Читать книгу Ночная дорога - Кристин Ханна - Страница 6

Джуд любила свой сад в октябре. Это было время строить планы на будущее. Она забывалась за работой, высаживая луковицы, представляя, как все изменится к следующей весне. Ей так было необходимо именно сейчас обрести хотя бы подобие покоя.

Последние пять дней прошли для нее в сплошном стрессе, хотя она сама не смогла бы объяснить, почему. Она не хотела, чтобы дети отправились на вечеринку, но они все-таки там побывали, и все прошло спокойно. Зак вернулся домой вовремя, она крепко его обняла (заодно принюхалась к дыханию) и отослала спать. Никаких признаков опьянения она не заметила. А Миа переночевала у Лекси и вернулась домой на следующий день улыбаясь. Было очевидно, что ничего плохого не произошло. Так почему же ей казалось, будто что-то не так? Может, Майлс все-таки прав и она видит проблемы там, где их нет.

Джуд присела на корточки и похлопала в ладоши, чтобы сбросить налипшую грязь. С резиновых перчаток посыпались крошечные черные комочки земли, образовав кружевной узор на коленях.

Джуд потянулась за секатором, лежавшим на земле, когда услышала шум подъезжающей машины. Она подняла голову, прикрыв глаза рукой в перчатке, и увидела серебристый новенький «мерседес» матери.

– Черт, – буркнула она, – совсем забыла о времени.

Машина остановилась перед низким каменным ограждением, окружавшим сад.

Джуд стянула грязные перчатки и поднялась во весь рост, пока ее мать выбиралась из машины.

– Здравствуй, мама.

Каролина Эверсон обошла кругом свою шикарную машину и появилась в саду с неприступным видом. Одета она была, как всегда, зимой и летом, в черные шерстяные брюки и блузку, выгодно подчеркивавшую загорелое тренированное тело. Седые волосы, зачесанные назад, открывали ее лицо с острым подбородком, зеленые глаза; строгий, безупречный стиль. В семьдесят она все еще была красива. И успешна, что имело для Каро первостепенное значение. Успех.

– Ты уже дала согласие включить свой сад в экскурсию?

Джуд пожалела, что вообще поделилась своей маленькой мечтой с матерью.

– Он пока не готов. Но, надеюсь, скоро будет.

– Не готов? Он прекрасен.

Джуд услышала в голосе матери иронию и постаралась не обижаться. Каролина не видела никакого смысла в подобных занятиях. Для нее была важна конечная цель, и пока Джуд не предоставит свой сад на обозрение туристов, приезжавших на остров, она в глазах матери будет считаться неудачницей.

– Проходи в дом, мама. Обед готов.

Не дожидаясь ответа, Джуд направилась к двери. На крыльце она сбросила садовые сабо, стряхнула грязь с брюк и вошла в дом.

Солнце заливало дом сквозь двадцатифутовые окна, паркет из экзотических пород древесины в его лучах сиял, как начищенная медь. В большой комнате самым заметным был камин, отделанный гранитом светлых тонов. Но основное внимание приковывал к себе потрясающий вид: через окна высотой от пола до самого потолка можно было увидеть лужайку с изумрудной травой, полоску серо-голубого пролива и далекие горы.

– Бокал вина? – предложила Джуд.

Каролина осторожно поставила сумочку, словно там была бомба, и сказала:

– Разумеется. Шардоне, если есть.

Джуд обрадовалась предлогу выйти из комнаты. Она пересекла обеденную зону, образованную длинным столом из клена и десятью стульями, и оказалась на открытой кухне. И отсюда она видела мать, которая исчезла из виду только на минуту, когда Джуд открыла холодильник, отделанный деревянными панелями.

Когда она вернулась в большую комнату, мать стояла у дивана, глядя на огромное полотно, висевшее над камином. Это была прекрасная работа в стиле абстракционизма – размашистые, вихревые потоки янтарных, красных и черных красок, передававших каким-то непостижимым образом бьющую через край радость. Мать нарисовала ее несколько десятилетий тому назад, а Джуд до сих пор с трудом ассоциировала оптимизм картины с той женщиной, что сейчас стояла перед ней.

