Читать книгу Аурлийский цикл. Книга 5. Последний шанс - Константин Лебедев - Страница 6

Аурлиец и отступница увлеченно обсуждали последние дошедшие до них слухи о ситуации на рубеже Севериана, когда услышали стук в дверь. Они одновременно вздрогнули, так как были уверены, что, по мнению горожан, дом был давно заброшен.

– Мародеры? – Грин схватился за меч.

– Эти обычно не стучат, – здраво отметила Ингрид.

Аурлиец приставил меч к стене у двери, а в руку взял кинжал, спрятав его за ручкой в виде распахнувшего свою пасть льва. Отступница спряталась за углом, положив стрелу на тетиву своего лука. Грин обернулся на нее, чтобы убедиться, что она готова, и только после этого приоткрыл дверь.

– Я уже начал думать, что заблудился, – улыбнулся стоящий на пороге Рэджинальд Хольт.

Грин улыбнулся в ответ и, не произнеся ни слова, кивком головы предложил другу войти. Ингрид покинула свое укрытие, ослабив натяжение лука.

– Га-либ сказал тебе, где нас искать? – спросила отступница.

– Он самый. – Дункан и Хольт несколько секунд молча смотрели друг на друга, после чего крепко обнялись.

Усевшись за стол, они быстро пересказали друг другу события, произошедшие со времени их расставания. В память о Джонатане Норрингтоне были подняты кубки. Грин рассказал, что им так и не удалось раздобыть корабль, однако до них дошел слух о том, что на побережье была замечена необычная шхуна.

– Три мачты, три палубы, весла, опущенные в воду. Флаг, не известный местным жителям, – воодушевленно затараторил Дункан.

– «Последний шанс»! – заразился его энтузиазмом капитан.

– Вне всяких сомнений. Ни имперцы, ни старший народ подобных кораблей никогда не строили, – подтвердила Ингрид.

– Вам стоит отправиться туда немедленно, – приказным тоном сказал Хольт.

– А ты? – удивился штурман.

– Я должен встретиться с Хоривом. Я не прощу себе, если позволю ученику Джонатана остаться чужой марионеткой.

– Ты не видел его. Обратного пути уже нет. – Грин опустил взгляд, стыдясь того, что не смог помочь другу.

– И все же я попробую, а вы отправляйтесь за кораблем. Если я не успею, не ждите меня. Время играет против нас.

– Мы слишком многих потеряли, чтобы разделяться. Отправимся вместе. К тому же мы все равно вынуждены дожидаться ночи. Стоит Ингрид показаться на улицах при свете дня, и нас тут же задержат.

– Значит, покинем город ночью, после того как я вернусь.

– Хорив теперь всегда рядом с Чаар. Ее личная игрушка. Они наверняка будут сопровождать консула во время его шествия, – заметила Ингрид.

– Если я не вернусь, идите без меня. – Капитан встал из-за стола.

– У меня плохое предчувствие, Рэджинальд. – Грин не хотел отпускать друга.

– Как и у Га-либа. Доверяю вашему чутью. Я буду осторожен, обещаю! – Хольта тронула забота товарища.

– Он вернется, – успокоила отступница своего возлюбленного, когда тот закрыл за капитаном дверь.

Наступил день. Мистер Мерфи не ожидал, что посмотреть на консула соберется такая толпа. Пробиться в первые ряды не было никакой возможности. Эйден с трудом заглушил закипающую в нем ярость. Взобравшись на постамент высокой статуи одного из героев империи прошлого, он вместе с другими зеваками был вынужден беспомощно наблюдать, как имперец вышел из врат, скрывающих за собой линию Публия.

Клетиса окружало четыре телохранителя, держащихся на почтительном расстоянии. Тем не менее было видно, что дело свое они знают. Кроме того, в первых рядах аурлиец заметил несколько наблюдателей, чье поведение разительно отличалось от того, что демонстрировало большинство пришедших сюда сегодня горожан. Эйден готов был поспорить, что часть охраны консула намеренно смешалась с толпой, чтобы обеспечивать безопасность своего господина.

За спиной облаченного в прекрасный доспех имперца появилась повелительница роя в сопровождении Хорива и Чаар-Тоа-Вал-Готэ. Перебегая от одной точки к другой, аурлиец так и не смог найти идеального места, чтобы совершить свою месть.

