Читать книгу По осколкам памяти - Ксения Хиж - Страница 2

POV Руслан

Кто узнал бы, сказал, что я придурок. Из года в год обивать пороги офиса мобильной службы, чтобы они не блокировали, и не дай бог не забрали номер телефона, который мне архи важен. Я не пользуюсь этим номером. Я вообще российскими сим-картами не пользуюсь, потому что большую часть своего времени живу за границей. Но ровно один месяц в году я вставляю в телефон эту симку и как дурак ожидаю звонка. Сообщения. Хоть какого-то намека, что это все не иллюзия, не галлюцинация, не плод моего больного воображения. Что это важно и нужно. Не только мне.

Но телефон молчит. Вот уже четыре года. А я все жду звонка от этого призрака мертвой давно уже любви. Но как говорится, надежда умирает последней. Но одно я решил твердо – это будет последний год моего безумия, сумасшествия в чистом виде. Канет в лету двадцать четвертое июля, и я выкину этот номер. А ее – большеглазого невинного олененка навсегда постараюсь вычеркнуть из своего сердца.

Темыч, мой лучший друг мотает головой и закатывает глаза каждый июль каждого года. Говорит, что во мне просто засело навязчивое желание с ней переспать. Да, я хотел этого, желал ее больше всего на свете. Но сколько уже за эти пять лет у меня было девок. Не счесть. Так что его версия трещит по швам. Я не тела ее хочу. Я до боли в груди хочу снова заглянуть в ее огромные серые глаза и почувствовать дрожащее дыхание. А еще узнать, куда она черт возьми подевалась?!

POV Полина

Мюнхен. Отель. Ресторан «Моцарт»

Как все-таки жизнь непредсказуема. Уму непостижимо. Еще вчера она строила планы на будущее – светлое, яркое, беззаботное, как и все ее настоящее. Жила планами, мечтами, шла к цели. Она – известная на всю Европу пианистка. Невеста известного на всю страну спортсмена.

Красавица. Примерная и послушная дочь уважаемых родителей. Ее мать бывшая топ-модель, а ныне модный дизайнер, отец – уважаемый политик. Мир ее исключительно в ярких красках. Был. Еще вчера.

– Улыбнись! – жених с силой сжал мою руку. – Улыбнись, я сказал!

Я натянуто улыбнулась, смотря в сторону мелькающих вспышками фотокамер. Журналисты кричат вопросы, сыплют комплиментами нашей паре. А я дрожу внутри от страха и боли и ненавижу сейчас всем сердцем того, кого еще вчера безумно любила.

Очередная вспышка ослепила. Я машинально закрыла глаза и попыталась побороть в себе тошноту, что горечью норовила вырваться наружу.

Мне плохо от всего происходящего. А раньше я любила эти светские мероприятия.

Мне плохо от его голоса и фальшивых прикосновений. А еще недавно я умирала от любви, и каждый раз взрывалась фейерверком от оргазма от одних только его прикосновений.

Он резко дернул меня в сторону, возвращая в реальность. Я распахнула глаза. Вокруг нас уже столпились гости. Мои и его родители, друзья, знакомые, папарацци. На лице моей матери застыла надменная улыбка. Известный на весь мир спортсмен – мой без пяти минут муж – гордость города, столиц, всей страны. Но ведь и я не промах – пианистка известного на весь мир оркестра.

– Завтра уезжаешь пиликать по своим клавишам, – он взял меня как щенка за шкирку и повел за собой. Мы вышли из конференц-зала роскошного отеля, и он грубо прижал меня к стене. – Катись в свой тур по Европе, в свой хваленый Санкт-Петербург, в Прагу, Хельсинки, Амстердам, что там еще, а меня не выводи больше своими разговорами и упреками, поняла? И ни слова об измене. Представь, что ее не было. Возьми и забудь!

Я обессиленно чувствую, как мои губы кривятся, выдыхаю твёрдое:

– Нет!

Он скалится. Тот, кого я так сильно любила! Скалится и становится похож на мерзкого незнакомца.

– Да! А как вернешься, так и поговорим, и тогда решим, что делать дальше. Жить как прежде, очевидно же. Вот и подумай. Я прав. Поймешь это, не сомневаюсь. Тебе ясно?

