Читать книгу Похищенное солнце - Ксения Васильевна Котова - Страница 4

На самом деле Королевство Альконт состоит из трех частей: наземного Гита и небесных Венетры и непосредственно Альконта. Форма правления – монархия, любой офицер – аристократ. Династия Маркавинов вцепилась в корону акульей хваткой девяносто лет назад и с тех пор не отдает. Главные достопримечательности: Церковь Белого Солнца и сепаратисты.

Венетра и Гит были завоеваны Альконтом еще в XIV в., и с тех пор неустанно и безуспешно пытались выйти из-под власти «еретиков». Церковь Белого Солнца – жестокая и суровая вера, совсем не похожая на поклонение Младшим Божествам. Она возникла одновременно с образованием Альконта в 1342 г., и первый король грамотно использовал религиозный опиум для убеждения вассалов.

Однако следует заметить, что церковные разногласия были лишь предлогом для гражданской войны 1980–1983 гг. Истинная причина звучит намного проще: кастовость. Родившиеся на Венетре и в Гите не имели прав на военное образование и государственные должности и появлялись на свет только затем, чтобы пополнять население Альконта.

17 июня 1983 г. – день окончания гражданской войны. Король Эдгар II решился и несколькими законами изменил весь Альконт.

Мария Гейц

Вердич и Джаллию разделяли три тысячи триста тридцать пять миль и воздушное пространство королевства Альконт, Владыки Небес. Вильгельм проложил кратчайший маршрут в обход таможенных постов; капитан, посмотрев карту, одобрительно похлопала штурмана по плечу, и корабль покинул Вердич.

Позади остались россыпь гнилых от сырости домов, доки, склады, ангары и Измаил Чевли. Перед отлётом Лем всё же навела справки о заказчике и выяснила, что он держит небольшое книжное дело. Об этом следовало бы еще поговорить со Знаток, Верахвией Талвак, сорокалетней поклонницей антиквариата и сплетен, но у капитана не хватило времени.

Устин и Константин получили заслуженный отдых. Оба выспались и на следующий день, когда полет уже близился к концу, засели в кубрике. Первый возился с моделью сокрушителя, а парень наблюдал за сборкой и к неудовольствию механика курил. Константин относился к русоволосому задире как к младшему брату и считал, что дурная привычка непременно сведёт того в могилу.

Заглянув в кубрик, Лем отвесила Устину подзатыльник, и парень закашлялся.

– Завязывай, – сказала капитан.

Константин благодарно посмотрел на неё. Она пожала плечами, вернулась в рубку и устроилась в кресле первого пилота, лениво потягивая кофе и следя за медленно мигавшей линией радара. Здесь, перед полукругом бортовой информационно-управляющей панели и эллипсом штурвала, Лем чувствовала себя на месте. Регуляторы скорости под ногами были как уютные тапочки, кабина – настоящим домом.

Она пробежалась пальцами по экранам гироскопического и навигационного приборов, подчеркнула ногтем значения на указателе воздушной скорости, вариометре и высотомере и ласково погладила блестевшие бронзой старинные верньеры. Корпус никогда не меняли, только обновляли системы. Даже Константин вывел датчики для дополнительного дизеля и новых балансиров так, чтобы они смотрелись на вековой панели точно родные.

– Мой любимый мальчик… – прошептала кораблю капитан и добродушно бросила взгляд в боковой иллюминатор.

Вильгельм отошел, решив о чём-то переговорить с Милошем. Молодой человек ёжился от ветра, а штурман подшучивал над ним и наслаждался солнцем.

– Ты неважно выглядишь. Укачивает? Редко летаешь?

– Второй раз, – признался Милош. – Я раньше возле Южного Данкеля жил, сюда переехали… Вот, это второй полет в жизни.

– Ах, Южный Данкель, – усмехнулся штурман. – Я там родился. Правда, воевал за север…

– Я плохо помню, – вздохнул Милош. – До нас война не докатилась. И к Вердичу уже привык. Вот сопровожу груз – и побыстрее вернусь обратно.

Вильгельм снова хмыкнул, каштановая с проседью челка упала на высокий лоб.

Однажды уехав, никто не хотел возвращаться в Данкели, ни в Южный, ни в Северный. Раскол между членами королевской семьи за пятнадцать лет вытянул из страны все соки. Терять эмигрантам было нечего, возвращаться – незачем.

– Ты давно работаешь с Измаилом?

– Четыре года. Ну, и еще пару месяцев. Ему нужен человек с хорошим почерком.

Вильгельм на секунду задумался.

– Чем он торгует?

Милош замялся:

– Вообще, обычно книгами.

Штурман поднял глаза к небу – там выписывал круги археоптерикс.

– Обычно? – Вильгельм чувствовал в молодом человеке что-то подозрительное. – Как вы познакомились?

– Я работал в одной счетной конторе. Ее собрались закрывать, а господин Измаил увидел, как написаны бумаги, – он к нам часто заходил – и предложил наняться.

– Ты с тех пор с Измаилом в разъездах? Капитан говорила, он много летает.

