Читать книгу Сказание о Юсуфе Прекрасном - Кул Гали - Страница 4

Одиннадцати лет чудесный сон

Юсуф увидел: на коленях он

Спал у отца. Внезапно пробуждён,

Просил его, чтоб сон был объяснён.

Сказал: «Взошли и солнце, и луна,

Волшебным светом неба глубина

Одиннадцати звёзд озарена —

Скажи, отец, в чём толкованье сна?»

Якуб Юсуфу сон истолковал,

Юсуфу объясненье сна он дал:

«Тебе Господь надежду ниспослал,

Чтоб ты почёта, положенья ждал.

Он царство даст тебе, надежда есть,

Богатство даст такое, что не счесть.

Одиннадцать числом, сочтут за честь

Тебе родные братья службу несть.

Тебе известность всюду он предрёк,

Тебя узнают Запад и Восток,

Судил Халилу и Забиху[6] рок

Тебе державы уступить в свой срок.

Пророком Божья царства станешь ты,

Владыкой государства станешь ты,

Блаженство приносящим станешь ты,

И счастье приносящим станешь ты.

О, сын мой, полностью доверься мне,

Тебе предвижу царство в этом сне,

Твой путь начертан в горней вышине,

Премногих благ дождёшься, мнится мне.

Но береги свой сон как аманат[7],

Сердца людские мстительность таят,

Они коварной злобою кипят,

Шайтана козни много бед сулят.

От братьев эту тайну схорони,

Ни слова про неё не пророни,

Тебе страданья принесут они —

Коварство, зависть не щадят родни».

А падчерица этот разговор

Подслушивала тайно, словно вор.

Прознавши всё, она во весь опор

Примчалась к братьям с новостью во двор:

«Наш брат Юсуф увидел чудный сон:

Луну и солнце вместе видел он,

В одиннадцати звёздах небосклон

Отцом как добрый знак был объяснён».

Не по сердцу известье им пришлось,

Застряла зависть в братьях, будто кость,

На чёрные дела подвигла злость —

Их души опалил шайтанов гость:

«Коль станет явью этот вещий сон,

Юсуф как падишах взойдёт на трон,

И нас себе служить заставит он,

Позор нам – каждый будет посрамлён.

Его к себе нам следует призвать,

Порасспросить и тайну разузнать,

Достойное решение принять,

Чтоб будущего без опаски ждать».

И вот Юсуф пред братьями предстал,

Он плачущими горько их застал,

В смирении притворном увидал —

Про сон Юсуфа каждый вопрошал.

Хранил Юсуф молчания обет,

Отцовский твёрдо помнил он совет;

Растерян в ожиданье многих бед,

Не знал, сказать им правду или нет.

Тут повскакали братья чередой,

Попарно подходя, наперебой

Его просили с ласковой мольбой:

«Поведай правду, брат наш дорогой.

Любимец наш, ты сон свой не скрывай,

Сомнениями душу не терзай,

Нас за врагов своих не почитай,

Нам тоже насладиться тайной дай».

Юсуф обидеть братьев не хотел,

Он сердце благородное имел,

Хитрить, скрывая правду, не умел —

И долго им перечить не посмел.

Юсуфов сон так души их потряс,

Что братья всполошились в тот же час,

Подумали: «Он за нос водит нас,

На самом деле ложь его рассказ.

И день, и ночь мы ходим за скотом,

Овец, коров мучительно пасём,

Юсуф же, сын Рахили, вознесён —

Шутя всего добился жалким сном.

К отцу, давайте, все мы подойдём

И разговор о братце заведём,

Потом его с собою уведём,

Убьём иль продадим – своё возьмём.

С отцом одни останемся тогда,

К себе он нас приблизит навсегда;

Смотреть за ним мы будем все года —

Минуют нас и горе, и беда.

Отец его жалеет больше нас,

Из виду потеряв хотя б на час;

Ему он и наследства вдвое даст —

Вдвойне сынку любимому воздаст».

И вот Якуб их принял, Исраил[8];

Пред ним колени каждый преклонил

И друг за другом жалостно просил,

Чтоб он Юсуфа с ними отпустил:

«С собой хотим забрать его, отец,

Пускай походит около овец,

Ума пусть набирается малец,

К закату возвратится вновь юнец.

Пускай на берегу прозрачных вод

Он роз охапки пышные нарвёт,

А вечерком опять домой придёт,

Цветов тебе в подарок принесёт».

Услышав их, Якуб, насторожён,

Увиденный самим припомнил сон,

Был сердцем опечален и смущён:

Юсуфа отпускать не думал он.

