Читать книгу Эрагон. Возвращение - Кристофер Паолини - Страница 12

Примерно через полчаса после наступления рассвета Эрагон и Сапфира прибыли к северным воротам Тронжхайма. Ворота приподняли ровно настолько, чтобы Сапфира могла под ними пролезть, и они, поднырнув под ворота, стали ждать, разглядывая высокие колонны из красной яшмы и оскаленные морды каменных чудовищ, что стояли и сидели между колоннами.

Над воротами виднелись два золотых грифона футов в тридцать высотой. Точно такие же пары грифонов охраняли и другие ворота Тронжхайма.

Эрагон держал под уздцы Сноуфайра с тщательно расчесанной гривой, вычищенного, заново подкованного и оседланного; седельные сумки кто-то заботливо наполнил припасами. Сноуфайр нетерпеливо бил копытом: уже больше недели Эрагон на него не садился.

Вскоре показался Орик с огромным заплечным мешком на спине и каким-то свертком в руках.

– Ты без лошади? – несколько удивился Эрагон и подумал: «Неужели мы потащимся в такую даль пешком?»

– Мы остановимся в Тарнаге, – проворчал Орик, – это недалеко отсюда, на севере, и оттуда на плотах сплавимся по реке Аз Рагни до Хедарта. Хедарт – форпост нашей торговли с эльфами. Так что лошади нам, в общем, не понадобятся; до Хедарта я и на своих двоих доберусь.

Орик опустил сверток на землю, и тот как-то странно звякнул. В свертке оказались боевые доспехи Эрагона. Щит заново покрасили – так что дуб опять был точно посредине, – удалили и заделали все царапины и щербины. Длинная металлическая кольчуга, начищенная до блеска и смазанная, так и сверкала. На спине не осталось и следа от удара меча, нанесенного Дурзой. Шлем, перчатки, наручи, наголенники – все было приведено в полный порядок.

– Это заслуга наших лучших мастеров, – сказал Орик. – Над твоими доспехами, Сапфира, они тоже поработали. Однако драконьи доспехи мы с собой прихватить не можем; вардены сохранят их до нашего возвращения.

«Поблагодари его от моего имени, пожалуйста», – сказала Эрагону Сапфира.

Эрагон выполнил ее просьбу, потом надел наручи и наголенники, а остальные доспехи спрятал в седельную сумку. Протянув руку за шлемом, он обнаружил, что Орик взял его и вертит в руках.

– Ты не спеши надевать этот шлем, Эрагон, – сказал он. – Сперва ты должен сделать свой выбор.

– Какой выбор?

Орик поднял полированную стрелку шлема, которая, как оказалось, была опущена, и Эрагон увидел выгравированные на стальной пластине молот и звезды – знак Дома Хротгара, к которому принадлежал и Орик: Дургримст Ингеитум. Орик нахмурился; казалось, он одновременно доволен и чем-то встревожен. Голос его звучал весьма торжественно, когда он сказал:

– Этот шлем – дар моего короля Хротгара. Он просил меня передать тебе заверения в своих дружеских чувствах, которые предлагает также скрепить твоим вступлением в Дургримст Ингеитум, ежели, конечно, ты выразишь такое желание и станешь членом нашей большой семьи.

Пораженный столь великодушным жестом Хротгара, Эрагон молча смотрел на шлем.

«Но не означает ли это, что отныне мне придется подчиняться его воле? – думал он. – Если я буду чуть ли не каждый день давать клятвы верности, становясь вассалом очередного правителя, то вскоре мне наверняка не сносить головы, ибо трудно будет жить, не нарушая ни одной клятвы!»

«Тебе вовсе не обязательно надевать этот шлем», – заметила Сапфира.

«Вот как? Но ведь для Хротгара это станет смертельным оскорблением! Кажется, мы с тобой в очередной раз угодили в ловушку».

«А что, если это просто знак уважения, а вовсе не ловушка? – предположила Сапфира. – Может, он хотел еще раз поблагодарить нас за мое намерение восстановить Исидар Митрим».

Это Эрагону даже в голову не пришло; он все пытался сообразить, на какие преимущества рассчитывает король гномов, если сумеет обрести над ними власть.

«Наверное, ты права… И все-таки мне кажется, что Хротгар пытается как-то изменить то равновесие сил, которое сложилось, когда я принес клятву верности Насуаде. Гномы вряд ли были довольны подобным поворотом событий».

Эрагон оглянулся на Орика, который с волнением ждал его ответа, и спросил:

– Часто ли такое бывало прежде? – спросил он его.

