Читать книгу Полное затмение Луны. Песчинки на чашах весов # 4 - Ксения Крутская - Страница 6

***

– Для тех, кто не мыслит жизни без непрерывного изучения чего-то нового, без поиска и исследований, здесь и в самом деле рай, – озвучил мысли Орсо Матиуш, усаживаясь в кресло у одного из столов. – Очень жаль, что сюда попадают не все истинные ученые. Увы… Я был бы рад увидеть здесь своих учителей.

– А по какому принципу отбираются здешние обитатели? – Орсо сел напротив и подался вперед, положив руки на столешницу.

– Давайте так, молодой человек, – весомо произнес Саанд, усаживаясь в кресло во главе стола, – сначала вы расскажете нам о результатах ваших собственных изысканий, чтобы нам с вашим учителем не пришлось говорить о том, что вы и без нас знаете. А мы по ходу вашего рассказа, – он переглянулся с Матиушем, – поправим, если вы где-то ошиблись, и подскажем, как дела обстоят на самом деле. Начинайте. – И он откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди.

Орсо рассказал о своих гипотезах относительно матричной структуры мира, о взаимодействии Земли, Барьера и Создателя, или Архитектора – Солнца, страдающего «раздвоением личности» (на этом месте Матиуш почему-то рассмеялся и извинился за неуместную реакцию). Саанд слушал, время от времени величественно кивая, задавая уточняющие вопросы и комментируя. За всё время рассказа он ни разу не прервал Орсо, чтобы указать на ошибку.

– Я поражен, – сказал он, когда Орсо закончил говорить. – Оказывается, снаружи известно намного больше, чем мы могли предполагать! И намного больше, чем я счел бы безопасным… Твой ученик, Матти, – Саанд покосился на Пеллера, иронично подняв бровь, – намного тебя превзошел, как я вижу…

– Я же говорю – это всё Ольга… – вырвалось у Орсо.

– Ольга? Так, значит, вот как ее зовут? – заинтересовался Матиуш. – Расскажи-ка о ней.

– Да, я расскажу. – Орсо, смутившись, потянулся рукой к волосам – и уже не удивился, когда якобы бесплотные пальцы запутались в давно не стриженных немного вьющихся жестких прядях, которых тоже, по идее, не существовало. – На самом деле случилась очень нехорошая вещь. Настоящая беда… И я очень надеюсь на вашу помощь. Видите ли – я-то умер. А она осталась…

– Так. – Саанд с силой опустил ладони на столешницу. – Похоже, именно это меня и насторожило в твоем рассказе. От чего именно ты умер, сынок?

Орсо вдруг ощутил холод. Это было логичным продолжением его нового опыта бытия, но почему-то всерьез напугало его, в отличие от всего остального. Если он может чувствовать температуру, значит…

Он может чувствовать боль.

Воспоминания о бесконечном мгновении распада физического тела заставили резко вдохнуть и дернуться, как от удара магическим разрядом. Орсо согнулся, обхватив себя руками, непроизвольно закусил губу – и похолодел: ему и в самом деле стало больно. И еще он ощутил во рту металлический привкус.

Как такое может быть?..

– Что с тобой? – обеспокоенно спросил Матиуш, перегнувшись через стол и положив руку на плечо ученика.

– Это было… очень болезненно, – с трудом произнес Орсо, выпрямляясь. Матиуш смотрел на него с тревогой, Саанд – с молчаливым пониманием и сочувствием.

– Ты слишком много узнал, – сказал бывший Ректор. – И тебя устранили.

– Похоже на то, – прошептал Орсо, проводя рукой по лицу.

– И теперь ты боишься, что Ольга станет следующей.

– Н-нет. – Орсо снова скривился от боли – в груди невыносимо жгло. – Наоборот… Она осталась. Понимаете? Она одна с этим всем… И она – цель Доррена.

– Доррена? – встрепенулся Матиуш. – А ты не знаешь? Доррен пропал.

– Как – пропал? – Орсо задохнулся.

– Вот так. Просто исчез, – сказал Саанд. – Мы перепробовали уже все способы связаться с ним. Его никто не видел уже достаточно давно. Здешнее время невозможно напрямую сопоставить с вашим, но… Опыт подсказывает мне, что снаружи прошло не больше года.

