Читать книгу Отмена 012, или Инструкция для Демиурга - Константин Утолин - Страница 9

.

Шагнув через комингс тамбура, Сергей, как всегда, дождался чавкающего звука, с которым сошлись гермоуплотнители внутренней двери. И после этого в наступившей тишине секунд пять слушал своё дыхание в шлеме скафандра высшей биозащиты. Это было начало его своего рода личного ритуала перед началом работы в лаборатории 6-го уровня биологической опасности.

Вдохнув, он прошёл по своему маршруту, последовательно включая находящиеся в лаборатории системы: «качалку»[35], систему очистки воды и водоподготовки MilliQ Advantage, два автомата для мойки и дезинфекции PG8535, изолирующие системы[36], две аэрозольные (ингаляционные) камеры, холодильные и морозильные камеры, биошейкеры и вортексы, термостаты, боксы биологической безопасности и ПЦР-боксы, оборудование для электрофореза и визуализации, гомогенизаторы, спектрофотометры на чипах, лиофильные сушки AdVantage ES и Zirbus, четыре микроцентрифуги, две форезных камеры[37], две ПЦР-машины (термоциклера)[38] – РВ CFX-96 BioRad и РВ АНК с амплификаторами для ПЦР в режиме реального времени, два ферментера[39], спектрофотометры[40] NanoPhotometer и ND-8000, люминесцентный электронный спектрометр LS55 Perkin Elmer, хроматограф[41] Gilson 305/306 и систему для флэш-хроматографии GRACE Reveleris, масс-спектрометр Microflex LRF, два центрифужных сепаратора и систему фильтрации в поперечном (тангенциальном) потоке[42], оборудование для микрокапсулирования живых микроорганизмов и токсинов и межфазные поликонденсаторы, роботизированные станции выделения ДНК/РНК на магнитных частичках, станции дозирования и раскапывания реагентов в пробирки, два геномных секвенатора на полупроводниковых микрочипах MiSeq Illumina, молекулярно-генетические анализаторы Нанофор 05 и ABI Prizm 3130xl, а также два автоматических синтезатора ДНК/РНК ASM-10. И закончил обход включением комплексов для быстрой пробоподготовки и выделения ДНК из образцов клинического материала на основе одноразовых картриджей и для автоматизированного выявления и анализа динамики роста микробиологических культур на жидких питательных средах на основе оптических биосенсоров с использованием нанореагентов.

Лаборатории, в которую Сергей попал, пройдя через сложную систему опознания личности, четыре поста охраны и опустившись на лифте на глубину более 50 метров, официально не существовало. А обеспечивающее прикрытие её месторасположению здание входило в расположенный в Московской области СССР[43] научно-исследовательский комплекс, принадлежащий государственному акционерному обществу БОСС (биологическое оборудование и специальные системы). Которое формально занималось разработкой новых вакцин и лекарств. А также в состав БОССа входил центр средств поддержки спорта высших достижений. И в исследовательском комплексе под Москвой была лаборатория спортивной акмеологии и нейрофизиологии. К которой и принадлежал тот подземный комплекс, в котором сейчас находился Сергей. И которого формально не существовало. Потому что в нём занимались разработками новых типов допингов для советских спортсменов и препаратов повышения боеспособности военнослужащих. Что считалось задачей даже более простой, потому что там не требовалось скрывать присутствие следов этих препаратов в крови и тканях. На втором уровне секретности в лаборатории разрабатывали средства генетической модификации людей – как для спорта, так и для военных действий, космических исследований и освоения океана. Ну а на третьем разрабатывали новые типы болезнетворных организмов. Впрочем, различия в исследованиях второго и третьего уровней секретности являлись весьма условными, поскольку методы, используемые для модификации генома человека, применялись и для создания «химер» – синтетических ДНК, РНК, прионов, пептидов и олигонуклеотидов, которые использовались для разработки новых патогенов, не определяемых современными тест-системами, а также обладающих повышенными вирулентностью и одновременно толерантностью и резистентностью к антибиотикам и противовирусным препаратам.