– Ты хочешь знать, делали ли мы такое предложение человеку? Никогда! Хротгар целые сутки подряд спорил с членами клана Ингеитум, прежде чем они согласились принять тебя в свои ряды. Если ты согласишься носить наш герб, то обретешь те же права, что и любой из нас: сможешь присутствовать на наших собраниях, высказывать свое мнение по любому вопросу… Но самое главное, – голос Орика зазвучал совсем мрачно и очень торжественно, – ты будешь иметь право быть похороненным вместе с нашими мертвыми, если, конечно, захочешь этого сам.

Зная, как много это значит для гномов, Эрагон снова крепко задумался. Более высокой чести Хротгар просто не мог ему предложить. И он решился: быстро взял шлем у Орика из рук и водрузил себе на голову.

– Передай королю Хротгару, что я сочту за счастье присоединиться к славному роду Ингеитум. Для меня это огромная честь.

Орик одобрительно кивнул и сказал:

– Тогда возьми вот этот Кнурлнин, а по-вашему «Каменное Сердце», и крепко держи его в обеих руках. Теперь ты должен сам сделать надрез у себя на запястье и оросить священный камень своей кровью. Нескольких капель вполне достаточно. Повторяй за мной: Ос ил дом кирану карн дур тарген, цайтмен, оэн гримст вор формв эдарис рак скилфс. Нархо из белгонд… – Это была самая длинная часть ритуала, ибо Орик то и дело останавливался, чтобы перевести Эрагону ту фразу, которую тому надлежало повторить.

В завершение ритуала Эрагон быстро произнес заклятие, чтобы затянулась ранка на запястье, а Орик заметил:

– Что бы там ни считали представители других наших Домов, но ты вел себя достойно и проявил к нам должное уважение. Пусть они помнят об этом. – Он усмехнулся. – Ну что ж, теперь мы с тобой почти что родственники. Ты, можно сказать, стал моим сводным братом! Если бы обстоятельства сложились более благоприятно, Хротгар непременно сам преподнес бы тебе этот шлем во время торжественной церемонии по поводу твоего вступления в Дургримст Ингеитум, но события меняются слишком быстро. Но не сомневайся: все должные почести будут тебе оказаны! И твое присоединение к нашему клану мы отпразднуем с соблюдением всех необходимых ритуалов, когда вы с Сапфирой вернетесь в Фартхен Дур. Мы устроим грандиозный пир, а тебе придется подписать множество различных документов, закрепляя свой новый статус.

– Я буду с нетерпением ждать этого дня, – сказал Эрагон, думая о том, что именно сулит ему теперь принадлежность к Дургримст Ингеитум.

Завершив возложенную на него ответственную миссию, Орик сел, опершись спиной о колонну, и принялся вертеть в руках свой боевой топор, но уже через несколько минут гневно глянув на Тронжхайм, проворчал:

– Барзул кнурлар! Где же они? Арья обещала прийти вовремя. Ха! Эти эльфы вечно опаздывают; у них очень странные представления о времени.

– А ты часто с ними дело имел? – спросил Эрагон, присаживаясь на корточки.

Сапфира с интересом наблюдала за ними.

Орик рассмеялся:

– Да нет, только с Арьей иногда, она ведь часто уезжала из Фартхен Дура. За семьдесят лет общения с ней я лишь одно понял как следует: эльфа нельзя торопить.

Это все равно что молотом тонкую проволочку ковать – поторопишься и сломаешь ее так, что уж никогда не починишь.

– А гномов тоже торопить не стоит?

– Пожалуй. Камень и сам с места сдвинется, если достаточно времени пройдет. – Орик вздохнул и покачал головой. – Среди здешних народов эльфы меняются медленнее всех – какими были, такими и остались. Между прочим, именно поэтому мне в Дю Вельденварден не очень-то и хочется.

– Но мы-то с Сапфирой должны встретиться с королевой Имиладрис. И Эллесмеру увидеть. А там кто знает… Скажи лучше, когда в последний раз гнома приглашали в Дю Вельденварден?

Орик хмуро на него глянул:

– Это все чисто внешние уловки! Они ничего не значат. А вот перед Тронжхаймом и другими нашими городами стоит множество неотложных задач, однако же я должен тащиться через всю Алагейзию, чтобы обмениваться любезностями с эльфами и погибать от скуки в Эллесмере, пока тебя там будут учить. Да я там окончательно растолстею – ведь твое обучение может растянуться на несколько лет!

«Несколько лет! – мысленно повторил Эрагон. – Ну что ж, если это необходимо, чтобы победить шейдов и раззаков, я готов».

Сапфира тут же откликнулась:

«Сомневаюсь, чтобы Насуада позволила нам оставаться в Эллесмере дольше нескольких месяцев. Судя по тому, что она нам сказала, мы ей очень скоро понадобимся».

