Читать книгу Мэтт, которого нет - Ксения Скворцова - Страница 4

Мэтту всё снится поезд, прорезающий пустынное поле. Когда поезд сходит с рельс, Мэтт задыхается от бега. А труп железного монстра всё несётся, несётся, несётся… Кончается воздух. Мэтт упирается в стену – ещё секунда, и поезд собьёт Мэтта. Всё будет кончено…

Здесь, наяву, в середине октября 2015-го, Мэтт сидит на маленькой железнодорожной станции посёлка Горький и ждёт прибытия поезда. Вообще-то быть он должен в другом месте – в школе на уроке географии. И всё же Мэтт здесь. И Мэтт ждёт свой поезд: потому что только так, ему кажется, он сможет спугнуть осточертевший кошмар. Иррациональный, импульсивный поступок – сбежать с уроков, чтоб куковать на железнодорожной станции в ожидании непонятно чего.

Он замечает, как осенний ветер сходит с ума от неопределённости.

С рождения он Митрофан. Древнее, диковинное имя, но людьми признаётся охотнее, чем иностранное, чужое «Мэтт». Одноклассники и учителя назло не называют его, как он просит. Тётя тоже не слушается, и стоит им повздорить, не забывает напомнить о том, «кто он такой на самом деле».

А он Мэтт. Шестнадцатилетний неудачник Мэтт, который везде обуза. И мечтает уехать далеко-далеко от всех, кто его знает, чтобы стать там лучшей версией себя. И чтобы его называли тем именем, которое нравится именно ему.

А пока его зовёт «Мэттом» только сестра. Рядом с ней он совсем другой: всё ему по плечу и по мозгам. Мэтту нравится думать, что он такой на самом деле – только в параллельном мире каком-нибудь, ведь говорят, что они бывают, эти параллельные миры?

В этом посёлке, в Горьком, Мэтту кажется, живут не люди, а призраки, которые пытаются убедить и себя, и весь мир в том, что они – люди. Здесь редко кто помнит про мечты, желания и чувства. Здесь любят повторять без умолку про долг перед обществом и то, что нужно быть «правильным» человеком. «Верным» человеком.

Мэтт не в числе «верных» людей.

И природа – закатами, рассветами, ветрами и бурями, дождями и снегами – благодарна ему. Благодарна, что несмотря на всё то, что с ним произошло в жизни, он хранит ещё внутри себя «огонёк», благословение судьбы. Правда, сейчас это, скорее, уголёк, но всё-таки, всё-таки…

Среди пыльных стеллажей поселкового магазина, в следах шин на расплывшейся грязью дороге, в отражении оцарапанных оконных стёкол школы прячется надежда. Такая робкая, что, словно маленький ребёнок, над первым выступлением в детсаду которого зло рассмеялась мама, теперь боится показаться хоть кому-то на глаза.

Но он – видит. Мэтт – видит.

И за это Горький, он знает, его любит, ему покровительствует и его оберегает.

А Мэтт, бывает, грустно усмехается, что посёлок – посёлок! – кажется ему живым, а люди – нет.

А пока Мэтт думает и мечтает, поезд прибывает.

Из солидарности с другими встречающими Мэтт подходит ближе к черте, за которую нельзя заходить, вглядывается в глаз-окна железного монстра, выискивает чью-то фигуру в толпе… Только вот чью? И сердце почему-то бьётся, подстреленное. Вот чего Мэтт страдает ерундой? Кого он тут встретить собирается? Пора бы уже домой, ещё успеет на ужин. Тётя, наверное, блинчиков напекла. Со свежим мёдом самое то будет…

– Привет. Ты не меня ждёшь?

Мэтт вздрагивает, вырванный из мира пустых размышлений. Перед ним – полненькая пухлощёкая девушка с красными, как у русалки Ариэль, волосами. Ждёт от Мэтта ответ.

– Э-э-э… Привет. А тебе куда?

Незнакомка смущается: мало того, что вопросом на вопрос ответил, так ещё и рассматривает её, не стесняясь. Внимание привлёк яркий макияж – алые тени, стрелки и тёмно-вишнёвые, почти чёрные, губы. А полнота ей очень идёт. Кажется, что нет больше такого не похожего на всех остальных человека. Особенно в блеклом Горьком.

– Я думала, может, тебя мама моя прислала меня встретить, потому что сама из-за работы не может… Просто ты один тут долго стоишь, всё высматриваешь кого-то. Ну, извини тогда, я…

– У тебя очень красивая куртка.

Фраза ни туда, ни сюда. Но куртка у девушки, правда, красивая: золотого цвета. С чёрными джинсами самое то.

И вообще она сама красивая.

Самая красивая, кого Мэтт видел.

– Эм… Ну спасибо, конечно. Твоя кожанка тоже классная, как у байкера. Есть мотоцикл?

– Будет, обязательно будет, – Мэтт трясёт головой, избавляясь от помутнения. Раз – и он уже возвращает способность нормально мыслить и даже понимать, что ему говорят: – Я здесь случайно, но раз так получилось, давай я тебя провожу. Куда тебе, на какую улицу?

Девушка морщится:

– Что значит «случайно»? Как можно «случайно» встречать поезда?

– Ну… можно. Я так делаю иногда. Просто из развлечения. Кто-то принимает наркотики, кто-то – алкоголь, кто-то занимается спортом, находит себе хобби, а я вот – поезда встречаю.

– Как интересно…

Мэтт наблюдает в режиме реального времени, как в девушке борются желание узнать чудака с железнодорожной станции получше, а ещё – инстинкт самосохранения.