На самом деле Лем ни о чем подобном не упоминала, и Вильгельм, которому не понравились ни заказчик, ни новая работа, бросил камешек наугад.

– Нет, – покачал головой Милош, – этим обычно Адриан и Сенье занимаются. Я только бумаги оформляю. С вами вот – первое серьезное задание.

Последнее предложение молодой человек произнес с гордостью, но затем добавил с оттенком неуверенности:

– Возможно, потом еще что поручат.

Штурман коснулся блестевшей в левом ухе серебряной сережки.

– А чем еще Измаил торгует, кроме книг?

– Ну… разными редкими предметами… – снова замялся Милош. – Которые… э… из разных мест.

Археоптерикс слетел вниз и обхватил когтями планширь, добавив к старым царапинам на нём несколько новых. Вильгельм погладил Ашура по голове – тот басовито булькнул.

– Давай, малыш, отдохни. Пусть Греза тебя покормит… Разных мест, конечно. Скажи, я заметил, что у него рука трясется. Это профессиональное заболевание? Измаил ведь много пишет?

Растерявшийся было молодой человек сразу ответил с энтузиазмом:

– Очень много. Говорит, у него пальцы скоро двигаться нормально перестанут. Такое бывает?

Вильгельм хмыкнул, резко повернулся, и Милош внезапно обнаружил, что его крепко держат за плечи.

– Послушай, мальчик, – проникновенно сказал штурман, – такое случается, только у твоего нанимателя рука здоровая. За четыре года ты мог бы и заметить. Это я тебе как врач говорю.

Милош удивленно и часто-часто заморгал, глядя на него.

– Я не присматривался. Может, он про то, что пальцы не станут двигаться, просто шутил?

Штурман криво улыбнулся. Молодой человек испуганно выдохнул, когда тот сгреб его за грудки и прижал к стене рубки.

– Как давно ты работаешь с Измаилом?

– Че… четыре года! – Милош поперхнулся от страха. – Вы что?!

– Когда он тебя нанял?!

– Седьмое декабря одиннадцатого года!.. Да что с вами?!

Каре-зеленые глаза Вильгельма полыхнули нехорошим огнем:

– Если твой наниматель нас кинет…

Милошу показалось, что еще чуть-чуть – и штурман сломает ему шею. Однако ожила внутренняя связь, и Вильгельма остановил голос капитана:

– Виго, брось дитя. У нас появились более насущные проблемы. Все по местам. Милош, в каюту и запрись. На радаре шесть целей на три часа. Идут на сближение.

Штурман отпустил жертву. Тот в мгновение ока скрылся на средней палубе – только и лязгнула дверь в пассажирском отсеке.

– Капитан? – Вильгельм заглянул в рубку.

Лем указала на соседнее кресло и подняла рацию.

– Грузовой галиот «Аве Асандаро» на связи. Следую курсом из Вердича – транзит Альконт – Джаллия. Выполняю частную доставку.

В ответ прозвучал голос с чеканными аристократическими интонациями и безупречным альконским выговором:

– Говорит капитан фрегата Королевского флота Альконта «Вентас Аэрис» Леовен Алеманд, командир восемнадцатой боевой группы.

– «Вентас Аэрис», подтвердите свое местонахождение, – откликнулась Лем со скукой бывалого владельца грузового корыта, который налетал сотни часов и относился ко всему в небе так, словно это уже случалось.

Тем не менее, в ее голове будто включился калькулятор. Экран показывал шестерых, но помимо них где-то рядом вне зоны действия радара находились «Вентас Аэрис», фрегат-авианосец, и, возможно, вспомогательные корабли. Капитан родилась и выросла в Альконте, и благодаря своему прошлому имела ясное представление о том, как обычно действует Королевский флот. К тому же, скучающие патрули и прежде не раз придирались к потрепанному галиоту.

Лем посоветовала себе успокоиться. Подложный груз был тщательно задокументирован, а настоящий альконцы не найдут никогда.

Однако следующее сообщение вновь заставило ее занервничать.

– Фрегат Королевского флота Альконта «Вентас Аэрис» находится на шесть часов от вас. По полученным нами сведениям, на борту «Аве Асандаро» содержится важный груз. Предлагаю вам лечь в дрейф.

– Следую курсом из Вердича – транзит Альконт – Джаллия. Выполняю частную доставку. Путевая номер: «пять-шесть-два-восемь». Вердич подтверждено. Альконт подтверждено. Джаллия подтверждено. Повторяю. Выполняю частную доставку. Путевая номер: «пять-шесть-два-восемь». Вердич подтверждено. Альконт подтверждено. Джаллия подтвер…

Лем приготовилась проговорить заученный текст в третий раз, но ее перебили.

– «Аве Асандаро», – тем же непреклонным тоном продолжил Алеманд, – я рекомендую вам немедленно лечь в дрейф, иначе восемнадцатая боевая группа будет вынуждена открыть по вам огонь. Повторяю: немедленно.

Отжав кнопку рации, капитан выругалась. Алеманд вел себя не как командир скучающего патруля. Дураки и сумасшедшие до его звания в Альконте не дослуживались. Это означало, что он точно знает, за чем охотился и какова на самом деле добыча.

