Читать книгу Жизнь – это любовь - Кучерявая Елена Игоревна - Страница 13

После рождения ребенка на работу Таня не вернулась. Нянек и помощниц не было и поэтому решено было, что она будет заниматься домом и воспитанием сыном. Каждое лето всей семьей они приезжали в гости к родителям, после окончания отпуска, Володя уезжал на службу, так же его ждала учеба в юридическом институте, а Таня с сыном оставалась у близких до конца лета. С удовольствием гуляли с Русланом, ходила в гости к бабушке, где Катя возилась с ребенком, а у нее была возможность отдохнуть и позагорать.

Манефа узнала, что в областном медицинском профсоюзе дают путевки по «Золотому кольцу « России, она решила сделать подарок дочери. И подала заявку. На ее удивление, был получен положительный ответ и к еще большему удивлению, Оля очень обрадовалась предстоящей поездке.

Отпуск произвел на Ольгу неизгладимое впечатление. Везло с самого начала: с соседкой по номеру: почти ровесницей, медсестрой из Екатеринбурга – Лидой. Легкая в общении, жизнерадостная девушка, казалось, вдохнула в Олю жизнь . Она радовалась всему: сытной еде, солнцу за окном, цветам, величественным куполам храмов. Ее восторгу не было предела.

– Смотри, – шептала она в самое ухо Оли, здесь же снимали фильм «Иван Васильевич меняет профессию «. Обожаю его. А ты?

Не дослушав ответ, она уже тянула Олю в другую сторону:

– Смотри, какие купола,– восторженно кричала она.

Величественные храмы с изумительной росписью, монастыри с широкими площадями и узкими улочками, уникальный ювелирные изделия, деревянное зодчество, лавки с различными сувенирами, мгновенно покорили девушек. На память в качестве талисмана Оля купила себе крошечную фарфоровую кошку, расписанную цветами.

Возвращаясь, домой с гостинцами, обновленная, в отличном настроении Ольга была крайне обескуражена приемом. Стаяла летняя суббота. Мамы дома не была: дежурила, лишь пьяный отец. Улыбка будто сползла с лица девушки, на душе стало привычно тоскливо. На следующий день Маня, вернувшись с работы, застала притихшую дочь.

– Как поездка?– с порога спросила она.

– Мне очень понравилось, спасибо мама.

– Сегодня воскресенье. Отец спит? Напечем блинов, пошли на кухню. Она обняла дочь.

На душе у Оли стало спокойней. Она обожала мамины блины, тонкие, сдобные. Ели их с растопленным маслом или со сметаной и домашним, клубничным вареньем.

Пока Манефа ловко заводила теста, Оля в полголоса делилась впечатлениями. Мать внутренне ликовала, что чем-то смогла осчастливить дочь.

– К следующему отпуску, постараюсь выхлопотать тебе еще путевку,– сказала Маня.

В ответ она увидела благодарность в глазах дочери.

После отпуска Оля вернулась на работу в регистратуру поликлиники. Никаких изменений в жизни не предвиделось, и эта монотонность радовала и успокаивала ее, вот если бы только не домашние ссоры и пьянство отца. К зиме стало известно, что профсоюз выделяет путевки в Чехословакию. И Манефа подала заявление для дочери, начались поездки с поклонами для получения разрешения.

– Сейчас еще ничего не известно, – говорила строгая сотрудница, приедете позже.

Настырности и терпения, вот чего было не отнять у Мани. Она педантично добивалась своего. И вот чудо, путевка для путешествия по Чехословакии, Венгрии и Германии для дочери получена. Началась подготовка и проверка документов. Для выезда за границу соискатель должен был написать характеристику на самого себя, где рассказать какой он сотрудник и безупречный гражданин, что в случаи Оли соответствовала действительности. Характеристика была одобрена, заверена подписью заведующей, потом кандидатуры Оли рассматривали на партийной комиссии. После вынесения положительного решения характеристику подписал секретарь парткома. Следующий этап – оформление справки о состоянии здоровья и предоставление справки с места работы о состоянии дохода. После всех бюрократических проволочек и ожидания в течение пяти долгих месяцев был выдан загранпаспорт, и в июне одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года началось новое путешествие. С красивой прической, в новой платье ,Оля шагнула на борт самолета.

