Читать книгу Друг - Константин Сергеевич Логутов - Страница 7

Пронзительно затрещал звонок, и от неожиданности, увлекшись построением сложного графика функции, я выронил мел. Не успел, как жаль…

– Всё, Артём, можешь идти.

Зоя Егоровна, наша учительница по алгебре, вдумчиво вгляделась в неоконченный график и, не найдя ошибок, доброжелательно кивнула. Если честно, та еще ведьма – половина лицея люто ненавидела ее, как нечто нечеловеческое, принявшее людской облик. И было за что: на прошлой неделе, разозлившись из-за отвратительной посещаемости ее занятий, устроила нашей группе контрольный зачет и влепила всем «неуд». Правда, всем, кроме меня…

За что я ненавидел ее еще больше, чем остальные. Так уж получилось, что роль ее любимца пришлось исполнять мне, благодаря чему в группе меня прозвали «дите Егоровны», «сынок Зойки» и тому подобное.

– Молодец, Артём, отличный график. На завтрашнюю контрольную можешь не приходить, я ставлю тебе автоматом. Ты отлично усвоил эту тему, – это чудовище изобразило подобие улыбки и демонстративно поставило в журнале соответствующую отметку.

Класс возмущенно загудел. После ужасающих результатов прошедшего зачета завтрашний день воспринимался как День Апокалипсиса, и каждый ученик уже втайне сочинял текст объяснительной директору, а бездельники лихорадочно придумывали причину прогула. И тут нá тебе, сюрприз…

Я нервно огляделся. Двадцать три пары глаз неприязненно смотрели на заумного подлизу у доски. Кто-то на задней парте вполголоса выругался, где-то из середины вылетело оскорбление.

– Так!!! Тишина в классе! – зарычала Зоя Егоровна. – Он заслужил это, в отличие от вас, бездельников и лодырей! Чего сидите, звонок слышали? Все свободны!

Я прошел к своему месту. По пути кто-то толкнул меня в плечо, и я резко повернулся. Передо мной расплылось в довольной улыбке лицо Толяна – нашего главного задиры в классе.

– Ну что, зубрила, слабо ответить? – нагло усмехнулся тот.

Вздохнув, я отвернулся и принялся собирать портфель, стараясь не слышать оскорбительных выкриков этого неуча и его подпевал. Быстро собравшись, я выскочил из кабинета. И тут увидел ее… Она стояла у окна, разглядывая просыпающуюся весеннюю природу. Почувствовав движение за спиной, повернулась и, натянуто улыбнувшись, подошла ко мне.

Это шанс… Сказать ей всё… Признаться ей… Сердце бешено заколотилось, дыхание остановилось… Чего можно ожидать от влюбленного в первый раз шестиклассника?

– Тём, привет! А я тебя жду, – она снова улыбнулась, и опять вынужденно, словно ее заставили.

– Д-да? – я нервно сглотнул, подавившись воздухом, кашлянул. – Зачем?

Она хочет погулять, пообщаться, да-да, я согласен, сегодня сходим в парк к фонтанам…

– Да вот, у меня проблемы с одной функцией, завтра ж контрольная по математике…

Она попала к нам в группу после четвертого класса, до этого обучаясь в обычной средней школе, без всяких уклонов по предметам. Высокая, с карими глазами и очень темными, почти черными волосами, она мне сразу понравилась, несмотря на то, что не обратила на меня никакого внимания. Все эти полтора года я жил с затаенной надеждой на общение и внимание…

– Да, конечно… я помогу, – поникнув, как осенний лист, я направился к гардеробу. Внутри всё опять замерзло, укутавшись привычной ледяной коркой. А за окном расцветала весна…

*      *      *

– Спасибо тебе, Тём, большое.

Мы стояли на узенькой асфальтированной дорожке у ее дома, не в силах расстаться. После контрольной мы продолжили заниматься математикой, и вот спустя месяц обычное занятие переросло в отличный вечер для двоих, которого я так долго добивался. И уже всё, все слова сказаны, все чувства переданы, и от этого в душе шестиклассника расцвел целый букет переживаний. Прижав ее к себе, я наклонил голову, и вдруг…

– Эй, зубрила, давно не виделись! – противный голос Толяна нарушил весенний тихий вечер, и я мысленно выругался.

