Читать книгу Волчьими тропами - Купава Огинская - Страница 4

Свер, ничего не знавший о моем самоотверженном желании просить у него прощения, на следующее же утро после моего пробуждения, отбыл в неизвестном направлении, покинув деревню на долгих три дня.

А на четвертый день, как сообщила Ашша, должны были вернуться переярки.

Каждый год, по весне, молодняк покидал деревню, чтобы в лесах и экстремальных условиях привыкать к своей второй ипостаси, а летом, после Стеречня, вожак возвращал их обратно.

И именно утром, с доброй улыбкой, змеевица мне об этом сообщила.

Беспокоиться не о чем, говорила она. Они тебя не обидят, говорила она. Они смирные, говорила она.

А потом вернулись эти смирные переярки, и я оказалась права, когда не верила Ашше и готовилась к страшному.

Я не хотела встречать Свера в компании недавно обретших вторую сущность, неуравновешенных подростов, возрастом от пятнадцати до семнадцати лет, я просто случайно вышла на улицу.

Не в то время, не в том месте, не в том мире.

Я только успела сойти с крыльца, как в воротах показался хозяин дома, а вслед за ним, радостно переговариваясь, во двор ввалилось еще около дюжины голов. Молодые, полные силы, в хорошем настроении, они заметили меня сразу. Замолчали.

А я почувствовала себя дичью, и когда ко мне бросились несколько самых любопытных, малодушно попыталась спрятаться в доме. Но не успела.

Первой на меня налетела невысокая девушка, обхватила за талию сильными руками и прижалась носом к плечу, принюхиваясь. Потом подоспели остальные. Кто-то тыкался носом мне в шею, кто-то щекотал дыханием волосы, те же, кому не досталось места, недовольно ворчали и прыгали вокруг, надеясь пробраться ко мне поближе.

Сзади раздалось радостное бормотание:

– Новенькая. Новенькая появилась.

Я была в шоке, не понимала, что происходит, и как на это реагировать, но запаниковать не успела, очень вовремя по двору пронеслось раскатистое «Хватит!».

Всего одно слово, и меня тут же отпустили. Только продолжали смотреть с любопытством и водили носами, стараясь уловить запах.

– Чтооо сейчас произошло? – голос плохо слушался. Тело все ещё чувствовало чужое тепло и силу нечеловеческих объятий.

Берн, вышедший на шум, гулко хохотнул:

– Их можно понять, не часто у нас появляются новые лица.

– Все по домам, – скомандовал Свер, злым или раздраженным он не выглядел, но приказ был исполнен в кратчайшие сроки. Не прошло и десяти секунд, как во дворе не осталось ни одного общительного переярка.

Только уставший вожак, довольный Берн и ошалевшая я.

– А как же… – встретившись взглядом с Свером, шокированная и бесстыдно обнюханная, я растерянно спросила, – я же нечисть. Страшная лесная нечисть, разве нет?

Ответом мне была снисходительная усмешка:

– Они долгое время провели в зверином обличии, зрение еще не успело вернуться в норму. Полагаю, они просто не заметили твоей… – Берн с заминкой произнес, – особенности.

Рука самостоятельно потянулась вверх, пригладить волосы. Ну, красные, ну странные, ну подумаешь.

– Это они все время, что в лесу провели, в звериных шкурах ходили? – пока я ощупывала свою особенность, Свер как-то незаметно проскользнул мимо, и вопрос я задала уже ему в спину, встав в дверном проеме.

– Все время, – кивнул он, не оборачиваясь, – три дня назад впервые вернули себе человеческий облик.

– И что они делали все эти три дня в лесу в человеческом виде?

Свер на этот вопрос ответить мне уже не мог, он сбежал на кухню, зато все разъяснил Берн.

– Вспоминали, как быть людьми, – подтолкнув меня в спину, чтобы я вошла уже внутрь и прекратила загораживать проход, он зашел следом и вполне дружелюбно улыбнулся, хотя длинные клыки любую его улыбку делали больше похожей на оскал, – учились ходить на двух ногах, разговаривать, носить одежду и не рвать сырое мясо зубами.

– А Свер за всем этим следил? – воспользовавшись добродушным настроением обычно угрюмого медведя, я решила кое-что для себя прояснить. Например, стоит ли мне впредь прицепиться хвостом к нашему ответственному вожаку, чтобы не быть занюханной в каком-нибудь милом, укромном уголке, или молодняк скоро придет в себя и больше не будет бросаться на незнакомых людей в желании их обнюхать и, что уж скрывать, потискать.

Укромных уголков в деревне было прискорбно много, и эта проблема встала для меня особенно остро.

– Яра, – Берн как-то очень показательно тяжело вздохнул, – как ты думаешь, сможет ли молодой оборотень, впервые сменивший шкуру и проходивший в облике зверя несколько месяцев, самостоятельно перекинуться?