«Такие неприятности стоят больше семи тысяч гата», – мрачно подытожила Лем и дополнила уже произнесенную тираду еще парой нелестных слов в адрес Милоша и его начальника.

Подождав, пока она закончит, Вильгельм надел наушники и невесело добавил:

– Вот-вот, капитан.

Ей пришлось соображать быстро. Потеря оплаченного груза для вольного капитана равнялась заявлению о собственной несостоятельности и мишени на лбу для нанятых недовольным заказчиком охотников за наградой. Лем бросила взгляд на составленную Вильгельмом карту. Решение выглядело очевидным, хотя вряд ли можно было придумать что-либо более рисковое, чем попытка скрыться от альконских перехватчиков.

Тем не менее, военные точно не станут ее преследовать за пределами королевства. Значит, необходимо уходить в воздушное пространство Греона, исконного врага Альконта, или Джаллии.

Греон был ближе, но на Джаллии ждали зарезервированный еще со вчера док и получатель. С Греоном их разделяло пятьдесят миль по чистому небу, с Джаллией – около семидесяти, зато…

Худые и сильные пальцы капитана передвинули несколько тумблеров, задавая кораблю новое направление. «Аве Асандаро» резко изменил курс.

– Восемнадцатая боевая группа, ради Сестренки Ветров, что вы делаете? «Аве Асандаро» – мирное грузовое судно, которое следует согласно путевой номер: «пять-шесть-два-восемь».

Сквозь помехи донесся утомленный вздох:

– «Аве Асандаро» я предупреждаю в последний раз. Рекомендую лечь в дрейф.

Капитан задержала дыхание и сосчитала до двух.

Потом с силой, чувствуя, как немеет нога, выжала регулятор скорости, и «Аве Асандаро» рванул вперед.

Оставалось только гадать, что находилось в черном ящике, но сейчас этот вопрос занимал Лем меньше всего. Измаил заплатил за доставку немалые деньги, а в игре с высокими ставками штрафы начислялись в десятикратном размере. Она не хотела оказаться в черном списке вольных капитанов.

Лем скомандовала Константину запустить второй двигатель и максимально открыть балансиры. Дизели зарычали, яростно завращались пропеллеры, а вибрация ферритов дребезжанием отозвалась в недрах трюма.

Ветер царапнул бизань, качнув корабль, и Вильгельм затянул ремень безопасности, костеря себя, что о нём забыл. Еще не понимая, что задумала капитан, штурман быстро вывел на приборы план местности, траекторию, отклонение от заданного курса и расположение радионавигационных станций.

Не поверив в увиденное, он повторил расчеты и зарычал:

– Мы же убьемся!

– На юго-западе – ферритовый заповедник в джаллийской пограничной зоне. Пройдем через него – окажемся с той стороны. Альконт не сунется. Мне доводилось так летать на Фелиманских гонках, – быстро объяснила Лем. – Никакого риска.

– Никакого риска?! В гонках на… выживание?!

Капитан не сомневалась, что в открытом небе перехватчики без труда окружат галиот и заставят перейти в дрейф на балансирах. Каменный заповедник же давал небольшую надежду ускользнуть. Любители ежегодных Фелиманских воздушных гонок знали, что в подобных лабиринтах всегда впереди не самый быстрый, а самый внимательный, осторожный и учитывающий все погрешности.

Заполненные от полумили над землей и до «стеклянных» высот парящими ферритовыми скалами участки неба были опасными для полетов. Крупные корабли огибали скопления поверху; менее мощным и не способным подняться так высоко приходилось или делать крюк, или рисковать и идти напрямик через камни.

Авиаторы не любили заповедники. Блеск феррита обманывал глаза пилотов, помехи на экранах навигационных приборов путали штурманов, а у механиков зашкаливали датчики. Включенные балансиры частично ограждали от губительного воздействия. Так что хуже всего приходилось работавшим лишь на дизелях машинам – на малых кораблях защитные системы начали ставить только в последние десятилетия.

– Я еще жить хочу! – не мог успокоиться Вильгельм.

– Ты словно первый день со мной летаешь! Сколько?

Штурман сглотнул и стойко отрапортовал:

– Пятьдесят девять миль, четыре фарлонга и три чейна.

– Восемнадцатая боевая группа, открыть предупредительный огонь по курсу цели, – прозвучал по рации скучающий вздох Алеманда. – «Аве Асандаро», раз вы не вняли дипломатическому обращению, мы вынуждены перейти к методам силового убеждения.

Шесть точек на радаре поползли в разные стороны.

– Поймай сначала, – прошипела Лем.

Грузовой галиот задрал нос к небу и уверенно пошел вверх.

На мостике «Вентас Аэрис» Алеманд недовольно хмыкнул. Светловолосый, зеленоглазый и высокий офицер не ожидал от торгового судна подобной прыти. Хотя и предполагал, что этот капитан не сдастся без боя. «Но неужели она и вправду пытается уйти на таком корыте? Безнадежная затея. Будто не помнит, чему нас учили…» – он на миг задумался, а затем коротко отдал новый приказ перехватчикам и завершил:

– «Вентас Аэрис», следовать за авиагруппой на превосходящей высоте. Бертрев, налейте мне чаю, пожалуйста.

