Читать книгу Тузы Майкла Паркеса - Константин Евгеньевич Аршин - Страница 18

В Афганистан я не попал. И слава Богу. Мне посчастливилось служить дома, под Тверью. Со мной служили представители почти всех малых народов Союза: грузины, армяне, азербайджанцы. Або Чичуа тоже служил под Тверью.

«Пинта пота

сберегает галлон крови.»

(с) Д. Паттон.

СССР. Тверь.

Февраль. 1987г. 20:00.

Сказать, что его не уважали, значило бы ничего не сказать. Его били? Нет, его толком не били. Его сторонились. «Дедушки» часто подтрунивали над ним, награждали увесистыми оплеухами, но дальше унижений дело не шло. Або тянул лямку до того момента, пока сам не стал «дедушкой». Тут его солдатская жизнь наладилась относительно.

После года службы к нему зачастили родители: мама и папа, – странные люди с совершенно противоположными друг другу характерами.

Отец Або, Арчил Чичуа, седой и статный, но бойкий, бегал вокруг сына, много улыбался, шутил и поминутно выкрикивал:

– Мужиком… мой парень стал мужиком?

Мама Або, Тамина Чичуа, высокая и худая, была мягче, тоньше и деликатнее воинственного супруга. Она искренне любила своего сына. Отец тоже любил Або, но своей мужской скупой любовью.

– Деточка, ты не забываешь покушать? – Тамина промокнула уголки губ Або сухой салфеткой. – Ты запачкался, горе моё.

– Я покушал, – попытался увернуться Або. – Как вы там?

– Лучше всех, – скалил зубы отец. – Что всё мы да мы. Как ты здесь? Скучаешь? Скучаешь, а?

Он легко бил Або кулаком по плечу.

– По кому? – не понял Або.

– По нам, дуралей, – прыснул отец. – По Геле скучаешь?

– Скучаю… – сразу покраснел сын. – С ней всё хорошо?

– Ну, – Арчил подбоченился и взял жену за руку, – и чего ты молчишь? Говори, давай, как она. Вы же с ней все ночи напролёт по телефону трещите.

– Ой, перестань, – отмахнулась Тамина. – Мальчик мой, Гелочка очень ждёт тебя. Она очень переживает. Не волнуйся… Она тебе пишет?

– Каждую неделю, – пуще прежнего зарделся Або.

– Как это мило, – Тамина закрыла влажные от слёз глаза. – Вы такая чудесная пара.

– Боже, Тами, он это и без тебя знает, – заворчал уставший отец.

Разговоров о любви и о чувствах Арчил чурался, как бешеных собак.

– Доставай, давай, что мы насобирали.

– Это тебе, – Тамина аккуратно протянула сыну пузатый пакет. – Не смотри сейчас. В казарме откроешь… Как здоровье у Кости? Как его нога?

– Заживает, спасибо.

Або улыбнулся. Я был его единственным армейским другом.

– Вот и славненько, вот и славненько, – Тамина всплеснула руками. – Он – хороший мальчик. А ты чего стоишь? Помоги ребёнку подняться. Погуляем?

– С удовольствием, – согласился Або. – Только сейчас. Я еду отнесу.

– Эй, служивый, сигареткой не угостишь?

Або ускорил шаг.

– Служивый, эгей! Ты куда такой быстрый? – за ним засвистели. – Погоди крутить педали!

Або попал правой пяткой на лёд, и нога поехала. Он неуклюже повалился на спину.

– Вот умора. Ты из цирка сбежал, клоун?

Або со всех сторон окружили местные хулиганы.

– Живой? – сплюнул сквозь зубы один. – Ничего себе не поломал?

– Н… Н… Нет, – только и протянул Або.

Левая нога его сильно саднила. Он упал на неё.

– Тогда вставай, чо разлёгся?

Або тяжело поднялся.

– Закурить, говорю, не будет? – осклабился второй.

Это он звал Або минутою раньше.

– Я не… не… не курю.

Або заикался. Он не знал, что в таких случаях отвечать, но он точно знал, что в таких случаях бывает. Бывает больно.

– Спортсмен что ли?

– Н… Нет.

– А бежал, как спортсмен, – первый задиристо посмотрел на второго. – Деньги есть, спортсмен? – осадил он Або и схватил его за рукав.

– Н… Н… Нет, что вы. О… Откуда?

– Ты чего зубы скалишь, скотина?! – левый глаз второго сильно задёргался. – Он тебе по-хорошему говорит: деньги гони!

– Не… Не… Нет у меня…

Голос Або срывался на хрип. Он глотал ртом холодный воздух. Он боялся простыть, но ещё больше он боялся быть битым.

– Ты чего весь дрожишь, солдатик? – добродушно расхохотался третий. – Холодно тебе у нас что ли?

– Д… Д… Да…

– Я не слышу!

– Д… Да-да! Холодно. О… Очень холодно.

– Сам-то откуда? Я вижу, нездешний. Чёрный, как обезьяна. В наших лесах такие не водятся.

Второй прыснул от смеха, а первый высморкал обе ноздри в придорожный сугроб.

– Цх… х… хинвал, – Або покраснел.

– Грузинская ССР? – третий присвистнул. – Так ты грузин? Далеко тебя, братишка, занесло. Как зовут?