Я пожала плечами. Медленно, но неотвратимо, мы приближались к стойке, а значит и к двери на кухни, за которой скрылся вожак, и все детали мне бы хотелось прояснить до того, как мы туда войдем. А он тут мне какие-то непонятные вопросы задает. Зачем?

– Свер, как вожак, имеет большое влияние на каждого в стае, в том числе и на перекинувшегося оборотня. Он уходит в лес, чтобы вернуть переярков домой. Только Свер может заставить их принять человеческий облик.

– И зачем такие сложности? – пробормотала я себе под нос.

И вот вроде бы бормотала тихо, но ответ все равно получила:

– Чтобы принять свою сущность, оборотень должен привыкнуть к зверю.

– Чего?

Берн закатил глаза. И это очень забавно смотрелось на его суровом, бородатом лице.

– Мы рождаемся с осознанием своей сущности, живем, понимая, что внутри нас так же растет зверь, но даже знание не спасает от боли и ужаса первого превращения, – замолчав, он открыл дверь, пропуская меня вперед.

На кухне было тихо и пусто, и только вожак сидел за столом, перед тарелкой вареного, без соли и приправ мяса, которое я не могла есть.

Я не могла, а Свер рвал его руками, жадно заглатывая куски. О том, что после превращения оборотни могут есть только пустое мясо, я знала и догадывалась, что Свер всех своих щенков не в человеческом виде искал, но все равно не могла спокойно смотреть, как он с удовольствием поедает эту гадость.

– Приятного аппетита, – негромко пожелала я, попятившись назад.

– Куда? – вошедший следом Берн подтолкнул меня вперед, прямо к столу и немного озверевшему после трех дней в лесу, голодному оборотню.

– Он кууушает, – некультурно ткнув пальцем в сторону вожака, я благоразумно оставила при себе все свои опасения о том, что он с таким аппетитом и меня может съесть.

– Ничего страшного, – решил медведище, толкая меня к столу, – Свер, она интересуется особенностями нашего оборота. Просветишь?

Под взглядом желтых глаз я быстро замотала головой, в надежде убедить его, что ничем таким я совсем даже и не интересовалась. Берн, гад, сдал меня своему вожаку, который вполне мог еще обижаться на «страшнорылого».

Если Свер и продолжал обижаться, то виду не подал, зато неохотно и скупо объяснил, что рождаются их оборотни вполне обычными детками, растут так же, ничем не выдавая своей звериной сути, зато уже в подростковом возрасте, весной, хотят они того или нет, перекидываются.

– После первого превращения нельзя сразу возвращать человечески облик силой. Это влечет за собой страшные последствия, – неохотно отодвинув от себя тарелку, Свер вытер руки о полотенце, лежавшее здесь же на столе, – многие при этом погибают, некоторые становятся калеками, застряв на границе двух личин. Единицы без потерь могут вернуть свой облик сразу. Впервые обернувшимся нужно привыкнуть к зверю, дать ему время, чтобы он смог почувствовать свою силу и не противился превращению.

– А одиночки? Если кто-то родился не в стае? Где-нибудь в обычной деревне, среди простых людей? – не в силах усидеть на месте, я неловко загремела чайником, желая закипятить воды. Очень хотелось чаю. – Он так и останется бродить по лесу волком?

Свер недолгое время с любопытством следил за тем, как я пыталась набрать воду в огромный, пятилитровый чайник, неуклюже пристроив его под краном.

– Рано или поздно и они возвращают себе человеческий облик, – поднявшись, он отодвинул меня в сторону и легко переставил полный чайник на плиту, неуловимо быстро разведя огонь прямо под ним. Плита у них больше всего походила на газовую, только никакого баллона с газом я так и не смогла нигде найти, а интересоваться такими мелочами было почему-то неловко, – и когда это происходит, уходят из деревни, чтобы найти стаю.

– А родители?

– Как правило, у подобных оборотней есть только мать, и не так часто она готова принять такого ребенка.

– А материнский инстинкт как же?

– Яра, – Свер был само спокойствие, снисходительное и раздражающее, но спокойствие, – ты здесь не так давно и еще не встречалась с людьми из других княжеств, но тебе нужно кое-что знать о нашем мире: обычные люди, в подавляющем большинстве, боятся и ненавидят оборотней ничуть не меньше, чем магов. Именно из-за страха шесть лет назад погиб молодой Аларский княжич, в котором проснулась древняя родовая магия матери. Теперь всеми южными землями правит его двоюродный брат. Высокие налоги и беззаконие, люди на тех землях живут так плохо, что даже времена правления ими выходцев, по сравнению с сегодняшним положением дел, кажутся светлым периодом Аларского княжества. Но никто не ропщет, потому что, по их мнению, все могло быть еще хуже. Ими мог править маг.