Группа собралась молодежная, все быстро перезнакомились . Начались рассказы о том, кто как оформлял документы, собирались в поездку, получали списки подарков для родственников.

И вот перед ними красавица Прага. Днем была назначена пешая прогулка с экскурсоводом. Оля слушала легенды и исторические факты о Праге, ощущая себя в сказке. Особенное впечатление на всех произвели огромные часы на ратуше с куклами, движущейся сферой и календарем. Стоя в огромной толпе туристов, Ольга наблюдала, как в окнах появляются апостолы под звон колокола старухи смерти и в завершение закричал петух. Экскурсовод рассказала всем, что это представление идет более пятисот лет. Вечером Оля долго не могла уснуть и закрыв глаза думала о родителях, сестре, вспоминая Карлов мост и свое желание , которое она загадала возле барельефа Яна Непомуки. Это желание не давала ей покоя, она так боялась, что оно не исполнится, вдруг она неверно выполнила ритуал? За неимением времени, лишь вскользь ее ладошка коснулась натертого до блеска металла.

С моста открывался красивый вид на Пражский Град. Величественную резиденцию чешских королей. Прогулка завершилась вкусным обедом. Таких блюд и огромных порций, Оля никогда не видела, не то, что могла где-то попробовать. От непривычно долгой ходьбы ноги ее просто гудели, и она была рада снять туфли, чтобы идти босиком по старинным улочкам.

Следующий день был посвящен поездке в Карловы Вары. Город показался девушке поистине райским уголком, находясь в ущелье между горами, он был построен словно террасами, что предавала ему необычайность и схожесть с огромным парком. С множеством старинных зданий, санаториев, пансионатов и уютных кафе. Здесь их группа попробовала настоящие чешские вафли. Огромные, как блин, хрустящие с тягучим сиропом в середине. Оля с удовольствием ела только что испеченное горячее лакомство. Попробовали минеральную воду из теплых источника, Оля решила , что это единственное, что не понравилось ей в Праге.

Следующая поездка в Пльзень – центр пивоварения с экскурсией в настоящую пивоварню. С опаской, но все же Оля попробовала огромный бокал пива, под рассказы экскурсовода. Все кварталы в этом городе были четкой прямоугольной формы. Девушку просто поразила чистота и уют этого места. Старинные здания с фресками и росписью, фонтаны и необычные скульптуры. Она старалась, запомнить как можно больше из рассказа экскурсовода, чтобы потом на протяжении долгого времени просто вспоминать или делится с близкими. Хотя это и не особо было принято в их семьей, но Оля увидела знаменитый Чумной столб, названный так, в честь победы над страшной болезнью и решила, что этот рассказ уж точно заинтересует маму.

Последний день был предназначен для зоопарка и похода по магазинам. Рубли она поменяла на кроны еще в самой начале поездки, и купила косметику себе, подарок сестре, для родителей – бокалы из богемского хрусталя и очень красивые и удобные сандалии из натуральной кожи. Маленькому племяннику она приобрела наряды и деревянного щелкунчика. И почему-то не удержавшись, купила игрушку деревянный грибок, у которого снималась шляпка. Своей доченьке, подумала она про себя.

В зоопарке оказалось очень интересно и красиво, огромная территория утопала в зелени и розах. Кого здесь только не было, впервые в жизни Оля увидела живого жирафа и слона. Пингвинов, фламинго и огромную черепаху. Она ощутила настоящую радость жизни и возможность смеяться и радоваться.

Путешествия продолжилось в Будапеште, куда их группа прибыла на комфортабельном автобусе. Ехать таким маршрутом по гладким дорогам показалось Оле отдельным удовольствием. Из окна открывались красивые пейзажи и облака. Они казались девушке особенно необычными, мягкими и пушистыми. Первое, что поразило Олю в городе – это телефонные будки с толстыми справочниками. «Неужели их даже не украли?»– подумала она. Вслух спросить постеснялась. Второе- множество магазинов и лавочек, где можно было торговаться.

