Читать книгу Эротикон - Константин Владиславович Рыжов - Страница 16

5

Любое место, которое почтут своим присутствием боги, должно быть достойно их, хотя бы они и провели там всего несколько часов. С самого утра во дворце Флегия дым стоял коромыслом. В ожидании высоких гостей рабы чисто вымели полы, выскребли столы и тщательно осмотрели столовое серебро. Из глубин подвала извлекли бочонок с самым лучшим и старым вином. Главный повар колдовал у плиты, и двенадцать поварят, исполняя его указания, буквально сбились с ног. Музыканты, отданные под начало Аполлону, стояли на улице, готовые заиграть по первому знаку.

Едва в небе появилась колесница, увлекаемая четвёркой крылатых коней, кифареды дружно ударили по струнам. Квадрига сделала приветственный круг над дворцом, а затем приземлилась прямо посредине широкого мощёного двора. Оказалось, это прибыл Посейдон со своей женой Амфитритой. Бог морей был тучный, невысокий мужчина, с чрезвычайно густой длинной бородой, которая росла у него, казалось, от самых бровей и ушей. Он был облачён в тиковую эксомиду, наброшенную по случаю жары прямо на голое тело. Его и без того румяное лицо раскраснелось от стремительной скачки, а также от двух кубков доброго вина, которые Посейдон опрокинул на дорожку; в глазах горели лихие огоньки.

– Видишь, – громко обратился он к почтительно склонившемуся перед ним Флегию, – я приехал к тебе запросто, без всяких церемоний! И ты, будь добр, гони в шею всякое глупое чванство! Будем по-семейному на короткой ноге.

С этими словами Посейдон хлопнул царя по плечу, расцеловался с царицей, игриво ущипнул за бедро зардевшуюся Корониду и потрепал по щеке принца Иксиона. Вслед за ним с членами царской семьи расцеловалась Амфитрита. Как и её супруг, она была невысока ростом, но легка, жива и грациозна. Не отягчая себя чрезмерными нарядами, богиня не надела ничего, кроме расшитого узорами эпомиса из тонкой шерстяной материи, изящно облегавшего и эффектно подчёркивавшего каждый изгиб её прекрасного тела. Чёрные как смоль волосы Амфитриты были собраны в пучок на затылке и перетянуты двумя узкими ленточками, её большие изумрудные глаза искрились усмешкой, на губах то и дело расцветала улыбка, а на щеках появлялись две очаровательные ямочки.

– Очень мило, что вы нас пригласили, – заметила она Флегию. – На дне морском сейчас царит ужасная скука: все разъехались кто куда, никто из сестёр не принимает, пиров и танцев совсем нет. Ну а как твои дела, шалунья?

Последний вопрос относился к Корониде. Морская цариц с очаровательной непринуждённостью ухватила Корониду за уши, повернула её к себе лицом и пытливо посмотрела в глаза.

– Ну что твой дружок, наш милый Аполлончик? С тех пор, как он протоптал тропинку в твой сад, я не видела его целую вечность!

– Он очень любит меня, богиня, – серьёзно отвечала Коронида. – Он так добр и так заботлив, что я постоянно ощущаю его внимание.

– Бедняжка, – со смехом отвечала Амфитрита, – внимание Аполлона дорогого стоит! Но ты ему не потакай. Все мужчины ужасные деспоты! Они мечтают лишь о том, как упрятать нас в гинекее и завалить работой. Словно единственное предназначение женщины это ткать и без конца рожать детей!

– Летят! Летят! – громко закричал мальчик, стоявший на дворцовой крыше.

Амфитрита поднесла к глазам ладонь и посмотрела из-под неё вдаль.

– А вот и наш дорогой деверь! – пробормотала она вполголоса. – И с кем это он? Неужели со своей законной половиной? Вот так новость!