– Да, Ольга говорила, что не может его найти, – пробормотал Орсо, глядя куда-то в полумрак между стеллажами. – Что он, наверно, задумал какую-то новую пакость и теперь прячется от нее…

– Доррен – пакость? – изумился Матиуш. – И зачем бы ему прятаться от человека?..

– У Ольги… были сложные взаимоотношения с Дорреном, – слабо улыбнулся Орсо, – вроде того: он звал ее на службу, она гордо посылала его подальше.

– На слу-ужбу? – Матиуш вытаращил глаза.

– Ну да, он без конца пытался подловить ее, подстраивал разные потрясения, чтобы она приняла Возвышение. А она отказывалась.

– Но почему? – Казалось, рассказ Орсо подвергает доселе неведомым испытаниям способность Матиуша удивляться и выражать удивление.

– Она не хотела становиться бесчувственной, – пояснил Орсо. – Не хотела, чтобы с ней случилось то же, что когда-то произошло со мной. Не хотела забывать своих… наших детей. И меня. – Он опустил голову, пряча взгляд.

– Да кто же ей сказал-то, что она всё и всех забудет? Что за чушь?.. – возмутился Матиуш, но Саанд решительным жестом остановил его:

– Погоди. Помолчи. Я вижу, что тут не просто какая-то путаница приключилась, а путаница с фатальными последствиями. Расскажи-ка поподробнее про Ольгу, сынок. И про ваши отношения, и про ваших детей. Это не праздное любопытство, поверь. Я хочу понять, можно ли как-то всё исправить. Хотя бы для мира. А если получится – то и для нее.

Этот рассказ дался Орсо тяжело – вкупе с восстановившейся способностью чувствовать физическую боль он обрел и пронзительную остроту боли эмоциональной. Словно вернулись сторицей все способности Ключника, от которых он когда-то отказался, и теперь сквозь него струились эмоции сотен людей, страдающих от одиночества, тоски, страха и отчаяния. Орсо часто останавливался, чтобы отдышаться, и в конце концов Матиуш, отлучившись на минуту, вернулся с графином и тремя стаканами.

– Это что-то вроде нашей воды из энергетических источников, – пояснил он, – но намного лучше: эта вода дает тебе именно то, что нужно в данный момент: если ты устал, то почувствуешь прилив сил, если тебе грустно – приободрит, и так далее. Выпей, станет легче.

Орсо послушно отпил из стакана. Холодный напиток с неописуемым вкусом походил на жидкий лунный свет, который, казалось, мгновенно разлился по всему телу и, как и было обещано, притупил тоску и смягчил боль, хотя и не убрал совсем.

– Вот примерно так и работает Возвышение, – тихо сказал Матиуш. – Ты всё чувствуешь, как и раньше. Но твои эмоции не мешают тебе действовать. Возвышение не делает тебя не-человеком, наоборот. Оно делает тебя человеком в наибольшей, наисовершеннейшей степени: ты обретаешь равновесие между чувствами и разумом. Чудесным образом обретаешь, без всякой медитации и прочего… хлопанья крыльями. Понимаешь теперь, от чего она отказалась?..

– А то, что было со мной?.. – Орсо слышал и не слышал своего старого учителя, понимал и не понимал его слова.

– Скорее всего, ты был слишком сильно поврежден, – мягко сказал Саанд. – Точнее, связь с моделью была повреждена. Нужно было время на восстановление. А твой Инженер, видимо, был занят.

– Инженер… – Орсо закрыл лицо руками и беззвучно застонал. – Какой же я дурак…

– Почему это – дурак? – удивился Матиуш. – Ты не мог знать этого тогда! Просто не мог!

– Тогда – не мог, – глухо проговорил Орсо, не отнимая рук от лица, – а сейчас-то… После того, как Ольга сама стала младшим Инженером… Я должен был догадаться! И всё было бы по-другому! Всё было бы… Она бы… – Он рывком убрал руки и уставился на Матиуша. – Похоже, я опозорил вас, учитель, – с какой-то веселой злостью сказал он. – Своей непроходимой тупостью я фактически совершил самоубийство и обрек женщину, которая мне дороже всего на свете, на ад при жизни! И что мне теперь делать со всем этим?

– Что делать, что делать, – неожиданно усмехнулся Саанд. – Учиться, мой мальчик! Учиться, работать и искать ответы! Раз ты здесь, с нами, значит, еще не всё потеряно. Послушай теперь меня. Я расскажу тебе, что это за место и почему мы все тут оказались.