– Толя, уйди, пожалуйста, – она даже не просила, а просто сказала, понимая бесполезность этой просьбы.

Тот даже не взглянул на нее. Он шагнул ко мне, за ним из темноты вынырнули двое его дружков. Бросив парочку оскорблений в мой адрес, они окружили нас полукольцом. Стиснув зубы, я терпел, ждал, когда они уйдут, но бесполезно: злость медленно закипала и грозила вылиться наружу. Я взглянул на девочку.

– А-а-й!! – взвизгнула она и отскочила, держась за ягодицы, после чего парни отвратительно заржали.

– Вот видишь… – начал было один из них, но через мгновение я бросился на него, пытаясь достать пальцами до лица.

– Ты че, оборзел? – второй подпевала Толяна легко оттащил меня от своего дружка и грубо толкнул на каменистую обочину у дорожки.

Я упал, не глядя схватил первый подвернувшийся предмет и ударил им по ноге главного зачинщика. Острая кромка камня распорола ткань школьных брюк и впилась в голень.

– Ааа!!! – Толян мешком свалился рядом со мной и сжался в комок, схватившись за поврежденную кость.

Злобно сопя, я вскочил и ударил его булыжником в открытую спину, раскроив лопатку. Напарники Толяна бросились оттаскивать меня. Вырвав у одного задиры руку, удерживающую камень, я с размаху зарядил им второму парню по голове.

– Артём, не надо, успокойся! – завизжала моя первая любовь и бросилась меня останавливать. – Тёма!!

Через пару дней, в середине апреля 2190 года, отец, изрядно поскандалив с администрацией школы и родителями потерпевших, забрал меня из лицея и обменял квартиру в другом районе Петербурга. На следующий день мы переехали, и ту девочку я больше никогда не видел.

*      *      *

– …что само по себе является отличительной особенностью ксионов передавать взаимодействия на расстояния, на несколько порядков большие теоретических размеров материального мира, называемого Вселенной, – старый профессор, увлекшись интересной, по его мнению, темой, совершенно забыл про звонок и не обращал внимания на недвусмысленные знаки студентов, горящих от нетерпения быстрее выйти из физической аудитории. – Если рассмотреть зависимость времени жизни ксиона от энергии квантового обмена в n-мерных гипер-сферах, то возникает удивительная вещь…

– Владимир Ильич, извините, пара уже закончилась, – рискнул перебить лектора какой-то смертник-первокурсник, не знавший еще грозного характера физика-теоретика Владимира Ильича – или просто «Ленина», как прозвали его студенты.

– Правда? – Ленин взглянул на часы, нахмурился и жестом приказал всем выметаться. Грома и молний на этот раз не произошло. – А Вы, молодой человек, задержитесь, – его цепкий взгляд разглядел в толпе мою фигуру.

– Хе-хе, вот и попал! – шепнул мне на ухо одногруппник. Я цыкнул на него, и тот поспешно покинул аудиторию.

– Артём, подойдите ко мне, – Ленин властно махнул рукой, подзывая к себе. – Ваша работа по микроволновым ксионам сверхПланковских энергий, юноша, просто замечательна, – профессор всплеснул руками и, порывшись в столе, протянул мою работу. – Из Вас вполне может вырасти успешный ученый-физик. Главное, не забрасывайте…

