Читать книгу Альмохад, или Халиф - Л. Дж. Бэзил - Страница 4

Мечеть стоит вся озаренна.

Но не огнями. Нет – луной.

И в свете бледном, затаенном

Уж виден у ворот конвой.

Стоят оседланные кони,

Повсюду блеск тяжелой брони,

И входы все окружены.

Вдруг воины, шагом подъяты,

Вмиг на ногах. Мечи сверкают.

«Кто жизнь свою здесь искушает?

Подайте свет! Якуб! Халиф!

Один! Не ждать ли западни?

Ваш меч». – «Ну, нет. Веди во двор.

Где ваш находится приор?»

«Уже прошел он в божий храм».

«Что ж, нужно торопиться нам».

Вот сахн луною освещен,

Ривак в густой тени колон,

Пространство светлое зийяды.

«Пойдемте, вам здесь будут рады», —

И воин, факел взяв, идет

В айвана длинного проход.

Во тьме сплошной они проходят

И наконец вдвоем заходят

В молитвенный огромный зал.

Там, близ колонн, давно их ждал

Старик средь воинов величавых

В плащах с крестами Калатравы.

То был Веласкес, их приор.

Поднял он свой надменный взор,

Когда пришельцы показались,

И глухо воины взволновались,

Кругом раздался лязг мечей.

И что, скажите мне, сильней

Могло их нынче возмутить

И жажду крови в них взрастить,

Чем вид заклятого врага.

Приора крепкая рука

Сама тянулась уж к мечу,

Но все ж работу палачу

Он порешил не облегчать.

Пустил с трудом он рукоять

И молча знак подал о том,

Чтоб были все в строю своем.

Халиф, коль это и приметил —

Ничем себя не показал.

Он факел свой тотчас отдал

И, охватив всех в тусклом свете,

Свой цепкий взгляд остановил

Не на приоре. Нет. Тот был

Ему знаком по многим встречам,

И воинов всех, с кем бился в сечах,

В лицо он сразу узнавал.

Но рядом с стариком стоял

Сам без доспеха, юн, беспечен,

Ему незнаный дворянин.

Средь рыцарей, как херувим,

Стоял он гордо, одиноко,

Лишь бледность на челе высоком

В нем сквозь загар была видна,

И золотая грань креста

Его весь статус выдавала.

Халиф его спросил сначала:

«Что делает здесь тамплиер

Средь Калатравы горных серн?

Мой договор был только с вами.

Иль и другие ордена

Договориться рады сами?»

«Нет, то, Халиф, моя вина, —

Сказал приор, – он славный воин,

Почета в доблести достоин,

Гордиться им могу одним».

«Кто он?» – «Крестом самим храним,

Он в ночь пред битвой Аль-Арака

В отряде был, что к вам попал».

«Ах вот как! Там ведь каждый пал,

Я помню, в авангарда прахе,

Затоптан и истерзан был».

«Да, пали все. Он доскакал

И весть Альфонсо передал

О вашем страшном выступленье».

«Что ж, подойди сюда, герой».

И юноша во тьме немой,

Весь в гнева скрытом исступленье,

Шагнул к берберу. Вмиг меча

Мелькнул клинок с его плеча

Над головой пред ним склоненной,

Уж меч готов ее был снесть —

Таков был гнев, им затаенный,

За принесенную ту весть, —

Но мавр, сдержавшись, меч убрал.

Недвижим юноша стоял,

Избегнув смерти только чудом.

«Вернись, Карл! – закричал приор. —

Что за нелепая причуда!

Халиф – палач? С каких же пор?»

«То не причуда – божий знак.

Припомни, рыцарь, Аль-Арак,

Сколько там воинов ваших пало.

Теперь ты знаешь наперед:

От смерти не хранит забрало;

Один случайный недочет —

И с жизнью, что ты мне обязан,

Уже бы распростился разом.

Совет мой дельный сбереги:

К врагу на шаг не подходи.

Теперь ступай, ты, верно, ранен?»

И он так сжал его плечо,

Что юноша, слабее лани,

Весь задрожал; рука его

К мечу невольно потянулась,

Но он себя все ж одолел,

И хладнокровие вернулось;

Он молча отступил в придел

И встал бестрепетно с приором.