Пожилой валет молчаливо поднес офицеру чашку. Руфин Бертрев, слуга со всегда невозмутимым серым взглядом и сединой в русых волосах, уже давно научился предугадывать желания господина.

«Вентас Аэрис», огромный, полтора фарлонга от носа до хвоста, фрегат, начал медленно набирать высоту по сглаженной траектории. Перемалывая воздух, быстрее заработали пропеллеры, и на светло-сером металле фюзеляжа закружились, как в калейдоскопе, осколки тени и света. Словно стаи крохотных рыб, мириады солнечных отблесков засновали вдоль бляшек иллюминаторов, по бокам выплевывавших горячий ветер турбин и коротким крепким крыльям.

Способный нести на своих палубах до двадцати перехватчиков и к тому же отлично вооруженный, «Вентас Аэрис», как и другие корабли класса «фрегат» во Флоте Его Величества, мог по праву считаться гордостью альконской инженерной мысли.

Во время очередного маневра Вильгельм отчетливо увидел на горизонте серебряную громаду линейного корабля. Всего пара выстрелов с «Вентас Аэрис» могли превратить «Аве Асандаро» в груду бесполезного и стремительно летящего к земле металлолома. Живое воображение штурмана услужливо изобразило сцену крушения; он вздрогнул и пересчитал цели на радаре.

– Капитан, да нас разнесут!

Она сосредоточенно наклонила голову:

– Для меня это слишком скучная смерть. К тому же они проговорились. Им нужен груз. Всё остальное – блеф.

Вильгельм попытался проглотить сарказм, но не смог:

– А, всё забываю, какая ты шутница. Не прекратишь ржать на минутку, чтобы оценить в какой глубокой мы?..

– Потом, – резко ответила Лем, не отрывая взгляда от несущегося наперерез перехватчика.

Короткая очередь прошла совсем близко от правого пропеллера «Аве Асандаро», подтвердив догадку капитана насчет блефа.

Лаконичный крен – и галиот ушел с линии огня; Константин не зря превращал грузовую гусыню в верткого сапсана. Перехватчик, крохотный и юркий корабль не больше половины чейна длиной, исчез внизу – лишь солнце полыхнуло на фонаре кабины.

Радио замолчало. Альконцы решили больше не тратить время на переговоры. Последовало еще несколько очередей, но «Аве Асандаро» увернулся шутя, словно капитан заранее знала тактику противников.

Лем отдала новый приказ, и пулеметы галиота застрекотали. Константин стрелял не на поражение – просто пытался отогнать обошедший «Аве Асандаро» корабль. Пули просвистели мимо перехватчика. Тот лег на правое крыло и, точно фигурка из плотной бумаги, упал вниз.

– До заповедника четыре мили и две трети фарлонга, – сообщил Вильгельм.

Перехватчики не отставали. Один заложил крутой вираж, выбрав целью бизань.

– Обойдешься, – разгадала маневр Лем.

Крен. Очередь прошла вдоль правого крыла галиота. «Аве Асандаро» тряхнуло, и капитан сдавила штурвал, выравнивая корабль. «Слепая Гадалка, неужели я жаловалась на спокойную жизнь?» – с отвращением подумала она.

– Ты права, они не пытаются нас сбить, – удивленно согласился штурман. – Похоже, мы везем что-то очень и очень ценное.

– Я же гово… – капитан бросила взгляд на радар: – Братишка, куда же они подевались?

Радар показывал только четыре корабля.

На мостике «Вентас Аэрис» Алеманд неспешно допил чай, передал чашку валету и попросил принести следующую.

– Идут прямо к ферритовому заповеднику между Альконтом и Джаллией, сэр, – доложил внимательно следивший за передвижением галиота связист с цепкими серыми глазами.

– Они удивительно самонадеянны, лейтенант Карсов, – заметил Алеманд. – Надеюсь, что также или благоразумны – тогда остановятся, или чрезвычайно удачливы – тогда преодолеют камни.

Виктор Карсов склонился над мониторами, побарабанил паучьими пальцами по приборной панели и тихо пробормотал:

– Хорошо, что там нет Левицкого. Он бы не удержался сунуться в самую Тень…

Алеманд на мгновение коснулся пальцами виска. Старший лейтенант Себастьян Левицкий, на редкость недисциплинированный подчиненный, но один из лучших пилотов «Вентас Аэрис», по распоряжению лидера авиагруппы трудился на взлетно-посадочной палубе. Снова. В третий раз за неделю.

«Аве Асандаро» несся навстречу ферритовой россыпи. Под ярким солнцем булыжники превратились в причудливые скульптуры, похожие не то на идолов древнего народа материка, не то на уродливых кумиров юга, о которых ходили пугающие легенды. Полуденный свет сделал тени резкими, углы – острыми, воздух – кристальным.