Олино знакомство со столицей Венгрии началось с посещение Будайской крепости, въездом через Триумфальную арку и продолжилась пешеходной экскурсией по Рыбацкому бастиону, с живописной площадью, на которой была установлена Чумовая колонна. Но больше всего девушку поразила смотровая площадка с видом на величественный Дунай. Дальше их путь продолжался к Королевскому замку, дворцу Шандора с многочисленными памятниками. На будайский холм поднимались на старинном фуникулере Шикло. Вагончик, на котором они ехали, назывался «Маргит», «Марго» – мысленно переименовала его Оля.

Экскурсия была выстроена таким образом, что они попали как раз к смене караула перед резиденцией дворца. Затаив дыхания Оля наблюдала это , как казалось ей сказочное действо. Их маршрут был продолжен к огромному фонтану со сценами королевской охоты. Легенда фонтана запала Оле в душу. Во время охоты король познакомился с молодой крестьянкой Илоной, которая влюбилась в него с первого взгляда. Но когда красавица узнала, что перед нею находится король Венгрии, сразу умерла от потрясения. Композиция фонтана изображала короля со свитой, убитого оленя, ястреба и собак, помогающим охотникам загнать дичь.

Мысленно Ольга загадала, чтобы в следующем году, она встретила настоящую любовь всей своей жизни. Ухажеров у нее было много, но не один не трогал ее сердце. В каждом находила она изъяны: плешивый, низкого роста, с неприятным запахом, с громким смехом и так далее и тому подобное. На советы матери присмотреться к перспективным на ее взгляд женихам, она лишь отмалчивалась.

Их путь продолжался к памятнику, возле которого сердце Оли сжалось, будто пропустило один удар, и она вспомнила отца. Это был памятник жертвам Холокоста, которых сковывали цепями вместе и расстреливали на берегу Дуная. Перед этим людей заставляли сбросить обувь, а после расстрела их сталкивали в реку. После этого рассказа, вся поездка вдруг потеряла свое очарование, и Оле нестерпимо захотелось домой. Увидеть родные глаза отца, дрожащую руку с сигаретой, редкую ободряющую улыбку. Захотелось броситься к нему на шею, прижаться, выплакаться, распустить эту внутреннюю вечно державшую ее пружину.

Заканчивался их день свободным временем и прогулкой по набережной. Ольга нашла уютную скамейку и села молча наблюдать за людьми. Беспечные, веселые, они казались ей какими-то недосягаемыми и очень счастливыми. В гостиницу возвращались уже в темноте, любуясь сказочной обстановкой города, с подсвечивающимися достопримечательностями.

С утра их группе предстоял переезд в город Дрезден. Оля была этому рада, потому что ноги гудели от долгих прогулок, а голова была переполнена огромным потоком информации. Путешествие началось с каменного моста. «Когда-то на этом мосту стоял Наполеон,»– начала свой рассказ экскурсовод.

«Давно мечтал увидеть, тебя Дрезден!»– сказал император, отправляясь на прогулку по городу». Вот и мы, с Вами совершим свою прогулку вслед за императором.

Перейдя мост вместе с другими туристами, Оля увидела огромный дворец и опять они слушали истории, легенды и тайны, связанные с замком. Они посетили Театральную площадь со множеством архитектурных памятников.

На следующий день была запланирована заключительная экскурсия в Цвингер с посещением картинной галереи, Оружейной палаты, выставкой великолепного фарфора.… Завершилось их путешествие променадом по Брюссельской террасе и ужином в ресторанчике с деревянными столами и лавками, где подавали различные колбасы с луком и громадные кружки с пивом.

Дома Олю встретили безрадостными новостями: отца уволили с работы, а мама уехали в Тюмень, потому что дедушка Иван слег. На расспросы дочери, отец угрюмо отмалчивался, но она понимала, что он опять не выходил на работу, по причине пьянства, с этим скорей всего и было связано его увольнение. Оля стала замечать, как изменился отец: на постаревшем лице, потухшие, бесцветные глаза. Взгляд тяжелый, усталый. Папа перестал спать по ночам, чаще дремлет, пьет и живет в своем мире. В мире фантазий, как он сам говорит: » Я улетаю в мечту» Спит только, приняв снотворное. Они теперь постоянно в его комнате, на тумбочке возле кровати.