Богиня не ошиблась. Это действительно пожаловали Зевс и Гера. Их встретили громкими приветствиями и криками «слава!». Дочь Крона была облачена в пурпурный пеплос из кручёного полотна, подпоясанный на талии и ниспадавший мягкими складками до самых пят. Её белокурые волосы были собраны низкими продольными волнами и соединены узлом на темени. На Зевсе красовался длинный тёмно-синий гиматион. Оба выглядели величественно, но старались держаться просто.

– Друзья! – промолвил Зевс, – у каждого из нас есть дела и заботы, но уговоримся между собой, что, войдя в этот дворец, мы оставим их у порога. И пусть меня первого покарают штрафным кубком, если я скажу за вечер хоть одно серьёзное слово.

– Хорошо придумал, братец! – закричал Посейдон. – Дай я тебя расцелую. А ты, сестрица, уж больно хороша сегодня! Клянусь грудной подвязкой нашей матушки Реи, это неспроста!

Гера, которая как раз обменивалась долгим взглядом с Иксионом, покраснела до корней волос. К счастью, этого никто не заметил, так как мальчик на крыше опять закричал: «Летят! Летят!» Одна за другой возле дворца приземлились сразу две колесницы. На первой прибыл Прометей со своей невесткой Пандорой, со второй спрыгнули на землю Гермес и его подружка Хиона.

Все гости были в сборе, и Флегий предложил им пройти во дворец. Боги, взяв под руку своих спутниц, чинно отправились следом за царём. Впереди шли Зевс и Гера, за ними – Посейдон и Амфитрита, затем Прометей с Пандорой, Аполлон с Коронидой и Гермес с Хионой. Шествие замыкал Иксион в обнимку с какой-то длинноногой девицей. В красиво убранной зале, полы которой были застланы коврами, гости сняли обувь. Расторопные рабыни вымыли всем ноги и проводили каждую пару к её богато убранному ложу. Рабы внесли столы с лёгкими закусками. Кифареды, посовещавшись между собой, ударили по струнам. Зазвучала напевная музыка. Пир начался.

Пока не наладился общий разговор, кавалеры, всяк на свой лад, развлекали соседок. Амфитрита отказалась брать еду со стола своими руками, Посейдон подносил куски к её рту, она же пыталась ухватить их губами и заразительно смеялась при каждой неудаче. Аполлон насвистывал Корониде какой-то шутливый мотивчик. Гермес, взяв руку Хионы, предсказывал ей её будущее. Иксион забавлялся тем, что скатывал из хлеба шарики и, подкинув их под потолок, старался поймать ртом. Но более всех поразил Геру Прометей. Отвернувшись от невестки, он некоторое время рассеянно смотрел по сторонам, затем, внезапно повернувшись к ней, невероятным образом выпучивал и выкатывал свои глаза. При виде этой гримасы, Пандора начинала хохотать как безумная, и один раз едва не свалилась с ложа. «Вот что значит веселиться от души», – подумала про неё дочь Крона. Сама она с интересом ждала, каким образом поведёт себя её муж. Оказалось, он тоже имел в запасе парочку забавных фокусов.

– Посмотри-ка сюда, дорогая, – попросил Зевс и поднял вверх ладони.

В тот же миг две серебряные плошки спрыгнули со стола и исполнили в воздухе перед ними танец с прыжками и разворотами.

– Очень мило! – похвалила богиня, – я и не знала, что ты умеешь такие вещи!

– Это что! – подмигнул Зевс, – я умею кое-что получше!

Он повернул ладонь в сторону жены и щёлкнул пальцами. Золотая булавка, скреплявшая на её левом плече хитон, вылетела вон и тотчас оказалась в его руках.

– Ой! – вскрикнула Гера, почувствовав, как тяжёлая ткань, обнажив грудь, скатывается с плеч. Шутка ей поначалу не понравилась, и она хотела рассердиться, но потом передумала. «Что ж, – сказала она себе, оправляя одежду, – пусть и другие знают теперь, что мои груди не хуже, чем у некоторых!»

