Читать книгу Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба - Константин Маркович Поповский - Страница 2

Действие пьесы начинается сразу же после смерти принца Гамлета.

Зала в замке Кронберг.

На авансцене, склонившись над телом Гамлета, застыл Горацио. В глубине зала теснятся придворные, в испуге отступив от центра сцены, где лежат тела Клавдия, Гертруды и Лаэрта.

За сценой – медленно приближающийся барабанный бой.

Горацио (тихо, без выражения): Спи, милый принц…

Входят Фортинбрас, английские послы, свита. Барабанный бой обрывается.

Фортинбрас

Где это зрелище?

Горацио

Что ищет взор ваш?

Коль скорбь иль изумленье, – вы нашли.

Фортинбрас

Вся эта кровь кричит о бойне. – Смерть!

О, что за пир подземный ты готовишь,

Надменная, что стольких сильных мира

Сразила разом?

Первый посол

Этот вид зловещ;

И английские вести опоздали;

Бесчувствен слух того, кто должен был

Услышать, что приказ его исполнен,

Что Розенкранц и Гильденстерн мертвы.

Чьих уст нам ждать признательность?

Горацио

Не этих,

Когда б они благодарить могли;

Он никогда не требовал их казни.

Но так как прямо на кровавый суд

Вам из похода в Польшу, вам – из Англии

Пришлось поспеть,

То я скажу незнающему свету,

Как все произошло; то будет повесть

Бесчеловечных и кровавых дел,

Случайных кар, негаданных убийств,

Смертей, в нужде подстроенных лукавством,

И, наконец, коварных козней, павших

На головы зачинщиков. Все это

Я изложу вам.

Фортинбрас

Поспешим услышать…

Пусть Гамлета поднимут на помост,

Как воина, четыре капитана…

Четыре офицера поднимают тело Гамлета и медленно выносят его из залы.

Будь призван он, пример бы он явил

Высокоцарственный; и в час отхода

Пусть музыка и бранные обряды

Гремят о нем. –

Возьмите прочь тела. – Подобный вид

Пристоен в поле, здесь он тяготит. –

Войскам открыть пальбу.

Постепенно удаляющиеся крики за сценой: «Открыть пальбу!» Фортинбрас и его свита уходят. За ними, испуганно оглядываясь и тесня друг друга, уходят придворные. На сцене остается один Горацио.

Далекие пушечные выстрелы.

Вбегает Марцелл.

Марцелл: Что? Принц?

Горацио: Да, Марцелл.

Марцелл: Не может быть!

Горацио: И, однако же, есть. (Тихо, в никуда). Как же здесь жарко…

Марцелл: Мать честная… Принц.… Да как же так? (Озираясь, замечает еще не убранные тела короля, королевы и Лаэрта, попятившись). Боже милостивый!.. (Озираясь). Здесь? Здесь?

Горацио: На этом самом месте.

Марцелл: Как могло такое случиться?

Входит Бернардо.

Бернардо: Я только что узнал… (Видит тела). Господи Боже!…Что здесь произошло?

Горацио: Развязка.

Бернардо: Что? Развязка? Это слово мне ничего не говорит.

Марцелл: А мне так и подавно.

Горацио: И тем не менее. Завязанное развязалось.

Бернардо: О, черт!… Черт… Хотел бы я взглянуть на того, кто все это завязал так, что понадобилась этакая развязка… Вот его шпага. (Поднимает шпагу Гамлета). Может, он еще жив? (С надеждой смотрит на Горацио).

Короткая пауза.

Ах, черт… Черт! Черт!.. Я прямо как чувствовал. Черт!

Вошедшие солдаты поднимают и уносят тела Клавдия, Гертруды и Лаэрта. Пауза.

Марцелл: Что за ужасное стечение обстоятельств! Как будто само небо ополчилось на Данию… Нет, вы только послушайте, что получается… Сначала старый король, потом Полоний, а теперь вот наш принц, король, королева, Лаэрт… (Считает, загибая пальцы). Шесть человек! А? И каких!