Сказал: «Уснув в вечерней тишине,

Одиннадцать овец я пас во сне,

Был бдительней обычного вдвойне,

Но волк увёл одну – о, горе мне!»

А сыновья ведут такую речь:

«Его мы будем пуще глаз стеречь

И от волков сумеем уберечь —

Всех перебьём, не убоявшись встреч».

Из головы Якуба сон нейдёт,

Он говорит: «Так дело не пойдёт,

Душа моя покоя не найдёт,

Коли Юсуф обратно не придёт».

Тогда они пустились на обман,

Сказав Юсуфу: «Попытайся сам,

И мы с тобой отправимся к лугам,

Ты много разных птиц увидишь там».

Юсуф отца явился умолять:

«Пусти нас на лужайку погулять,

Послушать пенье птиц и роз нарвать,

А к вечеру вернемся мы опять».

Но Исраил согласья не давал,

Разлуку невозможною считал,

А сын его за шею обнимал,

Отца неторопливо умолял.

Беда всегда приходит не одна:

Лишает зренья, разума она,

И поглощает моря глубина

Суда, Всевышней воле отдана.

Якуб несчастный просьбам уступил

И сыновьям довериться решил;

Когда их заверенья получил,

Назавтра на прогулку отпустил,

Сказав: «Его несите на руках,

О нём заботясь, прочь гоните страх,

Когда гулять придется на лугах,

Пусть испытает радость в муравах».

Вот десятеро по два разошлись,

Затем тайком попарно собрались,

За умысел коварный принялись

И совершить убийство поклялись:

«К отцу, домой явившись, подойдём

И на колени перед ним падём,

С рыданьями поведаем о том,

Как насмерть волк загрыз его; потом

Отцу мы станем каяться в грехах,

Ошибки признавая, и, в слезах,

Всю жизнь молиться, дабы в небесах

Простил нас всепрощающий Аллах».

Лишь тьма исчезла в утренних лучах,

Уже все десять братьев на ногах —

К отцу ведут Юсуфа второпях,

Всё наставляя в ласковых словах.

Якуб-пророк к приходу братьев встал

И горькими слезами зарыдал,

Юсуфа сам обмыл и причесал,

«Пускай идёт», – так братьям он сказал.

Сам накормил его и напоил,

В прекрасные одежды нарядил

И мускусом сорочку надушил,

Глаза сурьмою ярко насурьмил;

Снабдил его халиловой чалмой,

Исхаков пояс завязал рукой,

Бурдюк наполнил чистою водой,

Корзину камышовую – едой.

Юсуфа обнял и поцеловал,

Из рук своих им в руки передал,

Пораньше возвращаться наказал,

Моля: «Скорей бы вечер наступал.

Вручаю вам бесценный аманат,

И пусть несут его за братом брат

Да стерегут, во все глаза глядят,

Не убоятся никаких преград».

Обратно повернул Якуб-пророк

И – не успел переступить порог —

Глядит, вослед со всех пустилась ног,

Рыдая, Дина, и Якуб лишь смог

Сказать ей: «Доченька, куда летишь,

Зачем так горько плачешь и бежишь,

Их не догонишь, как ни поспешишь,

Зачем напрасно рану бередишь?»

Она стремглав за ними – догнала

И братца крепко за руку взяла,

«Юсуф, вернись», – промолвить лишь смогла

И тем в смятенье братьев привела.

Но Дина не уходит, умоляет

И беспокойства их не замечает,

Юсуфа крепко держит, не пускает,

Скорей к отцу вернуться призывает.

А братья, видя оборот такой,

Тотчас с Юсуфом скрылись за горой.

Якуб стоит у дома сам не свой,

Вернулась Дина – слёзы льёт рекой.

Она ему: «Мне снился страшный сон:

Был десятью волками окружён

Юсуф наш – вырваться пытался он,

Но ими был бесследно унесён».

Якуб от этой вести побледнел,

От горя сделался бледней чем мел,

Жалел Юсуфа, горестно скорбел,

Прервать рыданий дочери не смел.

А братья, оказавшись за горой,

Тотчас Юсуфа сбросили долой,

Разлили по земле бурдюк с водой,

А пищу псам отдали, пнув ногой.

Юсуф трусцой за братьями бежал;

Недолго про себя он размышлял —

Недобрые их мысли разгадал

И, преклоня колени, вопрошал:

«Зачем так поступаете со мной?

Любой из вас мне дорог, как родной.

За вас молюсь пред Богом всей душой,

Какой пред вами грешен я виной?»

Они в ответ: «Ты ложный видел сон,

Отцом превратно истолкован он.

Превыше всех нас был ты вознесён,

Но знай, отныне ты всего лишён».

