Читать книгу Прах человеческий - Кристофер Руоккио - Страница 3

С подарком Гибсона в руке я пересек дорогу, что вела от Ээи на север в обход библиотеки, спускаясь по пологим склонам к болотам. Значительная часть этой территории была не обжита и не обработана – пышная зеленая пустыня, покрытая мхами и чахлой травой, с редкими одинокими деревцами, проросшими из семян, случайно принесенных птицами. Спустя тысячи лет после прибытия сюда людей Колхида до сих пор представляла собой бутон, не готовый расцвести. В космосе было много таких планет, экосистема которых, несмотря на все ухищрения, веками не превращалась в подобие земной. Голые холмы Колхиды отчасти напоминали влажные пустоши Эуэ, и я, вздрогнув, приподнял воротник, чтобы защититься от ветра.

Когда я впервые побывал на Колхиде, то полюбил ее и отчасти люблю до сих пор. Но нельзя дважды войти в одну и ту же реку, ступить на одну и ту же планету. Все течет, все изменяется. Высшей целью и добродетелью цивилизации должно быть сохранение прекрасного. Ради этого мы бросаем в землю новые семена. Даже если у нас не получится сберечь деревья, мы можем возродить леса. Если Землю действительно не вернуть, то лучшее, что мы можем сделать, – это вырастить ее детей среди звезд.

Подобные мысли всегда посещали меня на пустошах вроде этих болот. Человек – садовник и эконом мироздания и несет большую ответственность. Быть может, стоит посадить здесь чуть больше деревьев – и это место перестанет напоминать проклятые пустыни и заполненные слизью ямы той холодной, сырой преисподней, что живьем поглотила моих товарищей.

Но деревьев здесь почти не было.

Передо мной возвышался похожий на наконечник стрелы «Ашкелон», высунувший тонкий хвостовой плавник из-за пологих холмов. Он выглядел бы здесь одиноко, если бы не приземистые шаттлы, припаркованные в паре сотен футов от посадочной площадки, и не красно-белые «Пустельги», кружащие в небе. По мере приближения я пересчитал легионеров, выстроившихся между шаттлами и кораблем. Их было почти тридцать.

– Стой, кто идет?! – выкрикнул солдат в безликой красной маске.

По золотым медальонам я узнал в нем центуриона.

Несколько караульных направили на меня станнеры, другие крепче взялись за копья.

– Я безоружен! – ответил я, выронив сверток на мшистую землю, чтобы показать пустые руки.

– Назовитесь! – гаркнул центурион, на ходу расталкивая подчиненных.

– Сами знаете, кто я! Где Валка?

– Здесь! – отозвалась она и вышла из люка в сопровождении двух бритоголовых солдат.

– Я сказал: назовитесь! – повторил центурион, поднимая станнер.

– Какой радушный прием! – огрызнулся я. – Лорд Адриан Анаксандр Марло, Королевский викторианский рыцарь, родом с Делоса. Опусти проклятую пушку, центурион, и прекрати строить из себя дурака!

Я сам удивился тому, что разозлился. Хотел же мирно сдаться легионерам, но страх за Валку пересилил. Много лет я провел вдали от Империи и больше не чувствовал себя здесь в безопасности.

Волнение солдат было столь сильным, что я буквально ощущал пятками их дрожь. Они неуклюже переминались, а кое-кто так опешил, что даже перестал целиться.

– Неужели и правда он? – прошептал один.

– Опустить оружие, – приказал центурион и первым подал пример.

За его красной маской не было видно ни тени эмоций.

Он направился ко мне и, остановившись в пяти шагах, произнес:

– Ушам своим не поверил, когда поступил вызов. Мне еще в детстве рассказывали, что вы погибли.

Мне пришлось напомнить себе, что этот офицер наверняка был настолько молод, что еще не родился во время нашей высадки на Падмурак. Вся его жизнь умещалась в промежуток времени от моего прыжка с фаэтона в Ведатхараде до сего дня, а может, даже от того момента, когда я проснулся во тьме в компании Северин и Сириани.

Я промолчал. Тогда центурион преклонил передо мной колено.

– Милорд, мне приказано доставить вас и госпожу к генерал-губернатору Дорру.

– Она не госпожа, – ответил я, переглянувшись с Валкой, не сдержавшей улыбки. – Она доктор.

Я наклонился и поднял сверток Гибсона с книгой и письмом.

– Центурион, мы арестованы?

Он помедлил с ответом, позволив мне многое понять.