Бернардо: Прибавь сюда еще сестру Лаэрта, так выйдут все семь.

Марцелл: Эта математика мне не по вкусу.

Горацио: Она покажется вам еще более безвкусной, если вы добавите сюда еще Гильденстерна и Розенкранца.

Марцелл: Как? Розенкранц и Гильденстерн мертвы?

Горацио: И очень основательно. Британец отрубил им головы.

Марцелл (Бернардо): Ты слышал? (Горацио). Нет, это, верно, какая-то ошибка.

Горацио: Или, скорее, ее исправление. Если считать жизнь ошибкой, то смерть, конечно, ее исправление.

Бернардо: Скажите это нашему принцу. (Садится).

Горацио: Непременно. Как только свидимся. (Садится рядом с Бернардо).

С шумом входят Корнелий, Вольтиманд, Первый дворянин, Второй дворянин.

Корнелий: Вы слышали уже? Где это случилось?

Марцелл: Если вы о несчастии, то как раз там, где вы стоите. Здесь.

Корнелий: Здесь?

Марцелл: На этом самом месте.

Корнелий: Не могу поверить!

Вольтиманд: Кто-нибудь знает подробности?

Горацио: Небо.

Вольтиманд: Я не вас спрашиваю.

Горацио: Так я и не вам отвечаю.

Вольтиманд: Что это за тон, господин Горацио?

Горацио: А что это за вопрос, господин Вольтиманд?

Корнелий: Господа, господа, прошу вас… (Горацио). Мы знаем, что вы были друзьями с покойным принцем. Поэтому примите от нас самое глубокое сочувствие и уверения в том, что и для нас эта потеря невосполнима. Так же, как и потеря остальных. Все произошло так неожиданно, что еще не успело уложиться ни в голове, ни в сердце.

Вольтиманд: Я только спросил о подробностях.

Первый дворянин: По правде говоря, какое это теперь может иметь значение, Вольтиманд? Что произошло, то произошло.

Второй дворянин: Вот именно. Лучше скажите, что теперь будет со всеми нами? Кто станет править датским кораблем? Прокладывать курс? Подгонять матросов? Неужели молодой Фортинбрас?

Корнелий: У вас, наверное, есть какие-то другие предложения?

Второй дворянин: Дело не в этом, господин Корнелий. Но, как и всякий среди вас, я бы хотел знать, – откуда он свалился нам на голову? Если уж я служу королю, то, по крайней мере, хочу быть уверен в том, что он действительно король и снаружи, и внутри, а не какой-нибудь самозванец с большой дороги. А то, знаете ли, так недалеко и до смуты.

Корнелий: Могу назвать вам, по крайней мере, три причины, благодаря которым молодой Фортинбрас станет королем.

Второй дворянин: Послушаем.

Корнелий: Во-первых, это королевская кровь, которая течет в его жилах. Вы ведь не станете сомневаться, что он законный сын старого Норвежца?

Второй дворянин: Так же мало, как и в том, что принц Гамлет – сын старого Гамлета.

Корнелий: Вот видите. Во-вторых, это старинное родство норвежской и датской династии. Его хотя и трудно подтвердить, но зато так же трудно опровергнуть. Поэтому теперь, когда датский престол осиротел, никто не станет сомневаться в праве Фортинбраса занять его.

Второй дворянин: Что ж, и я в том числе. А какая третья причина?

Корнелий: Ее вы можете увидеть, если выгляните из окна и посмотрите на норвежское войско, которое стало лагерем у стен Эльсинора и Кронберга.

Второй дворянин (посмеиваясь): Сказать по правде, эта причина убеждает меня гораздо сильнее прочих.

Первый дворянин: Да, и меня, признаться.

Корнелий (негромко): Скажу вам откровенно, что и меня тоже.

Вольтиманд: Но все-таки, согласитесь, господа, – как странно он здесь появился! Так, словно заранее знал, что его ждет здесь пустой престол. Тут что-то нечисто… Да, нет же, в самом деле… Может быть, такие случайности и случаются, но только в плохих пьесах.