Увидев, что гости утолили голод, Флегий сделал знак прислужникам. Те быстро убрали столы с закусками и вынесли новые – с десертом. Двое рабов поставили рядом с царём внушительных размеров акратофор с неразбавленным вином. Все присутствующие украсили головы венками из алых роз. Виночерпий смешал в кратере вино с холодной водой и наполнил кубки.

– Друзья! – провозгласил Флегий, приподнимаясь на своём ложе, – по праву хозяина дома я предлагаю первый тост. Есть немало глупцов, которые ворчат, проклиная несовершенство мира. Но мы с вами, конечно, не из их числа! Пока в наших кубках играет вино и пока нас окружают прелестные женщины, мы не устанем радоваться жизни и будем без конца славить нашего великодушного владыку. За Зевса!

Тост был встречен радостными возгласами. «Многие лета!» – кричали одни. «Здравствуй!» – вторили им другие. Скрытые на верхней галерее певцы затянули пеан. «Здравствуй и пей!» – закричал со своего ложа Посейдон. Громовержец принял из рук слуги двуручный скифос и осушил его до дна. Остальные последовали его примеру. Гера также пригубила свой кубок. Вино, сладкое и немного терпкое на вкус, показалось ей очень вкусным. «Каково связаться со смертными! – с усмешкой подумала она. – Нектар и амброзия нас уже не веселят. Нет! Подавай что-то экзотическое, а то и пир нам не в пир». Поставив на стол пустой кубок, она почувствовала, как по телу разлилось тепло, а в голове приятно зашумело. Гости заметно оживились. Царь дал знак, и на середину залы выбежали две девушки-танцовщицы. Под звуки флейты и звон кимбалона они исполнили короткий изящный танец. Тем временем слуги вновь стали наполнять чаши.

– Стойте! – остановила их Амфитрита. – Я знаю, что мужчины готовы пить не переставая. Но у нас впереди целая ночь, и незачем так спешить. Давайте сыграем в фанты!

– Фанты! Фанты! – закричали все.

Жена Флегия отвязала от пояса атласный мешочек для костей и пустила по кругу. Каждая гостья опустила в него какое-то из своих украшений: Амфитрита – серьги, Коронида и Хиона – браслеты, Пандора – кольцо, а длинноногая соседка Иксиона – свой пояс. Гера решила пожертвовать прической и отдала заколку для волос. Когда все фанты были собраны, вызвали из задних покоев красивого мальчика, который стал вновь извлекать их на свет божий.

– Итак, – спросил Флегий, – кого неумолимый рок послал нашему могущественному повелителю?

Мальчик не замедлил с ответом и бросил на стоявшее перед ним золотое блюдо серьги Амфитриты.

– А неотразимому владыке морей?

Мальчик поднял над головой браслет Корониды… Не прошло и минуты, как все фанты были распределены. Соседка Иксиона перешла под покровительство Аполлона, Хиона по-прежнему осталась с Гермесом, сыну Флегия досталась Пандора, а заколка Геры выпала Прометею. Мужчины покинули ложа и перебрались к своим новым избранницам.

– Ну, вот кузина, – заметил Прометей, укладываясь на место Зевса, – теперь начинается самое интересное.

«Забавно! – подумала Гера, – что он имеет в виду?» Дочери Крона не пришлось долго гадать на этот счёт. Оказавшись на ложе рядом с Зевсом, Амфитрита схватила кубок и закричала:

– Тост! Тост! Я должна сказать тост!

В пиршественной зале воцарилась тишина.

– Наш радушный хозяин говорил что-то о несовершенстве мира, – с усмешкой произнесла богиня, – мне трудно рассуждать об этом, да я и не хочу забивать подобными пустяками свою маленькую головку. Какое нам дело до всего мира, если судьба даровала нам сегодня самых прекрасных мужчин, какие только есть на небе, в море и на земле? Давайте выпьем эту чашу за наших божественных любовников, и за самого первого среди них – Зевса!

