Читать книгу Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба - Константин Маркович Поповский - Страница 7

Следствие по делу о смерти принца Г.
Действие второе
6.

Оглавление

Площадка перед замком. Виден угол уносящейся вверх стены. Лунный свет лежит на каменных плитах, но левая часть площадки прячется в тени, которую отбрасывает крепостная стена. Далекий шум морского прибоя.

Появляются Марцелл и Бернардо.


Марцелл: Что, никого?

Бернардо: Как видишь.

Марцелл: Что ж, подождем еще. Хотя, сказать по правде, время вышло.

Бернардо: Что за беда? До смены далеко. Подождем.

Марцелл (озираясь по сторонам): Все б было веселей.

Бернардо: Ты так дрожишь, как будто опять увидел призрак старого Гамлета.

Марцелл: Уйми язык. И без того жутко. Не хочу даже вспоминать об этом.

Бернардо: Читай Устав, и сразу станет легче. Забыл, что там сказано? «Сил не жалей, начальство слушай, врага рази». Вот и вся премудрость.

Марцелл: Я что-то не припомню, чтобы Устав нас наставлял по части привидений. Тут надобен святой или, на худой конец, священник.

Бернардо: Если у человека есть вера, ему ничего не страшно.

Марцелл (пристально глядя на Бернардо): Так вот, оказывается, в чем дело.

Бернардо: В чем?

Марцелл: Теперь я понимаю, почему ты так побледнел. Ты в вере слаб.

Бернардо (беззлобно): Дурак.

Марцелл: Но не ханжа.

Бернардо: Дурак вдвойне. (Повернувшись, идет по сцене).

Марцелл (встревожено): Постой. Куда ты?

Бернардо: Когда бы ты читал внимательно Устав, то знал бы что там сказано о караульной службе: «обходи дозором». Что я и делаю. А ты можешь оставаться.

Марцелл: Ну, уж нет. Пойду с тобой.

Бернардо: Но только молча. (Уходят).


Пауза. Из тени появляются Горацио и Секретарь.


Горацио (оглядываясь): Странно. Никого.

Секретарь: Это здесь?

Горацио: Да… Они, должно быть, отошли, нас не дождавшись.

Секретарь (нетерпеливо): Ну, показывайте, показывайте, где это было!

Горацио: Там, где вы стоите.

Секретарь: Прямо здесь?

Горацио: На этом самом месте.

Секретарь: Невероятно. Захватывает дух. (Озираясь). Откуда он появился?

Горацио: Со стороны моря.

Секретарь: Боже, сохрани!.. И что? Точь в точь, как старый Гамлет?

Горацио: Один к одному.

Секретарь: Вот чудеса. Должно быть, были веские причины ему появиться.

Горацио: Вы их знаете.

Секретарь: Но только с ваших слов.

Горацио: Этого мало?

Секретарь: Что до меня, то мне вполне достаточно. А мнение остальных вы слышали.

Горацио: Я слышал только страх, который они принимали за свое мнение.

Секретарь: Как, впрочем, и большинство людей… Бог мой! На этом самом месте! Что вы почувствовали?

Горацио: Стыд. Раздражение. Жалость.

Секретарь: Ужас, может быть?

Горацио: Ни в одном глазу.

Секретарь: Вы смелый человек, господин Горацио. Но почему же стыд?

Горацио: Стыд за себя. Мне вдруг почудилось, что он пришел нарушить ту спокойную жизнь, которой мы жили. Не боюсь признаться, я испугался. Потом мне стало за это стыдно.

Секретарь: А что потом?

Горацио: Потом он мне показался таким жалким, что слезы навернулись на глаза. Кто возвращается оттуда, откуда нет возврата, тому не позавидуешь.

Секретарь: Подумать только! Как, в сущности, мы мало знаем.

Горацио: Я думаю, ровно столько, сколько надо, чтобы поступать правильно. Все остальное – блажь.

Секретарь (посмеиваясь): Вы рубите с плеча. Не много же найдется на свете людей, которые захотели бы с вами согласиться.

Горацио (в сторону): Вот почему наш мир давно уж обезлюдел… (Прислушиваясь): Тш-ш… (Шепотом). Слышите?


Секретарь и Горацио прислушиваются.


Бернардо (издали): Кто здесь?

Горацио (делая знак секретарю и отступая вместе с ним в тень): Ответь сначала сам.