«Вот, моя расплата»,– говорит он дочери, вытягивая вперед трясущиеся руки. И в такие минуты, он кажется дочери мучеником.

По возвращении. Матери домой из Тюмени через две недели было получено известие, что отец скончался и родители выехали на похороны. Оля осталась дома одна. Отпуск подошел к концу, и она вышла на работу, мысленно планируя следующее путешествие. Загадывая, куда оно будет. Пришло письмо от сестры, что скоро она приедет к ним в гости с маленьким Русланом. Из Тюмени родители вернулись, как чужие и Оля поняла, что там произошли неприятности. Позже мама рассказала, что отец выпил лишнего на прощальном обеде. Вечером он валялся на полу, кричал, ругал жену и говорил ей гадости. Через три недели снова было получено печальное известие, что умерла бабушка Мария. Отец начал собираться на похороны, но Манефа была непреклонна, что после последнего случая с пьяными выходками она поедет одна.

13 Внучка

Сидя в поезде вагона, уносящего ее в Тюмень, мыслями Манефа уносилась в детство. Вот мама месит тесто, будут ароматные ватрушки с творогом, а может с картошкой или морковью? Гадает маленькая Машута, лежа на печи. В доме и за окнами еще темно, видно, как падает пушистый снег, значит погода морозная и свежая. Передвигается по дому мама легко и бесшумно, чтобы не разбудить дочь. Не то, что отец, встает раньше всех, стучит, хлопает дверями, занося дрова. Громко дует на замерзшие пальцы и начинает топить печь.

– О, проснулся, – ворчит мать,– если встал, значит, сроду, поспать никому не даст.

– Ты скотине, дала?– кричит отец. – Маша, спишь, еще что ли?

– С тобой поспишь, встаю уже,– отвечает жена.

– Доченька, вставай, скоро ватрушки поспеют. Отец вернется, скажет, разлежалась, попадет нам, – Давай, я уже маслица приготовила, мазать будешь,– ласково зовет мать.

Она заботливо подставляет к печке нагретые чуни: «Спускайся!»

– Ну что , сколько сегодня?– спрашивает она Маню.

–Десять?

–Нет, мало,– смеется мать, в уголках глаз разбегается сеточка морщинок.

– Пятнадцать,– говорит Манефа.

– Молодец, волшебница, угадала, Ровно пятнадцать ватрушек получилось.

– Мои любимые? С творогом?

–С творогом,– отвечает мать.

– Давай помолимся перед едой, тятя придет, а мы уже с молитвой.

–И кто это, так вкусно сдобрил ватрушки?– прищелкивает от удовольствия за завтраком отец?

Маня довольно улыбается.

– А горка уже замерзла, тятенька?

–Замерзла, можешь идти во двор.

Манефа резво бежит кататься с горки, а мама сидит возле окна и шьет ей куклу. У Мани целая коробочка с обрезками, из которых мама мастерит ей кукол, с нарядами, настоящим бельем. Сегодня Мария обещала сделать дочери настоящую кроватку для куклы, которую выстругал отец. Настоящее волшебство , Маня чувствует себя счастливой. Впереди новогодние каникулы, теплые семейные вечера. Почему это все осталось так далеко позади? В такой беззаботной детской жизни? Предательские слезы накатывают на глаза, Манефа отворачивается к окну и прижимается лбом к холодному стеклу.

А мысли и воспоминания бегут своим чередом. Вот отец уже старенький, с плешивой бородкой, приехал к ним с Колей в Невьянск, чтобы копать подпол в новой квартире по улице Кирова. Как он играл с девчонками в прятки. По стариковски, шустро, бегая по квартире. Девочки смеялись и никак не могли найти деда, который спрятался в коридоре за пальто мужа. Как он привозил маленькой Мане подарки с ярмарки, а позже ее девочкам: разноцветные леденцы на палочке. Вкуснее этого лакомства, Маня не пробовала никогда в жизни и вспоминала эту сладость во рту до сих пор.

