– Эх… ну ладно, главное, чтобы старый Грегор не пришёл раньше времени… Мне надо привести книгу в порядок, чтобы он ничего не заметил, иначе мне сильно достанется, не говоря уже о том, что в качестве наказания меня могут отправить в пещеры страданий раньше положенного срока.

– Я думал, этот старый хрыч ещё в прошлом цикле отправится к предкам, от него так и веет смертью да старостью!!!

– Да не, он ещё нас переживёт, вот увидишь. Этот ходячий источник древности ничто не возьмёт!!!

– Ха-ха-ха.

– Ха-ха-ха.

– И что это вас так позабавило, юные бездари? – из-за спины раздался старческий, словно скрежет металла, голос. На душу опустился тяжёлый след ауры смерти, будто вот-вот отрубят голову. В нос ударило благородной старостью, после чего я почувствовал, как по спине пробежали мурашки и несколько капель холодного пота. Сглатывая слюну и великим трудом натягивая улыбку, разворачиваюсь к выходу и почти дрожащим голосом произношу.

– З-здравствуйте, м-мастер Грегор.