Читать книгу Охотник для гаммы - Кощеева Юлия - Страница 6

– Костя, ты… – он замолчал, разглядывая меня. – Я не собираюсь убивать тебя, поэтому с твоей стороны хочу адекватных действий и решений.

– Что тебе надо? – спросил я, глядя в зелёные раскосые глаза оборотня.

– Я говорил. Я хочу тебя трахнуть, – это было сказано с таким каменным лицом, что я честно подумал, что монстр прикалывается.

– И? В чём проблема?

– Одного раза будет мало… возможно, ты не покинешь этой комнаты никогда.

В общем-то, понятно. Вот прямо мечта была: сдохнуть во время секса. Просите, и будет вам. Взгляд метнулся по комнате, видимо, моему последнему пристанищу. Окна бронированы, это понятно. Что у нас с дверьми? Оборотень зашёл тихо, но всё же дверь распашная… замок – это не проблема. Интересно, что за дом такой, круглая комната… Особенности архитектуры? За окном лес и вода… вода.

– Ты слышишь меня? Кость? – как так получилось, что оборотень оказался рядом, а я не заметил, занятый своими мыслями. Чужая ладонь коснулась скулы, осторожно чиркнув по коже.

– Альфы убивают, жалость присуща омегам. Ты омега, – неожиданно допёрло до меня. Чуть пухлые губы сжались, и мне в лицо прилетел нехилый такой удар, откинувший на кровать.

– И что это меняет для тебя, как для человека? Ничего, «какая в жопу разница». Это важно для нашего мира, для вас не имеет значения. Поэтому я трахну тебя так, что ты и думать забудешь о своих суках! – рык был грандиозным, он даже не удержал оборот, в какое-то мгновение клыки вытянулись.

И меня кинуло вперёд на монстра. Потому что трахнуть себя вот «этому» я не дам, лучше сдохнуть. А убить он может. Омеги вообще не контролируют себя, им нужен альфа, только альфа. Потеря крови, и если будут смертельные раны, мой организм, каким бы живучим ни был, не справится. Кровь – это тот фактор, который пробуждает сущность зверя, а значит, слетев с катушек, омега просто сожрёт меня. Будет… больно… Тренированное тело, наученное наносить удары и ставить блоки, сложно заставить открыться, сложно пропускать по-настоящему страшные удары, отключая самосохранение. Оборотень трансформировался, и я не только видел, но и чувствовал шерсть. Звериный оскал, и я, отвернув лицо, позволил ему вгрызться в артерию. Мало, и я сам натыкаюсь на почерневшие когти противника. Меня рвут на части… не меня, одежду. Смахивают с тела брызги, и я понимаю, что всё будет в крови. Монстр заламывает мне руки за спиной, уткнув лицом в кровать, и очередной ожёг боли уже в промежности. Он воет, замерев на мгновение, и я, видимо, вырубаюсь, ведь всё происходящее замедляется. Толчки и довольное порыкивание за спиной. Горячий язык по коже, укусы клыков и снова язык, собаки так кости обгладывают, вот именно костью я себя и чувствовал. Сознание до последнего цеплялось за реальность, отключаясь от боли. Включался механизм выживания, который я собирался подавить, просто позволить убить себя, чтобы уж наверняка. Он не соображает, инстинкт не позволит остановиться.

– Что, альфа не даёт, а между омежками члены мелковаты? – хриплю, потому что горло прокушено.

И меня неожиданно освобождают. Оборотень непонятно как отрывается от окровавленной жертвы, отскакивает и выплёскивает бешенство на мебель. Сил двигаться у меня нет.

– Мы ещё не закончили… или как, рождённый давать, ебать не может? – и это уже сип, всё же горло мне деранул знатно, засранец.

Зверь замирает, откинув несчастное кресло в сторону, в жёлтый взгляд приходит осознанность, чего мне как раз и не надо, но мои силы уходят, надо бы завершать.

– Давай же, урод, просто оторви мне голову, – шиплю я, раздвинув губы в улыбке.

Оборотень встряхивается, сползая к кровати, а ко мне уже тянутся вполне человеческие руки, правда, я знаю, что тёмный ободок на посветлевших ногтях – точный признак чудовища, мозг фиксирует опасные мелочи, такие незаметные в обычной жизни и такие неоспоримые сейчас.

– Костя? Костя-я! – вой, от которого содрогнулся, казалось, целый дом. – Сейчас, Не закрывай глаза… Костя-я-я-я!

А потом меня унесло. Тьма накрыла, но вот звук никто не отключил, суки, сжалились бы, что ли…

Голос, полный тревоги и горя, почти бесцветный, рычащий, ещё чей-то и ещё, и ещё. Много слишком, блин, где та кнопка, чтобы выключить звук? Мат забористый, такой, аж захотелось глаза открыть и посмотреть на этакого гуру мата.

– Парень, не отключайся, – это мне говорит тот, кто матерится так… зачётно? – Давай же, малыш, ты же не можешь так просто сдохнуть.

– На хуй, – еле шёпотом, и тишина…