Когда им выделили участок в коллективном саду, отец тоже приехал, строить садовый домик. Манефа улыбнулась, при этом воспоминании. Она увидела, как тятя лихо командовал нанятым работником и со знанием дела советовал дочери, где посадить яблони, малину, смородину и овощи.

Приданное, которое собрали ей мать с отцом до сих пор жило в их доме: сшитое мамой зеленое одеяло, две пуховые подушки , скалка и толкушка из дерева, выструганные отцом. Каждый раз, раскатывая скалкой тесто для пельменей, Манефа всей душой ощущала теплоту отцовских рук, его молчаливую, порой суровую заботу.

К старости он совершенно оглох, чем очень сердил мать.

– Вот, глухня, ворчала она на деда. А он лишь молча, смотрел на жену.

Неужели, теперь их не будет в ее жизни? Никогда не услышать знакомый голос, не прикоснешься к теплой, гладкой щеке? Мама даже в старости, не утеряла свою привлекательность. Натруженные руки, гладкая кожа щек, крепкое тело, несмотря на шестнадцать родов. Когда Маня приезжала в Тюмень, и они мылись с матерью в бане, любовалось такой родной, близкой и по моложавому опрятной фигурой.

Похороны прошли, как в тумане. Старшая сестра Нюра договорилась с батюшкой и мать, так же как и отца отпели дома. Во время молитвы Манефа неотрывно смотрела в спокойное, строгое лицо матери. Ей казалась, что этот самый близкий и родной на свете человек, просто спит. Но когда она приложилась к холодному каменному лбу, то вздрогнула , все равно не до конца осознавая происходящее. На обеде Манефа даже не могла сидеть вместе со всеми, нестерпимо болела голова, она легла в кровать, слез не было, только надоедливые мысли, причинявшие нестерпимую боль. Как хотелось почувствовать на лбу прохладную, суховатую , такую родную ладонь. Услышать участливый шепот: «Болит? Сильно? Ну полежи, полежи».

Маня вспоминала, как она приезжала домой на выходные из института, забиралась на печь, зубрила латынь и анатомию, а мама заботливо подсовывала ей лакомство: сушеные ягоды.

Каждый раз, провожая дочь, были напутственные слова: « Иди, с Богом!»

Кто теперь так проводит ее?

Совершенно некстати она вспомнила просьбы матери, писать письма. «Вот лягу спать, говорила мама и думаю, жива ли ты?» Маня лишь отмахивалась в ответ, это казалось ей такой глупостью. «Ну что с нами может случиться?»– бросала она в сердцах.

Оставшись после похорон в Тюмени еще на три дня, Манефа вернулась домой. Коля встретил ее с перемотанной головой. Вечером дочь рассказала, что после ее отъезда, отец выпил лишнего, стал ругаться и отправлять ее за вином. Оля ушла на улицу, ждала на скамейке, а когда вернулась, он лежал на кухне с разбитой головой. Отец упал и стукнулся о край кухонной плиты, помяв дверцу духовки. «Вот она моя жизнь»– подумала про себя Маня.

И опять начался бешеный круговорот любимой работы, укоры пьяного супруга, по выходным посещение родителей мужа, с мытьем полов в доме, с полными сумками продуктов обычно бежала к ним сноха. В ответ ни капли благодарности, лишь молчаливый взгляд.

Из профсоюза пришло сообщение, что летом Оле выделяют путевку в Ленинград. Мысленно Оленька начала готовится к поездке и жила лишь мечтами о предстоящем отпуске. В апреле тысяча девятьсот семьдесят восьмого года у деда Степана случился инсульт, после которого он уже не оправился. Дочь с женой ухаживали за ним, но в конце июня он умер. Какая-то бесконечная череда потерь ознаменовала эти последние два года.