После школы-лицея я, как и положено всем способным к науке людям, поступил в Питерский университет, желая продолжить учебу. Поступил легко, можно даже сказать, без проблем: мои результаты на экзаменах были много выше требуемых. Отец хотел, чтобы я учился экономике и политике, даже пытался надавить своим авторитетом, но я не поддался. Ну уж нет, зачем я тогда, спрашивается, двенадцать лет учился в физико-математических лицеях? В общем, нарушив «совет» и поступив на факультет астрофизики и космических исследований, я сильно подорвал доверие отца, в то время находившегося в постоянном напряжении: по стране носилась очередная волна политических репрессий. Недолго думая, тот прекратил всякую материальную поддержку и поселил меня в студенческое общежитие, где я прожил весь первый курс обучения. Впрочем, это мне не помешало заработать благоприятную репутацию среди преподавателей и коллег по специальности, которая и так считается элитной среди других. После успешного окончания первого курса я вернулся в родное гнездо, великодушно прощенный отцом. В качестве награды он купил мне тем летом электромобиль. В итоге ему пришлось скрепя сердце признать, что космометристы – я обучался по специальности «Метрология космологических процессов» – ничем не хуже экономистов и политиков.

Вернувшись домой, я застал отца, задумчиво читающего газету на кухне.

– Здравствуй, Артём, садись рядом, – бросил он привычно в приказном тоне, – поговорить надо, – и, когда я присел на соседний стул, протянул мне планшет с открытой страницей газеты. – Читай. Новости за двадцать шестое.

Я посмотрел на дату. Четыре дня назад, 26 февраля 2198 года.

– …и на очередном Съезде Наций Кассида представители Леппиды решительно заявили о выходе государства из состава Союза Объединенных Наций и о прекращении любых связей с остальной планетой, спровоцировав тем самым настоящую бурю эмоций со стороны…

– Они закрыли страну, – проговорил отец, – и вчера, по данным разведки, был убит наследный принц Леппиды Муррид Саджа. Командование Тингира, который, как ты знаешь, из всех стран Кассида единственный принял устои космополитов, сообщило, что в Леппиде готовится переворот. Что потом будет, неизвестно, поэтому наше правительство, похоже, введет войска в Тингир.

– И как это связано со мной?

– На сегодняшний день у Содружества нет средств, чтобы содержать наемную армию, поэтому не исключена возможность мобилизации, – отец выжидающе посмотрел на меня. – Не будет их и через годик-другой. Денег, в смысле.

– Ну и ладно, мне-то что? Вокруг в Галактике столько планет, столько полезных месторождений! А вы зубами держитесь за эту и так перенаселенную туземцами планетку…

– Ой, не начинай тут своих «гринписовских» патетик, – поморщился отец. – Ты не хуже меня знаешь, что Кассид – единственная пригодная к жизни планета, обнаруженная на сегодня. Это второй шанс человечества на выживание…

– Да вы и ее заср*те, как Землю! Да и к чему всем вам живая планета, когда вокруг полно астероидов, пригодных к разработке, у каждой звезды класса G полно…

– Хватит! – хлопнул по столу отец. – Ты представляешь, сколько стоит разработка полезных ископаемых в непригодной для жизни системе?! Мы сейчас не будем обсуждать эту тему! Мобилизация затронет все слои общества, и запомни, тебя не спасет никакой институт. Ведущие аналитики правительства просчитали двадцать четыре возможных варианта развития событий на Кассиде. И двадцать один из них ведет к войне. Самые смелые ожидания – через несколько месяцев.

– Вы не можете…

– Короче, слушай меня, Артём, – отец властно взмахнул рукой, даже не слушая меня. – Если тебя где-то, на улице или в институте, что более вероятно, задержат о-мэ-эс-ники6 или менты, говори, что у тебя есть разрешение на отсрочку. Через пару дней я всё оформлю официально, глядишь, пару лет еще поучишься в своем институте. А там, может, и войне конец. Отправим через годик тебя на практику на Деймос7…

*      *      *

– Не указывай мне, как жить!!! – фальцетом взвизгнул я. – Это моя жизнь, и я волен делать, что хочу!

Отец помрачнел еще больше.

– Ты всю жизнь указываешь мне, словно я какая-то мелкая сошка! Мальчик на побегушках! Артём, пойдешь туда, Артём, сделаешь то… Надоело!

Конец августа. Скоро должны начаться занятия в институте, третий курс, скоро долгожданная практика на Деймосе… Если б не война.