– Тебе следует ее заменить. В галерее сейчас выставлено несколько отличных работ, – сказала мать.

– Мне она нравится, – ответила Джуд, и это было так. Картину очень любил ее отец – она помнила, как стояла рядом с ним маленькой девочкой, сунув кулачок в его огромную медвежью лапу, и смотрела, как мама это рисует. «Посмотри, как она это делает, настоящее волшебство», – говорил он, и какое-то время Джуд в это верила, полагая, что в их доме действительно живет волшебство. – Я помню, как ты ее рисовала.

– Целую жизнь тому назад, – сказала мать, отвернувшись от картины. – Почему бы тебе не привести себя в порядок? Я подожду.

Джуд протянула матери бокал с вином и вышла из комнаты. Она приняла душ, переоделась в удобные джинсы и черный пуловер, после чего вернулась в комнату. Ее мать сидела на диване, держа спину прямо, и потягивала вино мелкими глотками.

Джуд устроилась напротив. Их разделял большой кофейный столик со столешницей из камня.

– Как только проголодаешься, сядем за стол. Все готово, – сказала Джуд. – Я сделала салат «Уолдорф».

После чего последовало привычное для них продолжительное молчание. Джуд никак не могла понять, почему они до сих пор продолжают это притворство. Раз в месяц они вместе обедали – то у одной в доме, то у другой, словно это имело какой-то смысл. За обедом, приготовленным по всем правилам здорового питания, с хорошим вином, они делали вид, что им интересно разговаривать друг с другом, чтобы хоть как-то поддерживать отношения.

– Ты видела статью в «Сиэтл Таймс» о галерее? – спросила Каролина дочь.

– Конечно. Ты же мне ее прислала. Ты сказала, какое огромное значение имело для тебя материнство.

– Так и есть.

– А зачем тогда все эти многочисленные няньки?

Мать шумно вздохнула:

– Джудит Энн, не заводи снова эту старую пластинку.

– Прости. Ты права, – сказала Джуд и не только потому, что ей хотелось закончить разговор.

Она действительно чувствовала себя виноватой. В сорок шесть лет ей давно следовало простить свою мать. С другой стороны, Каролина никогда не просила прощения, не считала нужным, хотя выписалась из материнства в один момент, как из дешевого мотеля. Джуд было семь лет, когда внезапно свалившееся на них горе перевернуло все вверх дном; тем не менее после похорон отца никому даже в голову не пришло протянуть девочке руку, и уж точно не ее родной матери, которая вернулась к работе на другой день. Все последующие годы мать работала не переставая. Она бросила живопись и стала одним из самых успешных галеристов Сиэтла. Она пестовала молодых художников, а собственную дочь доверяла заботам нянек, сменявших друг друга. Мать и дочь не поддерживали отношений, но пять лет назад Каролина вдруг позвонила Джуд и пригласила к себе. С тех пор она ввела совместные обеды. Теперь раз в месяц они встречались. Кому были нужны эти встречи, Джуд не могла понять.

– Как дети? – спросила мать.

– Чудесно, – ответила Джуд. – У Зака великолепные оценки, а из Мии, надеюсь, получится талантливая актриса. Папочка бы ею гордился.

Каролина вздохнула. Этот легкий вздох не удивил Джуд. Вспоминать в разговорах отца было запрещено. Джуд всегда была папиной дочкой, но никто из них не хотел признавать этого теперь, спустя столько лет после его смерти, хотя Джуд до сих пор не хватало отца и его медвежьих объятий.

– Уверена, ты права, – сказала мать, натянуто улыбаясь. – Полагаю, Зак может поступать, куда захочет. Надеюсь, он не откажется от своих планов стать врачом. Было бы жаль, если бы он бросил занятия.

– Наверное, это очередное напоминание мне, что я бросила юридическую школу. Я тогда ждала ребенка, а Майлс еще учился на врача. У нас не было иного выхода.

– Но ребенка ты потеряла, – сказала мать так, словно укоряла в этом Джуд.

