Читать книгу Озорные мужские рассказки - Константин Крюгер - Страница 10

Как-то на исходе лета в конце семидесятых мой приятель Мишка «Нильсон» вернулся из Сочи с новой подружкой. Людмила работала в библиотеке МАИ, где я тогда «догрызал гранит науки». Она оказалась девушкой весёлой и общительной, и отлично вписалась в компанию. Я активно женихался с будущей супругой Галей, и барышни подружились. С «Нильсоном» Людка вскоре рассталась из-за диаметрально противоположных взглядов на брак, и мы потеряли её из виду. Но она успела познакомить моего однокурсника Колюню с коллегой, озорной библиотекаршей Ольгой, с которой тот хороводился даже после окончания института.

При появлении следующего серьёзного кандидата Людмила вспомнила вдруг об исключительной мастерице организовывать союзы и связывать судьбы. «Талант» обнаружился у Галки ещё в школьные годы и дальше только прогрессировал. Разузнав через Ольгу телефон, Людка проявилась, и мы возобновили общение. Новый избранник Виталий был моложе дамы на четыре года, но уже окончил специальное пожарное училище и служил инспектором – дознавателем в звании лейтенанта. Молодой офицер курировал заведения самого центра столицы: сфера интересов простиралась от Маяковки до станции метро «Динамо». После благополучно устроенной свадьбы, на которой Галка, что и понятно, выступала свидетельницей, и закономерно состоявшейся в кафе «Молодежное» на улице Горького, новобрачным от Виталькиной работы выделили служебное жильё, расположенное в начале Ленинградского проспекта.

В огромном «Сталинского ампира» здании Людмила с Виталием стали счастливыми обладателями громадной светлой комнаты с фантастической лоджией в коммуналке на третьем этаже. Единственная соседка, одинокая молодая дама, член сборной страны по баскетболу, занимала ме́ньшую комнату ведомственной двушки и первые полгода казалась «фантомом», потому что значительную часть времени проводила в разъездах и на тренировочных сбора.

Подаренные на свадьбу деньги молодожёны удачно вложили в приобретенные «по блату» импортные мебельный гарнитур и спальню, отлично вписавшиеся в просторное семейное гнездо. Во время празднования новоселья поразила воображение высококлассная японская аудиоаппаратура «AKAI», привезенная молодым из родительского дома. Но «Пупом Земли» стала сразу притягивающая внимание, как вишенка на торте, пятилитровая бутыль виски на массивной темного металла подставке – качалке с колесиками. В горизонтальном положении она напоминала старинную пушку на литом лафете темного металла. Необычную емкость презентовали Виталькины родители, притаранившие невиданную диковину из зарубежной командировки.

Тогда я впервые столкнулся с представителями неведомой прослойки «иноспецов» – советских работяг с незапятнанной биографией и безупречным послужным списком, допущенных к различным видам созидательного труда в развивающихся дружественных странах. Отец Виталия трудился буровым мастером в Татарии, когда выпала замечательная трёхлетняя командировка в тогда ещё шахский Иран. После возвращения на заработанные чеки-сертификаты он приобрёл половину дома в закрытом посёлке «Северный» сразу за Москвой. И в нём же устроился трудиться на градообразующей Северной водопроводной станции.

Дебютный визит в родительские владения Виталия потряс донельзя. Поселение такого идеального, нехарактерного даже для Москвы, порядка я никогда воочию не наблюдал. Изредка что-то похожее промелькивало в иностранных фильмах. Ровные ряды одинаковых двухэтажных кирпичных домов с аккуратными палисадниками располагались в строгом порядке внутри огороженной территории. Входы с противоположных фасадов вели в отдельные двухуровневые квартиры, где в первом этаже размещались туалет, кухня и столовая, а на втором – гостиная и спальня с примыкающей полноценной ванной комнатой. К тому моменту похожих апартаментов я даже в кино не видел.

Необходимое отступление. В подзабытые времена развитого социализма в силу тотальной изоляции страны «железным занавесом», практически весь спектр «достижений загнивающего капитализма» находился по ту сторону «Берлинской стены». И, если ныне большинство явлений зарубежной действительности для нашего современника кажется обыденным, то в далекие 80-е годы для рядового советского гражданина, видевшего Запад глазами Сенкевича, представляло совершенную загадку.

Внутри диковинный и неведомый тогда таунхаус изобиловал привозными предметами роскоши, но тяга к драгметаллу превалировала. Где только возможно стояли, висели, лежали золотые безделушки, кольца, броши, большая часть с красиво ограненными камнями. «Мама и тётя очень любят всякие побрякушки!», – смущённо произнёс Виталик, заметив мой недоумевающий взгляд.

Как я понял существенно позже, у старших родственниц любовь к «изделиям из презренного металла» переросла в весьма прибыльное занятие. Сфера их деятельности представлялась мне полу-уголовной. Обзаведясь широким кругом знакомств в среде выездного пролетариата, обе дамы активно спекулировали украшениями из «жёлтых» сплавов. При редких встречах я всегда поражался их умению любую затронутую тему немедленно переводить в материальную плоскость – подобные торгашки «до мозга костей» мне прежде не встречались даже в сфере обслуживания. Виталька, на удивление, совершенно не впитал «с молоком матери» тягу к накопительству и наживе, а наоборот, казался абсолютным бессеребренником. Людмила регулярно его «пилила» за неумение грамотно использовать предоставляющиеся обширные возможности. И, правда, на фоне прагматичной и деловитой супруги молодой муж смотрелся безвредным ласковым телком, невзирая на представительную форменную стать.