– Нас боятся, но с нами мирятся, – слово взял Берн, – потому что без оборотней они не выживут. Нас заперли на северных землях, рядом с проходом, магов держат на юге в цитадели.

– Дурдом какой-то.

– Пока в наши дела не лезут, мы будем придерживаться договора, – пожал плечами Свер.

– А если полезут?

– Валис жестокий и жадный, но далеко не глупый. Он понимает, что мы можем просто пропустить выходцев на его земли. Нас охраняют обереги и кровь предков, Аларское княжество, как и все остальные княжества, уже давно забыли, как нужно защищаться от врагов из другого мира.

Чем больше я узнавала об этом месте, тем грустнее мне становилось. В таких условиях категорически не хотелось геройствовать, открывать в себе суперсилы и спасать мир. В таких условиях хотелось тихонько упаковать чемоданы и свалить домой.

Вот только не было у меня чемоданов, да и поезда до моего мира не ездили. И самолеты не летали. И даже на попутке за бешеные деньги меня некому было подбросить.

Сначала меня очень забавлял тот факт, что земли от непроходимых Тарийских гор и до красного моря были поделены на княжества. Семь княжеств, в список которых входили и земли оборотней, на огромной территории, разделенной на восемь частей. Восьмой, самый маленький участок принадлежал магам.

А потом я узнала, что два княжества держали выходы к морю, еще два добывали металлы и драгоценные камни в Тарийских горах, одно, самое неудачливое княжество соседствовало со степями и каждый год подвергалось набегам степняков и еще два, включая Инарское княжество оборотней, располагались в лесистой местности. Маги же жили где-то посередине, в вечном напряжении, ожидая атаки с любой стороны, в любое мгновение.

Все это выглядело взрывоопасно еще до того, как я узнала, что оборотней и магов тут недолюбливают.

Маги не напрасно опасаются нападений, а оборотни получили такие хорошие земли лишь потому, что те были отравлены выходцами.

Пессимизм мой и грустные размышления о бренности жизни пришлось перенести с кухни в свою комнату, чтобы никто не мешал мне страдать.

Но долго думать о недолговечности и хрупкости бытия у меня не получилось. На кровати, под подушкой, лежала книга, преступно вынесенная из их небольшой библиотеки. Какой-то приключенческий роман, при помощи которого я аккуратно знакомилась с литературой этого мира. Успела прочитать чуть больше половины и не сразу заметила, как за окном воцарился вечер, на первом этаже стало значительно оживленнее, громче и веселее, а ко мне на подоконник забрался незваный гость.

Это был кот. Самый настоящий кот. Принюхавшись, он безошибочно нашёл меня своими наглыми, желтыми глазами. Глаза эти мне кого-то очень напоминали, и не было ничего удивительного в том, что кота я невзлюбила сразу.

Но даже так я оказалась очень сострадательной. Аккуратно закрыв книгу и медленно сев, стараясь не спугнуть, я негромко его предупредила:

– Беги отсюда, кот. Тебе сюда вообще нельзя.

Круглое мурло моргнуло на меня своими гляделками и, утратив всякий интерес, уделило все своё внимание столу, на котором лежал вчерашний бутерброд. Хлеб уже давно зачерствел, но колбаска, щедрым куском лежавшая сверху, была все ещё очень съедобной. И, судя по воодушевленной морде кота, очень аппетитной.

Огромная туша, в которой было килограмм шесть, не меньше, с грохотом спрыгнула на пол и гордо отправилась к столу.

Смотрела я на это дело молча. Слов просто не было.

У меня тут кот. Хороший такой, упитанный и, наверное, даже вкусный. А внизу сидит целая стая хищников. И большая половина из них – волки. То есть, те же собаки, только больше и страшнее.

А у меня кот. И кот этот, не чувствуя угрозы, преспокойно жрет мой бутерброд.

Вот именно тогда, шалея от кошачьей наглости, я впервые осознала всю правоту Ашши, ругавшей меня за то, что я таскала еду в комнату.

Доев колбасу, кот ответственно обнюхал хлеб и с брезгливой миной, невозмутимо глядя прямо на меня, скинул его на пол.

– Ну ты наглый, – с восхищением протянула я, против воли умиляясь объемностью, пушистостью и надменным самодовольством этой туши.

Коты в деревне, конечно, водились, так же, как и собаки, и даже домашний скот. Приученные с рождения к запаху хищного зверя, они равнодушно относились к оборотням, составлявшим почти восемьдесят процентов населения всей деревни. Еще около пяти процентов составляли существа наподобие Ашши, а все остальные являлись обычными людьми.

Если верить Берну, на территории оборотней люди совершенно спокойно соседствовали с нелюдьми, в число которых затесалась даже парочка магов, каким-то чудом сумевших добраться от своих земель до оборотней. Зато во всех других княжествах жили только люди.