– Да, – ответила Джуд, вспоминая. Она была молода, влюблена и, если честно, боялась материнства, боялась, что у нее обнаружится какая-то генетическая аномалия, доставшаяся ей от Каролины. Она забеременела случайно – когда они еще не были готовы, – но Джуд с первого месяца поняла, насколько глубоко способна любить, сама мысль о материнстве полностью ее изменила.

– Ты чересчур любишь своих детей, слишком стараешься, чтобы они были счастливы.

Родительский совет от матери. Прекрасно! Джуд едва заметно улыбнулась.

– Невозможно любить собственных детей чересчур. Хотя я и не жду, что ты это поймешь.

Каролина поморщилась.

– Джудит, скажи, пожалуйста, почему ты находишь любое оправдание для той девочки со стоянки трейлеров, а для меня ни одного?

– Лекси – за три года ты наверняка запомнила ее имя – стала частью нашей семьи. И она ни разу меня не разочаровала.

– В отличие от меня.

Джуд промолчала. Какой смысл что-то говорить? Вместо ответа она поднялась и предложила:

– Может быть, сядем за стол?

Каролина тоже встала.

– Было бы прекрасно.

Остаток отведенного времени – ровно два часа, с двенадцати до двух – они посвятили разговорам ни о чем. Когда обед подошел к концу, мать поцеловала Джуд, едва прикоснувшись к ее щеке, и направилась к выходу. В дверях она остановилась.

– До свидания, Джудит. Все было прекрасно. Спасибо.

– До свидания, мама.

Джуд проводила взглядом стройную фигуру матери. Каролина быстро прошла через сад, даже не потрудившись посмотреть по сторонам. Как ни старалась Джуд не реагировать, все равно почувствовала разочарование, неизменно сопровождавшее эти обеды. И почему только она не может перестать ждать от матери любви? «Мерседес» ожил с тихим урчанием и медленно покатил по дороге.

На столике у двери, рядом со стеклянной вазой, заполненной плавающими бутонами роз, лежал радиотелефон. Джуд схватила трубку и набрала номер своей лучшей подруги.

– Алло?

– Молли, слава богу, – сказала Джуд, прислонившись к стене. Ее вдруг покинули силы. – Только что здесь побывала злая ведьма.

– Твоя мать? Сегодня среда?

– Кто же еще?

– Хочешь выпить?

– Я думала, ты не спросишь.

– Через двадцать минут. Со стороны доков.

– Увидимся.

* * *

В пятницу после школы они собрались пойти по магазинам за платьями. Джуд радовалась этому походу, как ребенок. Она понимала, что речь идет всего лишь о танцах, ни о чем таком выдающемся, но это были первые настоящие танцы для ее дочери, и Джуд хотелось все сделать по высшему разряду. Для этой цели она заранее записала на маникюр и педикюр их обеих – и Лекси, конечно – и наметила поход в торговый центр.

Дверь спальни открылась, и, обернувшись, она увидела в дверях Майлса. Он стоял, прислонившись к косяку, в поношенных джинсах «Ливайс» и футболке с «Аэросмит». В тусклый осенний день он выглядел грубоватым симпатягой. Появившаяся за день седая щетина придавала его лицу скульптурную законченность.

– Я вернулся с работы пораньше, а ты уходишь?

Улыбаясь, она подошла к нему, позволила себя обнять.

– Почему так происходит, доктор Фарадей, вы не бреетесь, седеете и тем не менее умудряетесь прекрасно выглядеть, но стоит мне хоть один раз не сделать макияж, как люди принимают меня за древнюю старуху?

– Откуда тебе знать, ведь так они говорят только за твоей спиной.

– Очень смешно.

Майлс ласково дотронулся до ее щеки.

– Ты красива, Джуд, сама знаешь. Потому-то тебе все удается.

Это было верно для них обоих. Майлс с детства рос золотым мальчиком. Симпатичный, умный, улыбчивый, он покорял людей, не прикладывая никаких усилий. В больнице ему дали прозвище «Доктор Голливуд».

– Своди Зака пообедать. Я вернусь домой, как только смогу. Может быть, сегодня вечером посидим на пляже с бокалом вина. Мы давно этого не делали.