Бернардо: Люди датской службы.

Горацио: И друзья короне?

Бернардо: Само собой.

Горацио: Бернардо? Ты?

Бернардо: Он самый.

Горацио (негромко): Черт…

Секретарь: Что с вами?

Горацио (растерянно улыбаясь): У меня такое чувство, как будто все это уже со мною было и не раз. И этот голос, и лунный свет, и шум прибоя…

Бернардо (подходя вместе с Марцеллом): Мы думали, что вы уже не придете… Кто это с вами?

Горацио: Не узнаете?

Бернардо: Лицо, как будто, мне знакомо. (Секретарю). Третьего дня я видел вас в комиссии.

Секретарь: Так и есть. Я вас помню. (Марцеллу). И вас.

Марцелл: Я вас тоже.

Бернардо: Ну, что? Докопались до истины?

Секретарь: Копаем помаленьку.

Бернардо: Бог в помощь… Знаете, что это за место?

Секретарь: Горацио мне рассказал.

Бернардо: То самое. (Горацио). Вы нас хотели видеть?

Горацио: Да. И подальше от чужих глаз.

Бернардо: Теперь понятно, почему вы выбрали это место. Дурные вести?

Горацио: Не лучшие, как вы могли бы догадаться. Он вам расскажет.

Бернардо: Что ж, послушаем.

Секретарь: Всего два слова, господа Бернардо и…?

Марцелл: Марцелл, к вашим услугам.

Секретарь: Речь идет о ваших показаниях. А чтобы быть точнее, – о призраке старого Гамлета.

Бернардо: Я так и думал… Улей загудел?

Секретарь: Куда как громче. Только об этом и гудит.

Марцелл: Главное, чтобы не покусали.

Секретарь: Не хотелось бы вас огорчать, друзья, но дело, кажется, идет именно к этому.

Бернардо: Оружье к бою! Зажечь фитили!.. Я этого ждал.

Секретарь: Надеюсь, вы знаете, что говорите. Потому что дело обстоит из рук вон плохо. Гораздо хуже, чем вы себе можете представить.

Марцелл: Ну, уж, наверное, не хуже, чем у Гнилого Болота, где ляхи надрали нам задницу.

Секретарь: Судите сами. Все склонны к тому, чтобы выдвинуть против вас обвинения в лжесвидетельствовании и неуважении к датской короне, а это, как говорится, не прибавит вам ни румян, ни локонов. Против вас настроены все без исключенья.

Бернардо (изумлен): Что, что, что?.. Скажите, что вы шутите.

Марцелл: Да-да, сударь, скажите, что вы пошутили.

Секретарь: Если и пошутил, то мои шутки еще не кончились.

Бернардо: Тогда шутите дальше.

Секретарь: Вот главное. Всем не дает покоя, что в своих показаниях вы ни в чем не противоречите друг другу, и на все вопросы отвечаете складно и уверенно. Это показалось им чрезвычайно подозрительным. До такой степени, что они легко склонились к мысли, что вы втроем сговорились, чтобы скрыть что-то важное и пустить следствие по ложному пути.

Бернардо: Мы – сговорились? (Горацио). Горацио? (Секретарю). Какого черта?


Горацио молча разводит руками. Короткая пауза.


(Марцеллу). Ты слышал? Сговорились!.. Ах, канцелярские крысы!.. Нет, вы слыхали?.. Я ждал, конечно, что эта история им не понравится, но ведь не настолько же, чтобы записывать нас в лжесвидетели!

Секретарь: И тем не менее. Как одна из этих крыс, могу вам это подтвердить и, притом, со всей ответственностью.

Бернардо (подозрительно): Но вы-то сами как?.. Нам верите? Или тоже, как эти?..

Секретарь: Как самому себе… Скажу вам даже больше… (Понизив голос). Мне кажется, все остальные – тоже.

Бернардо: Чудеса! Так что же им тогда неймется?

Горацио: Подумайте сами, Бернардо. Если они нам поверят, то им придется вытащить на свет Божий столько грязного белья, что его не отстирают и все прачки мира… Ну, кроме, разве, той, которая отстирает до снежной белизны, все, что ей ни дай. (В ответ на вопросительные взгляды окружающих, немного смущенно). Я говорю о времени.

Бернардо: А мне вдруг показалось, что о смерти.