Осушив кубок, Амфитрита кинула его слуге, потом обвила руками шею Громовержца и поцеловала его прямо в губы. Подобная вольность до крайности возмутила Геру.

– О чём бормочет эта сушёная селедка? – прошептала она, обращаясь к Прометею. – Куда только смотрит её муж? Или он решил уподобиться оленю, который скидывает старые рога лишь для того, чтоб тотчас отрастить новые?

– Что ты такое говоришь, кузина? – со смехом отвечал сын Иапета. – Если бы Посейдон был суровым ревнивцем, ему бы пришлось вечно смотреть за одной только своей женой. Как мог бы он тогда замечать красоту других женщин?

– Пусть он повнимательнее всмотрится в лица своих детей, – ядовито заметила Гера. – Боюсь он не найдёт в них сходства с собственной физиономией. Зато они очень похожи на некоторых из его друзей!

Её ответ так развеселил Прометея, что он едва не поперхнулся вином. Остальные гости также не страдали от скуки. Они беззаботно болтали о разных пустяках и рассеяно наблюдали за тем, как посредине залы кувыркалось несколько жонглеров. Девице, возлежавшей рядом с Аполлоном, этого показалось мало. Она соскочила с ложа и принялась отплясывать какой-то варварский танец, выбрасывая при этом в стороны ноги и выворачивая замысловатым образом руки. Не сшитый и не подпоясанный хитон распахивался на ней до самого пупка, открывая посторонним взорам гораздо больше того, что могла позволить себе самая невзыскательная скромность. Наконец девица устала и очень довольная вернулась обратно к своему кавалеру. Гости наградили бесстыдницу громкими аплодисментами, хотя (подумала Гера) её скорее следовало отстегать по голой заднице.

– Фанты, Фанты! – закричала опять Амфитрита и первая бросила в хозяйский мешочек заколку своего эпомиса. Распущенная ткань сползла с плеча, обнажив её правую грудь, но подобный пустяк нисколько не волновал богиню. Она ведь свято верила в неотразимую силу своей красоты и считала, что откровенный костюм нисколько ей не повредит. Гера отдала мальчику серёжки. Остальные женщины также расстались с каким-то из своих украшений. Только Коронида пожелала вручить в качестве фанта свой свитый из золотых нитей пояс.

– Замечательно! – процедила сквозь зубы дочь Крона, – наша скромная принцесса правит в те же ворота, что жёнушка Посейдона! Впрочем, она уже столько раз развязывала свой поясок перед первым встречным, что её невинность давно истёрлась до дыр.

Тем временем фанты один за другим были извлечены наружу. Неведомый рок по–новому перетасовал гостей таким образом, что Хиона досталась Посейдону, Пандора – Аполлону, Коронида – Прометею, длинноногая девица сделалась соседкой Гермеса, Амфитрита осталась с Зевсом, а Гере выпало лежать с Иксионом.

– Вот видишь, кузина, – заметил Прометей, – сама судьба бросает тебя в объятия прекрасного принца.

– Разве я похожа на тех дешёвых шлюх, что вечно просыпаются в чужих постелях? – сердито спросила Гера. – Мне известно: они любят ссылаться на судьбу. Но я им совсем не пара. Поэтому, братец, зарубите на своём носу: если я и окажусь в чьих-то объятиях, то лишь потому, что сама этого захотела!

Прометей, ничего не ответив, перебрался на ложе Корониды. Освободившееся место тотчас занял Иксион. Принц был явно не в себе. Его пальцы были холодны, словно снег с вершины Олимпа, а тонкие, подрагивающие губы кривились в глуповатую улыбку. На лице застыло робкое и в то же время нагловатое выражение, как будто он хотел сказать: «Понимаю, что мои надежды чересчур дерзки, но мне обещали, что они непременно осуществятся!»