«Но что, Веласкес, с уговором?»

«Зачем, скажи, сюда пришел?

Зачем осаду вкруг завел?

Нет, не возьмет Якуб Толедо.

Уж величайшая победа

Тебе здесь вручена судьбой.

Но не падет перед тобой

Месеты звонкая цевница,

Не покорится вам столица».

«Посмотрим!» – «Как же ты упрям!»

«Ты прав, старик. К твоим годам

Я, может быть, смогу мудрее

На мир вокруг с высот глядеть.

Теперь я знаю, что вернее.

Ты мне сейчас врага жалеть

Великодушно предлагаешь,

Иль Альмохадов ты забыл?

Иль гордости своей не знаешь?

Ты с Александром мир купил,

Но времена те миновали,

И завтра в блеске нашей стали

Все ваши замки вновь падут.

Теперь скажу, зачем я тут».

Он спрятал меч, ступил поближе

И, голос опуская ниже,

Так на арабском продолжал

И с расстановкою сказал:

«Без боя сдай мне Калатраву».

«Что? – в ужасе старик вскричал. —

Отдать наш замок как забаву

Для сарацин, дом христиан?

Иль чести видишь ты изъян,

Что мне позор тот предлагаешь?

Здесь Девы Пресвященной лик!»

«Молчи же, глупый ты старик!

Иль ты, слепец, не понимаешь —

Уж нет оплота христиан.

Мне Андалус уже весь сдан,

Кастилья скоро покорится.

А коль не скоро, то у ней

От оскорбленных королей,

Каким предательство все мнится —

Сама Наварра и Леон —

От них довольно будет зол.

И в этот миг, как голубица,

Гнездо ты вздумал защищать?»

«Тебе всей жизнью нас не взять».

«Скажу еще раз я: посмотрим».

Но гневом страшным и бесплотным

Приор как искрой запален.

Уж видит пред собою он,

Как замки ордена пылают,

И снова спор он начинает:

«Скажи условие свое».

«Аббат, лишь сдача. Это все».

«А ценности и все владенья,

И те окрестные селенья,

Что ордену приносят дань?»

«О, Дева, здесь с небес восстань

И погляди же, как монахи,

В крестьянах пробуждая страхи

За жизнь и в смерти Божий суд,

Все золотом к себе гребут!

Старик, не бойся – ваш налог

Мы джизьей мирно тут заменим.

А всех богатств, земель исток

Я, своему народу верен,

Аль-Андалусу принесу».

«Ну нет, араб. Твою главу

Еще, бог даст, себе достану.

Позорной сдаче не бывать!»

«Ну что ж, смотри, клянусь Кораном,

Ты первый будешь созерцать

Паденье ваших крепостей,

Я клятв своих не забываю.

Запомни их же тем верней:

Ты видишь этих воинов стаю?

Как же они тебе верны.

А завтра будут все мертвы!»

С ужасным криком содрогнулся

Несчастный старец. Он, приор,

Пестуя орден среди гор,

Все для Испании отдавший,

От мавров под знамена вставший,

К глубокой старости пришел

И вдруг он видит: мавр низвел

Все христианские победы.

Еще от Роланда времен

Не так здесь тяжки были беды.

А коль читатель просвещен

Припомнит прошлых лет деянья,

Когда (сказать без содроганья!)

Уже был взят Иерусалим,

Легко тогда смиримся с ним.

Так дикий гнев его душил,

Что он с проклятьем возопил:

«Нет, дерзкий, больше ты не ступишь

Монахов кровь здесь проливать

И долг наш рыцарский топтать.

Эй, кто из воинов мне послушен,

Из ножен прочь свои мечи.

Задуйте жизнь, как дым свечи!»

В безумье воины подступили.

Угрозы в них подняли страх.

Знал каждый – завтра на глазах

У них, как обещанья были,

Все братство ихнее падет,

И скоро их самих черед.

Приказ для них был непреложный.

Уже мечи обнажены,

Спасенье в сумраке ль возможно? —

Глухая ночь, они одни.

Халиф достал из ножен меч,

Но прежде чем предостеречь

От лишнего убийства смог,

Вдруг новый пламенный игрок,

Дыханьем праведным палим,

Ступил в защиту перед ним —

От крайних их спасая мер,