Читать книгу Они ведь едят щенков, правда? - Кристофер Бакли - Страница 6

В пятницу вечером, сидя в машине, Жук весело насвистывал. Он старался ехать окольными дорогами – учитывая, что Вашингтон занимал горделивое второе место в рейтинге американских городов, отражавшем катастрофическое состояние дорожного движения.

Жук спешил. После встречи с Энджел Темплтон он ощущал странную взвинченность. В точности такое же чувство появлялось у него, когда работа над романом шла на ура. Ему пришло в голову, что Телец – что бы там ни скрывалось за этим словом – очень даже пригодится ему для трилогии. Сегодня же, после обеда, он собирался засесть за ноутбук и выдать подряд несколько страниц. Он мысленно представил себе, как перенести сцену с мюонной бомбой из 2-го тома в 3-й. И выстроить вокруг нее новую сюжетную линию. Можно вообразить, какой она вызовет фурор.

Он поглядел на спидометр. Тпру! Притормози-ка.

– Ну, вид у тебя очень жизнерадостный, – заметила Минди с нотками легкого разочарования в голосе.

– Отличный день был. Просто превосходный. – Жук поцеловал жену. – Ну, а ты как?

Минди тяжело вздохнула – от нее будто повеяло мировой скорбью.

– Уолтер, тебе просто необходимо поговорить с Пекфассом. Я сама пробовала. Но от него нельзя ничего добиться. Абсолютно ничего. Он никак не может взять в толк, что я хочу узнать причину этого ужасного запаха. И вообще, я не понимаю половины из того, что он бормочет. Эти его зубы! – Минди содрогнулась.

Жук принюхался.

– Я не чувствую никакого запаха. Кроме твоих духов. Мр-р-р-р!

– Запах то приходит, то уходит. Уж поверь мне. Воняет из леса за болотом. Я сама не отваживаюсь туда идти – в это время года там полно змей. Что я все-таки разобрала из слов Пекфасса – так это то, что на днях он убил там водяного щитомордника. Лучше надень сапоги с высокими голенищами – они самые надежные.

– Я тоже не собираюсь туда идти, – возразил Жук. – Мне кажется, змеиные укусы – не самое лучшее дополнение к пятничному вечеру. Впрочем, спасибо за предложение.

– Ну, тогда тебе придется поговорить с Пекфассом. Он или совсем обнаглел, или окончательно спятил. К слову сказать, твоя маман…

– Мин! А вот это уже некрасиво.

– Я пошутила. Или мы где-то потеряли мистера Чувство Юмора? Хотя, по-моему, пришло время для серьезного разговора.

– Какого еще разговора?

– Не разыгрывай тупость, Уолтер.

– Я не собираюсь выставлять маман из дома. Разговор окончен.

– Ты даже и половины дня здесь не бываешь. Все на меня наваливается.

Жук рассмеялся.

– Да и ты тут половины дня не бываешь. Послушай, детка, сейчас вечер пятницы. У меня была тяжелая неделя. Я хочу выпить. Я хочу поесть. – Он обнял ее. – Я хочу… тебя. Р-р-р-гам!

– Мне завтра вставать очень рано.

– В таком случае – стоит взяться за дело пораньше.

По этой части у Жука не было никаких оснований для жалоб. Пускай Мин и держалась немножко как снежная королева, но в постели устраивала такой жар, что чуть простыни не загорались. Неужели это правда – из-за верховой езды? Жука все чаще преследовали навязчивые картины – как он занимается сексом с герцогиней Корнуольской. Уж лучше бы ему не попадалась на глаза та статейка в приемной дантиста.

Потом Мин занялась ужином. Жук приготовил себе «старомодный» и уселся на свой любимый насест – на крыльцо дома. Успокоив сердце (и прочие органы), он оглядел свой уголок мироздания. Был безукоризненный вечер раннего лета. В воздухе летали стрекозы. Казалось невероятным, что полтора столетия назад этот же пейзаж был театром военных действий, кровопролитных и разрушительных.