Посмотрев в его глаза, Гера возмущенно передёрнула плечами. «Я чувствую себя уличной женщиной, которой уплатили вперёд за то, чтобы она переспала с невинным мальчиком!» – с отвращением подумала дочь Крона. Она готова была выбежать вон из залы и умчаться прочь с ненавистного ей пира. Но тут богиня взглянула на ложе Амфитриты и заскрипела зубами от бешенства. Её похотливый муженёк и негодная потаскушка лежали в объятиях друг друга и ворковали, как два влюблённых голубка! Одной рукой Зевс слегка сжимал пальчики соседки, а другая, потянувшаяся за кубком, застыла, не достигнув цели, на её обнажённой груди. Их губы почти что сливались в поцелуе, и ноздри Зевса, жадно вдыхавшего запах волос Амфитриты, подрагивали от возбуждения. Когда виночерпий протянул Гере кубок, она с трудом подавила желание швырнуть его в голову прелюбодейке. Но вместо этого она судорожно облизала сухие губы, и, не слушая заздравных речей, несколькими большими глотками выпила всё своё вино. Затем, повернувшись к Иксиону, она спросила без обиняков:

– Я тебе нравлюсь?

Физиономия принца расплылась в довольной улыбке и сделалась от этого ещё глупее.

– Я безмерно восхищаюсь тобой, царица! – напыщенно произнёс он. – Твои лучистые глаза, твои коралловые зубы, твои чудесные ланиты, – всё это сводит меня с ума! Жду не дождусь той минуты, когда смогу доказать тебе силу моих чувств.

«Это означает, – сказала себе Гера, – что он готов запустить руку под мой подол». Выпитое вино неожиданно ударило в голову, в ушах зашумело. Пиршественная зала поплыла перед ней плавными кругами. Стараясь унять головокружение, богиня сжала ладонями виски и закрыла глаза. «Боже! Какой болван! – подумала она о сыне Флегия. – Сама царица богов решилась подарить ему свою любовь, а он сыпет плоскими комплиментами, словно я какая-нибудь тупоголовая погонщица мулов».

Между тем царь заметил, что гости устали от застолья и не прочь немного передохнуть. Возвысив голос, он предложил желающим пройти в сад или в приготовленные для них покои. Его приглашение оказалось очень кстати.

– Мне как-то не по себе, Иксион, – промолвила Гера. – Проводи меня в опочивальню и… что это ты говорил о своих чувствах?

Принц соскочил с ложа, галантно подал богине руку и повёл её прочь из зала. Выходя, Гера оглянулась и увидела, как Зевс с Амфитритой скрылись в противоположных дверях. Вид этой милой парочки всколыхнул в её душе мучительную ревность.

– Что ж, – пробормотала Гера, – клянусь Стиксом, я готова была пощадить Зевса, но он в очередной раз пренебрёг мною. Тем хуже для него!

Следует сказать, что упрёки Геры были справедливы лишь отчасти. Отправляясь на пир и приглашая с собой жену, Зевс вовсе не думал с кем-либо флиртовать. (Да это было бы и не разумно в его положении!) Выпить пару-другую кубков хмельного вина и поговорить по душам с Герой, – вот и всё, что он предполагал сделать. Однако игра в фанты спутала Громовержцу все планы. Оказавшись за одним столиком с Амфитритой, он не мог не податься обаянию этой эффектной и весьма темпераментной богини. А она, по своему обыкновению, не преминула испытать на царе богов силу своих колдовских чар.

Выйдя из пиршественной залы, Зевс тотчас обнял свою спутницу, но она ловко выскользнула из его рук и быстро взбежала вверх по лестнице. Громовержец хотел уже броситься следом, но тут появился раб с факелом.

– Твои покои, о величайший, прямо по коридору, – объявил он подобострастно кланяясь.

– Очень хорошо! – внушительно промолвил сын Крона. – Но как нам быть с царицей?

– Прошу тебя, дорогой деверь, не беспокойся обо мне, – улыбаясь и словно подразнивая его, отвечала Амфитрита.