Сергей занимался моделированием искусственных геномов и разработками способов проведения целенаправленных генетических модификаций с помощью внедрения в организмы комплексных вирусно-бактериально-грибково-прионовых комплексов. Поэтому его разработки находились как бы на стыке работ второго и третьего уровней секретности. При этом был ещё и четвёрьый – его личный – уровень секретности. На котором Сергей «вплетал» в официальные работы поиски такой комбинации микроорганизмов, которая могла бы необратимо изменять комбинации геномных последовательностей, которые отвечали за наличие тех характеристик людей, которые официальная наука не признавала. Успешно скрывать эти свои личные изыскания ему позволяла тема работ, в которых он участвовал в БОССе – поиск средств обратимого повышения возможностей организма и психоэнергетики человека. Это означало нахождение таких препаратов или физических способов воздействия на организм, которые могли бы превратить человека в «особь с гибридными характеристиками» – иначе говоря, в сохраняющее внешнюю человеческую форму существо со свойствами, присущими другим организмам – рыбам, амфидиям, рептилиям, беспозвоночным и т. д. Не даром неофициально тему называли «Оборотень». Ведь фактически речь шла о том, чтобы человек, сохранив свой внешний вид, смог извлекать кислород из воды, как рыбы, регенерировать, как ящерицы, обладал удельной силой и скоростью восприятия насекомых или пауков и т. д. И при этом чтобы он получал эти свойства и качества на ограниченное время. Потому что военные не хотели получить обладающих сверхспособностями бойцов – берсеркеров, ульфхеднаров, ювха (оборотни-змеи, чаще всего женщины) или кимнаров (оборотни-птицы в индуистской традиции) и т. п. существ химерического бестиария, которыми было бы трудно управлять, а спортивные функционеры и тренеры и вовсе не могли позволить, чтобы у победителя олимпиады обнаружили бы геном рыбы-меч, гепарда или муравья. Поэтому Сергей и сотрудники его немногочисленной группы должны были создать средства, способные на некоторое, желательно контролируемое, время придавать человеку те или иные свойства животных, рептилий или насекомых, а потом быстро устранять все следы подобных превращений. И именно такие изыскания позволяли Сергею исследовать то, что в геноме отвечает за проявление повышенной агрессивности хищников, приписываемых рептилиям способностей к внушению, полной бесстрастности насекомых и т. п. То есть именно того, что приписывалось двум хищным видам людей из четырёх, описываемых в теории Поршнева[44] – суперанималам и суггесторам. А также и способов быстрого подавления этих свойств. Что, кстати говоря, тоже представляло интерес для военных в качестве биологического или психофизического оружия. А Сергей в результате соединения результатов этих двух исследований, а также изучения свойств генома, присущих представителям ещё двух из четырёх видов людей – т. н. «диффузников» и неоантропов, хотел создать средство необратимой трансформации суперанималов, суггесторов и диффузников в неоантропов. Тем более, что своего рода аналоги неоантропов были и у животных и даже бактерий! Так, например, в знаменитом опыте Дидье Дезора под названием «Исследование социальной иерархии крыс в опытах с погружением в воду»[45] было установлено, что в ходе эксперимента среди участвующих в нём шести крыс очень быстро формировалась четкая иерархия. Две крысы стали «эксплуататорами»: сами они не напрягались для добычи пищи, а отнимали еду у трех эксплуатируемых. Шестая же крыса выбрала стратегию самообеспечения: она сама добывала пищу и успешно защищала себя от рэкета «эксплуататоров». То есть вела себя так, как неоантропы среди людей согласно теории Поршнева. Однако опыт Дезора показал и то, что шесть крыс, избраших стратегию самообеспечения в шести разных группах, будучи собраны в одну, постепенно – пусть и медленнее, чем представители других групп, снова создавали такую же иерархию. Правда, многократное повторение опыта с созданием всё новых групп доказало, что были крысы, которые и в пятой группе сохраняли стратегию самообеспечения. Повторив эти опыты, и не только с крысами, Сергей и его сотрудники установили, что то, сохранял ли изначально избравший стратегию самобеспечения её же и в будущем, определялось соотношением в нём определённых композиций генома. Грубо говоря, были сочетания генов и их простанственных расположений, способствующие выбору стратегии самообеспечения, а были те, которые способствовали выбору ролей эксплуататора и жертвы. И если первых комбинаций было хотя бы на треть больше, то такая крыса всегда сохраняла стратегрию самообеспечения. И Сергею удалось получить популяции, в которых в опыте Дезора крысы не создавали иерархии, а каждая сама добывала пищу. Более того, когда Сергей искусственно отбирал её у некоторых особей, то остальные делились своей пищей с такими обездоленными. То есть проявляли альтруизм! Однако если компонент генома, отвечавших за выбор стратегии самообеспечения было не намного больше, чем компонент, отвечавших за выбор стратегий эксплуататора или раба, то попав в новую популяцию, бывший самообеспеченец мог стать или грабителем, или жертвой.

А Сергей хотел создать мир, в котором жили бы одни лишь неоантропы. Для чего необходимо было сделать так, чтобы те, у кого в геноме были потенции неоантропа, могли продолжать потомство, а те, кто являлся носителями свойств суперанималов и суггесторов, должны были или трансформироваться в неоантропов, или хотя бы диффузников, или же – те, кто имел слишком устойчивые «хищные» геномные наборы – быстро умереть. Или, как минимум, стали бесплодными. Чтобы никто из них не успел бы понять, что происходит и найти способ сохранить свой вид «homo predator».