От ярких красок у Лем зарябило в глазах.

– Сейчас они отвяжутся, – прорычала она.

Рыская, точно ищущий выход из горящей норы зверь, «Аве Асандаро» ворвался в каменный заповедник. Мелкие осколки заколотили по фюзеляжу, крыльям и пропеллерам. Серые, зеленые и желтые краски перемешались за стеклом.

Вильгельм задержал дыхание. От пестрого водоворота у штурмана закружилась голова, и он побледнел.

– Закрой глаза и сосчитай до трех, – посоветовала капитан.

Больше она не произнесла ни слова, сосредоточившись на препятствиях.

«Помоги нам, Слепая Гадалка», – взмолился Вильгельм.

Лем молиться было некогда. «Аве Асандаро» то резко уходил вверх, то пикировал, то ложился на одно из боковых крыльев, ловя потоки воздуха и чудом не задевая парящие скалы.

Между двух бугристых камней один из преследователей потерял управление. Раздался хлопок катапульты, и его перехватчик врезался в скалу. От скрежета, долетевшего даже до рубки галиота, у Лем заложило уши. Треск. Лязг. Рев воспламенившихся двигателей. Металл машины вплавился в твердое тело покачнувшегося булыжника, а «Аве Асандаро» ушел вперед.

– Второй сбит! – отрапортовал Карсов.

– «Виктрис», постарайтесь подобрать пилота, – мгновенно приказал Алеманд, поднимая с поднесенного блюдца вторую чашку. – Не дайте «Аве Асандаро» уйти. Мы не можем позволить себе уступить в небе торговому кораблю.

Несмотря на сказанное, в глазах офицера сверкнуло сдержанное восхищение. Он сам был прекрасным пилотом, и умел ценить чужое мастерство – даже мастерство противника. К тому же, однажды Алеманд уже встречался с Лем в небе.

Тогда её звали по-другому, и они находились по одну сторону рубежа.

Тем временем капитан констатировала:

– Минус один.

Ее взгляд не отрывался от каменного вихря за стеклом кабины. Вильгельм отмахнулся и в панике навис над экраном радара. От феррита прибор сошел с ума, и из-за помех стало невозможно сосчитать преследователей.

– Они могут идти под этим скалистым полем… – пробормотал штурман. – Пес Хозяйкин – и тот не разберет…

– Ухожу вниз, – сообщила Лем, и «Аве Асандаро» нырнул, вынудив очередной перехватчик изменить курс.

На мостике «Вентас Аэрис» Алеманд поморщился.

– Отзывайте звенья, в лабиринте их не догнать. «Левантес», «Верцинг», на позиции.

Вильгельм объявил:

– Они отходят, капитан.

– Плохо, – резюмировала Лем, гадая, что задумал командир альконского фрегата.

До конца каменного заповедника оставалось совсем немного.

– Пять миль, – попытался приободрить ее Вильгельм. – Поднажми.

Лем сосредоточилась. На выходе из ферритового скопления она планировала уйти в облака. Галиот скрипел, но механизмы справлялись с нагрузкой – спасибо Константину. Талант механика ему достался не иначе как от Младших.

Капитан обогнула крупный камень, направила «Аве Асандаро» к зияющей между булыжниками прорехе, и последние скалы пронеслись мимо. Корабль начал двигаться вниз, под укрытие облачности, но в последний момент сбавил скорость.

В небе, на джаллийской уже территории, ожидали два перехватчика. «Левантес» и «Верцинг».

Ветер взрезали четыре трассирующие очереди. Правый балансир отчаянно загудел, и галиот накренился.

У Лем екнуло сердце: «Совместная операция с республикой?.. Им разрешили пересечь границу?.. Не может быть…»

– Кас, выключай второй ферритовый, – скомандовала она по внутренней связи.

– Уже, капитан, – глухо ответил механик.

– Ты когда-нибудь пробовал сбежать от Флота Его Величества какого-нибудь мелкого королевства? – нервно обратилась Лем к Вильгельму. – Нет?

– Прости, а чем мы сейчас занимае?..

Следующая очередь отзвенела по левому крылу, заклинив пропеллер.

– Псы Хозяйкины! – дернулся штурман.

Лем схватилась за рацию.

Ей следовало просчитать, что военные так легко не отступятся. Однако последнюю надежду скрыться на джаллийской территории уничтожил фрегат.

«Вентас Аэрис» на большой высоте миновал заповедник и навис угрожающей тенью над галиотом. Теперь не оставалось сомнений, что Альконт и Джаллия работают сообща. «Левантес» и «Верцинг» под прикрытием линейного корабля взяли «Аве Асандаро» в тиски, и фрегат недвусмысленно нацелил малокалиберные орудия на беглеца.

– Капитан, отключаю дизели и перехожу в режим парения, – сообщил механик. – Иначе отправимся к земле.

– Не переживай, Кас. Я сейчас свяжусь…

Приемник под рукой капитана ожил, рыкнув басом:

– Сэр, можно я их по самую винтомоторную?!..

