Читать книгу Заложник - Кристина Ульсон - Страница 3

Стокгольм, 12:27

Иллюзии утрачивают раз и навсегда. Он уже много размышлял на эту тему. Вероятно, Швеция лишилась их во время той катастрофы на Брюггаргатан[1], в самом центре Стокгольма. Тогда, в разгар предрождественской суеты, прогремел взрыв, который потряс все общество. Это был наш первый террорист-смертник. И что сейчас? Не превращаемся ли мы в одну из тех стран, граждане которых не могут выйти на улицу, не рискуя жизнью?

Кому об этом думать, как не министру?

– Ну и как теперь нам жить?

Это был риторический вопрос. Он прозвучал в полутемном кабинете в здании Розенбада[2], когда они уже выпили по рюмке коньяка.

Последствия взрыва оказались сокрушительными. И не только в плане материального ущерба, – в конце концов, эти потери можно восполнить. Куда страшней были душевные травмы: эмоциональное потрясение, удар по моральным устоям. И именно от него, недавно назначенного министра юстиции, люди ждали усиления мер безопасности и соответствующих изменений в законодательстве. Антииммигрантские партии в риксдаге торжествовали победу.

– Мы должны занять непримиримую позицию в отношении террористов, – сказала министр иностранных дел на первом после теракта заседании кабинета.

Как будто она одна это понимала.

Все косятся на него, нового министра юстиции. На Мухаммеда Хаддада, вступившего на пост всего через несколько недель после взрыва на Брюггаргатан.

Иногда ему казалось, все заранее знали, что должно случиться, и поэтому предложили занять министерское кресло именно ему. Хотели обеспечить прикрытие. Потому что только он, первый министр-мусульманин в истории Швеции, мог принять необходимые меры, не рискуя быть обвиненным в расизме. Новичок в партии, он ни разу не встречал серьезного сопротивления за время своей короткой карьеры. Иногда это его бесило. Он осознавал преимущества, которые давала ему этническая и религиозная принадлежность, тем не менее свое место он заслужил. Мухаммед Хаддад был блестящий юрист. Он рано понял, что хочет заниматься уголовными делами, и никогда не удовлетворялся победой в суде, но добивался восстановления справедливости. Поэтому он снискал себе репутацию чудака. Мухаммед Хаддад прибыл в Швецию в возрасте пятнадцати лет. Сейчас ему было сорок пять, и он знал, что никогда не вернется в родной Ливан.

В дверь постучали, потом в проеме показалась голова секретарши.

– Звонили из СЭПО[3]. Они будут через полчаса.

На совещании с сотрудниками СЭПО планировалось обсудить один важный вопрос, поэтому Мухаммед изъявил желание лично присутствовать на встрече.

– Сколько их?

– Трое.

– И Эден Лунделль?

– Она будет.

Мухаммед облегченно вздохнул:

– Пригласите их в конференц-зал. Скажите, мы придем через пять минут.