Первый дворянин: Вечно вы со своими подозреньями, Вольтиманд. Все знают, что он возвращался из польского похода.

Вольтиманд: Вот-вот. Возвращался из Польши, а попал прямехонько на датский престол. Разве не странно?

Корнелий: Милый Вольтиманд. Оставьте эти странности будущим историкам. Если вы не хотите нажить себе врагов, то поскорее забудьте обо всем этом или, по крайней мере, не говорите об этом вслух. И потом, рассудив здраво: зачем нам искать другого короля, когда само Провидение посылает нам этого?.. Он молод. Отважен. С приятными манерами. Умен, говорят. Что же еще?

Второй дворянин: Значит – да здравствует король?

Корнелий: Вот именно.

Второй дворянин (негромко): Да здравствует король, господа!

Первый дворянин: Да здравствует король! (Вольтиманду). Надеюсь, вы того же мнения?

Вольтиманд: А разве этого не видно? (Несколько иронично). Да здравствует король!..

Все (вместе, негромко): Да здравствует король!

Входит Озрик.

Озрик (сияя): Его сиятельство попросили меня принести королевскую корону, утраченную во время беспорядка. (Присев, осматривается).

Корнелий: Как вы удачно выразились, Озрик. «Во время беспорядка». Теперь мы, по крайней мере, знаем, что все случившееся было не больше, чем беспорядком… Позвольте вас спросить, кто это, его сиятельство?

Озрик (осматриваясь, снисходительно): Господин Трувориус, правая рука молодого принца. Я хотел сказать, принца Фортинбраса, надеюсь, нашего будущего короля. (Заглядывая под стол). Куда же она подевалась? Я своими глазами видел ее на старике Клавдии, когда покойный принц проткнул его своей шпагой.

Вольтиманд: На старике Клавдии!.. Побойся Бога, Озрик. Еще час назад ты называл его «ваше королевское величество»!

Озрик (ползет по полу на коленях): С тех пор кое-что решительно изменилось, и, как вы, наверное, уже могли заметить, не в худшую сторону.

Корнелий: В какую бы сторону оно не изменилось, вы, я вижу, времени даром не теряете. (Присев на корточки, осматривается).

Первый и Второй Дворяне приседают и осматриваются.

Вольтиманд: Вот она. (Достает корону из-под скамьи).

Озрик: Позвольте мне ее отнести.

Вольтиманд: Нет, зачем же? Пусть отнесет тот, кто нашел.

Корнелий: Конечно. Мы нашли, значит, мы и отнесем.

Озрик: Но их сиятельство…

Корнелий: Останутся довольны, Озрик.

Озрик: Тогда я с вами.

Первый и Второй Дворяне: И мы.

Вольтиманд, Корнелий, Первый и Второй Дворяне и Озрик уходят.

Бернардо (Марцеллу): Видал? Полетели птицы к новой кормушке.

Марцелл: Пускай себе. Уж такова их птичья природа. (Горацио). Вы теперь, наверное, к себе, в Италию? Или еще побудете у нас?

Горацио (издали): В Италию?.. Пожалуй.

Марцелл: Или в Виттенберг?

Горацио: Возможно… Нет. Не знаю. Все равно. (Расстегивая верхние пуговицы камзола). Как тут сегодня жарко. Как будто натопили перед Рождеством…

Бернардо: Не сказал бы. Скорее, зябко.

Марцелл: Так пойдемте на свежий воздух.

Бернардо (поднимаясь): И то.

Горацио (не трогаясь с места): Пойдемте. (Помедлив, глухо). Нет, подождем еще немного.

Марцелл и Бернардо быстро переглядываются. Короткая пауза.

(Глухо). Мне кажется, что стоит отсюда уйти, как все случившееся станет явью, от которой уже никуда не спрячешься. А так, пожалуй, оно, еще походит на дурной сон, от которого, быть может, еще можно пробудиться.

Бернардо: К несчастью, Горацио, имя этому сну, – жизнь.

Горацио: Да, верно. Жизнь… Но все же, все же… (Глухо). Подождем немного.