В середине пути произошло то, чего дуэлянт ожидал в последнюю очередь. Дождавшись, когда консул пройдет вперед, из рядов зрителей вышел человек, оказавшийся лицом к лицу с Чаар. Мистер Мерфи сразу же заметил, как пара стоящих в толпе лантов потянулась к мечам. Увлеченный паломничеством консул продолжал идти вперед, так и не заметив исчезновения своей царицы. Ланты поспешили выйти из толпы, но Чаар остановила их поднятой рукой, давая понять, что все в порядке.

– Отпусти его! – За гулом толпы слова капитана слышали только те, кому они предназначались.

– Я думала, мы уже прошли через это с мистером Грином. Хорив останется со мной, и другому не бывать.

– Ты можешь уйти прямо сейчас со мной. – Капитан с трудом узнавал в этом существе своего товарища и ученика друга.

– Моя царица уже дала тебе ответ, – спокойно отозвался утларг, буравя аурлийца пустым взглядом.

– Меня он не устраивает. – Хольт откинул плащ и вытянул меч.

Чаар устало закатила глаза. Махнув двумя пальцами, она, словно потянув за нити, заставила юношу выйти вперед.

– Я прошу вас отступить, капитан. Став частью роя, я обрел ту силу, что вам и не снилась. В честном бою вам меня не одолеть.

Наблюдавший за всем происходящим Эйден боролся с желанием помочь Хольту, но жажда мести заставила его остаться в стороне. Хорив теперь действительно двигался гораздо быстрее возможностей обычного человека. Мечи схлестнулись, и аурлиец сразу же был вынужден отступить. Заметившая неожиданное зрелище толпа возликовала.

Через две минуты боя утларгу удалось выбить оружие из рук своего противника. Хольт упал на спину, больно ударившись подставленными локтям о брусчатку. Острие длинного изогнутого меча остановилось у его горла.

– Блестяще, мой дорогой. Убей его. – Улыбка не исчезала с лица Чаар все то время, что шла их маленька дуэль.

Хольт смотрел прямо в глаза древнему. Хорив не спешил исполнить приказ. Аурлиец почувствовал, как дрожит клинок в руках его палача.

– Тебе не обязательно это делать. Ты свободен в своей воле, – равнодушно проговорил капитан.

– Ты получил приказ. Исполняй! – царица повысила голос, удивленная непокорностью своего слуги.

Острие клинка коснулось шеи аурлийца, Хольт даже не отпрянул. Он все так же продолжал смотреть только в глаза павшего.

– Джонатан умер, Хорив. Я рад, что он не увидит того, что с тобой стало. – Капитану показалось, что глаза утларга увлажнились.

– Хватит тянуть. Убей его сейчас же! – не сдавалась Чаар, усиливая силу своего влияния на юношу.

Мистер Мерфи не разделял уверенности капитана в том, что в Хориве осталось хоть что-то от человека. Найдя в толпе группу диарков, он пробился к ним и со всей силы заехал одному из них по лицу. Переполошившиеся диарки, не разобравшись в ситуации, начали задирать всех, кому не повезло оказаться поблизости. Завязалась массовая драка, прорвавшая оцепление и отделившая Хорива от его повелительницы. Охрана под руководством Чаар-Тоа-Вал-Готэ столпилась вокруг своей царицы, убивая любого, кто рискнул приблизиться на расстояние вытянутого меча.

– Как он умер? – спросил древний, срубив голову напавшему на него диарку и отрезав желание приближаться у остальных.

– В бою с Лотэйром. Он дрался не хуже самого покровителя воинов. Джонатан не говорил этого, но мы чувствовали, что он до последнего жалел, что оставил тебя. Он не желал бы для тебя такой участи. – Капитан поднялся и сейчас стоял прямо перед юношей.

– Кэр?

– Жив. Джонатан спас всех нас, пожертвовав собой. Пойдем со мной, твое место рядом с нами.

– У меня теперь иной путь, капитан. Вам лучше бежать, пока есть возможность, – в глазах Хорива промелькнула человеческая эмоция.

Капитан завел руку за спину и достал сверток. Вокруг творился настоящий хаос. Ланты пытались утихомирить беспорядки, но те приняли неожиданно большой масштаб. Чаар-Тоа-Вал-Готэ удалось увести царицу из эпицентра творящихся беспорядков, но он все еще чувствовал исходящую от неконтролируемой толпы угрозу.

– Думаю, Джонатан хотел, чтобы он оказался у тебя, – передав сверток, капитан скрылся в толпе.

Стоявший посреди бойни Хорив откинул кусок материи. В руке у него лежал кинжал наставника, заменившего ему отца. По щеке сбежала одинокая слеза. Спрятав оружие, древний вернулся, чтобы помочь своей королеве.