Горацио: Ну, разница не велика.

Бернардо: Но не для нас. (Секретарю). И что теперь? К чему нам теперь готовиться? Чего ждать?

Секретарь: Боюсь, что тут я вам плохой советчик. В конце концов, я только секретарь. Но вот вам мой совет: оставьте мысль о призраке. Пускай себе покоится с миром. Откажитесь от своих показаний. Скажите, что пошутили, что были нездоровы, что малость перебрали, или что-нибудь еще в этом роде. Прикиньтесь недотепами. Они вам поверят.

Бернардо: И выставить перед всем миром свой позор?.. (Марцеллу). Марцелл?

Марцелл: Слуга покорный. Нет.

Бернардо (Секретарю): Нет.

Горацио (Секретарю): Я вас предупреждал: вы их не убедите. А если убедите их, то не убедите меня.

Секретарь: Как вам будет угодно, господа. Я лишь считал своим долгом вас предупредить.

Горацио: За что мы вам признательны сверх всякой меры.

Бернардо: Само собой. Примите нашу благодарность.

Марцелл: Спасибо.

Секретарь: Ей-Богу, не за что. Того не стоит.

Бернардо: Но, черт возьми, что мы теперь будем делать? (Горацио). Скажите, если знаете.

Горацио: Да то же, что и всегда, Бернардо, хоть вы это и не любите. Ждать и быть готовым.

Бернардо: Ждать? Но чего? Когда на тебя оденут железо?.. Если бы вы хотя бы разок прошлись с дозором под Чертовой башней, да послушали крики тех, кто уже дождался, то, думаю, что вам это занятие уже не показалось бы таким приятным… Послушайте, а почему бы нам не напасть первыми? Ударить во все колокола? Кричать на каждом углу, во всех пивных, о том, как было дело?.. Мне кажется, что в этом что-то есть.

Секретарь: Увы, мой друг. Вы дали слово не разглашать тайну следствия. Вас арестуют, как только вы откроете рот.

Бернардо: Вот дьявол! А?.. Как хитро все сошлось! Раз – и ты уже не хозяин даже собственного крика!.. (Мрачно). А знаете, чего бы я хотел? Чтобы призрак старого Гамлета явился бы вдруг посреди Кронберга, да прямо перед этой чертовой комиссией, с поднятым забралом, со взглядом мертвых глаз, смотрящих прямо в душу. И чтобы он пялился на них до тех пор, пока их мелкие душонки не потерялись бы в пятках. Так, чтобы они навсегда забыли, как их зовут и кто у них отец… Я многое бы дал, чтоб посмотреть на это… (Горацио). Что вас развеселило?

Горацио: Мне эта мысль почему-то тоже кажется сегодня очень привлекательной.

Бернардо: А, вам нравится? (Негромко). Так может, покричим? Вдруг он услышит?.. Представляю, какая будет потеха, когда он явится и потребует, чтобы выслушали его свидетельские показания!


Пауза. Все смотрят на Бернардо.


Устроим такой галдеж, что небу станет жарко. (Марцеллу). Ты с нами?

Горацио: Да, что на вас сегодня нашло, Бернардо? Вас словно подменили. Я вас не узнаю.

Бернардо: Мне кажется, что я сам перестал узнавать себя в последнее время… Так как? Кричим?

Марцелл (Бернардо): Тебе бы лучше малость поостыть.

Бернардо: Я холоден, как лед.

Марцелл: Оно и видно.

Бернардо (Горацио): Кричим?

Секретарь: Мне кажется, что это немного лишнее.

Бернардо: Да или нет?

Горацио (помолчав, негромко): Сказать по правде, – не могу сказать, что был бы к этому сейчас готов.

Бернардо: Боитесь, что не докричимся?

Горацио: Что-то в этом роде.

Бернардо: Или, наоборот, что докричимся?

Горацио: В какой-то мере.

Бернардо (помедлив): Жаль, жаль… Ну, нет, так нет. (С явным сожалением). А стоило б попробовать, ей-Богу.


Секретарь с недоумением смотрит то на Бернардо, то на Горацио.


Горацио: В другой раз, быть может… И… спасибо, Бернардо.

Бернардо: За что ж «спасибо»?

Горацио: За ту готовность, о которой я много говорю, но которая у меня больше на словах, чем на деле. (Протягивая Бернардо руку). Поверьте – я вам признателен больше, чем вы думаете.