Бернардо: Что ж. Можно и подождать. (Садится).

Пауза. Входит Офицер из свиты Фортинбраса.

Офицер: Нет ли здесь кого-нибудь, кто носит имя Горацио?

Горацио: К несчастью есть. (Поднимаясь). К вашим услугам, сударь.

Офицер: Его высочество, принц Фортинбрас, просил вас оказать ему честь и посетить его ближе к вечеру, часу в шестом или около того, чтобы выслушать ваш рассказ о последних и ужасных событиях, свидетелем которых вы были.

Горацио: Не сейчас?

Офицер: Нет, ближе к вечеру.

Горацио: Так значит, не сейчас… Спасибо, я приду.

Офицер: Я так и передам. (Помедлив, негромко). Хочу, чтобы вы знали, господа. Все наше войско, до последнего солдата, скорбит вместе с вами. Потерять в один час опору и надежду государства, – это большое несчастье.

Горацио: Спасибо на добром слове, сударь. Хоть с нами дело обстоит гораздо хуже. Мы потеряли друга.

Офицер: Тем больше мужества вам понадобится, чтобы пережить эту потерю… Мои искренние соболезнования, господа. (Поклонившись, уходит).

Бернардо (после небольшой паузы, Горацио): Так вас зовут, чтобы узнать правду о нашем принце? Что же вы им расскажете?

Горацио: Всю правду. От начала до конца.

Бернардо (Марцеллу): Ты слышал? От начала до конца. (Горацио). Всю правду, вы сказали? Все, как было?

Горацио молчит. Короткая пауза.

А хотите пари? Стоит вам только открыть рот, как все вокруг примутся немедленно скалить зубы и показывать на вас пальцами, потому что как только вы заикнетесь о призраке старого Гамлета, все тут же решат, что вы сошли с ума, и попробуйте-ка тогда их переубедить.

Горацио молчит. Короткая пауза.

Да, возьмите хотя бы меня, Горацио. Если бы я своими собственными глазами не видел этот самый призрак, так неужели я бы поверил тому, кто захотел бы меня убедить в этом?.. Да, никогда в жизни!

Горацио молчит.

Принц был прав, что запретил нам болтать об этом.

Горацио продолжает хранить молчание. Короткая пауза.

(Немного обиженно). Вы так молчите, словно я говорю Бог знает какую ересь… Да спросите хотя бы у Марцелла!

Марцелл: Спросите у меня, сударь, и я скажу вам, что это сущая правда.

Горацио: Так вы хотите, чтобы я промолчал?

Бернардо: Всего лишь подумали, как лучше обойти эту щекотливую тему стороной.

Горацио: То есть, промолчал.

Бернардо: А почему бы и нет, если того требуют обстоятельства?

Горацио: Марцелл?

Марцелл: Не вижу, чтобы можно было бы что-нибудь на это возразить.

Горацио (задумчиво): Так значит промолчать… Так, Бернардо?.. И спрятаться в своем молчании, как в лесу, где тебя уже никто не сможет отыскать? Укрыться в его мраке, словно вор, которого преследуют солдаты?.. Отличный совет! (Резко). Вот только, что потом?

Бернардо: Потом?

Горацио: Да, что потом? Жить вместе с этим молчанием до скончанья дней, каждую минуту чувствуя его взгляд, сталкиваться с ним каждый день, засыпать с ним рядом и просыпаться, зная, что оно уже тут? Слышать, как оно давится своей слюной, сдерживаясь из последних сил, чтобы, не дай Бог, не открыть рот?.. Хорошенького же соседа вы мне хотите подсунуть.

Марцелл: Вы преувеличиваете, мне кажется. Во всяком случае, в этом нет ничего такого…

Горацио (не дослушав): Ничего такого? И это говоришь ты, Марцелл?.. Так значит, ничего такого? (С тихой яростью). А ну-ка, идите сюда!.. Да, идите же, идите! (Схватив Бернардо и Мацелла за руки, тащит их за собой). Вот, взгляните – тут он лежал, на этом самом месте, всего какой-то час назад, а вы думаете, что этого часа достаточно, чтобы я позабыл его взгляд и его голос, такой тихий, что он чуть было не разорвал мне сердце и не лишил меня слуха? Всего какой-то час. Или вы думаете, что моя память короче пути, который проходит за час минутная стрелка?.. Знаете, о чем он просил меня за мгновение до того, как смерть сковала его язык?.. Ну? Что молчите?

