Читать книгу Путь домой - Константин Ильченко - Страница 11

Концентрационные лагеря Третьего рейха существовали до начала и во время Второй мировой войны на подконтрольной Германии территории. Множество узников этих лагерей было убито, погибло от жестоких издевательств, болезней, плохих условий содержания, истощения, тяжёлого физического труда и бесчеловечных медицинских опытов.

В связи с аншлюсом Австрии, а также в связи с тем, что после Хрустальной ночи в концлагеря заключили около 35 000 евреев, к 1938 г. общее число заключённых увеличилось до 60 000. Однако до начала Второй мировой войны евреи, если им удавалось получить эмиграционные документы, могли добиться освобождения. Это привело в 1939 г. к значительному уменьшению числа евреев, заключённых в концлагерях. Накануне войны общая численность узников концентрационных лагерей составляла 25 000 человек.

С началом войны лагерную систему расширили. Освобождения из концлагерей отменили. Одновременно изменился и состав заключённых: кроме увеличившегося числа политических заключённых из Третьего рейха, в лагерях оказалось много арестантов из оккупированных территорий, схваченных по приказу «Ночь и туман». Чуть позже туда стали свозить пленных военных и гражданских лиц. Во время войны в лагерях содержались также участники движения Сопротивления из других оккупированных стран, гомосексуалы, цыгане, свидетели Иеговы.

Для объективности нужно сказать, что далеко не все граждане СССР вывозились по принуждению, некоторые это делали сознательно и с нескрываемой радостью. Таким образом они получали возможность поменять тоталитарную реальность со всеми вытекающими отсюда последствиями на европейский образ жизни. Но по сравнению с остальными их было совсем немного, чаще всего ими оказывались представители западных областей Украины, где еще помнили жизнь без Советов.

Немецкая пропаганда рисовала работу на Третий рейх как великое благо для славянских народов. Однако на самом деле всё обстояло иначе. Тех, кто покрепче и повыносливее, отправляли в рабочие лагеря при шахтах и заводах. Работали там в самых тяжелых условиях: типичные лагеря с бараками, обнесенными колючей проволокой, где вместе с остарбайтерами часто работали советские военнопленные. За соблюдением лагерного режима следили старосты, назначенные администрацией. Назначали ими либо бывших уголовников, либо тех, кто люто ненавидел советскую власть. Среди них попадались поляки, украинцы и русские. Мало кто из «остовцев» вспоминал их добрым словом.

Угнанных в Германию обязывали носить специальный нагрудный знак со словом «OST» – небольшой матерчатый прямоугольник с белыми буквами на синем фоне, наглядно свидетельствующий об унизительном и бесправном статусе этих людей. Отказ от ношения знака был чреват штрафом или карцером.

В бараке было тепло и чисто – немцы не любили беспорядок и за любое его проявление строго наказывали. Смена прошла как обычно – устали очень, работали по двенадцать часов в сутки, один текущий выходной в неделю. Двухярусные нары, в бараке около шестидесяти человек. Лагерь был для гражданских, однако каждый барак огораживала колючая проволока. Это для того, чтобы ни у кого и в мыслях не было желания сбежать. Но странное существо человек. В самых страшных и невероятных условиях он может приспособиться ко всему и даже радоваться, несмотря на каждодневные ужасы.

До отбоя оставалось немного, каждый занимался своим делом – кто чинил одежду, кто просто лежал, смотря в потолок. Тусклый свет от двух лампочек, расположенных в разных концах барака, практически не пробивался к нижним ярусам нар. Там царил полумрак. Двое, пристроившись на нижних нарах, тихо о чём-то говорили.

– Надо поосторожнее шастать, когда-нибудь эти земляные норы раскроют. Первыми поплатятся не надзиратели, а те, кто в карты шлепал. Гнида тебя ненавидит, а после того, как ты обыграл в карты его шестёрку, он тебя постоянно пасет. Гляжу, что к тебе он совсем неравнодушный, так и хочет подловить.

– Не расстреляют, этому проходу уже с месяца три, рыли его все – как наши, так и с того барака. Все в курсе. Мне говорили, что такие подземки вырыты не только у нас, а и в других бараках. Надзиратели первые, кто в них заинтересован. Сам подумай, тот же обмен шмотьём, потом – деньги, да и золотишко гуляет. Хотя да, если комендант лагеря пронюхает, то такие, как Гнида, нас первых к стенке поведут.

– Гнида, конечно, тварь.

Стороннему наблюдателю не понять, о чем шла речь, но на самом деле обсуждались обыденные вещи. Каждый барак был окружен забором из колючей проволоки, под проволокой заключенные прорыли ходы сообщения. Ныряешь в лаз на территории своего барака, а выползаешь уже во дворе другого. Это было позволено не каждому, староста сам лично принимал решение, кому идти и по строго определенным часам. Всё происходило ночью, староста договаривался с охраной, та на время уходила подальше от лаза, несколько человек тут же пропадали под землей.

Это было нарушение, за которое следовал немедленный расстрел, но выгода налицо. Немцы такие же люди и ничто человеческое им не чуждо. В лагере существовал товарообмен, таким образом была организованна межборачная логистика. Нередко заключенные из разных бараков организовывали карточные игры на интерес. Там ходило уже и золото, чаще это были нательные украшения и зубные коронки. Надзиратели получали свою немалую долю от каждой игры и делились со сменой охранников. Люди всегда остаются людьми, даже и в таких нелюдских условиях.

В сумраке барака сидели двое. Эти двое были Васей и Гришей. Обсуждали они в голову не влезающие нормальному человеку лагерные дела, а именно недавнее участие Гриши в карточной игре, что состоялась в соседнем бараке.