– Ну, наконец-то! – воскликнул Орик, рывком поднимаясь с земли.

К ним приближалась Насуада. Ее легкие туфельки так и мелькали из-под платья, точно мышки, не решающиеся вылезти из норки. Джормундур и Арья с таким же, как у Орика, заплечным мешком следовали за нею. Арья была в тех же черных кожаных доспехах, в каких Эрагон впервые увидел ее, и опоясана мечом в черных кожаных ножнах.

Эрагон вдруг подумал, что Арья и Насуада могут не одобрить его вступления в Дургримст Ингеитум. Тревога и чувство собственной вины охватили его душу; он понял, что сперва следовало все-таки посоветоваться с Насуадой. И с Арьей! Ему стало жарко: он еще помнил, как рассердилась Арья после его первой встречи с членами Совета Старейшин.

А потому, когда Насуада остановилась перед ним, он не смог смотреть ей в глаза. Однако она сказала спокойно:

– Значит, ты согласился.

Эрагон кивнул, по-прежнему не поднимая глаз.

– Я все думала, согласишься ли ты, – продолжала Насуада. – Что ж, теперь все три народа имеют на тебя право – как это и было с Всадниками прежде. Гномы могут требовать твоего содействия, поскольку ты вступил в Дургримст Ингеитум; эльфы станут твоими учителями – их влияние на тебя окажется, возможно, наиболее сильным, ибо ваша с Сапфирой тесная связь в основе своей имеет эльфийскую магию; мне ты также принес клятву верности, а я – человек. Возможно, впрочем, это даже хорошо, что все мы имеем право на твою верность… – Она посмотрела Эрагону прямо в глаза, как-то странно улыбнулась, сунула ему в руку небольшой кошель с золотыми монетами и отступила в сторону.

Джормундур дружески пожал ему руку и сказал:

– Легкой тебе дороги, Эрагон. Береги себя!

– Идем, – сказала Арья, темной тенью скользнув мимо них. – Пора. Утренняя звезда уже зашла, а путь у нас неблизкий.

– Давно пора! – поддержал ее Орик, вытаскивая из мешка красный фонарь, созданный мастерством и магией гномов.

Насуада еще раз оглядела всех, явно осталась довольна и сказала напоследок:

– Ну что ж, Эрагон и Сапфира… Все вардены передавали вам свои самые добрые напутствия; примите же и мое благословение. Пусть безопасным и легким будет ваш путь! Но помните: мы возлагаем на вас самые сокровенные свои надежды и ожидания. Не обманите же их и с честью выполните свою задачу.

– Мы будем стараться изо всех сил! – пообещал Эрагон.

Взяв Сноуфайра под уздцы, он двинулся следом за Арьей, уже успевшей уйти немного вперед. За ним шел Орик; Сапфира замыкала процессию. Эрагон успел заметить, что, проходя мимо Насуады, дракониха помедлила и легонько лизнула девушку в щеку.

Они шли на север, и ворота Тронжхайма у них за спиной становились все меньше, пока не стали похожи на светлую полоску, на фоне которой виднелись два крошечных силуэта: Насуада и Джормундур по-прежнему глядели им вслед.

Наконец они добрались до подножия Фартхен Дур. Гигантские двери – футов в тридцать высотой – были уже предусмотрительно распахнуты. Трое гномов-стражников с поклоном дали им пройти. Тоннель, начинавшийся за этими дверями, вполне соответствовал их величине. Его передняя часть шагов на полсотни была украшена резными колоннами и светильниками, дальше стены становились гладкими, точно в гробнице, и стояла такая же тишина.

Тоннель очень напоминал западный вход в Фартхен Дур, но Эрагон знал, что это не так. Казалось, этот тоннель вообще не имеет выхода наружу – он уходил все глубже и глубже под землю и покрывал довольно большое расстояние до столицы гномов Тарнага.

Орик и Арья, едва переступив порог тоннеля, решительно зашагали вперед, а Эрагон испытывал мучительную неуверенность. Он, разумеется, не боялся темноты, но и удовольствия особого не испытывал, будучи со всех сторон окруженным вечной тьмой и каменными стенами. Войдя в этот пустынный бесконечный коридор, он как бы снова оказался во власти неведомого. Позади, в лагере варденов, осталось то немногое, к чему уже успел привыкнуть; грядущее же сулило ему лишь нечто весьма неопределенное.

«В чем дело?» – спросила у него встревоженная Сапфира. Эрагон не ответил и, глубоко вздохнув, решительно двинулся дальше, все глубже погружаясь в подземное чрево гор.