Она стояла на верхней площадке лестницы, облокотившись на перила и слегка покачивая в воздухе очаровательной босой ножкой. Багровые отблески горящего факела плясали на её точёных плечах и на смуглой, по девичьи крепкой груди, на которой, подобно маленькому бутону розы, алел очаровательный сосок. Короткий, спускавшийся мелкими складками эпомис, обрисовывал чувственные бёдра. Восхищенный Зевс глядел на невестку снизу вверх, раздувая от нетерпения ноздри, словно горячий жеребец, почувствовавший запах любимой кобылы.

– Я обязательно навещу тебя, царица, – пообещал он.

– Не знаю, сумею ли я развлечь тебя, деверь, – скромно потупив шаловливые глаза, промолвила Амфитрита. – Однако могу предложить тебе партию в кости.

– Это ты замечательно придумала! – согласился Зевс.

На этом они расстались, но ненадолго. Отделавшись от слуги, Зевс, прыгая, как школьник, через две ступеньки, взбежал на верхний этаж и с замирающим сердцем толкнул дверь амфитритовых покоев. Дочка Нерея сидела, подобрав ноги, на высоком ложе и держала в руках золотой стаканчик-басин. На коленях её лежала доска-абакс с поблёскивавшими на ней изумрудными (под цвет глаз) костями. По обе стороны от ложа возвышались два массивных серебряных лампадария. На каждом висело четыре или пять ярко горевших масляных ламп. Потоки света заливали комнату, не оставляя в ней ни одного укромного уголка. Между тем, ставни были сняты, и любой, кто находился сейчас в противоположном крыле дворца (все окна выходили во внутренний двор), мог видеть происходящее в комнате так же хорошо, как будто сидел прямо на подоконнике. Более неподходящей обстановки для тайного любовного свидания трудно было вообразить.

– Что это значит, моя милая? – удивился Громовержец.

– Я хотела сыграть в кости и, как видишь, жду тебя с нетерпением.

Озадаченный Зевс присел на краешек ложа. Амфитрита ссыпала изумруды в басин, встряхнула несколько раз и спросила:

– Итак, деверь, на что мы будем играть?

– На желание! – предложил Громовержец.

Амфитрита скорчила гримаску.

– Это слишком скучно! Мужские желания известны мне наперечёт – все всегда стремится к одному и тому же, и одно есть вечная цель всего остального! У меня родилась идея получше. Каждый раз во время пира мы, женщины, соблазняем вас, играя в фанты. Одна обнажит до бедра свою ножку, другая – плечико, третья – грудь. Вы смотрите и млеете от удовольствия, а мы, бедняжки, как всегда, остаёмся ни с чем. Давай переменим правила и сыграем на равных, и пусть мой эпомис встанет на кон против твоего гиматиона!

Зевс от души рассмеялся.

– И ты всерьёз веришь, что это будет лучше?

– Да, ведь тот, кому повезёт, получит больше, чем просто одежду, а у проигравшего отнимется только кусок ткани.

– Я согласен!

Положив перед деверем абакс, Амфитрита бросила на него кости.

– Десять! – воскликнул Зевс.

– Слишком мало для победы! – с сожалением заметила царица. – Теперь твоя очередь.

Сын Крона долго сотрясал басин и наконец высыпал его содержимое.

– Четырнадцать!

 Амфитрита медленно поднялась на ложе и расстегнула вторую застёжку. Тяжёлая ткань с шуршанием скользнула вниз с её плеч, груди, бёдер и ворохом собралась вокруг ступней. Богиня шагнула в сторону, ловко подцепила эпомис носком ноги и бросила его Зевсу.

– Держи свой выигрыш, деверь!

Чтобы он мог лучше оценить её красоту, дочь Нерея встала возле лампадария и заложила руки за голову. Право, ей нечего было стыдится своей наготы! Такой ладной, безупречно сложенной фигурки Зевс не видел уже давно. Желание, одолевавшее его весь вечер, вспыхнуло с новой силой.

– Ты прелестна, богиня! – воскликнул он в упоении. – Дай вкусить твоей любви, и проси у меня взамен всё, чего пожелаешь.