Встряхнул меня как куклу. Да с такой силой, что я больно ударилась о стену затылком.

В его глазах полыхает ярость, ненависть, отвращение. В моих только застывшая боль…

– Ясно, – роняю тихо и убираю от своей шеи его руку. – Еще раз тронешь меня или замахнешься…

– И что? И что тогда?

Я молчу. Мне двадцать. Он ровно на десять лет меня старше. Он мировая знаменитость, я его приложение. Была.

– Молчишь? Вот и молчи, поняла?! Катись на свои гастроли и подумай там хорошенько о своем поведении.

Он с силой вжал меня в стену, замахнулся, я зажмурилась, кусая губы, но он отпустил. В ушах гул от его удаляющихся шагов, а перед глазами вчерашняя сцена его измены…

… В огромном доме Давида, моего будущего мужа, полно гостей. Мы час назад официально объявили о помолвке. Дом утопает в роскоши и цветах. Прислуга носится, стараясь угодить гостям и хозяевам. Шампанское льется рекой. Я дрожу от радости, от предвкушения праздника. Еще немного и начнется праздничный ужин. И еще больше волнуюсь сейчас от того, что приготовила своему жениху восхитительный подарок и мне не терпится его вручить.

Я захожу в огромный гостиный зал и прислоняюсь к стене. Скольжу взглядом по знакомым лицам. На моем лице улыбка от счастья. Ищу глазами Давида, но натыкаюсь на теплый взгляд незнакомца. Хмурюсь. Кажется, я действительно вижу его впервые. Высокий и темноволосый, с ярко выраженными чертами лица – красиво очерченные скулы, прямой ровный нос, улыбка – ямочки на щеках. Я улыбаюсь в ответ, с интересом подмечая, что одна улыбка способна вот так просто разрушить строгий и брутальный вид. А он милый. И симпатичный. И все-таки я, наверное, его уже когда-то встречала. Рядом с незнакомцем появляется мой старший брат и все сразу встает на свои места. Они обнимаются, хлопают друг друга по плечам, смеются. И я вспоминаю.

Руслан, друг детства моего брата. Когда-то мы жили в пригороде Санкт-Петербурга, и наши квартиры располагались по соседству в одном доме. Кажется, брат не видел его вот уже десять лет, ровно с тех пор, как мы переехали жить в Германию – мой отец служит в посольстве.

Я вновь скольжу взглядом по залу. Давида, моего жениха нигде не видно. Возможно, он в спальне? Решаю проверить, а заодно подложить ему в вещи подарок.

Быстрыми шагами пересекаю холл, с бьющимся в груди сердцем поднимаюсь по витой лестнице на второй этаж. У двери в спальню замираю, достаю из сумочки красивый футляр, кручу его в руке и, выдохнув, чуть приоткрываю дверь.

Стук двери. Стук сердца.

Я замираю, забывая как дышать. Вдохнула наполненный ароматом цветов воздух секунду назад счастливой беззаботной девушкой и забыла выдохнуть. Потому что той дурочки больше нет.

Она поражена громом и молнией. Она обесточена. Она унижена и убита.

И она – это я. Та, что рассыпалась в секунду на атомы.

С тихим выдохом, переходящим всхлип припадаю к щелке не до конца закрытой двери.

Аромат цветов больше не ощущается.

Солнце не светит так ярко в панорамные до самого пола окна.

Мир не красочный и многообещающий. И даже это платье на мне, черное, обтягивающее фигуру, усыпанное сотнями кристаллов и блесток, от модного дизайнера – больше не слепит глаза и не кажется совершенным.

Колючая ткань, царапающая кожу.

И его движения на ней – резкие и чуть грубоватые от затмевающей их страсти – словно ножом выскребающие меня изнутри.

– Давид? – Шепчу я тихо, себе под нос, ловя губами соленые слезы. – Давид?! – мой голос хрипит и разрезает воздух будто наждачкой….

***

Собрав себя в бесформенную кучу, дрожащими руками толкаю дверь и замираю на пороге. Пальцы правой руки все так же сжимают подарочную коробку – золотые часы c вкраплениями бриллиантов, лимитированная коллекция, мой для него подарок. Подарок перед расставанием, длинною в три месяца, на то время, пока будет длиться мой гастрольный тур по Европе. От меня часы, от него – измена.