Девушка выбирает любопытство.

– Мне на Виноградную, 10. Знаешь, где это?

Безрассудная. Взяла и назвала свой адрес первому встречному. Как ей повезло, что у Мэтта нет привычки быть маньяком.

– Ну да. Я через дорогу от этого дома живу.

Девушка хихикает:

– Ой, совпадение из разряда книжных. Как если бы автору было бы лень придумать другие наши с тобой точки соприкосновения, не очень реалистично.

Мэтт, как всегда, говорит о своём:

– Меня зовут вообще Митрофан, но я очень попрошу называть меня – Мэтт, только не спрашивай, почему.

– Ну ладно. Мэтт так Мэтт.

– И что, даже не спросишь?

– Я пить хочу. Давай купим в том киоске газировку.

Мэтт, конечно же, девушкой очарован. Такого в его жизни ещё не случалось, да и он вообще не думал, что девушками можно очаровываться. Пока они топают о просёлочной дороге, Мэтт соображает, будут они с ней учиться с одном классе или нет. Как ни странно, в тему его размышлений девушка говорит:

– Я буду работать в местной библиотеке. А ты, наверное, школьник. Приходи, вам же, школьникам, нужно много читать.

Такого обращения – «школьник» – Мэтт ни за что никому не может позволить. Но этой девушке можно, само собой, так что он передумывает поставить её на место.

Плохо только, что она старше него. Интересно, насколько? Если напрямую спросит возраст – обидится?

С выяснением ответа Мэтт не временит.

– Вообще мне девятнадцать, – она говорит как ни в чём ни бывало. – Предугадывая твой вопрос про университет: да, пролетела, да, буду усиленно готовиться в этом году.

Бестактная сторона Мэтта сегодня прям в тонусе:

– А чего ты раньше сюда не приезжала, к маме, как говоришь. Я уже пару лет тут живу, а тебя не видел ни разу.

Девушка тормозит. Переводит дух, не собираясь с ним ругаться. Смотрит с немой мольбой: «Ну отвали, пожалуйста, не до тебя сейчас». Вслух сухо выдаёт:

– Семейные обстоятельства.

Мэтт совершенно не считывает, что сейчас лучше бы помолчать – ну или хотя бы извиниться.

– А как зовут тебя?

Девушка не отвечает и прибавляет шаг.

– Подожди, я не успеваю за тобой! – наивно кричит Мэтт ей вдогонку. Где-то в животе закрадывается призрак чувства, что он что-то сделал не так. Но Мэтт слабо понимает, какие там у него чувства – и поэтому продолжает донимать новую знакомую ненужными разговорами:

– То есть ты жила не с мамой всё это время? Странно, она столько времени тут жила, почему же она тебя к себе не брала? И где ты была?

Девушка резко разворачивается и натягивает на лицо пластмассовую улыбку. Она загибает пальцы:

– Ну, ладно. Итак. Первое – меня зовут Мария. Второе – я жила в очень крутой школе-интернате в другой стране. Третье – мама зарабатывала деньги на моё образование. Четвёртое – я её подвела, не вынесла нагрузку по знаниям и не поступила, куда надо. Но я не сдаюсь. Я на все вопросы ответила? Что же, отлично. А теперь моя очередь.

От её взгляда Мэтту хочется провалиться под землю – там точно уютнее, чем теперь рядом с ней.

– У меня только один вопрос. Ты знаешь, что с людьми так общаться нельзя?

Теперь Мэтт уже уверен, что повёл себя неправильно. Он пожимает плечами, чувствуя, что покраснел:

– Я… извини меня, Мария. Я не очень-то лажу с людьми. Точнее, лажу по полной программе. И друзей у меня нет. Поэтому и нет, наверное.

Глаза девушки добреют. Когда порыв северного ветра взъерошивает её волосы, Мэтт вдруг признаётся себе, что она ему даже лохматая – очень нравится. И тут-то становится по-настоящему неприятно и страшно. И хочется спрятаться дома от этого нового ощущения – когда сердце цепи сжимают, стоит Марии на Мэтта посмотреть.

– Я надеюсь, что ты очень хороший человек, Мэтт, а то, что сейчас было – просто досадное недоразумение.

– Да… Я тоже.

Пути их расходятся.

Её дом – в стороне, где солнце восходит. Его дом – там, где солнце гаснет.

Они пожимают на прощание руки. Мария ничего не говорит. А Мэтт, когда она уходит – бормочет буквы её имени, умоляя, чтобы ветер не выдал ей его тайну. Ясно наперёд, что ничего не получится. Мэтт так быстро влюбился – и безответно, а как иначе! А ведь она с ним просто поговорила чуть дольше пятнадцати минут (вообще она первая девушка, которая столько времени его вынесла).

– М…

А ещё она старше него на два года. Так непринято. Вот если бы они с Мэттом поменялись местами…

– А…

Вот бы когда-нибудь они, хихикая, выбегали на это самое место – только навстречу, брались за руки, смотрели друг другу в глаза – и целовались до смерти.

– Р…

Впрочем, что за ванильная ерунда. Незачем это всё. Понятно наперёд, что закончится это расставанием. Пары чаще всего расстаются. Почему Мэтту должно повезти…

– И…

Ему это не нужно. Ничего из этого. Его мир до её появления был беден, но стабилен. И он не позволит его разрушить, никому другому не позволял.

– Я…

Девушка давно скрылась за оградой, обвитой плющом, а Мэтт стоит на ветру, посреди дороги, пробует буквы её имени на вкус.