Орсо отпил еще воды и застыл, обхватив стакан ладонями. Прохлада стекла (или иллюзии стекла) успокаивала и странным образом добавляла реальности происходящему. И помогала верить в собственную реальность.

– Ты правильно понял – мы находимся в центре, в ядре матрицы, – начал Саанд. – Почему именно мы и почему именно здесь? Всё просто: мы были созданы на основе самых первых моделей человека, экспериментальных образцов, если угодно. И Архитектор по неопытности придал нам некие свойства, которые теперь не позволяют законсервировать наши модели в Архиве. Или уничтожить, даже если бы ему захотелось это сделать.

– Что за свойства? – хрипло спросил Орсо.

– Тут мы снова обратимся к мифологическим системам второго слоя, – улыбнулся Саанд. – Слышал такое: Бог создал человека по своему образу и подобию? Так вот, и наш Архитектор поначалу наделял модели слишком многими из собственных черт. В том числе и способностью создавать модели.

– Звучит ужасно пафосно, – усмехнулся Матиуш, – верно ведь? Мы – существа богоподобные. Вот так-то! – И он картинно поднял руки в жесте благословения – от плеч ладонями вверх.

– Звучит глупо, – Саанд взглядом осадил не к месту развеселившегося Матиуша, – но по сути верно. У нас есть несколько характеристик, которые не вошли в базовую структуру более поздних моделей человека. К примеру, одно из этих свойств – способность к самостоятельному воспроизведению в материи.

– Это то свойство, которое позволяет перерождаться Ключникам?

– Да. И нет. Ключники – модели, скажем так, второго поколения. У них осталось не так много первоначальных характеристик Архитектора. Но самовоспроизводимость у них сохранилась. Способность говорить на праязыке – тоже, хотя и не у всех…

– Что за праязык?

– Сигнальная система для чтения чертежей и переноса их на материал. Язык Барьера. Ты же сам об этом говорил.

– Понял… Просто неточно сформулировал. Так что значит способность самостоятельно воспроизводиться? Мы можем сами себя возродить после смерти, получается? В материальном виде?

– Теоретически – да. Мы можем создавать модели любой сложности и воплощать их в материале. Именно это свойство позволяет нам существовать в таком виде здесь и создавать окружение по своему вкусу. – Саанд обвел взглядом библиотеку. – Здесь, конечно, нет материи. Но сила нашего воображения – назовем для простоты так – позволяет нам наделять нематериальные объекты теми свойствами, которые нам нужны. Мы ведь тоже нематериальны, а значит, нам не нужны настоящее дерево, бумага, или, скажем, кофе. – Он лукаво покосился на Матиуша. – Да, нам и в голову не приходило создавать себе тут еду, пока не появился этот обжора. – Матиуш довольно заулыбался, и Орсо, не удержавшись, улыбнулся тоже: тощий, как черенок метлы, его старый учитель меньше всего походил на обжору. – Зато их свойства мы можем для себя воспроизвести в своем воображении с абсолютной точностью – так, как будто они реальны. Понимаешь?

– Вполне, – Орсо улыбнулся одним уголком губ. – Это не сложно.

– Да уж, я бы удивился, если бы для тебя это оказалось сложно… Ну так вот. Мы можем воплощать модели в материале, можем воплощаться сами… И именно поэтому мы заперты здесь, в ядре, а не сданы в Архив или не переродились вновь в материальном виде.

– Если сдать нас в Архив, мы выйдем оттуда и сами родим себя заново! – снова вмешался Матиуш.

– Матти, ты чертовски утомителен, – вздохнул Саанд, косясь на пожилого ученого с отцовской снисходительностью. – Верно говоришь, но твои шуточки… Кхм. Ладно. По сути Матиуш прав. Мы могли бы сами договориться с Землей и воплотиться – причем в таком виде, в каком захотели бы. То есть не рождаться младенцами, а появиться уже в виде взрослых людей, сохранив все свои знания, навыки, память… Коротко говоря – воскреснуть. А это нарушило бы естественный ход вещей.

– Даже создатель мира не может нарушать собственные законы… – пробормотал Орсо.