Котяра хрипло мяукнул, требовательно глядя на меня. Пораженная до глубины души, я не могла понять только одного – откуда взялась такая наглая отъевшаяся харя. Все коты, которых мне доводилось видеть в этом мире, были быстрыми, внимательными и поджарыми. А этот… этот был толстым, наглым и напрочь лишенным чувства самосохранения.

И он требовал у меня еды.

Я поднялась, благоразумно спрятав книгу под подушку, сделала всего два шага к столу, собираясь поднять хлеб и хотя бы скормить его птицам, но была награждена злобным шипением и застыла на месте.

Убедившись, что я больше не пытаюсь приблизиться, кот снова мякнул.

– Сдам тебя Сверу, – не очень убедительно пригрозила я.

Кот не убоялся и снова потребовал еды, хотя, в его хриплом исполнении, скорее жратвы.

Особого выбора у меня не было: либо сдать его Сверу, либо прокрасться на кухню, как-то миновав помещение, полное оборотней.

Жалость и бессмысленная любовь к животным решили все сами, путь мой лежал на кухню.

Но дойти – прокравшись зачем-то на цыпочках – я успела только до двери, потому что в коридоре, припав к полу и вынюхивая что-то в щель под дверью, лежала весьма подозрительная девица.

Когда она, вздрогнув, пружинисто поднялась, я признала в ней ту самую быструю особу, поймавшую и основательно обнюхавшую меня на крыльце.

– Вечер добрый, – подавив невольный порыв захлопнуть дверь и для надежности подпереть ее столом – и пусть кот хоть обшипится – я постаралась быть дружелюбной и, по возможности, вежливой.

Девушка молчала, напряженно глядя на меня исподлобья. Будто бы это я сейчас лежала на полу под дверью ее комнаты, что-то вынюхивая.

– Что-то не так? – я все еще была исключительно дружелюбной, но уже готовой к неприятностям.

– Я…

Грохот за спиной ознаменовал величественный спуск их мохнатого котейшиства со стола на пол, и девушка, только собиравшаяся что-то сказать, замолчала. Вытянув шею, она попыталась заглянуть в комнату, чтобы увидеть источник шума, я зажмурилась.

– Латис у вас? – срывающимся шепотом, не до конца веря в свою удачу, спросила она.

– Кто?

– Ко-кот.

– Большой такой, наглый, пушистый и желтоглазый? – она кивала, подтверждая каждое мое слово. – Колбасу еще очень любит?

Девушка растерянно замерла, таких подробностей о своем питомце она, кажется, не знала. Пока она пыталась решить, может ли ее Латис любить колбасу, объевший меня котяра медленно и важно вышел в коридор, вскользь коснулся моей ноги кончиком гордо задранного хвоста и с дребезжащим урчанием ткнулся головой в ноги оборотницы. Прошелся кругом, обтирая свои бока о ее ноги и не переставая урчать как заводящийся мотор.

Быстро подняв кота на руки, девушка просительно посмотрела на меня:

– Не говорите, пожалуйста, Сверу, что он у вас был.

– Ваш вожак не одобряет присутствие котов в своем доме? – наверное, это было бы логично, он же все-таки волк, а кот – кот. Но все оказалось совсем не так, как я себе это представляла.

– Латиса я случайно нашла две недели назад, – воровато оглядев пустой коридор, предприимчивая оборотница проворно затолкала меня в комнату, упираясь в меня своим недружелюбно настроенным, очень мрачным котом, и закрыла за собой дверь.

Дальше мне пятнадцать минут пришлось слушать душещипательную историю встречи юной, впервые превратившейся рыси, которую, к слову, звали Рала, и харизматичного кота, отъевшегося на деревенских харчах некой зажиточной семьи.

Что оборотница делала вблизи одной из деревень, расположенных не так далеко от пограничья, когда должна была смирять своего зверя в лесу, история умалчивала. Главным было то, что Латис признал в рыси свою новую хозяйку и ушел за ней в лес.

– А Свер велел вернуть его в деревню, – Рала грустно вздохнула, – и наругался еще.

– А ты не вернула, – кивнула я, смирно сидя на своей постели, в то время как девушка занимала единственный в комнате стул. Кот предпочел развалиться на столе.

– Я не смогла.

– Ладно, предположим, я не стану никому ничего рассказывать, но ты же понимаешь, что твой кот в стремлении найти неприятности на свой пушистый хвост, когда-нибудь рискует нарваться на Свера? И тогда его уже ничего не спасет.

– Я что-нибудь придумаю.

У трагедии этой будет печальный финал, я прямо чувствовала это, но девушку расстраивать не решилась и пообещала хранить ее секрет, пока он сам не выплывет наружу.

Благодаря этому преступному сговору я обрела в деревне еще одну живую душу, которая при случайно встрече на улице дружелюбно мне улыбалась.