Бернардо (пожимая протянутую руку, смущенно): Да, будет вам. Пустое.

Горацио: Вовсе нет… Ведь что такое человек, как не его готовность? Уберите ее – и что останется?.. В лучшем случае, баран, блеющий в стаде себе подобных…

Марцелл (оглядываясь и делая знак остальным, громким шепотом): Тишина!


Все замирают.


Секретарь (шепотом): Что?

Марцелл: Вон там. Белеет… Да нет. Левее… Видите?

Бернардо: Еще бы… Идет сюда.

Секретарь (шепотом): Спаси и сохрани.

Бернардо: Остановилось… Нет, идет опять. (Остальным). Отступим в тень.


Все отступают в тень.


Секретарь (шепотом): Что у него в руке?

Бернардо (шепотом): Надеюсь, не пищаль.

Марцелл: Коль это призрак, пищаль ему ни к чему. А если это пищаль, то он, во всяком случае, не призрак.

Горацио: Верно, но только в том случае, если у него в руках не призрак пищали.

Секретарь: Ради Бога!..

Бернардо: Тш-ш!..


Пауза. На сцене появляется Озрик. У него в руках – большая подзорная труба.


(Громко). Если тебе дорога жизнь – остановись.

Озрик: Что такое?

Бернардо: Остановись и назови свое имя.

Озрик (озираясь): Что это значит?

Бернардо: Имя!

Озрик: Мое?

Бернардо: Именем датской короны!

Озрик: Назвать свое имя?

Марцелл: Знакомый голос… Ба, да это же господин Озрик.

Горацио: Или его призрак.

Марцелл: А вот это мы проверим. (Выходя из тени, Озрику). Эй! Вы живы или только мерещитесь?.. Попробуйте-ка вот это. (Пытается задеть Озрика алебардой).

Озрик (уворачиваясь): Что за глупые шутки?

Марцелл: Нисколько, особенно если принять во внимание, что до петухов еще далеко. (Задевает Озрика). Нет, все-таки живой… Что вы тут ищите в такой час?

Озрик: Ничего. Я здесь прогуливаюсь, чтобы наблюдать небо. (Заметив Горацио, который вышел из тени). Здравствуйте, господин Горацио.

Горацио: Мое почтенье.

Озрик (остальным): Здравствуйте, господа… Тоже изволите прогуливаться?

Бернардо: Во славу милой Дании. Мы здесь в дозоре.

Озрик (Горацио, с удивлением): И вы тоже?

Горацио: В некотором смысле.

Бернардо: В таком, который рекомендует каждому честному сыну отечества не покладая рук, заботиться о процветании и могуществе родной страны.

Озрик (неуверенно): Это весьма похвально.

Бернардо: И более того. Мы как раз изучали Устав караульной службы. В нем, между прочим, сказано: «Буде, обходя дозором, встретишь подозрительное лицо, в особенности, если это случится в ночное время, препроводи его немедля в карцер, дабы установить его личность и намерения». Параграф третий, части тоже третьей.

Озрик: Право, это очень мудро.

Бернардо: И убедительно… Что это у вас за штука?

Марцелл: На пищаль не похожа.

Озрик: Это вещь называется «подзорная труба». С ее помощью я могу видеть все, что находится на расстоянии, так же хорошо, как если бы я сам находился поблизости. Вещь незаменимая, в особенности для тех, кто хочет наблюдать небо и все такое.

Бернардо: «И все такое»… Ну, и дела! (Горацио). Вы слышали? Все перевернулось. Прежде небеса наблюдали за нами, а вот теперь оказывается, что мы можем ответить им тем же… (Озрику). Дайте-ка взглянуть.

Озрик: Мне было бы чрезвычайно прискорбно, если бы с этой вещицей что-нибудь случилось.

Бернардо: А мне, в свою очередь, если бы пришлось препроводить вас к господину коменданту, для удостоверения вашей личности. Тем более что если он и появляется, то, как правило, увы, только к полудню.

Озрик: Я только хотел сказать, что с этой вещью следует обращаться с осторожностью. (Отдавая трубу Бернардо). Смотрите вот в этот глазок.


Пауза. Бернардо смотрит в трубу.


Питаю надежду, что вам будет интересно…

Бернардо: Боже милостивый!.. Что это за огни?