Как раз в ту секунду, когда Жук об этом подумал, в поле зрения у него показалась какая-то фигура верхом на лошади. Причудливое зрелище. Вот прорисовались очертания шляпы, меча. Жук со смущением и симпатией всматривался в брата. Он нелеп, да, – но в этой нелепости есть свое очарование. Если бы не блестящая немецкая машина, припаркованная у дома, можно было подумать, что открывшаяся его глазам картина напоминает, скорее, 1860-е годы.

Бьюкс выпрямился на лошади, снял шляпу, улыбнулся брату, сидевшему на крыльце, и отсалютовал:

– Привет от генерала Ли!

Жук отсалютовал в ответ.

– Ты опоздал, – ответил он. – Здесь побывали солдаты Шеридана. Они подожгли дом, надругались над женщинами и украли столовое серебро. По счастью, наши преданные рабы затушили пожар.

Бьюкс спешился, снял свои кавалерийские перчатки и хлопнул ими себя по бедрам, подняв крошечные пылевые бури.

– Они оставили что-то из выпивки?

– Они выдули все Монраше.

– Черт подери этих янки! – сказал Бьюкс. – Жить не могут без этого белого бургундского.

– Война – это сущий ад. Но, кажется, осталось немного виски. Ступай, налей себе немножко, а потом возвращайся и позабавь меня своими бреднями. Да постарайся врать красиво!

Бьюкс вернулся со стаканом, отстегнул саблю и уселся рядом с братом.

– Длинный день выдался. Скоро годовщина Геттисбергского сражения – первое июля. Нас ждет большая работа.

Братья немного посидели молча, любуясь вечером. Появились первые светляки – феи с сигнальными огоньками.

– Ты только не пойми меня неправильно, – сказал Жук, – но ты и твои ребята – вы хоть задумываетесь иногда о том, что сражаетесь на стороне рабов?

– Ну, старший братец, ты же понимаешь: война велась совсем не из-за этого.

– Да? А из-за чего же тогда? Напомни-ка мне.

– Ну, да ты и сам все знаешь. Солдат-янки беседует с пленным южанином. Спрашивает его: «Почему вы так нас ненавидите, мятежник Джонни?» А Джонни-мятежник отвечает: «Потому что это наша земля. А вы на ней стоите».

Жук отпил еще глоток своего коктейля.

– Ну, вот мы – янки, и мы здесь, на этой земле.

Бьюкс пожал плечами.

– Ну, ты меня понял.

Они наблюдали за тем, как удлиняются тени.

Жук сказал:

– Мин жалуется, что тут со стороны болота доносится какой-то ужасный запах. Ты что-нибудь об этом знаешь?

– Ну, на то оно и болото, чтобы вонять.

– Но она уверяет, что это какой-то особый, химический запах. С Пекфассом все в порядке? Он там случайно не устроил какую-нибудь лабораторию по изготовлению денатурата или что-нибудь в этом роде?

– С Пекфассом? В порядке? Да он всегда был «не в порядке» – такой уж уродился.

– Это я знаю. Но Мин говорит, что он в последнее время стал какой-то раздражительный. Обидчивый, что ли.

– Может, он опять со своего старого фургона грохнулся. Ты бы лучше пожалел старика.

– Бьюкс, – сказал Жук. – Я не просто его жалею. Я содержу его. Кормлю и одеваю. Я мог бы найти себе и более вменяемого смотрителя в доме для умалишенных.

– Кстати, Белла проломила ступеньку лестницы.

Жук вздохнул.

– Этой девице пора сбрасывать вес.

– Да уж! Так она скоро всю лестницу обрушит.

– Она почти единственный человек, на которого маман не огрызается. Я загляну к ней после обеда. Как она?

– На днях требовала, чтобы я отвез ее на избирательный участок.

– Это в июне-то?

– Заявила, что хочет проголосовать. За Эйзенхауэра.

Жук задумался.

– Вот что значит болезнь Альцгеймера! В молодости она всегда была за Стивенсона.

Бьюкс понизил голос.

– По-моему, Минди не очень-то довольна нашим уговором.

– Знаю.

– Я слышал, как она говорила по телефону. Нет-нет, я не подслушивал – просто зашел за чем-то на кухню. Но, кажется, она разговаривала с кем-то по поводу приюта.

– Я никуда не собираюсь отправлять ее, Бьюкс. Ни в какое учреждение.

