Читать книгу Марионетка. Странная связь - Ксения Мельрих - Страница 3

Это самое страшное, что с нами могло произойти. Нас разделили. Может, это ненадолго, а может… нет, не может, никто нас не разлучит навсегда, это просто невозможно и…

Я утерла слезы кулаком, не отрываясь от пейзажа за окном. Вот уже четыре часа, как я еду в поезде в чужой город, к чужому человеку, который называет себя моим отцом. Я видела его всего четыре раза в жизни и ничего хорошего не вынесла из этих встреч. Я ненавидела его. За то, что он бросил мою маму, когда мне было всего полгода, за то, что даже не пытался наладить со мной связь, за то, что ни разу не позвонил и не поздравил ни с одним праздником. Я ненавижу все, что он делал для меня, – подарки, содержание, одежда, карманные деньги. Это все он перечислял лишь из чувства долга. Я знала, что он ушел к другой женщине, которая была беременна. Я помню, как мама кричала на него каждый раз, когда он звонил ей, чтобы узнать обо мне. Я знала, что она не простит его никогда, знала, что она очень сильно его любила, а он…

Я вновь утерла слезы, бегущие потоком по щекам. Дядь Толя, мой отчим и папа Кирилла, сказал, что ничего не может сделать, что по закону моим опекуном становится отец, раз он изъявил желание, причем такое категоричное. Этот урод настоял, чтобы я ехала к нему, туда, где он живет, в какую-то глухомань. И никто ничего не смог поделать. Бабушка вообще посчитала, что это разумно, что ее зять с его-то зарплатой и себя с трудом может прокормить, не то что двух детей. Я готова идти на работу, готова мыть подъезды, туалеты, если надо, только бы меня оставили с братом, но… но…

– С вами все хорошо? – участливо спросила моя соседка по купе – пухлая, розовощекая женщина с младенцем на руках. – Может, чаю хотите? Тут подают.

Я криво улыбнулась ей, глядя сквозь слезы в ее доброе мягкое лицо.

– Спасибо, но я обойдусь, – буркнула я и вновь уставилась в окно.

Неужели они не понимают, что я считаю отцом человека, реально воспитавшего меня, почему я не имею права голоса? Ведь мне уже 16 лет! Кирю все-таки отправили в лагерь, хоть он и упирался, грозился сбежать. На прощанье он сказал:

– Если хочешь, можешь никуда не ехать! – его глаза были сухими от непролитых слез. – Пожалуйста! – Его шепот был таким, словно…

Закрыв лицо руками, я зарыдала в голос, не в силах все это вспоминать. Все эти дни я держалась, старалась не плакать, была молодцом, но теперь, теперь, покидая родной город, который любила, который был моим домом, где была… была моя мама… мамочка моя!.. я не хочу, не хочу…

Младенец, видя, что я плачу, заревел сиреной. Мамка его всполошилась, пыталась успокоить карапуза, но тот вырывался от ее поцелуев, сучил крохотными ножками, выгибался дугой. Я глубоко вздохнула, вытерла слезы, высморкалась, истратив почти весь рулон туалетной бумаги. Поглядела на дитенка, улыбнулась ему. Тот, словно по мановению волшебной палочки, умолк и воззрился на меня с недоверием.

– Ну и чего ты ревешь, рёва-корёва? – спросила я его и подмигнула, шмыгая носом.

Тот улыбнулся мне, открывая в улыбке шесть крохотных зубов.

– Ну и напугали же вы меня оба! – воскликнула женщина, тяжело дыша и волнуясь необъятных размеров грудью. – Прямо как маленькие! Чес-слово!

Спустя двадцать часов пути ранним утром я сошла на перрон незнакомого мне провинциального северного городка. Кутаясь в кофту, я огляделась. Нужно было забрать свой небольшой багаж и двигать куда-то, хотя мне сказали, что меня встретят на перроне и обо всем позаботятся. Озираясь, я вернулась в купе, забрала чемодан, рюкзак и большую спортивную сумку. Было очень тяжело, но я все это тащила, моля бога, чтобы за мной никто не пришел, и я могла спокойно вернуться обратно домой к брату и отчиму.

– Давай я помогу, – раздалось позади меня, я пыталась выйти спиной из вагона.