Скрывать эти бывшие смыслом его жизни работы Сергею приходилось крайне тщательно – потому что практически все, кто руководил и БОССом, и курировавшими его Министерством обороны и Особым отделом ЦК КПСС были или суперанималами, или суггесторами. Хотя сами они себя таковыми и не считали. Да и в остальных странах власть на всех уровнях захватили представители именно этих двух хищных подвидов людей. Неоантропы были сосредоточены в основном среди учёных, некоторое их количество встречалось среди писателей, музыкантов, художников, а также профессий типа охотников и т. п. индивидуальных промыслов. И их было слишком мало, чтобы оказать массовый отпор суперанималам и суггеторам и повести за собой «диффузников»-подражателей. Вот Сергей и хотел изменить эту пропорцию, причём изменить её раз и навсегда. Чтобы в мире установилась иерархия по уму, трудолюбию и совестливости, а не по хитрости, наглости и беспринципности. И он прекрасно понимал, что находящиеся во власти, узнай они про истинные цели его работ, скорее всего, не только немедленно ликвидируют его и его сотрудников, а ещё и постараются использовать результаты его работ для того, чтобы уничтожить уже неоантропов – и тем самым закрепить свою хищную власть уже навсегда.

И именно сегодня он собирался провести решающие опыты. Результаты которых надо было скрыть, замаскировав под видом работ по разработке средства для создания управляемого суперсолдата.

Когда все системы прогрелись и заработали, Сергей осмотрел ожившую лабораторию и после этого сел к столу, на котором стояли терминалы управления станциями выделения ДНК/РНК, секвенаторами, анализаторами и синтезаторами.

Сегодняя ему надо было убедиться в правоте своих гипотез относительно того, что за предрасположенность к агрессивным действиям в человеке как представителе вида Homo sapiens и передачу этой предрасположенности из поколения в поколение отвечает, в том числе, количество повторов триплетов C-A-G VNTR-участков гена рецепторов андрогенов. Этих повторов может быть от 8 до 35 штук. Эти рецепторы направлены на восприятие мужских половых гормонов, и от того, насколько организм, прежде всего ткани мозга, реагирует на выбросы тестостерона, зависит и агрессивная реакция[46].

Также он собирался сегодня отработать способы сборки коротких олигонуклеотидов в длинные последовательности ДНК и о работе генетических осцилляторов, позволяющие создавать микроорганизмы, обладающие способностями к ускоренным индуцированным мутациям и эпигенетическим модификациям, а также «взрывной» репликации при определённых сочетаниях РНК и ДНК-последовательностей организмов-реципиентов. Одновременно с этим сегодня Сергей наметил эксперименты с некоторыми найденными им ранее сочетаниями регуляторных и малых временных (small temporal RNA) микроРНК вирусов, бактерий и грибов, которые не кодируют никаких белков, но оказывают мощное подавляющее действие на активность жизненно важных генов живых организмов. Особенного его интересовали т. н. изменчивые трехмерные взаимодействия некоторых выявленных им сочетаний. Если одни и те же элементы сочетания располагались относительно друг друга в одних конфигурациях, то они были малоактивны, а в определённых сочетаниях степень их подавляющих воздействий вырастала в сотни, а порой и тысячи раз. И надо было найти способы перестройки этих элементов таким образом, чтобы при попадании в организмы с определёнными последовательностями ДНК и РНК они оставались в безопасных 3D формах, а при попадании в организмы с другими ДНК и РНК-формами перестраивались бы и начинали работать максимально интенсивно.