– Так я могу отыграться? – спросила Амфитрита. – Спасибо, деверь, это очень любезно с твоей стороны. Вот только что мне поставить? Ты так обобрал меня, что не оставил даже клочка материи!

Богиня как будто задумалась на мгновение, но потом махнула рукой и сказала:

– Снявши голову, по волосам не плачут, а тому, кто проиграл оправу от бриллианта, впору бросить на кон сам бриллиант. Что ты скажешь, деверь, если я предложу саму себя?

– Я принимаю твою ставку! – в упоении воскликнул Зевс.

– И во сколько ты меня оценишь? – лукаво поинтересовалась она.

– Будем снова играть на твой эпомис!

Амфитрита удивилась, словно он, не подумав, произнёс ужасную нелепость.

– Играть на эпомис? Ну, уж нет! – заявила она. – Где это видано, чтобы шкурка от граната стоила столько же, сколько сам очищенный гранат? Я скорее вернусь в зал голой, чем пойду на такое унижение.

– Хорошо, хорошо – поспешно согласился Зевс. – Готов прибавить свой гиматион. Итак: две одежды против одного твоего тела.

– Прибавь ещё желание! – напомнила Амфитрита. – Ты ведь только что обещал исполнить любую мою просьбу. Или ты передумал?

– Нет! Я никогда не отказываюсь от данного слова!

Амфитрита опустилась на колени и взяла кости.

– Тогда я бросаю?

– Давай!

Изумруды высыпались на абак и подкатились к его приподнятому краю. Семнадцать!

– Теперь мне повезло больше, – заметил богиня. – Но всё решит твой бросок.

Зевс, не глядя, сгрёб кости в басин и тотчас высыпал их обратно.

– Шесть! – крикнула Амфитрита. – Всего лишь шесть! Теперь твоя очередь стоять голышом.

Игра есть игра: если удача от тебя отвернулась, приходится платить! Зевс размотал гиматион и предстал перед Амфитритой во всём своём мужском великолепии. Взглянув на Громовержца, богиня вскрикнула и в изумлении всплеснула руками.

– Ах, деверь! – сказала она растроганно, – и это чудо предназначалось мне? Честное слово, я начинаю жалеть, что выиграла. Если когда-нибудь судьба опять сведёт нас вместе – тебя, меня и его – мы составим славное трио. Но сегодня, увы, не наш день.

Амфитрита подхватила одежду – свою и Зевса – выскочила за дверь, захлопнула её перед носом незадачливого кавалера и повернула ключ.

– Послушай, милый, – шепнула она сквозь щель, – вот моё желание: оставайся в этой комнате, пока тебя не выпустят, и ничего (слышишь, ничего!) не предпринимай. А если тебе станет скучно – посмотри в окно! Это зрелище тебя развлечёт.

Богиня быстро облачилась в свой эпомис, оставила у входа в комнату плащ Громовержца, напустила на себя равнодушный вид и как ни в чём не бывало спустилась в пиршественную залу. Отыскав здесь глазами Прометея, она незаметно кивнула ему головой.

Между тем, Зевс был ужасно раздосадован тем, как нелепо завершилось его приключение. Конечно, ему ничего не стоило снести напрочь дубовую дверь, вместе с её шипами и притолокой (также легко он мог разнести и саму каменную стену), но тогда его могли обвинить в нарушении данного слова. Положение выходило глупее некуда: вместо упоительных любовных утех он был обречён торчать голым в окне на потеху всей дворцовой челяди! Сын Крона уныло плюхнулся на ложе, рассеяно взглянул в окно и остолбенел… То, что он увидел, потрясло его настолько, что он даже думать забыл об Амфитрите. И было с чего! Прямо напротив, на том же этаже, но в соседнем крыле дворца, Зевс увидел свою жену в обществе какого-то чужого мужчины. Признаться, из-за волнений последнего часа он совсем позабыл о её существовании. Но, как оказалось, Гера нисколько не тяготилась его отсутствием. Стоя в освещённой ночником комнате, она не торопясь раздевалась перед большим настенным зеркалом. Онемевший от изумления супруг следил издалека за каждым её движением. Вот она расстегнула золотую застёжку, скреплявшую пеплос, сняла его с плеч, расправила и повесила на спинку стоявшего рядом кресла. Потом, также спокойно и невозмутимо Гера развязала пояс и обратилась с каким-то вопросом к неизвестному, стоявшему у дверей в глубине комнаты.