После похорон Оля уехала в отпуск. В поезде она никак не могла настроиться на путешествие. И обзорная экскурсия по городу совершенно не произвела на нее впечатление. Как и следующий день в Петропавловской крепости. Она вполуха слушала рассказы экскурсовода, в тюремной камере ей просто физически стало плохо, и они мечтала лишь о глотке свежего воздуха. Когда уже на улице прогремел выстрел из пушки, Оля вздрогнула, вернулась к реальности и почувствовала, что это будто внутри нее разорвался снаряд, приносящий облегчение. Следующий день в Петергофе, она уже чувствовала в себе жизнь и понимала, что ощущает всю красоту вокруг: величественные фонтаны поразили ее, так же как и огромные клумбы цветом. Кругом слышалась речь на разных языках, и девушка ощущала себя частью огромного мира. И эта принадлежность ко всем людям сразу, давала ей внутреннюю опору. Следующий день был посвящен Эрмитажу, но на душе у Оли опять было беспокойно и все ее мысли рвались домой к матери, успокаивала только то, что сестра с племянником приехали гостить до конца лета.

За последние несколько лет отношения с отцом стали сложными, он будто «держал в ежовых рукавицах». Оля знала, любит по – своему. Она вспомнила детские прозвища, которые дал им с сестрой отец: Тинек и Олиок. Он гордился красавицами- дочерьми.

Но вино меняло его до неузнаваемости и красивая, спокойная натура отца, будто уходила в тень. Почти перед самым отпуском, возвращаясь, домой с работы, на Олю кто-то напал, стукнул сзади по голове и вырвал сумку. Там был лишь кошелек с небольшой суммой денег.

– Не могли совсем прибить, – сказал ей отец.

– Ты, с ума сошел?– вступилась за дочь Манефа. – Что такое говоришь?

Почему-то именно сегодня эта фраза вспомнилась Оле, и вся прелесть отпуска отступила, смазалась, хотя и мысленно, она уже вернулась домой.

Лето в Невьянске стояло жаркое, и коллеги Оли из регистратуры каждые выходные ходили на танцы в парк. Ольга тоже была приглашена остальными девушками. Шумной компанией из пяти человек, они отправились на субботнее развлечение. На Оля нарядилась в новый летний сарафан из хлопка, чуть сдержанного красного цвета с крупными цветами и большим воланом по подолу и белые босоножки. На первый танец ее пригласил незнакомый молодой человек, с тонкими усиками и смеющимися глазами. Звали его Игорь. Он по- хозяйски крепко обнял девушку за талию и закружил в танце. Весь вечер он не сводил с Ольги восхищенного взгляда, а после вызвался проводить ее до дома. Дорога от парка вела прямо к их дому. Дневная жара отступила, вечер принес долгожданную прохладу. Молодые люди медленно шли по темнеющей улице и разговаривали. Игорь достаточно сильно заикался, что почему- то умиляло девушку. Какая –то до селе неизвестная нежность закралась в ее сердце. А задорный взгляд молодого человека очень расположил ее. Парень оказался не из робких, назначил свидание на воскресный день. Про себя рассказал, что работает в заводе мастером. График по сменам, завтра как раз выходной. Он пригласил Олю кататься на лодке, по городскому пруду. Договорились после трех часов дня, когда спадет жара.

На следующий день, как было условлено, Ольга пришла на водную станцию. Игорь уже забронировал лодку, ловко подсадил девушку на борт и они медленно поскользили по водяной глади. Между ними совершенно не чувствовалось никакого напряжение, разговор лился легко, чего раньше с Олей не случалась. Игорь сказал, что знает ее семью, фамилия Дубровиных была известна в городе. Его родителей Ольга не знала. Отец Александр и мать Галина так же, как и сын работали на Невьянском механическом заводе. Еще у Игоря было два младших брата- Владимир и Сергей.

Отношения между молодыми людьми развивались стремительно, через две недели Игорь пришел с тортом знакомиться с родителями, а через месяц сделал Оле предложения.

Манефа про себя очень сильно жалела дочь, считая Игоря не лучшей партией. Во-первых, будущей теще не нравилось, что молодой человек уже был разведен. А развелся, потому что «гулял», привел домой любовницу, после чего жена сразу ушла из этого дома и браку распался. Для Мани это было очень тяжким проступком и ей совершенно не хотелось, чтобы в этот же дом Игорь привел ее дочь. Мать намекала Ольге, что у семьи жениха не очень хорошая репутация в городе. Отец уж очень гулевый, не пропускает «ни одной юбки», а cын видимо пошел в него (мысленно добавляла она). Оля лишь молча в ответ, будто уже ничего не могла или не хотела изменить. Родители были приглашены на знакомство в семью жениха. Видно, что всем было неловко. Интеллигентный Николай Степанович был поражен жареной картошкой, поданной прямо на сковородке, бардаком, царившим в квартире, громкими разговорами и хохотом. Они лишь, молча, переглядывались с Маней.