Но все эти работы были лишь сопутствующими для его основного делания – создания первого полностью работающего комплексного патогена для полного уничтожения суперанималов и суггесторов и глобальной модификации геномов всех людей, которая сделал бы невозможным возникновение хищных подвидов человека в будущем. И занимаясь маскирующими это делание работами, нужно было решить вопрос о том, как вынести созданное им средство трансформации человечества из лаборатории 6-го класса биозащиты. Сложности заключались в том, что в лаборатории над каждым рабочим местом стояли видеокамеры, а почти все действия в биореакторах, ПЦР-камерах и проводимые анализы фиксировались в компьютерах. И поэтому часть синтезов Сергей вынужден был проводить вручную, да ещё маскируя их под какие-то промежуточные действия по подготовке средства создания контролируемого суперсолдата. А чтобы быть уверенным в том, что он верно создаёт те части задуманного им средства модификации человечества, которые делались вручную, приходилось создавать модели этих частей и репетировать действия по их синтезу вне работы. А поскольку он не был уверен, что в его доме не установлены видеокамеры и нет контроля за Интернетом, то пришлось на электронном рынке в Царицыно купить с рук два мощных игровых ноутбука (якобы для майнинга криптовалют), которые он оставил у своей подруги, где они и считали программируемые модели тех частей его главного «детища», которые он хотел скрыть от глаз руководства. А все свои действия по осуществляемых вручную операциях синтеза он отрабатывал в двух независимых лабораториях. Первая была установлена в образовательном центре «Альтаир» в Троицке, где Сергей вместе с ещё некоторыми сотрудниками БОССа преподавал талантливым школьникам основы биоинформатики, молекулярной биологии и синтеза биополимеров. Лаборатория была оснащена высокотехнологичным роботизированным оборудованием, достаточным для компьютерного моделирования, химического синтеза олигонуклеотидов и сборки генов de novo. Используя установленные там высокопроизводительный планшетный синтезатор ДНК/РНК ASM-2000, две роботизированные системы Tecan Freedom EVO и генетический анализатор ABI 3500 xL для секвенирования по Сенгеру позволяли Сергею создавать генетические конструкции, необходимые для решения его задач. А чтобы не засветиться, поскольку его работу в этой лаборатории руководство БОСС всё таки тоже могло проверить, наиболее «чувствительные» части своей «химеры» он создавал в лаборатории расположенной в Научном парке МГУ фирмы «Геоаналитика».

А проверку того, что его ручные операции давали те же результаты, которые дал бы компьютерный синтез, он осуществлял с помощью заказов в т. н. «облачной лаборатории» Emerald Cloud Lab[47]. Которые он делал с компьютеров игровых клубов или библиотек, а оплачивал с карты, которая была привязана к его брокерскому счёту в «Интерактив Брокерс», который он открыл ещё до прихода на работу в БОСС (тогда он активно занимался трейдингом) и поэтому не зарегистрированному в налоговых органах СССР.

Задача выноса создаваемого биооружия из лаборатории осложнялась не только тем, что почти все действия в лаборатории контрорлировались и фиксировались на видео и в копьютерных системах, а и тем, что надетый на Сергее костюм высшей биозащиты был пронизан специальными нитями, выполняющими роль сенсоров и датчиков повреждений. Кроме того, внутри костюма стояли независимые экспресс-тестеры на наличие ДНК и РНК большинства болезнетворных микроорганизмов. А на выходе из этой лаборатории всех работавших в ней сотрудников облучали интенсивным ультрафиолетом, обдавали душем, потом паром из специальных дезинфекционных растворов, а уже на выходе из первого шлюз-тамбура брали анализ крови. Чтобы проверить её на попадание патогенов. На случай, если все предыдущие уровни контроля не сработали, а какой-то возбудитель оказался устойчив ко всем формам дезинфекции. И в течение часа, пока длился анализ, работавший в лаборатории сидел в «чистилище», как называли промежуточную зону экспресс-карантина сами работники, и читал книги или «сёрфил» по Интернету с одного из установленных в «чистилище» компьютеров. Расположение которых, кстати, практически невозможно было определить, так выходы в сеть через них прикрывались специальными файерволами, анонимайзерами и шли через систему истинно анонимных прокси-серверов, которые к тому же постоянно менялись, а лог-файлы на них периодически уничтожались. Вот только эти компьютеры не позволяли ничего отправлять и работали только на вход.

Весми этими мерами создатели лаборатории заботились не только о безопасности граждан и здоровье персонала, а и о том, чтобы из лаборатории нельзя было вынести ничего из того, что в ней разрабатывалось.

Поэтому задача извлечения созданного Сергеем биооружия была весьма сложной. Однако он нашёл изящное решение. Придуманный способ обойти все системы контроля был весьма сложным – и именно поэтому создатели лаборатории не смогли его предусмотреть. Поэтому наряду с созданием финального образца самой биосистемы Сергей также совершал действия, направленные на создание того, что он наметил в качестве своего рода «контейнера» для его транспортировки за пределы лаборатории.

Запустив диагностическую тест – систему, основанную на методе плазмонного резонанса, Сергей встал и подошел к сейфу, в котором хранились образцы «химер». Поскольку снять отпечатки пальцев, взять кровь или произвести анализ голоса через костюм высшей степени биозащиты было невозможно, то с учётом того, что все эти действия совершались на внешних рубежах доступа в данную лабораторию, открытие сейфа осуществлялось лишь на основе сканирования сетчатки глаз и ввода 6-ти значного кода.