Эйден бежал, чтобы нагнать консула. Толпа была такой плотной, что подобраться к нему все еще было невозможно. Лишь в самом конце пути, когда Клетис подошел к очередным вратам, в плотном скоплении существ появилась брешь.

Время остановилось для аурлийца. Он больше не слышал шума толпы – лишь биение собственного сердца. Убийца глубоко дышал, пытаясь унять охватившую его дрожь. Двадцать метров. Мистер Мерфи оттолкнул врезавшегося в него хорта. Пятнадцать. Эйден раскрыл ладонь, и из рукава в нее спустился метательный нож. С этого расстояния у него были шансы достать до имперца.

Консул терпеливо дожидался, пока встречающий его жрец закончит свою приветственную речь. Самодовольное выражение лица имперца заставило аурлица вскипеть из-за охватившей его волны ярости. Холодная сталь приятно лежала на ладони. Еще несколько шагов – и рука пришла в движение, намереваясь свершить правосудие. Эйден почувствовал, как его кисть сжала чужая лапа, а через секунду прямо перед ним возник ялг.

– Не сейчас. Ты только зря отдашь свою жизнь. Видишь тех телохранителей? Каждый из них способен отбить стрелу в полете, – прошептал неизвестный.

– Отпусти меня! – Мистер Мерфи попытался высвободить руку, но ялг держал крепко.

– Если действительно жаждешь смерти консула, приходи сегодня вечером в закрытый трактир «Эльфийская песнь» у рыночной площади. Там ты найдешь единомышленников.

Аурлиец наконец вырвался из железной хватки, но было уже поздно. Силуэт консула исчез за окружавшими башню стенами. Его новый знакомый ловко растворился в толпе. Нож вернулся в свой тайник, дожидаясь лучшего часа.

Через полчаса Клетис оставил свое оружие на нижней ступени Башни бури. Подъем оказался так же тяжел, как и в первый раз. Имперец хорошо помнил, как всю последовавшую за обрядом инициации неделю болели мышцы ног. Отсчитывая ступень за ступенью, консул убеждал себя в благости собственных намерений. На последнем повороте он задержался, чтобы восстановить дыхание. Под ним был город. Его город. Внизу можно было разглядеть все детали императорского дворца.

«Завтра. Уже завтра он может стать твоим», – говорил сам с собой Клетис, делая ставку на собственные амбиции, окончательно перевесившие чашу весов в борьбе между совестью и жаждой власти.

Безымянный ждал его в окружении своей свиты. С десяток жрецов почтительно склонились перед гордостью империи. Понимая, что предстоящий разговор не предназначен для лишних ушей, владыка предложил консулу продолжить беседу в своих личных покоях. Едва имперец закрыл за собой дверь, жрец обернулся на гостя и уставился на того долгим изучающим взглядом.

– Не отнимай мое и свое время, Клетис, сын Протора. Говори прямо и без утайки. Ты ведь пришел ко мне с конкретной целью? – спросил старец после того, как прочитал свою отработанную годами восхваляющую тираду, посвященную триумфу героя имперского народа.

– Я вознамерился совершить ужасные вещи ради высшего блага. Сегодня я убью императора.

Даже проницательный и всезнающий Безымянный не ожидал такого резкого признания. Старик закашлялся и вышел на личный балкон. Клетис последовал за ним. Реакция жреца не вселяла надежды на осуществление его замысла. Заняв место рядом с Безымянным у края пропасти, Клетис даже подумал о том, чтобы скинуть старика вниз прямо сейчас.

– Отбросим эти игры. Я уверен, что ты, как и я, видишь, что с нашей империей что-то не так. В последние годы ее слабость стала особенно очевидна. Сатору не справиться с нависшей угрозой.

– Я живу достаточно давно, чтобы помнить, что ты был одним из тех, кто еще не так давно привел этого самого императора к власти. – Довольный тем, что подловил Клетиса, жрец не сдержал едва заметной улыбки.

– Я ошибся тогда. Вернее сказать, тогда это было лучшим из решений. На какое-то время Сатор действительно являлся тем, кто был нужен империи, но сейчас его запас полезности исчерпан, – откровенно признал консул.

– Почему ты так уверен, что не ошибаешься сейчас? Сатор не так глуп, как ты думаешь, и читает тебя, как открытую книгу. Ты еще не прибыл в столицу, а он пришел ко мне, предугадав твои замыслы.

– Я просто знаю, что справлюсь лучше него. Народ любит меня, а слава императора давно склонилась к закату.

– У него будет наследник. Что ты намерен сделать с семьей Сатора?