– Милорд, вы будете гостями генерал-губернатора.

– Ясно, – ответил я. – Дайте мне немного времени, чтобы собраться. Не хотелось бы предстать перед вашим начальством в неподобающем виде.

– Конечно, милорд.

Бояться не стоило. Несмотря на напряженную встречу, солдаты были с нами обходительны, хотя и конфисковали у Валки пистолет. Мне сдавать было нечего, меч Олорина теперь покоился на морском дне у Фессы. Удивило, что на нас даже не попытались надеть наручники. Хороший знак. Мы ведь не знали, какой именно империи сдаемся. Теплилась надежда, что генерал-губернатор будет ко мне благосклонен и окажется не связан с императрицей и старыми «Львами» или, хуже того, с Капеллой. На тот момент казалось, что эти надежды оправдываются.

Группа солдат осталась, чтобы отогнать «Ашкелон» в космопорт Ээи, а нас с Валкой усадили на небольшой флаер. Сопровождающие не говорили ничего, что не было предписано протоколом. Нас высадили посреди ограниченного высокими каменными стенами двора, который, насколько я помнил, был частью губернаторского дворца.

На стенах стояли патрули в имперских красно-белых доспехах. Такие же солдаты несли караул в коридорах и на крытых колоннадах. Нас проводили внутрь без промедления. Пара попавшихся навстречу логофетов в серой униформе разинули рты, а горничная в черной юбке вытаращила глаза и выронила серебряный поднос.

– Нас считали мертвыми, – прошептала Валка на нордейском.

Я помотал головой. Не важно, считали они так или нет. Дело было в другом: для многих мы являлись персонажами сказок, мифов, легенд. Все равно что Ясон и Медея, вернувшиеся из долгого плавания, или сэр Тристан и Изольда, Кир и Амана. Они бы удивились не меньше, предстань перед ними Тор или Сид Артур.

Один старик в черном офицерском мундире отдал мне честь. Я не отсалютовал в ответ. Не хотел, чтобы он увидел мою изуродованную руку.

Кабинет генерал-губернатора был там же, где и раньше, на четвертом этаже административного крыла, и выходил на угол Передней и Солнечной улиц, где стояло здание Капеллы с зеленым медным куполом и минаретами, украшенными иконами добродетелей. Над ближайшим минаретом сияла белая статуя Великодушного Милосердия, раскинув за спиной ангельские крылья. Гранитный пол в кабинете и встроенные шкафы не поменялись с моего прошлого визита, как и громадный стол из массива черного дерева.

Сменился только человек за этим столом.

В прошлый раз генерал-губернатором была высокая невозмутимая женщина с золотыми волосами и бледными глазами. Я даже имени ее не помню. Она наверняка уже умерла – еще одна жертва мимолетного времени. Ее место занял широкоплечий мужчина с желтой бородой, одетый в белый костюм с красной перевязью. На пальцах блестело множество колец и перстней, как будто он подражал самому кесарю.

Когда мы с Валкой вошли, он резко вскочил, пораженный не меньше солдат и прислуги.

– Земля и Бог, едрить его, император, – вырвалось у него, и он тут же изобразил рукой знак солнечного диска, как будто эта мелкая набожность могла оправдать его богохульство. – Это и правда вы! Думал, ошибка какая-то. Адриан Марло… – Он потряс головой. – Подумать не мог, что доживу…

Он обошел стол и протянул мне руку:

– Велан Дорр, генерал-губернатор Колхиды.

Теперь мне было не скрыть увечья. Я с улыбкой пожал лапищу генерал-губернатора, но ничего не сказал. Если он и заметил отсутствие пальцев или шрамы на моем лице и кисти, то не выдал этого.

– Милорд, как вы здесь оказались? Зачем? Ходили слухи, что вы… погибли! – воскликнул он и, отстранившись, посмотрел на Валку и стражу, как будто ожидая от них ответа.

– Я хотел бы воспользоваться вашим телеграфом, – пояснил я. – У меня есть информация, предназначенная только для императора.

– Где вы пропадали? – спросил Дорр, отходя от первоначального шока. – Последний ваш отчет был получен во время стоянки по дороге в Содружество. Я только что перепроверил. Это же почти сто лет назад.

– Генерал-губернатор, мне как можно скорее надо поговорить с императором, – настойчиво произнес я.