Открыв сейф и взяв из него необходимые образцы, Сергей с помощью микропипеток под микроскопом поместил их в специальные микрореакторы, предназначенные для выращивания колоний молекул РНК и ДНК на твердых средах, содержащих РНК-полимеразу или ДНК-полимеразу, а также в систему. Gibson Assembly Master Mix[48]. Задав написанные на языке CRN++[49] программы ДНК-микрочипов, спустя восемнадцать минут он создал четыре нужные ему комбинации нуклеотидов, после чего две из них перенёс в тест – системы, основанные на технологиях суспензионных биочипов и полногеномного секвенирования, третью поместил в камеру плазмонного резонанса, а четвёртую стал анализировать с помощью флуоресцентных зондов для ПЦР.

Отметив возникновение нужных ему процессов, Сергей подошел к боксу, в котором хранились образцы подвергаемых заражению биологических тканей, включил встроенную в бокс видеокамеру, вставил руки в манипуляторы и, глядя на экран монитора, взял из кассет с образцами необходимые ему. Потом переложил их в приёмное отделение мини-шлюза, после чего спустя несколько секунд, когда загорелся сигнал, уже руками достал пробирки с образцами с выехавшего из стенки бокса лотка.

Разнеся все образцы по чашкам Петри, в две из них он добавил заранее подготовленные сочетания прионов[50] и поместил их в специальный биореактор, задав программу ускоренного моделирования эволюционных процессов, которая реализовывалась путём специально подобранного сочетания воздействий химическими препаратами, радиации, переменного магнитного поля и лазерного облучения различных частот.

После этого Сергей вернулся к биореактору. Где, используя метод изотермической рекомбинации in vitro в один шаг, стал проводить амплификации фрагментов рекомбинантных ДНК. Преимущество данного метода состояло в том, что в одной пробирке одновременно можно соединить сразу большое число фрагментов, что значительно повышает скорость создания масштабных биоконструкций. Доработав созданные «химеры» с помощью метода мутагенной цепной реакции нуклеазными системами ZEN и CRISPR/Cas9[51], и получив требуемые сочетания, Сергей перенёс их в тест-системы для секвенирования и в роботизированную аналитическую станцию Fluent™[52]. Убедившись, что полученные биосистемы соответствуют его расчётам, он запустил конструирование сходных конструкций также методами SLIC и MoClo[53]. Чтобы обеспечить резерв частей для сборки всей биосистемы.

Сегодня Сергей должен был убедиться, что разработанные им клеточные линии, будучи инфицированы специально отобранными вирусами, в т. ч. РНК-типа, позволяют возникнуть жизнеспособным синтетическим вирусно-бактериальным кластерам, обладающим высокими резистентностью к биологическим, химическим и физическим воздействиям, контагиозностью и вирулентностью. Разработанные им кластеры, согласно расчётам, должны были также обладать способностью снижать производство естественных антимикробных пептидов (АМП)[54] и эффективность действия возможных синтетических аналогов природных АМП с измененной биологической активностью. К тому же эти кластеры создавали условия для развития в организме-реципиенте определённых грибов. Которые обладают способностью использовать короткие фрагменты РНК, своеобразные «микровирусы», для подавления работы и отключения генов, которые управляют работой врожденной иммунной системы. А добавление прионов должно было создать дополнительную защитную оболочку, в которую «сворачивался» разработанный Сергеем вирусно-бактериально-грибково-прионный кластер при воздействии на него или заражённый им организм. Также прионы должны были способствовать передаче сформированных поражений генома инфицированного организма его потомкам. В свою очередь вирусно-бактериальные компоненты кластера должны были обеспечить невозможность возникновения таких полиморфизмов генов, которые создали бы врожденную невосприимчивость организма к входящим в состав кластера прионам. А формы входящих в кластер генно-модифицированных вирусов обеспечивали очень высокие уровни реассортаций и антигенного шифта[55], что предотвращало возможность появления спонтанных мутаций ДНК организмов реципиентов, способных защитить от заражения и поражения их или их потомков.

Таким образом, комбинированная вирусно-бактериально-грибково-прионная инвазия должна была необратимо ослабить популяцию суперанималов и суггесторов и привести к её полному исчезновению уже в следующем поколении землян.

Разрабатываемые Сергеем биосистемы должны были, наряду с повышенной резистентностью ко всем видам антибиотиков, противовируных препаратов, химических и физических воздействий, создавать обширные матрикс-биоплёнки и обладать способностью препятствовать доставке в инфицированные клетки генов АМП, а также мешать точной регулировке их экспрессии. Таким образом Сергей рассчитывал защитить создаваемое им средство направленного изменения людей от лечения не только существующими, а и ещё только разрабатываемыми перспективными препаратами на основе пептидов. А сверхвысокая изменчивость, в том числе под воздействием электромагнитных полей и оптических излучений и умение создавать защитные плёнки должна была предотвратить возможность их излечения с помощью систем типа широкополосных генераторов Ройяла Райфа[56] и систем воздействий на основе оптофармакологии[57].

