Читать книгу Жизнь – это любовь - Кучерявая Елена Игоревна - Страница 15

Находиться дома, стала для Манефы настоящей пыткой. В последние годы принятие алкоголя у мужа усугубилось еще снотворными препаратами, без которых он не мог засыпать. Николай стал редко выходить из дома, лишь по выходным они навещали родных. Личность его изменилась до неузнаваемости из интеллигента и умницы, он превратился в раздражительного и агрессивного человека. Во всей его даже внешнем облике чувствовалось внутреннее напряжение и тревога. Полнейшая антипатия к людям и полная замкнутость. Стоили Мане переступить порог собственного дома, навстречу ей неслась фраза: «Иди, за вином и сигаретами. Таблетки принесла?». Отдушину Манефа находила только в работе и внучке.

Николай чувствовал себя пленником собственного тела, блеклой версией себя . Уснуть удавалось только при помощи снотворного и у него выработалась стойкая зависимость от этих препаратов, а так же ужасная паника, что таблетки закончатся. Но сон так же не приносил покоя и отдыха, после пробуждения жутко болела голова, находясь в заторможенном состоянии, он не хотел, есть, лишь курить и пить крепкий чай. Иной раз боли были такие не выносимые, что Николай обещал себе не прикасаться к таблеткам и алкоголю. Тогда сон не приходил к нему, он лежал без сна до утра, предаваясь мрачным мыслям. Начиналась тошнота, тряслись руки, снова дикая головная боль. И он уже был готов пойти на что угодно, лишь бы прекратить эту пытку. Забыться, провалиться в сон. И снова как замкнутый круг: таблетки, алкоголь… Жена предлагала обратиться за помощью, но став чрезмерно мнительным , Коля не верил никому.

– Я алкоголик, Маша. Теперь еще и наркоман. Кто меня вылечит? Надо золотой памятник при жизни поставить тому врачу, который вылечит хоть одного алкоголика,– говорил он с горечью.

В редкие моменты просветления, он просил прощения у жены, за обидные фразы, которых было немало между ними.

– Ты, прости, прости меня Маша! – твердил муж со слезами на глазах,– Я ведь когда пьяный ничего не помню. Прости, меня.

Манефа испытывала к мужу смешанные чувства от жалости до ненависти. Проходя вместе с ним все круги ада, ощущала полное бессилие и невозможность помочь родному человеку. Она уговаривала его делать капельницы, чтобы вывести из запоя. После этого, хоть и на короткий промежуток времени в доме воцарялся мир. По выходным они даже стряпали вместе пельмени или Маня пекла пирог с рыбой, который обожал муж. Но стоило ей оставить его одного, как бутылка сразу становилась заменой жене. При легком опьянении Коля встречал ее с работы в прекрасном расположении духа, ласковый и веселый. Часто начинал читать стихи любимого Лермонтова. Но вскоре наступали резкие перепады настроения, и радостное состояние сменялось злобой и вспыльчивостью. Казалось, что он начинал полностью терять контроль над своим поведением, стараясь вызвать ссору и побольнее обидеть жену.

Маня понимала, что муж уже не может обходиться без спиртного, но в последнее время, после принятие даже небольшой дозы, ему становилось только хуже. Иногда ей казалось, что перед ней совершенно незнакомый человек, изменившийся духовно, физически и эмоционально. Он потерял интерес ко всему: работе, своим увлечениям, семье…Запои продолжались до тех пор, пока муж не доходил до полнейшего истощения.

Николай же совершенно не замечал происходящих с ним перемен: его некогда красивое лицо приобрело нездоровый серый оттенок, глаза поблекли и выцвели, кожа рук стала сухой, местами даже шершавой. В последние время его стала беспокоить нестерпимые головные боли. Бессонница сводила с ума.

Наступил теплый март, и Манефа заметила, что муж изменился, был подавленный и замкнутый. На ее расспросы жаловался на боль в плече, опять начала беспокоить старая военная рана. После ухода жены, Николай достал, спрятанную бутылку красного вина, начал по немного выпивать, так хотелась забыться, уснуть, чтобы отступила эта боль и постоянное чувство вины. Он включил классическую музыку, выпил пригоршню оставшихся таблеток, задремал. Потом вдруг резко вскочил, вокруг шла стрельба, взрывались мины, бой шел полным ходом. Дикая боль, пронзила все тело. «Ранили»– пронеслось в мозгу, мне нужно вырваться, убежать. «Выбраться из танка»– эта единственная мысль билась в воспаленном мозгу. Он схватил ботинки, тщательно их зашнуровал, туго завязал, заправил рубашку в брюки, гладко причесал волосы и рванулся их этого замкнутого пространства, из этой сжимающей со всех сторон стальной машины. Рванул на себя люк, свежий весенний ветер дохнул ему в лицо, растрепал волосы, солнце ослепило его. Он стал быстро выбираться из танка, занес высоко ногу и шагнул в пустоту. «Почему- то мимо ступеней»,– пронеслось у него в голове. Он ощутил под собой воздух, будто летел с крыльца, как когда-то в далеком детстве. Зацепился рубахой, с силой рванул ее на себя. Почувствовал боль, удар в висок, вспышка света и долгожданный покой…

– Манефа Ивановна, вас к телефону! – Позвала ее санитарка.

– Кто там?

– Сказали соседка из дома.

Сердце предательски ойкнуло, она взяла трубку, открыла глаза и поняла, что лежит на полу, перед ней обеспокоенное лицо медсестры.

– Еще ? – спрашивает Лариса Федоровна. Еще надо нашатырь?

Манефа отрицательно качает головой, сознание медленно вплывает в реальность и она вспоминает слова соседки. Точнее обрывки запомнившейся фразы: спрыгнул с балкона, разбился… Маня медленно встает с пола, снимает на ходу халат и идет домой. Дверь в квартиру открыта, муж лежит в одеяле на полу. «Почему он на полу?»– думает Машута. Вокруг ее коллеги: заведующая поликлиникой Римма Ифимовна, педиатр Евгения Михайловна. Маня не понимает обращенной к ней речи, а лишь смотрит на бледное лицо мужа, с полоской крови через всю правую половину. Остальное, как в тумане. Уже вызвали скорую, труп доставят в морг. «Чей труп?» спрашивает она себя мысленно, потом одергивает, возвращаясь в реальность. Послать телеграмму дочери на Украину, позвонила Оле, сообщить матери и сестре Коли. Заняться подготовкой к похоронам и организацией обеда. Мозг выдает ей очень четкие команды. Уже приехал ее водитель Борис.

– Куда ?– спрашивает он.

– На Коммуны, Боря, к матери поеду.

Манефа заходит в спокойный, солнечный дом. Медленно поднимается по ступеням крыльца, соображая как сказать обо всем? Как объяснить? Мать с Катей по обыкновению вышивают и переговариваются в полтона.

– Мама!– начинает Маня с порога.

Свекровь, молча, поднимает взгляд. Этот взгляд Манефа будет помнить до конца жизни. Внимательный и в то же время встревоженный, будто приказывающий молчать.

– Коля,– говорит Маня медленно , – он погиб. Она чувствует, что тело наливается дикой слабостью. Ей хочется броситься на шею к матери, обнять, успокоиться, разделить горе, но эта покорно опущенная голова пожилой женщины, не дает ей смелости даже сдвинуться с места. И она выпрямляет спину, глядя, прямо перед собой, упираясь взглядом в детскую фотографию мужа.