Дорр и его люди казались вполне доброжелательными. Я рассчитывал, что напористость позволит мне побыстрее покончить с формальностями и оказаться в безопасном месте. Вернувшись на имперскую территорию, я совершенно не хотел сразу же докладывать о событиях на Падмураке и Дхаран-Туне. Не хотел изливать душу перед этим человеком, зная, что мне предстоят допросы Разведывательной службы легионов, Имперского совета и канцелярии.

– Невозможно, пока я не узнаю, в чем дело! – парировал Велан Дорр. – Присядьте.

Он указал направо, на красные бархатные кресла под высокими окнами с видом на Солнечную улицу. Между окнами было приколочено чучело головы афирасийского ксанарта с оскаленными зубами-кирпичами размером с человеческий кулак. Дорр сделал три шага к креслу, прежде чем понял, что я не следую за ним, и остановился.

Я знал, что выхода нет. Отказаться означало продемонстрировать враждебность, заставить Дорра превратить беседу в допрос. Я перевел дух, оглянулся на стражу и прежде не замеченных слуг, устроившихся в углу у раздвижных дверей.

– Отошлите посторонних, – по-прежнему властно потребовал я.

Велан Дорр не повиновался, и я добавил:

– Милорд, то, что я вам расскажу, не должно покинуть пределы этого кабинета.

Дорр задумался, скрестив руки на груди, и наконец двумя пальцами дал отмашку:

– Оставьте нас. Все до единого.

Повернувшись ко мне спиной, он снова направился к окну и, тронув правое ухо, произнес:

– Ада, будьте добры, пришлите Нуму.

Дождавшись, пока стража и слуги покинут кабинет, он тем же жестом указал на полукруг дорогих кресел:

– Прошу, садитесь.

Как всегда, более благоразумная Валка решила за меня, устроившись на ближайшем сиденье.

Дорр расположился прямо под головой гиганта-ксанарта и обратился к гостье:

– Вы, как я понимаю, доктор Ондерра?

– Она самая, – сказала Валка и криво улыбнулась, что было дурным знаком.

– Желаете что-нибудь выпить? – спросил нас обоих генерал-губернатор, когда я сел рядом с Валкой. – Вина? Бренди? У меня есть афирасийское фенни. – Он ткнул пальцем вверх на ксанарта. – Я жил там в молодости. Люблю погрезить о былых временах.

– А зивания у вас есть? – спросил я, вспомнив самый крепкий напиток из известных мне. Вдруг показалось, что не помешает выпить чего-нибудь этакого.

– Джаддианское пойло? Нет, милорд.

– Тогда давайте фенни.

– А мне вина, если позволите, – добавила Валка.

Секундой спустя двойные двери открылись, и я увидел на пороге худощавого лысого мужчину. На нем была зеленая мантия схоласта, на груди висели тяжелые бронзовые медальоны, демонстрирующие уровень его образования.

– Звали, милорд?

– Нума! – воскликнул Велан Дорр, указывая схоласту на нас с Валкой и одновременно доставая из буфета посуду. – Хорошо. Твое присутствие будет весьма кстати. Лорд Марло, доктор Ондерра, это мой советник Тор Нума. Можете при нем обсудить все, что собирались рассказать мне.

– Я бы предпочел поговорить напрямую с императором, – повторил я, последний раз пытаясь добиться своего.

– Понимаю, – ответил Дорр, предлагая мне стакан с прозрачным напитком, в котором плавал шарик льда. – Но здесь императора представляю я.

Неостановимая сила. Недвижимый объект.

Прекратив спорить, я взял стакан и сказал, срывая словами бинты со старых, полузалеченных ран:

– Красный отряд погиб. Мы попали в плен на Падмураке. Нас предали.

Я залпом проглотил терпкий, вяжущий напиток и скривился, добавив:

– У сьельсинов теперь единый вождь.

Кажется, в первый из сотни раз я пересказал все, что случилось с тех пор, как наш корабль ушел с Колхиды к Падмураку. Поведал о прибытии в Содружество и великий город Ведатхарад, о том, как замаскированные под революционеров гвардейцы конклава напали на меня на мосту. О нашем бегстве через город и о своем ошибочном решении вскочить на фаэтон преследователей, что закончилось заключением в лотрианскую тюрьму.

Но о видениях, посещавших меня в заточении, – а также о прочих фантомах – я упоминать не стал. Однако сообщил, что лотрианцы, вступившие в сговор с черными колдунами МИНОСа, передали меня сьельсинам.

Когда я рассказал об этом союзе, Велан Дорр выругался так, что даже Валка покраснела от смущения.