И спустя четыре часа транскриптомного и протеомного анализа культур клеток заражённых образцов он убедился, что созданные им «химеры» способны успешно противостоять практически всем известным видам и типам биологических, химических и физических воздействий и обладают заданным уровнем контагиозности и вирулентности. Теперь наступал самый ответственный момент всей его работы – скрыть все возможные следы, по которым могли бы восстановить его основную работу и вынести созданный им образец «модификатора человечества» из лаборатории.

Сергей достал из двух биореакторов и станций SLIC и MoClo все нужные ему образцы и перенёс их к микроскопу, в лабораторный столик которого были встроены микроманипуляторы. При этом на паре подложек он вырастил из самосборных пептидных наноматериалов модульную платформу адресной прицельной доставки его «химер» внутрь организма. Фактически это были наносферы и нанокристаллы, которые обеспечивали доставку частей его «химер» внутрь клеток, их последующую самосборку и взаимодействие с соответствующими молекулами уже внутри клеток путем точной настройки аминокислот в определенной последовательности. Важным параметром созданного средства доставки было также то, что можно было регулировать не только эффективность проникновения в клетки, а и такие параметры, как биоразлагаемость и биосовместимость. Обеспечивая попадание «боеголовок» с частями «химер» в клетки только нужных органов. Сергей в качестве «мишеней-хранилищ» для своего детища выбрал легкие и печень. А средством введения созданных «контейнеров» с частями «химер» в свой организм Сергей взял кремниевые нанотрубки. И сейчас под микроскопом с помощью микроманипуляторов он наполнял эти «наношприцы». При этом для руководства данный этап его работы был аргументирован как «поиск средств ускоренной доставки модификатора в организм-репликант».

Наполнив три «шприца», Сергей аккуратно подвёл первый к перчатке. Эти действия увидеть в видеокамере было невозможно. А то, что он оперировал рукой в поле зрения микроскопа, было вполне обосновано работой с микроманипуляторами и юстировочными винтами предметного стелка самого микроскопа. И вот сейчас Сергей проколол «наноиглой» перчатку, плотно прижав к ней поверхность руки. Он ничего не почувствовал, т. к. прокол кожи трубкой такой толщины был неощутим. И оставалось только надеяться, что попавшие в кожу или в кровь «средства доставки» стали активно продвигаться в поисках тканей, заданных им в качестве «мишеней». Для гарантии Сергей проделал эту же процедуру ещё три раза, проколов перчатку в трёх разных местах. После чего уничтожил нанотрубки с частями «химер», сохранив лишь пептидные наносферы и нанокристаллы с образцами той биосистемы, которую он создавал в рамках своей части работ по проекту «Оборотень». Сняв их с предметного стола и поместив в микроконтейнеры, он встал и снова подошёл к боксу, в котором хранились образцы произведённых в лаборатории «изделий». На сей раз он дождался, когда из стенки бокса выдвинется пустой лоток, положил на него контейнеры и дождался сигнала о том, что контейнеры попали в приёмное устройство внутри бокса. После чего включил видеокамеру и с помощью манипуляторов положил контейнеры в тот раздел бокса, где хранились продукты его работы.

Завершив все свои труды, Сергей задал программы стерилизации и обнуления всех биореакторов и использованных им тест-систем. Пока программы работали, он сделал записи в компьютерную базу данных и в хранящийся в специальном стерилизуемом боксе лабораторном журнале (руководство БОССа обязывало дублировать основные результаты исследований на бумаге). Когда он завершал отчёт о сегодняшних работах, как раз один за другим прозвучали сигналы о том, что оборудование стерилизовано и пригодно для начала новых исследований. Убрав раскрытый на странице с последней записью журнал в бокс, в котором сразу после закрытия автоматически включились системы стерилизации, Сергей отключил оборудование и прошёл к выходу.

Спустя три с половиной часа он уже ехал домой. Завтра у него был выходной, а послезавтра он в составе делегации БОСС вылетал на одну из конференций по безопасности исследований в синтетической и молекулярной биологии, которая проводилась в Лос-Анджелесе. Если ему таки удалось буквально в себе вынести свою разработку и дальше всё пойдёт так, как он запланировал, то в США он рассчитывал суметь на некотоое время скрыться от наблюдения обязательно входящих в состав любой делегации СССР штатных и внештатных сексотов КГБ и купить в магазинах медтехники оборудование, которое позволит ему создать много активной культуры разработанного им «модификатора человечества». Которую и распылить в аэропортах Лос-Анджелеса, Франкфурта-на-Майне и Москвы. Благо созданная им биосистема могла передаваться как воздушно-капельным путём, так и через кровь, пищу, одежду, и при половом контакте.