Услышав этот голос, я вздрогнула всем телом, подскочив на месте и выронив свою поклажу. Обернувшись, я в ужасе воззрилась на появившегося. Передо мной стоял мой отец. Если бы я не увидела его на похоронах, я бы ни за что не узнала его, видела-то его редко и мельком. Он был красив, ухожен и подтянут. В отличие от прошлого свидания он выглядел молодо и как-то идеально, что ли. На нем был не строгий черный костюм, а джинсовые шорты и синяя рубашка поло. Он был очень высок, в отличие от меня, спортивен. Нет, я не толстуха какая-нибудь, но и спортсменкой меня не назовешь. Мы были очень разными. Единственное, что нас роднило, это русые волосы и зеленый цвет глаз.

– Пойдем, – бросил он мне командным тоном и быстрым шагом пошел к вокзалу.

Я пошла следом, еле поспевая за ним. Злость и обида душили меня. Зачем я ему? Насколько мне известно, у него двое детей, сын чуть младше меня и дочь лет десяти. Так к чему ему я? У него есть семья, почему бы меня не оставить с моей?

– Можно было и не тащиться через полстраны, – буркнула я, когда мы чуть медленней пробивались к выходу из небольшого здания вокзала. – Обо мне есть кому позаботиться.

– Это не обсуждается, – отрезал он, не поворачивая головы. Поток народа у выхода стал гуще. – Держись рядом, чтобы не потеряться.

– Ты мог оставить меня с братом и дядь Толей хотя бы до конца лета! – воскликнула я, с трудом сдерживая отчаяние, рвущееся наружу. – Некуда так было торопиться!

Он ничего не ответил, продолжая протискиваться сквозь толпу. Внезапно я поняла, что если остановлюсь, то он потеряет меня из виду, я быстро побегу к кассе, куплю билет домой и спрячусь в туалете до выхода поезда. Денег на дорогу хватит, бабушка с отчимом скинулись мне на личные расходы. Но словно услышав мои мысли, этот остановился и поглядел на меня раздраженно.

– Я же сказал, не отставать! – рявкнул он.

Я повиновалась, ругая его про себя и придумывая план мести. А что, времени у меня навалом. Он забрал у меня все, я лишилась друзей, подруг, учителей, и это накануне выпускного класса! Да о чем он думает? Как будут работать со мной новые учителя, когда на носу экзамены? Да в нашу школу никто бы не принял ученика в одиннадцатый класс. В десятый – пожалуйста! Но за 9 месяцев перед ЕГЭ… На это пойдет только самоубийца, как выразилась наша англичанка.

Покинув вокзал, мы направились к парковке. Немного попетляв, мы остановились у огромного черного сверкающего монстра. Такие машины я видела, в моем родном городе этим не удивить, но садиться в такую махину мне еще никогда не приходилось. Я даже представить себе не могла, сколько она стоит.

«Да ты че! – раздался в моей голове голос брата. – Это же ваще крутая тачка! Там, по-любому, мотор – зверь…» Да, Киря, как и все мальчишки, тащится по машинам. Но даже я, ничего не смысля в автомобилях, понимала, что такие машины у простых людей не водятся. Забравшись в салон на заднее сиденье, я уставилась в тонированное окно. Пахло кожей и еловым освежителем, а еще ментолом и сигаретами, не такими, какие курит дядя Толя, но табаком, это точно.

Конечно, я знала, что мой отец не бич какой-нибудь. Он щедро высылал маме денег, у меня были хорошие вещи, я не голодала, да и подарки он мне делал не абы какие скромные. Но я не думала, что у него есть на такую машину. Хотя, мож, в кредит? А что, счас все так делают, хотя Димка, мой одноклассник, часто рассказывал, что отец его жалуется, что машина сжирает больше, чем кредит, хотя я мало…

– Тебе что-то нужно купить? – спросили меня с переднего сиденья. – Мы можем куда-нибудь заехать.

– В пять утра? – с вызовом ответила я.

– Точно! – кивнул он.

Включив зажигание, он плавно вырулил с парковки, несмотря на габариты чудища. Город мелькал за окном, не привлекая моего внимания. Дорога вообще пролетела размытым разноцветным пятном. Я старалась изо всех сил не плакать, чтобы не показывать слабости перед этим хером. Вцепившись в края кофты, я всю дорогу сжимала зубы, чтобы не дать потоку ругательств выплеснуться из меня. Дело в том, что я его очень сильно боялась и ненавидела. Но страх был сильнее. Я в чужом городе, абсолютно одна, за меня некому вступиться. Если он что-то захочет сделать мне плохого, я могу рассчитывать только на свои силы, которые, как я уже убедилась, совсем не равны с его возможностями.