– Именно. И поэтому Архитектор запирает отработанные модели первых образцов в ядре, которое невозможно покинуть. По сути ядро – это он и есть. Разум Архитектора.

– А вот это настораживает, – заметил Орсо. – По общепринятой теории, разум Архитектора… Нестабилен.

– Это верно, – спокойно кивнул Саанд. – В ядре есть области, куда мы стараемся не забредать. Темные сектора, так мы их называем. Позже я покажу тебе безопасные границы. Там трудно сохранять ясность рассудка, а поскольку всё, что здесь есть – это плоды деятельности наших рассудков, скажем так… Всё искажается до неузнаваемости, включая твоё собственное тело. Очень неприятно смотреть на себя в таком виде, знаешь ли. Вместо рук – корявые ветки, к примеру. Да и просто… Там очень тяжело находиться.

– По ощущениям – как будто непрерывный ритуал Возвышения, – вставил Матиуш.

– Понятно, – кивнул Орсо. – А как это работает? Я имею в виду – воплощение.

– Да так же, как и здесь. Ты просто в подробностях представляешь себе объект, мысленно описываешь его – здесь он появляется как часть воображаемого мира, а там Земля получает твою команду и выделяет нужную материю в нужной форме и количестве.

– Праязык?

– Да. Мы говорим сейчас на нём. Ты этого не заметил, потому что здесь вообще невозможно говорить вслух. Ты не издаешь звуков, не заставляешь голосовые связки колебаться с определенной частотой. Праязык – язык воображения.

– А как же на нем составляют заклинания там, снаружи?

– Существуют и звуковая, и письменная версия языка, но вот как Архитектор позволил им появиться – мы так и не поняли. Скорее всего, когда-то в незапамятные времена все же имела место некая утечка, скажем так. Кто-то сбежал из ядра.

– А может, просто кто-то из Оружейников… Инженеров постарался для сородичей, – вставил Матиуш.

– Может, и так. Но, думаю, для первого раза теории достаточно. Пора перейти к практике. – Саанд поднялся из-за стола. – Пойдемте в жилой корпус. Нашему новому соседу пора создать себе квартиру.

Покинув библиотеку и спустившись по парадной лестнице, Орсо со спутниками довольно долго шли сквозь туман по неширокой дорожке, чуть более темной, чем окружающая белесая дымка.

– Вот наше общежитие! – Матиуш, который шел впереди, указал на неожиданно проступившие сквозь туман очертания дома.

Орсо подошел ближе и остановился, разглядывая здание, созданное воображением его предшественников. Четыре этажа, черепичная крыша, стены из рыжеватого камня. Единственный вход, к которому вела лестница чуть поуже и покороче, чем библиотечная. Высокие узкие окна, закругленные поверху. Строгие лепные украшения по карнизам.

– Это только фасад, сам понимаешь, – заметил Саанд. – В каждой из квартир свои окна, своя высота потолков и прочее. Идем, покажу тебе свое жилище – для примера.

Внутри здание напоминало главный корпус Реттенского университета – ярусы галерей и центральная колонна, вокруг которой застывшими вихрями взмывали вверх лестницы. Орсо улыбнулся чувству узнавания и приятной грусти. Побывать в настоящем университете ему уже не придется, зато какая прекрасная посмертная возможность – создать себе рабочее место по образу своей старой лаборатории на седьмом этаже! Кушетка в углу за шкафом, кухонный уголок с горелкой для кипячения воды, маленький шкафчик для посуды, кофе и печенья… И любимая Ольгина кружка – высокая, темно-зеленая, с ручкой в форме изогнутой ветки дерева…

– Сюда. – Саанд поднялся на галерею второго этажа, свернул в проход и остановился перед первой же дверью по левой стороне. – Прошу! – Он распахнул дверь и посторонился, пропуская гостя вперед.

Орсо вошел в ректорское жилище и понимающе улыбнулся. Только настоящие ученые могут потратить много часов и усилий на создание рабочего кабинета, лаборатории, библиотеки – и так легкомысленно отнестись к обстановке собственного дома. Квартира Ректора наверняка копировала ту, в какой он когда-то жил снаружи: одна комната и кухня, причем в кухне не было видно ни малейшего следа пребывания хозяина. Шкаф, стол, пара жестких кресел, узкая кровать. Одна из стен занята книжными стеллажами от пола до потолка. Ничего лишнего. Ничего личного.