Майлс притянул ее к себе для поцелуя, который что-то значил. Потом шлепнул по попе.

– Пожалуй, тебе лучше уйти, пока я не вспомнил, как люблю послеполуденный секс.

– В отличие от утреннего и вечернего секса, который ты ненавидишь? – Она игриво вывернулась из его рук и поднялась на второй этаж.

У спальни Зака она постучала, дождалась ответа «войдите» и открыла дверь. Он сидел в своем новом крутящемся кресле и во что-то играл на приставке. Она дотронулась до его головы, потрепала волосы, все еще влажные после футбольной тренировки. Он приподнялся, выпрямился, словно цветок, потянувшийся к солнцу.

– Мы собираемся в торговый центр купить Мии платье для танцев. Хочешь пойти с нами?

Он рассмеялся.

– Я даже не иду на танцы, забыла? Аманда уезжает в Лос-Анджелес с родителями.

Джуд опустилась на кровать.

– Как жаль, что ты не идешь, все-таки последний год в школе. И Миа говорит, что у тебя все шансы стать королем вечеринки.

Сын закатил глаза.

– Большое дело.

– Пойди с кем-нибудь. Пройдет время, и ты будешь вспоминать…

– Если я когда-то вспомню о такой ерунде, пристрели меня. Я серьезно.

Джуд невольно рассмеялась.

– Ладно. Но, по крайней мере, может, пройдешься с нами по магазинам? Для Мии это было бы важно.

– Я думал, с вами идет Лекси.

– Верно. А при чем тут это?

– Рядом с Мией будет подруга. А я не собираюсь сидеть у примерочной, пока сестра меняет наряды. Ни за что.

– Так и быть, но насчет танцев я не сдаюсь.

– Я потрясен, – ответил Зак с улыбкой. – Ты – и вдруг не сдаешься. Да, и не вздумай покупать мне новые джинсы. Я не шучу, ма. Все равно выберешь не то, что нужно.

– Ладно. – Джуд в последний раз потрепала сына по голове.

Она вышла из комнаты Зака и встретила Мию в коридоре. Вместе они направились в гараж. Через пятнадцать минут они подхватили Лекси и поехали в торговый центр.

В первом же магазине Миа, бродившая среди стоек с растерянным видом, внезапно вытянула одно платье.

– Посмотри на это, – сказала она, держа в руке длинное, до пола, платье нежно-розового цвета с кружевными рукавами и многослойной юбкой. – Что скажешь? – обратилась она к подруге.

Лекси улыбнулась, но как-то рассеянно.

– Потрясающе! Примерь.

– Только если ты тоже что-нибудь примеришь. Ну, пожалуйста. Я не могу одна. Ты же знаешь.

Лекси вздохнула, прошлась по магазину, нашла расшитое бисером платье без бретелек цвета морской волны и последовала за Мией в примерочные кабинки.

Когда они вышли, Джуд поразилась: девочек было не узнать.

– Наряды вам подходят идеально, – сказала она.

Миа разглядывала себя, кружась перед зеркалом.

– Точно наши платья для вечеринки, что скажешь, Лекстер?

– Я же не иду на танцы, – ответила Лекси. – У меня нет пары.

Миа перестала крутиться.

– Тогда и я не пойду.

Лекси пробурчала что-то себе под нос и вернулась в примерочную. Оттуда она появилась в джинсах и футболке.

– Больше никаких платьев, – сказала она. – Все равно они мне не по карману.

– Да брось ты, Лекси, – заныла Миа. – Ты же моя лучшая подруга. Если не пойдешь на танцы, я тоже не пойду.

– Она могла бы пойти с Заком, – предложила Джуд.

Миа завизжала от восторга:

– Отличная идея, ма! У нас получатся две пары.

Лекси охнула.

– Я не собираюсь принуждать твоего брата сопровождать меня на эти дурацкие танцы. – С этими словами она пошла прочь из магазина.

У Мии на глаза навернулись слезы.

– Я разве сказала что-то обидное, ма? Я не хотела.