Озрик: Звезды.

Бернардо: Звезды?.. Да их столько, что хватило бы засыпать всю городскую площадь!.. Отчего они носятся по небу, как угорелые?

Озрик: Весь фокус в том, чтобы держать трубу как можно ровнее.

Бернардо (пытаясь удержать трубу): А, черт, никак… (Озрику). Дайте-ка мне взаймы вашу спину. (Кладет трубу на плечо Озрика).

Озрик: Так лучше?

Бернардо: Да. Замрите. (Смотрит).

Марцелл (Озрику): Как далеко можно в нее видеть?

Озрик: Не опасаясь впасть в преувеличение, можно сказать: значительно дальше, чем это может вообразить себе самое смелое воображение.

Марцелл: Это значит, что когда я, допустим, предаюсь играм Венеры в каком-нибудь укромном местечке, кто-нибудь может потревожить мою стыдливость?

Горацио: И притом, безо всякого труда.

Марцелл: Зная это, можно потерять к этому всякую охоту.

Бернардо (не отрываясь от трубы): Святая Варвара! А где же хрустальные сферы? Где ангелы? Где небесная твердь? Наконец, ворота, запирающие небесные хляби?.. Да, где же это все? Разрази меня гром, если я вижу что-нибудь, кроме мрака и звезд! И те больше похожи на отблески адского пламени!..

Озрик: Я мыслю так: все, о чем вы изволите говорить, это только аллегория…

Горацио (Озрику, вежливо): Вы это про ангелов, сударь?

Озрик: Во всяком случае, таково общее мнение.

Бернардо (оторвавшись от трубы): Меня сейчас стошнит.


Озрик проворно отскакивает в сторону.


Горацио (Бернардо): Что с вами? Вы побледнели.

Бернардо: Странно еще, что не упал в обморок… Вы видели что-нибудь подобное?

Горацио: Много раз. В Виттенберге.

Бернардо: И у вас не кружилась после этого голова? И не было такого чувства, как будто земля сейчас расступится под ногами и вы рухнете в адскую бездну? (Протягивая трубу Марцеллу). На вот, взгляни.

Марцелл: Нет уж, спасибо. Достаточно, посмотреть на тебя.

Секретарь: Позвольте мне.

Озрик: Только, ради Бога, поаккуратней.


Забрав у Бернардо трубу, Секретарь смотрит в небо.


Бернардо (садясь на землю): Ох, Боже мой… Ну, кто мне объяснит, зачем Всемогущему понадобилось этакие хоромы?

Горацио: Говорят, что это отвечает божественному величию.

Бернардо: По-вашему, дом может придать величие своему хозяину?.. Не очень-то, должно быть, Ему там уютно.

Озрик: А между тем, вы бы совершенно напрасно стали Его там искать, господин офицер. Его там нет.

Бернардо (с искренним удивлением): А где же тогда?

Озрик: В душе, с вашего позволения. (Хихикая). Ей-Богу, Бог – в душе.

Бернардо: Час от часу не легче… (Горацио). Слыхали новость? (Озрику). В чьей, черт возьми? В моей или в вашей?

Озрик: Вот это мне в точности неизвестно.

Бернардо: А, может, в печени, а? Или в селезенке?.. Это что, тоже общее мнение?

Озрик: Во всяком случае, мнение людей образованных.

Бернардо (Горацио): Вы слышали?… Да, что ж это такое? Все смешалось за какой-то час! Небо оказались бездонной дырой, Бог влез в душу, а мы с Марцеллом превратились в лжесвидетелей… Чего нам ждать еще?

Секретарь (отдавая трубу Озрику): Какое поучительное зрелище. Оно учит нас смиряться.

Горацио (негромко, не без лукавства, Бернардо): Вот вам ответ на ваш вопрос.

Бернардо: Смиряться? С чем?

Секретарь: С величием и тайной.

Бернардо: И вы туда же. (Негромко). Нет, должен быть предел и у смиренья. (Поднимаясь с земли, Озрику). Пойдемте, милорд, мы вас проводим. (Горацио). Горацио?

Горацио: Мы с вами.

Бернардо: Тогда идемте. (Ворчливо). Что за день сегодня!.. (К остальным). Идемте, господа.


Один за другим Бернардо, Марцелл, Горацио, Секретарь и Озрик скрываются в тени.

Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Подняться наверх