Вскоре город закончился, он оказался совсем небольшим, впереди замаячили хвойные деревья, высокие стройные елки, ровная черная дорога впереди. Я стала поглядывать на время, достав из кармана телефон.

«Куда он меня везет? – спрашивала я себя. – А вдруг он хочет меня убить и похоронить навсегда в болотах? Тут их вроде тьма тьмущая! Да не, ну не стал бы он так заморачиваться, правда?»

Я уже совсем изнервничалась, когда через полчаса сплошного леса вдруг показались пост и шлагбаум за поворотом. Нас пропустили, мы немного проехали, и тут показались дома, много частных домов, а также магазины, пятиэтажки, двух- и трехэтажки, административные здания, много зелени и невероятно красивые чистые улицы. Были тут и автобусные остановки. Проехав два светофора, мы свернули на более узкую улицу, проехали по ней, уткнулись в еще один шлагбаум с охраной, проехали еще немного и остановились у высокого кирпичного забора с красивыми коваными воротами. Я подумала, что это тоже какой-то пост, но водитель вылез из машины, открыл ключом ворота, и мы въехали во двор.

Сказать, что я была ошарашена, это значит ничего не сказать! Обалдеть! Оказалось, здесь и был дом моего биологического отца. Огромный гараж, у которого мы оставили машину, потрясал размерами. Невероятной красоты сад, клумбы, прудик, беседка – все это наводило на мысль, что тут не привыкли экономить. А сам дом… большой двухэтажный белый особняк, больше похожий на дворянское гнездо конца девятнадцатого столетия, даже пугал, было сложно представить, что в этом музее реально можно жить.

– Проходи, я пока вещи занесу, – отдал очередной приказ псевдопапа и вернулся к машине. Я поднялась по невысокому крыльцу на веранду, потянула на себя стеклянную дверь. Попав в обширный холл размером с нашу двушку, я, если честно, растерялась, не зная, куда идти дальше. Откуда-то сбоку выросла пухлая пожилая женщина в светлом цветастом платье и переднике поверх.

– Вы, должно быть, Влада? – голос незнакомки был приятным, мягким, как и весь ее облик. – Рада познакомиться с вами. Меня зовут Людмила Ивановна, я экономка. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.

– Мне тоже очень приятно, – пролепетала я, испытывая разноречивые чувства. – Мой отец олигарх или политический преступник?

Женщина рассмеялась и повела меня к лестнице.

– Не то и не другое, – ответила экономка, поднимаясь по широким ступеням. – Но Михаил Степанович очень влиятельный и уважаемый человек.

Это я уже поняла, разумея его бюджет. Но откуда это все? И нафига тогда он живет в этой глуши? Имея такие деньжищи, любой уважающий себя человек уехал бы куда-нибудь в Майами, например, жить, ну никак не прозябать на севере среди тайги. Моя комната оказалась одной из восьми спален в самом конце коридора, к ней примыкала одна из трех ванных комнат с туалетом, правда, самой ванны там не оказалось, только душевая, но я обрадовалась, что это рядом, не придется красться в полотенце через весь этаж. Сама комната меня обрадовала. Небольшая, светлая, минимум мебели, большое окно, плазма на стене. Это хорошо, что никаких изысков, правильно, нечего баловать, учитывая, что я не планировала здесь надолго задерживаться.

– Хозяин распорядился о закусках, где вам лучше накрыть? – спросила экономка, с любопытством рассматривая меня.

– Спасибо, но я есть не хочу, – покачала я головой и подошла к кровати.

– Если что, я буду на кухне, – поняла меня без слов Людмила Ивановна и оставила меня наконец-то в покое.

Достав телефон, я написала Кирюхе, что приехала.

«Это охренеть, что такое! У него дом – Белый дом, я не шучу! Надо будет поискать вертолетную площадку! Ты как там? Мотаешь сопли на кулак? Сопля зеленая! Я скучаю! Как поменяю симку, позвоню тебе».

Дядь Толе я написала сообщение попроще, бабушке не написала ничего, будет знать, как сплавлять родную внучку какому-то мудаку! Немного освежившись, я достала из рюкзака шорты и майку – оказывается, пока я была в ванной, принесли мои вещи. Переодевшись, я рухнула на кровать и вырубилась почти сразу. Последним, о чем я подумала, было то, что Кире наверняка бы тут понравилось.