– Да я тебе ничего такого и не предлагал. Я просто заметил, что твоя жена отнюдь не в безумном восторге от нынешнего положения дел.

– Моя жена может катиться…

– Катиться? Куда катиться?

Позади них стояла, скрестив руки, Минди.

– Дорогая! – изображая радостный энтузиазм, выкрикнул Жук. – Я рассказывал Бьюксу, что ты так прекрасно катаешься на лошади, что запросто перепрыгнешь через любой забор. Какой угодно высоты, в каком угодно месте. Ты так прыгаешь…

– Вот как? – холодно сказала Минди. – Спасибо за комплименты, дорогой.

– Ужин еще не готов? Я бы съел целую лошадь! Бьюкс, ты поужинаешь с нами?

– Нет! – поспешно ответил Бьюкс и вскочил на ноги. – Мне нужно отвести Канцлера на ночь в конюшню. Но за предложение – спасибо. Пока, Мин.

Жук и Минди поедали ужин в молчании.

Наконец Жук искательно произнес:

– Дорогая?

Минди подняла глаза от салата из руколы с грейпфрутом и орешками пинии.

– Что. – Без вопросительной интонации. Просто что.

– Я – кретин. Извини.

– За что? За то, что ты рассказывал брату, как здорово я скачу?

– Мин!

– Нет, Уолтер, – ответила она, вытирая губы салфеткой, – я, правда, не понимаю, какого ответа от меня ты ждешь.

– Я просто почувствовал потребность как-то защитить маман.

Минди отложила в сторону вилку и нож. На глазах у нее показались слезы.

– Я стараюсь, Уолтер, ты же сам знаешь. Я действительно стараюсь, как могу.

– Я знаю это, детка. Ты…

– Очень нелегко управляться с этим домом.

– Знаю, детка.

– Когда мы только говорили о том, как хорошо было бы жить в деревне, я и вообразить не могла, что окажусь в каком-то трейлерном парке.

– Сад смотрится отлично.

– Я же не занимаюсь садом!

– Знаю, зато ты отлично управляешь всеми этими милыми мексиканцами.

– Сейчас я очень волнуюсь. Я вот-вот буду проходить квалификацию. Мне нужно сосредоточиться.

– Я очень горжусь тобой. Кстати, как ведет себя новая лошадь? – Жук сказал себе: Никаких шуточек про сухожилия. – Как она… в своем лошадином деле?

– Конечно, это не Лаки Страйк.

Как ему, интересно, реагировать на такое недовольное замечание? Я отвалил за нее двести двадцать пять тысяч долларов – и «это не Лаки Страйк»? Прекрасно. Чудесно. Очень рад это слышать.

– Вот как! Очень жаль.

– Сэм, похоже, считает, что она еще подтянется, – сказала Минди, – но я сомневаюсь. Во всяком случае, я стараюсь, как могу.

– Я уверен – ты просто…

– Белла проломила лестницу.

– Бьюкс говорил мне. Я еще удивился – что это там внизу натянута желтая лента, какими обычно огораживают место преступления.

– Я произвела подсчеты. Нужно восемнадцать тысяч.

Жук моргнул.

– Восемнадцать тысяч? Это за одну-то ступеньку?

– Уолтер, скоро вся лестница провалится. Ее строили не для слонов.

Жук вздохнул.

– Ладно. Разберусь с этим завтра утром.

– Она сейчас там, наверху. Наверное, смотрит очередное реалити-шоу для кретинов. Разве это хорошо для твоей матери? Правда, она вряд ли замечает, что там на экране. Уолтер, я так больше не могу. Меня достает все это.

– Может, поговорим об этом завтра утром?

– Ближайшие соревнования – очень важное событие. Если я войду в команду, то полечу в Китай.

Жук поглядел на жену.

– В Китай? А что там такое затевается – в Китае?

– Ах, Уолтер, да я же тебе рассказывала пару месяцев назад. Ты никогда не слушаешь.

– Извини, детка. У меня не голова, а решето. Напомни – что там такое?

– Кубок Тан. Ну, Тан – в честь династии Тан. Помнишь знаменитых терракотовых коней?

– М-м… нет, но не важно.