– Значит, мы окружены, – заметил он. – На востоке, в Наугольнике, – сьельсины, на севере и западе – лотрианцы.

Мне показалось, что он готов сплюнуть прямо на дорогой ковер.

– И запасы продовольствия у них неограниченны, – вставила Валка.

Я вспомнил Смотрока и Перевозчика, Магду и всех рабочих-зук, разбросанных на лотрианских планетах. Вспомнил трясущихся от страха изуродованных рабов на Дхаран-Туне, эти легионы страдальцев, трудящихся под коркой омерзительной планеты. По сути, их использовали как скот.

Запинаясь, я продолжил рассказ о Сириани Дораяике, о большом дворце Дхар-Иагон, о «Белой руке» – Иэдир Йемани, о МИНОСе и о том, как мне стало известно, что «Тамерлан» захвачен вместе со мной. Об Эуэ, о войсках Дораяики, которые триумфально прошли перед другими его сородичами-князьями. О том, как Дораяика заключил альянс с Пеледану и Аттаваисой. Об аэтаванни.

– Он всех их убил? – ужаснулся Дорр, когда я взял паузу, чтобы опрокинуть вторую порцию фенни.

– Да, – кивнул я, обхватив ладонями холодный стакан, а Валка придержала меня за руку, чтобы я ненароком его не выронил. – Люди-союзники Дораяики выпустили нейротоксин, который убил всех сьельсинов в храме. Я думал, что тоже погибну…

Я дошел до описания торжественного пиршества: как по приказу Дораяики рабы-генералы «Белой руки» раздали тела младших князей на растерзание толпе Бледных… Рассказал и о том, как голова Бастьена Дюрана скакала по зеленым мраморным ступеням, а тело упало, будто поваленное дерево. Я словно наяву услышал последний залп орудий «Тамерлана».

Элара погибла. И Бандит. И Айлекс. Со мной остался только Паллино, но и его ждала смерть среди развалин «Тамерлана». Я не стал упоминать о Тихом и о другом Адриане, вложившем мне в руку свой меч. О Миуданаре обмолвился лишь вскользь, описав черный храм черепа Сновидца как обычное здание. Дорр и Тор Нума все равно бы не поверили, расскажи я правду. За время моего повествования «Тамерлан» как будто разрушился снова, и я в забытьи вернулся на винтовую лестницу и прошел по рукаву к ангару, где пробуждался спящий «Ашкелон».

Из шлюза появилась Валка. Моя любовь и спасение! Она вскинула руку и заклинанием убила моих преследователей. Заревели двигатели; Корво осталась у орудий, чтобы прикрыть наш отлет.

Я умолк, в очередной раз вспомнив, как Отавия Корво провожала нас взглядом с мостика, стоя за защитным стеклом от ударной волны и радиации, выпущенной «Ашкелоном» при прыжке в гиперпространство. Скольких сьельсинов мы уничтожили этим прыжком? Мне хотелось думать, что сотни… что они посыпались с остова «Тамерлана» замертво, пораженные таким ярким голубым светом, какой не смогли различить даже их нечеловеческие глаза.

В тишине, последовавшей за моим рассказом, Корво отвернулась от тактической панели под капитанским креслом, за которой обычно сидел Лориан, взяла винтовку… и принялась ждать.

Последний воин в Актеруму – капитан, погибающий со своим кораблем.

На мое воображение как будто опустился занавес, скрыв последние подробности истории.

– И тогда мы взяли курс сюда, – произнесла Валка, подхватывая мой рассказ.

С ближайшего минарета за окном блаженно улыбалось Великодушное Милосердие, которое древние звали Элеос.

– Почему сюда? – поинтересовался Тор Нума.

Безупречный схоласт задал логичный вопрос.

Я посмотрел на него, изучая узкое бледное лицо, изумрудную мантию, которую когда-то так хотел надеть сам, и бронзовые медали. Насколько откровенен я должен с ним быть?

– Потому что мы бывали здесь раньше, – ответил я, прежде чем мои мысли выдали себя.

– Колхида была ближайшей известной нам планетой, – добавила Валка. – Нам бы вряд ли удалось добраться до Форума или вернуться на Несс, не имея полноценного экипажа.

– У вас не было команды! – воскликнул генерал-губернатор Дорр, лишь сейчас осознав это. – Как же вы справились? Вы ведь пересекли территорию Содружества… на это должен был уйти не один десяток лет.

– Двадцать восемь, – дала точный ответ Валка.

Я молча осушил третий стакан фенни.