Тогда Юсуф заплакал и сказал:

«От жажды обессилел я, устал,

Истёрлись ноги – видите, отстал».

Никто его словам внимать не стал.

Прильнёт Юсуф к Шамгуну – тот толкнёт,

За волосы Рауиль таскать начнёт,

А третий гонит кулаком вперёд,

Четвертый же ногою поддаёт.

Юсуф: «Нам Богом наша жизнь дана.

Опутал вас проклятый Сатана.

Неужто так несносна вам она,

Зачем такая жертва вам нужна?

Убейте, если жалости в вас нет,

И пусть я не увижу белый свет,

Но думайте, какой держать ответ

Перед отцом, нарушив ваш обет.

От горя поседеет Исраил,

Состарится и выбьется из сил,

Но горе тем, кто Бога позабыл,

Неправедное дело совершил.

Терзает душу мне одна печаль:

Любимого отца безмерно жаль,

Перенесёт утрату он едва ль,

Коль в непроглядном мраке жизни даль.

Исхака внук, Якуба верный сын,

Лицом к лицу со злом я здесь один,

И пусть для покушенья нет причин —

Сколь много будет у отца седин!»

Шамгун правдивой речью разъярён.

С ножом к Юсуфу подбегает он,

Чтоб заколоть его – и поражён:

Нежданно смехом был он посрамлён.

Шамгун воскликнул: «Братец, отчего ж

Ты радуешься, видя острый нож?

Недавно плакал – как тебя поймёшь?

Ответь пред тем, как в мир иной сойдёшь».

Юсуф сказал: «Я дома, братья, мнил:

Господь мне счастье предопределил.

Но как далёк от истины я был!

Рабу совсем иной он путь сулил.

Напрасно думал я тогда, увы:

«Мои все десять братьев – это львы;

Любой душман лишится головы,

Посмевши без ума пойти на вы.

Но, перед тем как снизойти во мрак,

В одном грехе покается простак:

Я понял, кто мне самый страшный враг,

Урок был поучителен. Итак,

Когда в родном я доме обитал,

Догадываться понемногу стал,

Но прочь все подозренья отметал,

Я вас непогрешимыми считал.

Сомнений тех давно пропал и след,

На мне теперь живого места нет.

Услышал я достойный вас ответ

И благородства не нашёл примет.

Когда в сердцах у вас Иблис[9] засел

И вам не избежать недобрых дел,

Хотя б сто тысяч жизней я имел,

Их в жертву принести бы вам хотел».

От этих слов Яхуда поостыл,

К Юсуфу состраданье ощутил,

От злого дела отойти решил,

И пожалеть невинного просил.

К Юсуфу милосердье он явил,

Его своей одеждою прикрыл,

Раскаявшись, убийство отвратил,

Его от злобной мести защитил.

Господь ему знаменье ниспослал,

Чтоб он Юсуфу помощь оказал,

Помехой девяти злодеям стал,

И тут упрёки братьев услыхал:

«Зачем ты вероломство совершил,

Зачем от клятвы отступить решил,

Юсуфа пожалел и защитил,

Совсем забыл о том, что говорил?»

Сказал Яхуда: «В чём я виноват?

Одумайтесь; когда на брата брат

Наброситься с кинжалом острым рад,

Ему Господь предуготовит ад.

Живите честно, с совестью в ладу,

Не накликайте на себя беду.

Иначе вам по Страшному Суду

Огонь и муки вечные в аду.

Когда, верша деянья не к лицу,

Родному изменили вы отцу,

Закрыли путь к небесному Творцу,

Тогда придёте к должному концу.

Когда в огонь прославленный Халил

Невежею Намрудом брошен был,

В цветущий сад огонь тот превратил

Господь – туда его и поселил.

Он говорил: "О, друг мой, Ибрагим,

Тобою сын без памяти любим.

Но надлежит тебе расстаться с ним.

Пожертвуй им, и будешь мной храним".

В живых остался юный Исмаил,

Халиулле огонь не повредил,

Якуб пред Богом тоже не грешил —

И вы молитесь не жалея сил».

Но не пошли слова Яхуды впрок,

И не помог им нравственный урок,

Не верится, что в ад сойдут в свой срок —

Освободить Юсуфа он не смог.

Когда Яхуда средства исчерпал,

На совесть их надежду потерял,

Стыдить он братьев более не стал,

И путь иной невольно испытал,

Сказав: «Зачем Юсуфа убивать?

Грех тяжкий кровь безвинно проливать.

В колодец киньте брата погибать —

Умрёт иль, может, выживет, как знать».

Не мешкая, решили братья внять

Словам Яхуды и совет принять.

Услышав предложенье то, опять

Юсуф, бедняга, стал их умолять.