Она всё-таки началась, началась внезапно и совсем не так, как рассчитали ученые аналитики Зимнего Дворца. Потому что еще третьего августа отношения были мирные, а утром четвертого числа военный союз хеммитских8 стран во главе Леппиды начал массированную атаку на государства Востока, и в первую очередь на Тингир. За одно утро ядерными ударами уничтожили полстраны. На следующий день в войну вступил СОКР.

– Артём, я твой отец! И ты обязан меня слушать, потому что я тебе плохого не советую… Ты немедленно должен улететь! Завтра же! И без разговоров!

Опасаясь ядерных атак, правительство Содружества решило временно эвакуироваться в страны Конфедераций Южного и Северного Марса. Потому что, как ни парадоксально для аграрных обществ с феодальным строем, хеммиты обладают большим ядерным потенциалом и даже имеют выход в космос. И технологии эти запредельные, сверхчеловеческие: боеголовки успешно обошли систему радаров на границе Тингира и расщепили три крупных города даже не на атомы, а до состояния кварк-глюонной плазмы. При этом энергии выделилось столько, что жестким сверхкоротким излучением накрыло треть страны. Взрывная волна обошла Кассид несколько раз, вызвав катаклизмы по всей планете.

На месте городов зафиксировали что-то вроде пространственных возмущений, какие обычно дает космология «черных дыр». Только без участия звездных масс и космических расстояний, какая-то неведомая сила исказила пространство-время в масштабах сотен километров. Отряд разведчиков на месте катастрофы так и не дошел до эпицентра возмущения: пространство вытянулось в бесконечную трубочку… Любые попытки подойти или подлететь заканчивались провалом. Зоны возмущений с тех пор оцепили правительственные войска, и больше никакой информации в СМИ не поступало. Но благодаря закрытым каналам разведки, к которым у отца есть доступ, кое-что всё-таки прояснилось.

Проводя косвенные замеры параметров возмущения, выяснили, что в таком неоднородном пространстве вокруг «дыры» перестали действовать законы энтропии, да так, что вещество, наоборот, в искаженном континууме стремится к ее уменьшению, нарушая все законы физики. Свойства этой дыры оказались просто невероятными: точка возмущения имеет отрицательный объем, давление, абсолютную температуру… Энтропия в дыре, соответственно, так же отрицательна.

И если такая бомба упадет куда-нибудь в Подмосковье или под Питер? Неудивительно, что правительство решило временно переселиться на Марс, оставив население на произвол судьбы. В СМИ ходили самые разные толки и слухи, сочиняли всевозможные теории о срочной эвакуации верхушки власти, но никто точно не знал, что на самом деле происходит на Кассиде. Отец одним из первых купил билеты для нас обоих.

– Никуда я не полечу! Мне надоело исполнять твои приказы! – выкрикнул я и выбежал из гостиной, где происходила эта дискуссия.

– Упрямый осел! – проскрежетал зубами отец. – Я вообще не спрашиваю твоего согласия!!!

Забежав в его кабинет, я плюхнулся на роскошный диван и замер, пытаясь успокоиться. Не получилось. Я перевернулся на бок и вдруг взглядом зацепил стеклянную полку на стене, где на специальные гвоздики был подвешен черный, поблескивающий на бликах света из коридора, пистолет. Словно во сне я встал, подошел к полке и трясущимися руками снял оружие, освободив его от дурацких белых ниточек. На стволе выгравировано «SIG Sauer P700 Germany».

– А ну вернись сюда!!! Мы не договорили! – раздалось из гостиной.

«Ну всё, кранты тебе!» – зло подумал я и пошел было к отцу, но вернулся и заглянул в отдел письменного стола, где он обычно хранил свои документы. Так и есть: среди кипы бумажек оказался прозрачный файлик с деньгами и полный двухрядный магазин для пистолета. Небрежно засунув боеприпасы в задний карман брюк, я импульсивно бросился в гостиную.

«Что же я хочу сделать?»

В последний момент я заколебался, и через мгновение нервы дали по тормозам. Безвольно опустив руку с пистолетом, я прихватил свою жилетку и выбежал из квартиры куда глаза глядят.