– Майор Даремин хочет сказать, – вклинился уже знакомый тембр Алеманда, – что вам, «Аве Асандаро», рекомендуется прекратить безумное бегство. При капитуляции экипажу гарантируется жизнь. В противном случае мы будем вынуждены продолжить огонь. Если это произойдет, приношу соболезнования заранее.

Лем закусила верхнюю губу.

Выстрел с «Левантеса» пробил стекло галиота, кабину наполнил ледяной ветер. Вильгельм заслонился от осколков предплечьем, и Декс, болезненно зажмурившись, щелкнула кнопкой рации:

– «Аве Асандаро» ложится в дрейф. Повторяю. «Аве Асандаро» ложится в дрейф.

– Принято, «Аве Асандаро», – откликнулся Алеманд. – Я рад, что мы наконец-то достигли взаимопонимания. Теперь нам нужно осмотреть груз.

Капитан опустила рацию, кратко озвучила, куда офицер может идти, и добавила по внутренней связи:

– Кас, высота прежняя, но снизь мощность балансиров до минимума. Все в грузовой отсек. Оружие не брать – я не хочу нервировать десантную группу. В Крылатой пехоте служат… на всю голову Солнцем озаренные. Вопросы есть?

– Нет, – ответил Константин. – Греза будет со мной.

– Тогда вперед. А я иду встречать гостей.

– Капитан, – заспорил Вильгельм, – я не хотел бы оставлять тебя од…

– Приказы не обсуждаются.

Проигнорировав яростный взгляд штурмана, Лем достала из-под приборной панели герметизатор и прикрепила металлический диск к стеклу рубки, запечатав пробоину. Затем проверила спрятанный под жакетом малокалиберный джаллийский револьвер и, откинув барабан вправо, пересчитала патроны – все шесть блестели в каморах.

Вильгельм встал и мягко коснулся ее плеча:

– Не делай глупостей, Лем, ладно?

– «Кейцы» я оставляю здесь, – она демонстративно бросила на штурманское кресло два револьвера покрупнее: один для левой руки, второй для правой, походившие друг на друга, как близнецы. Вытянутые, легкие, изящные, с искусной чеканкой – выполненные на заказ по ее меркам. Лем ненавидела с ними расставаться. – Доволен?

Штурман видел, что она не в себе. Но из экипажа «Аве Асандаро» только Константин знал, почему капитан не упускает случая сцепиться с альконцами. Поэтому Вильгельм не сказал больше ни слова и молча направился к выходу.

Лем вспотевшей ладонью убрала волосы со лба и посмотрела на радар – галиот находился в кольце перехватчиков.

– «Аве Асандаро», – она вновь подняла рацию. – Какие будут указания?

– «Аве Асандаро», сложите оружие и приготовьтесь принять десантную группу, – ответил Алеманд.

– Верхняя палуба в вашем распоряжении.

– Группу поведет лейтенант Юстас Диров, – после паузы сообщил офицер. – Ожидайте.

– Принято.

Проверив установки автопилота, капитан вышла из рубки и захлопнула дверь.

Из недр «Вентас Аэрис» выскользнул закрытый шлюп. Он быстро пересек разделявшее фрегат и галиот пространство, завис над «Аве Асандаро» и начал стыковку. Металлические тросы с ферритовыми фиксаторами на концах выстрелили из днищевых сопл корабля, впились в фюзеляж пленника и подтянули поближе. Открылся хвостовой люк. Рампа грохнула по верхней палубе, вытянулся язык подтрапника.

Лем скрестила руки на груди, ожидая воздушных пехотинцев. Она старалась думать ясно, но мысли путались. Из-за подставы Измаила, из-за альконцев, из-за того, что не получилось удрать. Капитан ненавидела проигрывать, но сейчас тревожилась не потому. Алеманд точно понимал, чего хочет от «Аве Асандаро», а Лем, зная немало о Флоте Его Величества, боялась за экипаж. Страх прилип к плечам мокрой рубашкой.

Когда шлюп пристыковался, капитан откинула назад полы жакета и подняла руки, показывая пустые кобуры и ладони, чтобы не провоцировать десантную группу.

На «Аве Асандаро» высадились семеро в черной форме альконского военно-воздушного пехотного корпуса. Ими руководил светлокожий молодой лейтенант с коротко подстриженными соломенными волосами. Абордажная команда рассыпалась по палубе, и Юстас Диров подошел к капитану, одобрительно посмотрев на ее портупею:

– Что ж, альконский вы понимаете. Проводите нас к грузу… мисс.

– Туда, – Лем подбородком указала на единственный на палубе люк, внутренне скривившись от пренебрежительного обращения. – Или теперь офицеров не учат азам корабельного дела?

Лейтенант смерил ее уничижительным взглядом.

– Вопросов нет, я покажу… – она закатила глаза. – За мной, бравые парни. Наклоняемся и идем осторожно. Переборки здесь старые, а головы у вас, как известно, непробиваемые.

Один из пехотинцев, рыжий и, видимо, не лишенный чувства юмора, фыркнул.