Какая милота!

Может, не зря сестра говорила, что часы дарить плохая примета, к расставанию. Но ведь я еще и подарить их не успела, да и при чем здесь это. Мой воспаленный мозг от увиденного и постепенно осознающий всю грязь этой истории выплескивает миллиард бредовых мыслей, пока я стою посреди комнаты с идиотским видом униженной, обманутой и оскорбленной.

Как низко. И мерзко. И больно.

Он неуклюже спрыгивает с нее, я вижу ее раздвинутые чуть ли не в шпагате ноги, его…

Отвожу взгляд, прикрывая ладонью рот. Меня тошнит. От этих видов. От его голоса. От ее рыданий. Как быстро из нее полились слезы, сменяя стоны.

Моя Алина. Моя старшая сестра.

Мой Давид. Жених.

Тот, кого я увидела ровно полгода назад и пропала. Уже на второй день знакомства он предложил мне выйти за него замуж. И я, ни секунды не раздумывая согласилась. И все это время наши родители готовились к роскошной свадьбе на пять сотен гостей.

– Полина-а-а! – застонал он громко. Зло. Едва ли не раздосадовано. – Какого хрена ты здесь делаешь?

В его комнате? Которую дура уже считала своей. Действительно.

Я делаю шаг назад и упираюсь спиной в дверной косяк. Глаза все так же закрыты. Руки дрожат. У меня завтра начало гастрольного тура. Мои пальцы живут по двадцать часов в сутки на клавишах пианино. Я и Мюнхенский симфонический оркестр одно целое последние пять лет. Мне всего двадцать, но я уже чуть ли не мировая знаменитость. А все потому, что с пяти лет жила черно-белыми клавишами и нотами. А первой яркой вспышкой в этом единении с музыкой стал он. Встреча с ним изменила мир, перевернув его с ног на голову и только тогда я, наконец, поняла, что мир не ограничивается оркестром, что есть еще и любовь.

Он был нежен и тактичен, внимателен. Я дикая до отношений и секса всего стеснялась. Но всеобщее одобрение, радость родителей, и его тихий шепот ободрял и успокаивал. И я с замиранием сердца ждала начала и окончания тура, чтобы по возвращению стать его законной женой и подарить себя в первую брачную ночь.

Нет, мы могли сделать это и раньше. Я не совсем чумная монашка. В нашем оркестре все только и говорят о сексе. Занимаются им между репетиций и гастролей. Все, кроме меня. Но я не дикая скромница.

Я целовалась с ним.

Я позволяла ему трогать и целовать мое обнаженное тело.

Я трогала его возбужденный член.

Но он сам хотел сделать это со мной в первую брачную ночь. Только так.

И я согласилась ждать.

Дура.

Я ждала. А он в это время развлекался с Алиной. Конечно, так ждать совсем не сложно.

Я распахнула глаза. Больно. Обидно. Но, кажется, готова простить, если он скажет сейчас то, что мне нужно.

Давай, Давид, заговори мне уши. Клянись в любви. Умоляй. И я поверю?..

Он резко схватил меня за локоть и буквально вытолкнул за дверь. На нем уже плавки, но член все так же возбужденно выпирает. А сестра не ревет, а лишь скомкав на своем теле простынь, смотрит горящими глазами. И улыбается!

– Мне больно! Что ты делаешь? Отпусти!

Я вырываюсь, но он лишь сильней трясет меня как куклу. И шепчет со свистом, обдавая меня лютым, выжигающим до костей жаром:

– Закрой глаза и забудь. Катись, дорогая моя, в свой тур. А когда вернешься, хорошо подумав там о своем поведении, все будет как прежде, слышишь?

Что??? Как прежде? Подумать о чем? Мне о моем поведении?!

– Да ты с ума сошел?! – Шиплю я в ответ, старательно сдерживая слезы. – Ничего уже не будет! Ты мне противен!

– Ой, да успокойся ты, не строй из себя обиженную овцу! Или давай, иди, скажи предкам, что свадьбы не будет в подготовку, которой они уже угрохали не один миллион. Иди!

Он подтолкнул меня к лестнице, улыбнулся.

Я все же всхлипнула, развернулась и на дрожащих ногах бросилась прочь.