Читать книгу Быстрее вечерних волков. Отрывки из маршрутного дневника - Константин Кантор - Страница 3

Перед наступающими сумерками, к урюковому саду, где я гнездился со своей радиостанцией, подвалила толпа ишкашимской молодёжи.

– «Пойдём, почайкуем!» – сказал старший из парней, в нахлобученной на голову пограничной панамке, полы которой были порезаны и причудливо закручены в узелки, как дреды у африканца. Я глянул на свой «Гаррис», устремивший антенну вверх, на хозяина дома, по имени Бек, на его жену, которая шла с ведром воды с арыка, и отказался. Обычно молодые люди либо вежливо пытаются напоить гостя, либо рассчитывают на экспедиционный этанол. В этот вечер я опять трапезничал у Бека, пил горячий «ширчо» с маслом, ел лепёшку, а потом, отвалившись на цветастую курпочушку смотрел в бездонное небо, которое в Азии кажется гораздо ниже, чем в привычной нам средней полосе.

На время акклиматизационного выхода группы на «Маяк», мне предстояло сидеть на связи, для чего многоуважаемый и высокочтимый Мурадбек отдал нам ключи от своей квартиры, напротив ишкашимского базара. Однако первые дни мне не спалось под крышей, и собрав минимум вещей и радиостанцию, я побрёл куда глаза глядят. По пути мне попался землероб с ишаком, который на прекрасном русском языке осведомился, откуда я приехал. Я назвался, после чего он представился, сказал, что при Союзе было жить куда комфортнее, и пригласил выпить чая к себе в дом.

Дом представлял собой типичное памирское жилище, – с окном в крыше, пятью столпами, между полом и потолком и портретом Ага-хана, обрамлённым искусственными цветами. Больше всего поразила меня библиотека, где можно было встретить такие редкости как дневники Бисмарка в двух томах, издания тридцатых годов, много дореволюционной литературы, и огромное количество медицинской литературы. Оказывается, один из родственников Бека был врачом, учился и практиковал в Питере, и оставил в наследство солидную библиотеку.

Жить я перебрался в сад, чтобы не тревожить людей, оказавших мне гостеприимство. Они долго упрашивали переместиться под навес, но увидев, с каким комфортом я обитаю в палатке, и прослушав байки о ночных бдениях у радиостанции, оставили всё как есть. Утром я бегал два километра, в качестве зарядки, и только успевал здороваться с местными жителями на ходу. Потом мы завтракали и отчаливали на поле.

Один раз я потратил полчаса на то, чтобы спуститься к Пянджу по камням, заваленным бытовым мусором. Поглядел на ту сторону речки, куда предстояло отправиться через две недели. Ничего особенного. По склонам афганской стороны спешили копытные с пастухами. По дорогам пылили машины, как правило, внедорожники.

Пару раз я спрашивал у местных про мумиё. Говорили, что в данный момент мумия нету, а на афганбазаре покупать не стоит – похоже на подделку.

К пятнице мы сконнектились с Валеркой, который ехал присоединиться к нашей группе из Бишкека. По пути он намеревался наведаться в Хорог, в афганское консульство, где ему должны были шлёпнуть печать в его загранпаспорт, и отдать на руки наши паспорта. К вечеру я уже ждал его напротив входа на притихший базар, около колонки с водой. Местные дети вертелись с вёдрами тут же, норовя угостить урюком, или просто сказать что – нибудь по – русски, в знак уважения к гостю.

После восхождения и акклиматизации в Киргизии, организм Валерия требовал пожрать, и поэтому мы отложили поход к Беку на лепёшки, наведались в ближайшую лавку, прикупили макарон, чаю и пару дынь, и пошли пировать в квартиру Мурадбека. Отметить, так сказать, торжественную смычку. Оставшееся время пребывания в пограничном Ишкашиме, перед переходом в афганский Султан-Ишкашим, мы дефилировали между рынком, квартирой и Бековыми апартаментами, заходя в урюковый павильон ко времени регламентного выхода на связь.

Каждый вечер мы выходили с четырьмя вёдрами на колонку, – набрать воды на день. Рядом с колонкой бежала в величественный Пяндж вода в арыке, в соседних арыках женщины стирали бельё, там же звенел детский хохот и крики.

Возвращаясь мы устраивали чаепитие, залегали в спальники и включали на телефоне радиоспектакль 70-х годов прошлого века «Остров сокровищ». Потом переговаривались между собой фразами из произведения Стивенсона.

К моменту возвращения группы связь пропала совсем. Мы стояли с Валерием на дороге, и оживлённо спорили. По всему выходило, что нам надо собираться и ехать искать пропавших, по приблизительной нитке маршрута. С жаром жестикулируя, решали, когда выдвигаться и что брать с собою. Мы шли по тропе, а за нами тихо-тихо катилась «тангемка» с неработающим двигателем, из окна которой, высунувшись по пояс торчал Енот с фотоаппаратом. Он запечатлел нас спорящими и обильно жестикулирующими.

Фотографию эту я храню до сих пор. На обороте Ренат каллиграфически вывел :

«Валера и Костя спорят о времени выхода на поиски нашей группы». Совсем как картина Верещагина, где муллы поспорили по дороге на базар.