Началась подготовка к свадьбе. Невесте заказали белое платье, фату и золотые кольца. Ольга была очень красивой в день регистрации. У Манефы сжалось сердце при виде дочери, так хотелось, чтобы она была счастлива. Совсем не кстати, на ум пришла встреча на кануне свадьбы, возвращаясь с работы, она встретила знакомую.

– Дочь, замуж отдаете? Куда, же вы ее толкаете, Манефа Ивановна? Такая семья… заявила та сразу после приветствия. Манефа только тяжко вздохнула в ответ.

После свадьбы молодожены поселились в деревянном браке по улице Степана Разина, без удобств: туалет находился на улице, воду нужно было носить из колодца, таскать дрова и топить печь. Оля, начала наводить уют в холостяцком жилье, работы она не боялась. Ей в приданное были приготовлены пуховые подушки, белоснежное постельное белье, два половика, красивая кухонная посуда и полотенца. Так же мама подарила ей кремовую тюль и портьерные шторы с крупными синими цветами. У супруга была куплена кровать с сеткой, небольшой стол и полированный трехстворчатый плательный шкаф. Игорь работал по сменам: сутки и два дня отдыхал. Ночевать одной в незнакомом доме Оле было страшно, поэтому к ней приходила мама или родственники мужа: бабушка Поля, часто прихватывая с собой младшего брата Игоря: Сергея.

Появление матери Ольга ждала, как ждут долгожданное событие или праздника. Странно, но она очень скучала по родителям, еще не привыкнув, что теперь у нее свой отдельный дом. Мама появлялась на пороге с полными сумками гостинцев: молоко, творог, булочки, если удавалось «достать» консервы, конфеты. Приносила из сада овощи, ягоды, яблоки. А вот визиты родственников мужа Оля невзлюбила: бабушка Полина вела себя в их доме по-хозяйски, беспардонно заглядывая в холодильник, брала без всякого продукты, которые приносила Оле мать. Ольга высказала свое недовольство мужу, на что он только хмыкнул и ситуация не изменилась. Тогда она посетовала матери, но Манефа не знала, как помочь дочери. Стала только приносить меньше продуктов и старалась подкормить Олю в отсутствии супруга. Через некоторое время Ольга сказала мужу, что ночевать одна не боится, и в визитах его бабушки нет необходимости.

– Ну и твоя мать пусть не ходит,– тут же ответил супруг.

Оля с недоумением взглянула на мужа и ничего не ответила. Матери эти слова она даже не передала.

Интимная сторона супружеской жизни, не заладилась, между ними с самого начала, обсудить эту тему девушке было не с кем. Говорить с матерью она стеснялась и поэтому все больше молчала. Манефа внимательно наблюдавшая за дочерью, обратила внимания, что счастливый блеск будто потух в глазах дочери, без того стройная девушка похудела, мать не знала, как помочь ей и подступить с вопросами. Хотя интуитивно догадывалась, в чем дело. В пятницу Оля пришла домой с синяком на щеке. Гостившая у них в это время старшая сестра увела ее в комнату. Они долго разговаривали, потом Таня проводила Ольгу до дома. Вечером Татьяна поделилась с матерью, что сестра жаловалась на невоздержанность и грубость супруга. Коля тоже все чувствовал и сказал : «Маша, плохо ей там, пусть возвращается домой. Передай ей. Мы ее всегда ждем «.

Несколько лет назад семья Дубровиных переехали в новую трехкомнатную квартиру на третьем этаже, кирпичного пятиэтажного дома, по улице Ленина.