– Ну, они очень знамениты. При династии Тан уделялось большое внимание разведению лошадей. Китайское правительство решило устроить спортивные состязания в честь этой династии – в августе, в Сиане. Сиань был тогда столицей государства. Это станет грандиозным международным событием в конном спорте. Съедутся команды со всего мира. Очень, очень важное событие. И если я пробьюсь в команду, то поеду туда. И буду представлять нашу страну.

Жук лихорадочно соображал.

– Вот это да, – сказал он несколько неопределенно.

– Ты, похоже, не очень-то рад?

– Да нет, что ты. Я рад. Китай… Китай – большая страна. Это точно. Вроде это де Голль говорил, что Китай – «большая страна, полная китайцев»?

– Ты о чем, а?

– Да так, ни о чем.

– Ты же хочешь, чтобы я пробилась к успеху?

– Конечно, хочу, дорогая. Только…

– Что?

– Там у них нарушение прав человека. Площадь Тяньаньмэнь. Тайвань. Тибет. Понимаешь…

– Да какое отношение всё это имеет к Кубку Тан?

– Пожалуй, никакого, – ответил Жук жизнерадостным тоном, трубя отступление. – Пожалуй, тут речь идет о налаживании связи. Мы, так сказать, протянем друг другу руки через океан. И все такое.

Минди с раздражением поставила посуду в раковину и ушла, громко топая. Жук отметил, что у его жены появился уникальный талант – топать в одних чулках.

Он вымыл посуду.

Ну почему именно Китай? Ему придется вести себя очень тихо и не высовываться. В принципе, с этим можно справиться. На передовой будет Энджел – возглавлять атаку, так сказать.

Он поднялся по черной лестнице в комнату маман. Рядом с ней сидела Белла – обе купались в голубом свете от телевизора. На экран Жук нарочно не стал смотреть.

– А вот и мистер Мак, – приветливо проговорила Белла. Ее платье спереди все было обсыпано крошками чипсов-начо. – Ма, взгляните, кто пришел. Это мистер Уолтер. Ваш сын.

– Какой еще Уолтер?

Жук попытался поцеловать мать.

– Не прикасайся ко мне!

– Мама, это я, Уолтер.

– Мне плевать, кто ты такой. А ну поди прочь от меня. У меня есть ружье.

– Я просто хотел пожелать тебе спокойной ночи и сказать, что люблю тебя.

– Где оно? Где мое ружье? Ты не брал моего ружья?

– Твое ружье у Бьюкса, мама. Помнишь? Он взял его починить.

– У Бьюкса? Что это за имя такое – Бьюкс?

– Послушайте, Ма, – вмешалась Белла. – Почему вы все время придираетесь к мистеру Уолтеру? Он – ваш сын.

– Где мое ружье? Дайте мне мое ружье. Я сейчас прострелю ему башку.

– А ну-ка угомонитесь, Ма, – сказала Белла командирским голосом. – Если вы не угомонитесь, я выключу телевизор. Да-да – возьму и выключу.

– Спокойной ночи, мама, – сказал Жук. – Я люблю тебя.

– Если ты опять сюда явишься, я тебя пристрелю. Где мое ружье?

Жук спустился по черной лестнице, которая тоже как-то зловеще поскрипывала.

Он забрался в свою «келью», налил себе стаканчик спиртного на ночь, сел и раскрыл ноутбук. Экран засветился, открылась домашняя страничка Yahoo. Жук на мгновенье задумался, а потом набрал в строке поиска «Приюты для больных с синдромом Альцгеймера в округе Раппаханок, Вирджиния». Он уже собирался нажать «ввод», как вдруг заметил среди заголовков новостей строчку: УХУДШЕНИЕ ЗДОРОВЬЯ ДАЛАЙ-ЛАМЫ ПРИВЕЛО К ОТМЕНЕ ВСТРЕЧИ С ПАПОЙ РИМСКИМ.

Жук просидел за компьютером до двух часов ночи, отслеживая новости.

Он проснулся в восемь утра. Минди давно ушла. Жук позвонил по мобильному Энджел. Она инструктировала сына – тот играл в футбол.

– Секундочку, – сказала Энджел. – Барри, золотко! Не отпускай мяч! Не отпускай мяч! Мяч! Бей по нему! Бей по мячу! Барри! БЕЙ ПО МЯЧУ!