Спустя три дня Сергей вышел из своего номера и через запасной выход покинул отель. Пройдя пару улиц, он на одной из станций аренды взял напрокат черно-зеленый велосипед и уже на нём доехал до первого магазина, в котором купил набор микропипеток и сделанный из веб-камеры USB-микроскоп с достаточно длинным фокусным расстоянием[58]. В другом магазине он купил термостат и «качалку». А в третьем набор для взятия бактериологических анализов т. н. «промывных вод» бронхов и крови.

Вернувшись в отель, он также через запасной выход вернулся в свой номер, где, используя местную анестезию, проделал весьма неприятную процедуру взятия «промывных вод», а также взял у себя кровь из вены. Сделав посев «промывных вод» на культуральную среду, Сергей поместил кювету с пробой в термостат, который поставил на «качалку». А из крови сделал несколько мазков на предметные стёкла, быстро собрал USB-микроскоп и стал искать следы своих «химер» в крови. Спустя два часа он выключил микроскоп, собрал все пробирки и реактивы и, убрав их в пакет для мусора, затолкал тот в рюкзак. После чего лёг спать.

Утром Сергей выключил «качалку», снял с неё термостат, достал из него микрокюветы с образцами и убрал их в стоящий в номере сейф. Туда же он убрал и разобранный USB-микроскоп. А «качалку» и термостат убрал в рюкзак, с которым спустился в холл и пошёл на завтрак.

После завтрака, пользуясь тем, что сегодня он должен был посетить только вторую пленарную сессию, Сергей вышел на улицу, взял такси и доехал до заранее выбранного молла[59]. В котором зашёл в несколько магазинов подарков, обуви и парфюмерии, купил несколько безделушек, три флакона с одеколоном и пару ботинок. Всё это он убирал в рюкзак. После чего, зайдя в туалет, Сергей избивился от «качалки» и термостата. Погуляв ещё некоторое время и перекусив в одной из закусочных, Сергей снова зашёл в уже другой туалет, где избавился от пакета с пробирками и реактивами. Выйдя из торгового центра, он поймал такси и поехал в Калифорнийский университет, в кампусе которого проходила конференция.

Вечером, вернувшись после конференции, культурной программы и ужина с коллегами, Сергей, войдя в свой номер, открыл сейф, достал и собрал USB-микроскоп и микрокюветы с образцами и приступил к анализам. И спустя полчаса он знал, что его задумка удалась – в пробах была активная культура его «химеры», при том, что во взятых им вчера у себя пробах крови никаких следов этих патогенов не было. А значит их обнаружение требовало специальных тестов, которые делают только в случае возникновения симптомов. Которых у заразившихся не будет в течение двух лет – именно таков был инкубационный период развития его «детища» в организме человека. И за это время он никак себя не проявлял, постепенно внедряясь в ткани всех жизненно важных органов, включая кожу, мозг, ликвор, сердце, лёгкие, печень, почки, железы внутренней секреции, лимфоузлы, синовиальную жидкость, матку у женщин и простату у мужчин и активно передаваясь через воздух, прикосновения, пищу и половым путём. Сразу после попадания в организм «химера» встраивала в геном любого заразившегося организма своего рода «статический анализатор кода», который при оплодотворении приостанавливал зачатие до момента, когда станет ясно, что в результате спаривания не возникнет комбинаций кодонов, присущих суперанималам или суггесторам. И если такие сочетания могли возникнуть, то зачатие прерывалось. А если «химера» обнаруживала в заразившемся организме признаки генома суперанималов или суггесторов, то встроенный в детище Сергея «модификатор» сразу изменял геном так, что заразившееся существо становилось бесплодным. Произведя эти изменения, «модификатор» исчезал из репродуктивной системы и желез внутренней секреции, «окукливался» в тканях других органов, так что обнаружить его можно было только путём массовой биопсии. Да и то если знать, что именно искать. А спустя два года после попадания в организм «модификатор» уже не просто определял, а считал в геноме заражённого организма пространственных количество конфигураций нуклеотидных последовательностей и изоморфов, присущих или суперанималам и суггесторам, или неоантропам – и в зависимости от этого включал или программу трансформации или тотального уничтожения для суперанималов и суггесторов, или максимального оздоровления и раскрытия возможностей организма для неоантропов. Программа трансформации срабатывала в случае, если в ДНК и РНК заразившегося организма содержало не более 25 % кодонов, присущих суперанималам и суггеторам – в этом случае была возможна перестройка их генома в геном неоантропов или хотя бы диффузников. Кстати, если трансформация завершалась успешно, то преобразившийся снова мог оставлять потомство. В случае же, если геном заразившегося содержал более 25 % признаков хищных ветвей человечества, включалась программа уничтожения. Она вызывала быстрое отключение всех систем иммунитета, обострение всех имеющихся в организме патологий и хронических болезней, отключала работу жизненно важных органов, вызывала отёк мозга и легких, некроз всех типов тканей и масштабную интоксикацию организма, а также начавшие активно размножаться компоненты «модификатора» вырабатывали огромное количество микробных токсинов и модифицировали клетки, делая их сродни раковым. В результате заражённый организм погибал буквально в течение трёх-четырёх суток. При этом поскольку Сергей был гуманистом, то первое, что делал его «модификатор» при включении программы уничтожения – это вызывал выплеск огромного числа эндогенных каннабиноидов и опиатов, а также отключал периферийные нервные окончания. Поэтому никаких болей умирающие не чувствовали и их последние часы проходили в состоянии эйфории.