Когда незваные гости спустились в трюм, Константин сразу поинтересовался у Лем:

– Ты в порядке?

Капитан кивнула и взглядом попросила Вильгельма показать скрытый в стене отсек. Подсунуть Дирову подложный груз после погони и в присутствии шести вооруженных пехотинцев было бы апофеозом безумия и наглости. Лем верила в свою удачу, но дураки иногда надоедали даже Слепой Гадалке.

Штурман уперся ладонями в стену отсека и надавил. Металлическая пластина отошла в сторону, открыв спрятанный внутри черный ящик.

– По размерам подходит, – оценил лейтенант.

– Сожри вас Хозяйкины псы! – взвилась капитан. – Вы еще скажите, что просто так прицепились к случайному грузовому судну!

– Мисс, ради Белого Солнца, придержите язык, – ответил Диров. – Кейтид! Вскройте ящик.

– С твоей стороны было бы любезно не упоминать на моем корабле Белое Солнце, – шепотом огрызнулась Лем, с трудом терпя снисходительное отношение альконца.

Константин мягко положил руки ей на плечи, а лейтенант ничего не ответил, наблюдая за работой подчиненного. Никлас Кейтид, коренастый и загорелый гитец с обветренным лицом, достал из сумки на боку инструменты и склонился над ящиком.

Судя по всему, ему было не впервой вскрывать сложные замки. Кейтид никуда не торопился, что-то тихо бурчал под нос и время от времени светил маленьким, но мощным фонарем внутрь замочной скважины. Простое лицо, карие глаза – он напоминал Лем Константина. Возможно, ловкостью в обращении с инструментами. В установившемся молчании они позвякивали как-то по-особенному умиротворяюще. Капитан даже перестала злиться на Дирова и почти успокоилась.

Но вдруг различила за звоном и клацанием знакомый скрип, донесшийся сверху, из пассажирского отсека.

«Милош! – вздрогнула Лем. – Тебе же сказали – сидеть тихо!»

В душе капитана шевельнулось нехорошее предчувствие. Она совсем забыла про помощника Измаила, и теперь не знала, чего от него ждать.

Лем повернулась в сторону трапа. Высоченный бритоголовый громила-пехотинец проследил ее взгляд и нахмурился.

Вначале ни великан, ни Декс никого не увидели. Однако не прошло и десятка секунд, как лестница заскрипела под неуверенными шагами. Потом наверху ойкнули, и в проеме показался Милош. Он дрожал, лицо исказил страх, но в руках молодой человек сжимал большой и едва не перевешивавший его альконский «таган».

Капитан быстро оглянулась на Устина и посмотрела на его пояс. «Всё верно», – застонала Лем. Парень послушался и пришел безоружным, оставив свой револьвер в кубрике.

– Н-не трогайте груз, – пролепетал Милош. – Это важно. Г-господин Измаил сказал, что важно. Я… выстрел-л-лю…

– Цверг… – выдохнул Вильгельм.

Константин застыл, Устин схватился за пустую кобуру:

– Эй, это моя пушка!

Кейтид прекратил вскрывать замок и поднял руки, не желая провоцировать слабоумного.

Пехотинцы защелкали винтовками, но Диров остановил их вскинутой рукой. Он резко развернулся, посмотрел на Милоша и негромко, угрожающе сказал, обращаясь к Лем:

– Мисс, разве приказ насчет оружия не был предельно ясным?

– Это довесок к грузу, – напряженно ответила капитан. – Не думала, что парень решится хотя бы выйти из каюты, тем более – взяться за револьвер. Неужели Измаил подсунул нам весь золотой запас Альконта?

– Я не довесок, – Милош шмыгнул носом. – И это… господин Измаил попросил… сказал защищать…

Лем увидела, что громила мягко, с необычной для его габаритов тигриной грацией скользнул к стене. Слился с ней и двинулся к Милошу. Остальные пехотинцы и лейтенант этого будто не заметили. Лем наступила Константину на ногу, чтобы тот тоже не вздумал выдать великана. Вильгельм засек ее движение и понимающе упер взгляд в пол. Маневр громилы упустили только Милош и гневно уставившийся на парня Устин.

«Братишка, убереги моих людей от шальных пуль…» – Лем на мгновение закрыла глаза.

– Груз… пожалуйста, не трогайте… – Милош скользнул взглядом по присутствующим, хотел добавить что-то еще, но не успел.

Громила прыгнул на него и повалил на ступени.

Револьвер взорвался вспышкой, пуля высекла искры из потолка, Милош закричал и уронил оружие. Великан скрутил его без труда, словно ребенка. Уложил лицом к перилам и небрежно придавил одной ладонью. В ту же секунду по приказу Дирова пехотинцы рассредоточились по грузовому отсеку, блокируя экипаж галиота.

Лем не желала усугублять положение команды и не сопротивлялась, когда невысокий рыжий шутник вывернул ей запястья. Лишь закрыла глаза и сердито зашипела: он оказался ушлым малым и заметил спрятанное под жакетом оружие. Держа капитана одной рукой, рыжий сорвал кобуру и отбросил в сторону. Та заскользила по полу, клапан открылся, и револьвер звякнул об стену.