– А… А… А…

Або не поднимал головы. Как Божьи заповеди, он чтил заветы отца: хищникам ни при каких обстоятельствах не стоит смотреть в глаза – они чувствуют страх и нападают.

– Не важно. Проверь его, живо, – воровато огляделся второй.

Первый запустил свои грязные руки с нестриженными ногтями в карманы демисезонного пальто Або.

– Чисто, – недовольно произнёс он. – Где деньги, клоун?

– Снимай! – второй мерзко икнул.

– Что… Что снимать? – не понял Або.

Его спина вспотела, а голые пальцы задеревенели.

– Пальто, бл… дь, снимай! – гаркнул второй. – До казармы недалеко, так допрыгаешь…

– …как кенгуру, – заржал молчаливый третий.

Всё это время он исправно стоял на шухере и говорил редко, но метко.

– Я… Я… Я… – Або не хватало воздуха.

– Что?

– Я не… не… не буду, – набрался невиданной храбрости он.

– Чо ты сказал, солдатик?

– Я не… не… не буду, – повторил Або.

Вышло не совсем твёрдо.

– Пика, а клоун с яйцами, – усмехнулся второй и замахнулся на Або кулаком.

– Давай без имён, – огрызнулся третий.

От страха Або зажмурил глаза. Хулиганы пропали. Он рассчитывал, что они не появятся снова… но они появились.

– А так? – ржавое лезвие маленького перочинного ножа упёрлось в тонкую шею Або.

Або покачнулся в надежде на то, что теряет сознание.

– Снимай! – гаркнул первый и, воспользовавшись ситуацией, ловко подсёк его ногу своей.

Або не успел сгруппироваться и растянулся на заснеженном холодном асфальте.

– Получил, а? – второй пнул его по больной левой ноге. – Ещё хочешь?

– Эй, молодёжь, отвалите от парня!

Первый неуверенно обернулся. Второй, а затем и третий последовали его примеру.

Я не торопился. Я не бежал. Шаг мой был размеренным и тяжёлым. Всем своим видом я давал хулиганам понять, что я буду стоять на своём до конца, и сломать меня им не удастся.

– Ты кто такой, дядя? – опешил второй.

Первый крепко сжал в ладони рукоять перочинного ножа.

– Твоя совесть, – выкрикнул я и ударил третьего из них, Пику, самого щуплого, по голове.

Ноги хулигана подкосились, и он намертво сел в сугроб. В глазах у него потемнело, а в ушах зазвенело. Пика не потерял сознание – он притворился. Он не собирался калечить себя непонятно за что.

– Вася, бей его! Вася, бей! – забыв о конспирации, заорал первый, и второй смело ринулся на меня с кулаками.

Я уклонился, резко ушёл вниз и ударил его правой внутренней стороной ладони под коленную чашечку. Вася взвыл и потерял равновесие. Нога его вышла из строя – он не мог больше продолжать драться.

– Последний раз говорю, оставьте парня в покое.

Я наступал. Або лежал на асфальте и даже не порывался подняться. Мне не откуда было ждать помощи. Впрочем, как и всегда.

– Ты чего? Ты чего? – первый махал перед моим носом ножом безо всякой боевой подготовки. – Подходи, а? Подходи! Боишься?

– Ты подходи.

Я был вправе рассчитывать на его скорейшую тактическую ошибку, и она не заставила себя долго ждать. Он поскользнулся, рука его ушла далеко влево, путь был свободен. Я сделал два шага навстречу, выставил правый локоть и со всей силы врезал им ему в челюсть.

– Ай! – пискнул безымянный главарь нерадивых хулиганов и пыльным мешком рухнул на снег.

Всё было кончено.

– Поднимайся, – я осмотрел поле боя и протянул Або правую руку. – Ты в порядке?

– Я… Я… Они… А… А… А ты?

– В полном. Не бойся. Тебе повезло, что меня задержала жена, – я улыбнулся.

– Спасибо.

Або расплакался и по-братски обнял меня.

– Не за что. Ты чего? Пошли скорее отсюда, пока эти гаврики не очнулись.

– Пошли, – согласился он, размазал по щекам слёзы и преданно засеменил вслед за мной.

Даже отдалённо Або не напоминал мужчину – он походил на побитую жизнью дворнягу, жалостливо скулящую в неотапливаемом подъезде.

– Ты чего не ударил? – я замедлил шаг и поравнялся с Або.

– Костя, я… – ему не было оправданий, – я испугался…

– Кого?! Этих отбросов?! Они бы раздели тебя, Чичуа. Раздели зимой!

– У с… самого здорового из них б… был нож.

– Эка невидаль, нож, – я хрустнул седьмым позвонком. – Ты же срочник. Солдат непобедимой страны. Ладно, проехали.

Або ещё несколько раз всхлипнул и замолчал.

– Пришли, дзмао (брат), – я указал ему на КПП. – Ты как?

– Уже лучше…

– Согрелся?

Або поник головой:

– Ты никому не расскажешь?

– Я? Никому, – расхохотался я. – Но если бы и рассказал, никто бы не удивился.

Репутацию Або невозможно было испортить ничем.

– Я знаю…

– Выше нос, Чичуа, – я похлопал Або по плечу, – и помни: каждый храбрец в глубине души чего-то боится.

– Спасибо… за всё…

– Тебе спасибо. Ты – моя белая сущность здесь. С тобой я по новому вижу мир.