Бернардо: Мы не знаем.

Горацио: Быть его устами. Это значит, что он просил меня рассказать всему миру его историю, ничего не упуская и все расставляя по своим местам, с самого начала и до самого конца. Так, как рассказал бы ее он сам, когда бы мог. Так неужели я обману его? Недоговорю, приукрашу, перевру и все это только потому, что кому-то это может не понравиться?.. Что скажешь, Марцелл?.. А?.. А ты, Бернардо?.. Да, что это с вами? Разве не вы первые увидели призрак старого Гамлета, а потом рассказали о нем мне? Не вы ли были со мной, когда он появился следующей ночью, и потом, когда мы сопровождали нашего принца? Так неужели теперь вы откажитесь подтвердить мой рассказ, если это вдруг понадобится? Неужели станете делать непонимающие лица, если вас спросят? Станете отнекиваться? Ссылаться на плохую память? Или, может быть, сразу скажете, что вы со мной незнакомы?

Бернардо (сухо): Надеюсь, Горацио, что на самом деле вы так о нас не думаете. (Обиженно отворачивается).

Марцелл: Э, сударь, зачем вы так? Разве вы не знаете, что мы были готовы отдать жизнь за нашего принца, когда он был жив, так, наверное, сумеем постоять за него и теперь, когда он от нас ушел? (Неожиданно всхлипнув, смолкает; затем, Бернардо). Верно, что ли?

Бернардо (хмуро): Попал.

Марцелл (Горацио): Да, если только надо, мы приведем сюда и этот призрак, и хоть кого. (Бернардо). Что, так?

Бернардо (хмуро): Конечно. Если будет надо.

Марцелл (Горацио): Что скажите теперь?

Горацио (помедлив): Скажу, что был перед вами не прав, и, будучи неправым, обидел вас. Простите великодушно, друзья. И ты, Бернардо, и ты, Марцелл. (Протягивает обоим руки).

Бернардо (пожимая руку Горацио): Пустяки. Мы и не думали сердиться.

Марцелл (пожимая руку Горацио): Все забыто.

Горацио: Мир?

Марцелл: Полный.

Бернардо: Тогда пойдемте, наконец, куда-нибудь, да промочим глотку. (Горацио). Надеюсь, вы не против?

Марцелл: Без вас мы не пойдем.

Горацио: Тогда идемте.

Бернардо: Да, и поскорее.

Горацио (медлит): Сейчас.

Короткая пауза. Горацио отходит в сторону.

Марцелл: Куда вы?

Горацио: Никуда. (Решительно, но не трогаясь с места). Идемте. (Медлит, затем повернувшись, растеряно). Нет, не могу… Как будто что-то держит. Так, словно он все еще где-то здесь, рядом, и вот-вот должен появиться, и надо только набраться терпенья и немного подождать…

Бернардо: Его здесь нет, увы.

Марцелл: Увы!

Горацио: А мне все кажется, что он где-то близко. (Кричит неожиданно и жалко). Принц! (Оглядывается, прислушиваясь). Принц!

Марцелл (негромко). А, черт!

Бернардо (торопливо): Пойдемте, пойдемте. Неровен час, накличете беду. (Беря Горацио под руку и беспокойно оглядываясь по сторонам, шепотом). Что, если он и вправду вас услышит и явится перед вами, окровавленный, бледный, безмолвный? Если уж вы не боитесь за свой рассудок, то пожалейте хотя бы нас с Марцеллом. (Марцеллу). Возьми его шпагу, и идем. (Сердито). Да, идем же!

Марцелл (поднимая шпагу Гамлета и настороженно оглядываясь): Идем.

Уходят.