Лейтенант проводил оружие глазами и скомандовал:

– Обыскать всех.

– Че-е-го-о-о? – взъерошился Устин.

– Тихо! – прикрикнула на него Лем.

Она, Константин, Вильгельм и Устин пережили несколько унизительных минут. Пехотинцы обшарили все их карманы: механик лишился пояса с инструментами, штурман – рации, мальчишка – зажигалки. Впрочем, Милошу пришлось хуже. Даже, когда остальных отпустили, великан продолжил сидеть над ним, вжимая в ступени.

– Что, мисс, не знаете слова «приказ»? – Диров подобрал револьвер. – Барабан на правую сторону… для левой руки, понятно. Серьезно – собирались стрелять?

– Только себе в голову, – ответила Лем, растирая запястья, – у рыжего оказалась крепкая хватка. – Лучше застрелиться, чем терпеть на корабле дюжину альконцев.

– Альконцы уже на вашем… куске металлолома. Прежде всего – вы сами. Ведь отсутствие акцента мне не послышалось?

– Этот «кусок металлолома» едва не обошел ваши элитные перехватчики, – капитан будто не заметила выпад о своем происхождении, но не пропустила оскорбление в адрес «Аве Асандаро».

Диров положил револьвер на бочку у стены и пробормотал:

– Не понимаю, как женщина могла опуститься до такого.

– Опуститься до чего? – процедила Лем. – До желания жить своим умом? Спросите у вашего изменчивого Маркавина.

– Не смейте неуважительно отзываться о Его Величестве! – развернулся к ней лейтенант, сжав руку в кулак.

Казалось, Диров готов ударить. Лем издевательски улыбнулась:

– Ну же. Давай. Вперед.

Неизвестно, что произошло бы дальше, если бы не Алеманд. На поясе лейтенанта зашипела рация:

– Лейтенант Диров, доложите обстановку, – произнес спокойный голос.

Секунду поколебавшись, ответить или ударить капитана, Диров включил рацию:

– Груз на месте. Открываем.

– Поторопитесь.

– Будет сделано, сэр. Связь завершил.

Он вернул передатчик на пояс и снова посмотрел на Лем.

– И ни слова про осложнения… – капитан выдохнула и облокотилась на стену. – В былые времена дела обстояли по-другому. Я недавно от кого-то слышала, что со временем небо сереет, трава желтеет, а достойные сыны Альконта мельчают. Похоже, правда.

Диров отвернулся. Потом бросил ей, не глядя:

– Просто заткнитесь, – и добавил: – Продолжайте, Кейтид.

Пехотинец послушно вновь приступил к работе.

Ящик поддался через четверть часа, и Кейтид откинул крышку. Он глянул внутрь и быстро поднялся. Потом отступил, прошептал молитву и прижал к глазам ладони в почтительном жесте.

Диров шагнул вперед и тоже заглянул внутрь. Глаза лейтенанта расширились, лицо побледнело. Он словно не мог поверить в увиденное. На секунду Диров застыл истуканом. А после – повторил действия Кейтида, ошарашенно выдохнул и сжал кулаки:

– Это немыслимо!

Стоявший неподалеку Вильгельм наклонился вперед, чтобы рассмотреть груз. В ящике лежало кипенное, без единого украшения солнце с отпечатком трех пальцев ровно в центре. Штурман почувствовал, как дыхание застряло у него в горле, и с трудом удержался от богохульного поминания разом Младших Богов и святых Белой Церкви.

– Капитан… мы влипли…

– Еще как, – буркнул Кейтид.

Пехотинцы начали перешептываться. Диров ослабил воротник, словно ему стало трудно дышать.

– Вы должны немедленно препроводить свой корабль на «Вентас Аэрис», – произнес лейтенант. – Немедленно. Ваш… груз будет изъят со всей почтительностью и осторожностью.

– Капитан… – неуверенно начал штурман.

– Я родилась в Альконте. Я там выросла. Мне не нужно рассказывать, что такое церковные реликвии, Виго, – она поежилась. – Я сейчас же посажу корабль на «Вентас Аэрис» до дальнейших указаний. Подобная драгоценность заслуживает подобающего обращения.

Лем старалась говорить почтительно, хотя безопасность реликвии волновала ее куда меньше, чем безопасность команды, корабля и себя. Головоломка сложилась, и расклад выглядел, как эпитафия. Единственное, чего капитан хотела, чтобы эта эпитафия оказалась для Измаила и Милоша, а не «Аве Асандаро».

Это солнце она видела – и не раз. «Уж лучше бы мы и правда попались с королевским золотом», – капитан убрала руки в карманы жакета, тоскливо смотря на сияющий диск.

В столице его называли «Дланью», и оно украшало алтарь главной церкви Альконта на Арконе. Прежде реликвия никогда не покидала храм. Вор, решившийся на подобную кражу, был сумасшедшим и самоубийцей в одновременно.

– Кас, – тихо попросила Лем, – балансиры… Иди, переключи их в посадочный режим.