– Ты знаешь историю нашего мира. Слабость и сострадание никогда не приводили ни к чему хорошему. Сохрани я им жизни, и, возмужав, наследник заявит о себе. Всего лишь еще одна жертва ради моей империи. Уверяю, никто не будет оплакивать их судьбу больше меня, но что есть мои чувства и совесть, когда речь идет о благополучии сотен тысяч?

– Молодой консул вобрал в себя все пороки и добродетели нашего народа, приумножив их многократно. Никто не может быть уверен в том, что будет хорошим правителем, до тех пор пока не столкнется со всеми проблемами власти. Поверь мне, Сатор тоже думал, что его правление будет эпохой расцвета.

– Жрецы поддержат меня? – громко и четко произнес Клетис, не давая жрецу утонуть в философских рассуждениях.

– Нет. Я вижу в тебе тьму. Эта тьма будет преследовать тебя до конца твоих дней и в конечном итоге коснется не только тебя. Вне всяких сомнений, империя при твоем правлении возвысится как никогда прежде, но ценой этому будут страдания большинства народов, населяющих наш мир. Огонь в душе Сатора давно потух, но обретенное хладнокровие стало тем фундаментом, на котором зиждется все живое.

Клетис закусил губу. Он не сильно рассчитывал на помощь этого старого надменного хрыча, но все же с его поддержкой можно было бы не опасаться чрезмерных волнений среди имперцев.

– Я совершаю это из лучших побуждений, верховный. – Консул прикрыл глаза, собираясь с силами для того, что он намеревался сделать.

– Именно так рассуждали большинство тиранов, получивших свою власть силой, молодой Клетис. Прошу тебя, отступись, пока не поздно, – в голосе Безымянного действительно звучала искренняя мольба.

– Слишком поздно. Я уже принял решение.

– Значит, я буду вынужден сообщить о твоей измене императору, – железные нотки не оставляли сомнений в твердости намерений говорящего.

– Ходят слухи, что ты одарен даром предвидения. Если это правда, то с тех пор, как ты произнес свой ответ, должен был знать, что не покинешь этой комнаты.

Верховный жрец вскинул взгляд, чтобы посмотреть в глаза консула, в которых прочитал вынесенный ему приговор. Он слишком долго ощущал свое превосходство над всеми остальными, и сейчас ему потребовалось время, чтобы смириться со своей смертью. Никаким даром предвидения он, разумеется, не обладал, но и ходящие по городу слухи благоразумно не развенчивал. Он просто был очень стар и не менее мудр, что давало ему возможность видеть больше остальных.

– Значит, ты действительно готов идти до конца. Жаль, что ты избрал неверный путь. С твоим рвением, иди ты в правильном направлении, мог бы стать величайшим из нас, – мрачно проговорил Безымянный, в последний раз любуясь раскинувшимся у его ног городом.

– Я уважаю тебя, жрец. Поэтому не буду мешать, если тебе надо подготовиться, но поторопись. Сегодня у меня много дел.

– Моя жизнь была достаточно долгой и дала мне возможность позаботиться обо всем, что я хотел. Делай что считаешь должным, но не сожалей потом о содеянном, – на лице старика промелькнула печальная улыбка.

Сильные руки Клетиса легли на лицо Безымянного. Жрец смотрел на него глазами, читающими его душу. В сердце имперца шла последняя схватка. Притянув старика к себе, он поцеловал его в лоб. Консул опустил веки, а подняв, на секунду отпрянул. Ему показалось, что перед ним стоит Кара. Имперец моргнул еще раз, и видение исчезло. Снова – надменно улыбающийся старик. Клетис свернул ему шею одним движением. На небе сверкнула невероятная по мощности молния.

Поймав повисшее тело, он внес его обратно в комнату и уложил на кровать. Обратным движением он ввернул голову в исходное положение. Все должно было выглядеть так, словно старик умер во сне. Имперец просидел рядом с телом около получаса, пытаясь унять охватившую его дрожь. Теперь пути назад не было. Имперский трон – или отрубленная голова, и Клетис точно намеревался сохранить ее на плечах.

Покинув личные покои старика, консул сообщил жрецам, что Безымянный просил не беспокоить его до самого утра. Спускаясь, Клетис обратил внимание на небывалое количество молний. Разбушевавшаяся стихия словно устроила реквием по своему слуге. Клетиса повело, и он склонился со ступеней над пропастью, с трудом сдерживая рвотные позывы. Внизу консула встретили его люди и выбравшиеся из беспорядков представители роя. Вечером их ждал торжественный пир во дворце императора.