Определив, что его разработка завершилась успехом, Сергей взял содержимое кювет и развёл его в двух заранее купленных двухлитровых бутылках питьевой воды. После чего разобрал купленные флаконы с одеколоном и тщательно их промыл с жидким мылом. Несколько раз прополоскав пузырьки, он аккуратно влил в них воду из одной из бутылок. После чего, снова накрутив пульверизаторы, обрызгал из них всё содержимое номера и свой чемодан. Сняв колпачки пульверизаторов, снова наполнил флаконы и, навернув пульверизаторы, обрызгал всю свою одежду, в которой собирался завтра идти на конференцию. Потом снова наполнил флаконы и убрал их в сумку. Разобрал USB-микроскоп и сложил все детали в пакет из-под мусора, отправив туда же микрокюветы. После чего пакет тоже положил в сумку. Поставил будильник, принял душ, почистил зубы и отправился спать.

Следующим утром Сергей в кампусе зашёл в кафе, в туалете которого выкинул пакет с деталями микроскопа и микрокюветами. После чего направился на конференцию. Перед которой всегда устраивалось что-то типа кофе-брейка. Там он незаметно распылил содержимое одного из своих флаконов. Второй он распылил, идя по залу от самого заднего входа к первым рядам, поскольку сегодня он был докладчиком. Последние капли он распылил на свою правую руку. И, подойдя к своему месту, пожал руки возглавлявших делегацию руководителей БОССа, а также руководителей управлений сразу трёх министерств и одному из зам. министров, который был главой делегации. Сев на место, доставая из сумки папку с докладом, он снова опрыскал себе руку из третьего пузырька. И спустя полтора часа уже на сцене перед докладом и после него пожал руки членам оргкомитета конференции, многие из которых занимали весьма высокие положения в своих странах. Теперь Сергей был уверен, что его «химера» спустя некоторое время обязательно дойдёт даже до лидеров этих стран, включая СССР, Всеамериканские Соединённые Штаты и Восточно-Азиатский Альянс. А во время обеда Сергей распылил содержимое третьего флакона, проходя мимо столов, с которых участники конференции забирали пищу.

Вернувшись в отель, Сергей снова заправил флаконы и опрыскал из них всю ту одежду, в которой собирался лететь. А также он набрал воду из большой бутылки в три маленьких бутылочки из-под виски и водки, которые он взял из мини-бара, безжалостно вылив их содержимое в унитаз. Три бутылочки отправились в рюкзак вместе с флаконами из-под одеколона. Туда же отправились и обе большие бутылки.

Следующим утром Сергей в туалете аэропорта, дождавшись, когда там не останется людей, разлил треть содержимого одной из больших бутылок на полу несколких кабинок и опрыскал из из флакона обе сушилки для рук. После чего снова наполнил флакон. Потом он производил распыления стоя в очереди на регистрацию и перед паспортным контролем, после чего в туалете снова заправил все флаконы и произвёл распыление в зоне досмотра. Там его заставили сдать большие бутылки с водой. Зато все маленькие бутылочки и флаконы ему оставили. Что позволило ему произвести распыление уже на борту самолёта после взлёта, когда он через весь салон шёл в туалет.

Похожие действия он повторил в аэропорту Франкфурта-на-Майне, на рейсе в Москву и после приземления в аэропорту Шереметьево. Теперь оставалось только ждать, когда его «химера» распространится по всем миру и заразит всё человечество. И именно для этого Сергей сделал таким длительным инкубационный период своего детища, а также столь тщательно защитил его от обнаружения и уничтожения – чтобы заразившийся человек, который будет лечиться от каких-то других болезней, случайно не «засветил» и его «химеру».