– Конечно же нет, – ласково произнесла Джуд. – Просто мы все иногда забываем, что у Лекси нет таких возможностей, какие есть у тебя. Нам бы следовало проявить чуть больше такта. Идем! – Они подошли к кассе, и Джуд заплатила за оба платья и попросила продавщицу упаковать наряд Лекси в коробку. – Подожди меня здесь, Мышка, а я посмотрю, где Лекси.

Джуд вышла из маленького бутика в шумный зал, неся в руках пакет с покупками. Кругом вились стайки девчонок, вооруженных, несомненно, родительскими кредитками. Неудивительно, что Лекси сорвалась. Нелегко быть не такой, как твои сверстники, начиная с лучшей подруги, которая получала все, что хотела.

Джуд увидела Лекси сидящей на скамье перед книжным магазином. Девочка сжалась и низко наклонила голову, так что длинные темные волосы закрыли ее лицо.

Джуд подошла к девочке, присела рядом. Лекси чуть подвинулась, освобождая для нее место.

– Простите меня за резкость, – пробормотала она.

– Мне следовало быть тактичнее. Я знаю, платья дорогие.

– Дело не в платьях.

Джуд убрала за ухо прядь волос Лекси, чтобы видеть ее лицо.

– Я не хотела смутить тебя.

– Все в порядке. Зря я так вспылила.

У Джуд сердце сжалось: она знала, какой трудной была жизнь этой девочки, какой трудной она порой и сейчас бывала. Пока островная молодежь, включая ее собственных детей, разъезжала по всей стране, выбирая подходящий университет, Лекси после окончания школы планировала поступать в местный профессиональный колледж. Она работала в кафе за стойкой, откладывала каждый заработанный цент, но мечтала о журавле в небе – полной стипендии в университете Вашингтона, но такие стипендии давали очень редко. Джуд было больно думать, что Лекси пропустит такое важное событие выпускного года, как танцы.

– Я слышала, у Зака неплохие шансы стать королем вечера.

– Его точно выберут.

– А Кей Херт, наверное, будет королевой.

– Или Мария де ла Пенья.

– Но Зак на вечер не пойдет, потому что Аманда уезжает из города.

Лекси повернулась к Джуд. Если бы Джуд не знала девочку, она бы решила, что Лекси чего-то испугалась.

– Впервые слышу.

– Я не хочу, чтобы ты или он пропустили танцы. Зак ни за что не повел бы туда другую девушку, пока он с Амандой, но ты лучшая подруга его сестры. Аманда не станет возражать. А так вы все втроем хорошо повеселитесь, будет потом что вспомнить.

– Мне кажется, что это не очень хорошая идея, – тихо сказала Лекси. – Помните, как было с Хейли?

– Милая моя, ты никогда бы так не поступила с Мией. Сейчас совсем другое дело. – Джуд улыбнулась. Она знала, как осторожна Лекси, как боится злоупотребить ее расположением. – А что, если мы предоставим Заку самому принять окончательное решение?

Лекси молча смотрела на Джуд изучающим взглядом.

– Речь не идет о свидании из жалости, Лекси. Просто друзья сходят на вечеринку. А Заку тем более нужно быть там, раз его прочат в короли, ты так не думаешь?

Лекси вздохнула:

– Да.

Джуд протянула ей пакет из магазина.

– Я купила тебе платье.

– Я не могу его принять, – сказала Лекси. – Оно слишком дорогое.

Джуд прочла во взгляде Лекси благодарность, но было в глазах девочки еще что-то – темный, затуманенный стыд, ранивший Джуд в самое сердце.

– Ты не чужой человек в нашей семье, Лекси. Позволь мне сделать тебе подарок, хорошо? Я знаю, ты хочешь пойти на танцы. Пусть Зак тебя и отведет.

Лекси уставилась в плиточный пол. Темная прядь выскользнула из-за уха и закрыла ее профиль от Джуд.

– Хорошо, Джуд, – наконец сказала она. – Если Зак захочет пойти, я пойду с ним, но…

– Но что?

Лекси покачала головой, ее волосы блеснули на солнце при движении.

– Не удивляйтесь, если он скажет «нет».