В феврале Оля поняла, что беременна. К этому времени она похудела и чувствовала постоянное головокружение и слабость. Отношения с мужем были натянутые, а тут еще доброжелатели сообщили, что на работе Игорь встречается с женщинами. Одинокими ночами, Ольга горько ревела в подушку, она чувствовала себя обманутой, потерявшей веру в любовь и счастье. Внутри нее зарождалась новая жизнь, но она пока не понимала этого, настолько была «ранена» отношением мужа. Прибавлению в семье справедливости ради надо сказать, Игорь обрадовался.

– Надеюсь, сын, – сказал он.

А Оля подумала про себя: «хоть бы дочь». За всю беременность она поправилась на пять килограмм, чувствовал себя отвратительно, как физически, так и морально. Двадцать пятого октября, как обычно выполняя домашние дела, Ольга почувствовала, что тянет внизу живота: «скоро мама, должна придти», промелькнула в голове радостная мысль. И точно хлопнула входная дверь и что-то теплое побежала у Оли по ногам. Отошли воды, остальное было как в тумане. «Скорая», роддом и мучительные схватки. Сначала они были непродолжительные, с перерывами. В эти перерывы можно было отдохнуть и спокойно, нормально дышать. Ее проводили в палату, а мать сидела в коридоре, Оля знала, она не уйдет, будет рядом.

Вскоре пришла врач и заорала Манефе: «Ну, а ты что здесь сидишь? Иди, домой давай!»

– Я останусь, Надежда Сергеевна,– ответила, спокойна Манефа.

Схватки все нарастали, но родовая деятельность, со слов врача была слабая. Промучившись от нестерпимой боли несколько часов, искусав в кровь все губы, Оля ждала хоть какого-то исхода , но облегчение не было. Она с силой сжимала зубы, стараясь, не кричать и совершенно не слушала свое тело, не могла расслабиться и будто раненный зверь металась по кровати.

Манефа сидела в коридоре и беззвучно шептала молитву. Она чувствовал себя беспомощной, душа ее рвалась в палату, к дочери, ей хотелось облегчить эти муки. Но она лишь тихо продолжала сидеть, ждать, стараясь мысленно передать Оле свою силу. Минуты сливались в часы, и Манефа уже не понимала, сколько она сидит на одном месте.

Надежда Сергеевна вышла к ней с обеспокоенным выражением лица: « Что делать будем, Манефа Ивановна?»

– Я не знаю, Вы же врач ,– спокойно, не узнавая свой голос ответила Маня.

– Придется кесарево, раскрытие совсем слабое, ребенок долго без воды.

–Да, вы главное Олю спасите,– ответила Маня каким-то стальным голосом.

– Иди, домой, Маша, отдохни, это нескоро,– сказала Надежда Сергеевна участливо.

– Нет, можно я здесь? Пожалуйста.

– Ладно, сиди.

После Манефа не могла вспомнить, как тянулось или летело время, она продолжала только читать молитву: Господи, Иисусе Христе, сыне Боже, помилуй рабу божью Ольгу. Господи, Иисусе Христе, сыне Боже, помилуй рабу божью Ольгу, твердила она про себя, боясь, остановится. Пальцы ее крепко сжались и побелели ,ноги затекли, но она не разрешала сдвинуться себе с места, будто это могло помочь дочери.

Она закрыла глаза и вспомнила крошечную малышку. Как девочка ждала ее в яслях. Маня бегала с обходом. Летела в ясельную группу, а нянечка уже качала голодную, орущую малышку.

– Все, Манефа Ивановна, – в следующий раз дам бутылку. Где вы бегаете вечно,. ждет ведь она Вас, изревелась вся,– с укором говорила нянечка.

Младенец жадно хватал грудь, и Маня чувствовала такое блаженство и одновременно облегчение. Ласково глядела на крошечное личико, целовала пухлые щечки, вдыхая свежий запах ребенка.

– Девочка, девочка, говорю. Манефа Ивановна! – кто-то трясет ее по затекшему плечу.

Маня не понимая, где она находится, с недоумением смотрит на медсетсру .

– Внучка у вас. Славная девочка.

– Оля, как?

Все хорошо, оправится.

– Пойдете внучку смотреть?

– Не знаю.

– Да пойдемте, такая девчонка славная.