– Вдвоем? – изумился Велан Дорр. – Чудо, что вы остались в здравом уме!

– Я почти все время пробыла в фуге, – призналась Валка, поворачиваясь ко мне.

Покосившись на нее, я отвел взгляд.

Серые глаза Дорра уставились на меня.

– В одиночку? – почти благоговейно прошептал он.

Я кивнул и встряхнул изрядно растаявший шарик льда в стакане. Напиток из плодоножки кешью был крепче пальмового вина, любимого севрастийцами, но я всерьез подумывал прикончить бутылку. В воцарившейся тишине я оценивал, насколько рискованным будет сказать, что мы опасались попасть в руки Капеллы. Дорр был ставленником императора, но если инквизиция потребует нашей выдачи, он вряд ли сможет возразить.

Генерал-губернатор сидел с отвисшей челюстью. Меня вдруг охватило внезапное предчувствие. Я понял, что в будущем о Пожирателе Солнца наверняка сложат еще одну песню. О том, как Адриан Полусмертный больше десятка лет прождал у хрустального гроба своей дамы сердца! Я уже слышал баллады о том, как сражался в беззвучной темноте с демонами и самим дьяволом, украшающим отцовские знамена. Существовала даже весьма недурная опера Мартези, в которой я соперничал за душу Валки с правителем экстрасоларианцев.

Лучше бы это было так. Действительность – томительное и снедающее душу одиночество – была лишена романтизма, присущего вымышленным историям. В ней многого не хватало.

– Одного не понимаю, – заговорил Тор Нума вместо потерявшего дар речи Дорра, выдернув меня из размышлений, но, как оказалось, обращался он к Валке. – Как вам удалось добраться до этого… Актеруму?..

До сих пор схоласт ни разу не присел, расхаживая вокруг кресла под головой ксанарта, где сидел Дорр.

– …Марло утверждает, что после вынужденного расставания на Падмураке вы смогли проникнуть на лотрианское судно и на нем долететь до сьельсинского корабля-мира, но нам с Веланом хотелось бы услышать об этом из ваших уст.

Мы с Валкой переглянулись.

– Это нужно для официального рапорта, – пояснил Нума, оказывая на нас аккуратное давление.

Я знал, что в ближайшие дни нам с Валкой – вместе или порознь – придется неоднократно пересказывать одну и ту же историю логофетам и представителям всевозможных учреждений и организаций. Мы уже потратили на это больше часа.

Валка вскинула брови и потерла рукой шею.

– Все было, как вы сказали. Нам удалось скрыться, когда лотрианские гвардейцы захватили Адриана. Но «Тамерлан» уже попал в лапы сьельсинов. По крайней мере, он не отвечал на вызовы…

Она начала свою историю, которую я прежде слышал полностью лишь однажды. О приключениях после черной мессы в Актеруму Валка вкратце рассказала мне, пока врачевала мои раны. А вот полную версию я узнал от нее только к концу первого года пути на Колхиду, когда более-менее успокоился. Теперь мне было суждено выслушать это еще не раз – нас ежедневно допрашивали и требовали мельчайших подробностей для протокола, поэтому я так хорошо запомнил.

Читатель, возможно, вы полагаете, что мне следовало пересказать историю Валки раньше – например, пока она спала по дороге на Колхиду. Но я не мог. Тогда я думал, что это не обязательно, что и моих слов вполне достаточно. Кроме того, я не являлся прямым свидетелем тех событий, а значит, был не вправе о них говорить. Да и мысли о Валке и трех ее спутниках, вынужденных прятаться на вражеском корабле, до сих пор терзают меня.

Даже спустя несколько столетий мне по-прежнему больно вспоминать о том, что ей довелось пережить.

Но наступил момент, когда эту историю больше нельзя игнорировать. Она заслуживает быть рассказанной. Валка, Паллино, Корво и Карим – одни против сьельсинов. Одиннадцать лет одиночества, пока я, скованный цепями, томился в подземельях Дхаран-Туна.

Я попробую пересказать так, как услышал в тот день под головой ксанарта и бдительным взглядом Элеос. Постараюсь. Только я не Валка. Мои воспоминания всегда были и будут неточны. Даже теперь, когда все изменилось, мой разум редко проясняется настолько, чтобы во всей красе представить те события и уловить их отголоски.

В отличие от Валки, я могу ошибиться, отвлечься или что-то забыть.

Но я проявлю усердие, ведь для этого настал подходящий момент. Другого уже не будет.