В то же мгновение таинственный совратитель подошёл к его жене, взял её ладонь и порывисто прижал к губам. Это был Иксион! Юноша заметно нервничал. Оно и понятно – происходившее с ним едва ли можно было назвать невинным флиртом! Принц снова скрылся в тёмном углу, а богиня не спеша извлекла булавки хитона, провела рукой по волосам и развязала скреплявшую их ленту. Во всех её движениях не было ничего, что говорило бы о волнении или душевном трепете. Сколько раз, засыпая в своей спальне на Олимпе, Зевс видел те же размеренные, неторопливые движения тонких пальцев, снимающих кольца, извлекающих из ушей серёжки, расплетающих косы. Сколько раз он наблюдал эту ниспадавшую волну белокурых волос, сколько раз провожал глазами ткань хитона, соскальзывающую на пол с её нагого тела. Когда-то очень давно эта картина волновала Громовержца до безумия, но обыденность семейной жизни притупила остроту желания. Он перестал воспринимать Геру как женщину. Прохладная матовая кожа её бёдер, рыжеватый треугольник курчавых волос внизу живота, тонкий неуловимый аромат, исходивший от белых, полных грудей, не будили в его сердце давно угасшего жара. Случалось, он даже засыпал, не дождавшись, пока Гера окончит свой вечерний туалет!

Так бывало, и не раз, в их дворце на Олимпе. Но, увидев, как его скромная, стыдливая жена проделывает то же самое здесь, в чужом доме, перед чужим мужчиной, Зевс был повергнут в настоящий шок. Неужели его Гера, в чьей верности он никогда ни мгновения не сомневался, сейчас, прямо на его глазах, буднично и спокойно отдастся негодяю Иксиону, этому мальчишке, с которым знакома всего несколько часов? Зевсу показалось, что он бредит или одержим кошмаром.

А Гера даже не смотрела в его сторону! Она наклонила голову и что-то сказала своему спутнику. Нечестивый мальчишка, который успел уже избавиться от одежды, подошёл к богине и обнял её. Она же откинулась назад, прислонилась спиной к стене и застыла перед ним с блаженной улыбкой на губах. Иксион сначала истово исцеловал щёки и плечи возлюбленной. Потом, приподнимая одну за другой тяжёлые груди, он принялся ласкать языком её соски. Наконец принц припал ртом к её сокровенному бутону и застыл так, стоя на коленях…

 …Зевсу, который взирал на эту картину с большого расстояния, казалось, что он наблюдает страстное свидание любовников. Но, перенесись Громовержец в комнату напротив и подслушай происходивший тут разговор, он мог бы воочию убедиться в том, что видимость вещей далеко не всегда соответствует их сути.

Когда Гера оказалась в предназначенном ей покое и увидела в окне игру, которой Зевс беззаботно предавался в обществе Амфитриты, она так разозлилась, что тотчас успокоилась. Сомнения, донимавшие её в течение целого дня, рассеялись и исчезли в один миг, как исчезает под первыми солнечными лучами туманная дымка на дне горной долины. Дочь Крона вдруг ощутила себя великой распутницей, и это чувство захватило её своей новизной. Зато с Иксионом случилось прямо противоположное. Заметив в окне Зевса, вперившего в него свой грозный сумрачный взгляд, разглядев каменные желваки, ходившие под скулами Громовержца, он вострепетал великим трепетом и едва не пошёл на попятный.