Читать книгу Цена его обмана - Л. Романовская - Страница 6

Чьи-то крепкие руки несут меня куда-то, а я думаю только от том, чтобы меня больше не отдавали этим уродам на растерзание. Кажется, именно это и шепчу на ухо спасителю, размазывая по его шее слезы вперемешку с соплями и слюнями, тихо постанывая и рыдая. Не уверена, что парню это особенно нравится, но по крайней мере он не сбрасывает меня и по-прежнему крепко держит в своих сильных руках, слегка покачивая.

Он молчит, а мне так хочется, чтобы хоть что-то сказал, утешил. Но я очень боюсь его разозлить, боюсь, что он бросит меня, отправит обратно…да что угодно, поэтому я просто прижимаюсь к теплой шее, прячась в ней, и растворялась в своём ужасе самостоятельно.

Наконец мы куда-то приходим, и парень аккуратно ставит меня на ноги, облокотив о стену. Все так же молча открывает дверь и заводит внутрь.

– Что со мной будет? Куда ты меня привел? Ты же меня не бросишь, да? – бормочу срывающимся голосом, даже не уверенная, понимает ли он, что я говорю.

Удивленно слышу, что вместо голоса и слов издаю какое-то страшное шипение и свист. Рот едва шевелится, потрескавшиеся от ударов губы немеют, и каждое слово разрывает кровавые корки вновь и вновь.

Поднимаю затуманенный взор и отшатываюсь, только сейчас осознав, что мне так мешало всю дорогу. На моем спасителе маска, обезличенное человеческое лицо, равнодушно взирающее на меня сквозь пустые глазницы.

В комнате совсем темно, и я пячусь назад, все еще тщетно надеясь на спасение, и на то, что тип в маске меня отпустит. Но он довольно грубо отталкивает в комнату, и запирает дверь с той стороны.

– Выпусти! – из последних сил прошу я и опустошенно облокачиваюсь на холодное полотно двери, – Пусти! Слышишь? Я не понимаю!!!

Слезы застилают глаза, тело разрывает мучительная, разрывающая на части боль и все, что мне остается – это бормотать словно сумасшедшая одно и то же.

– Пустите! Ну что я вам сделала? Что вы хотите от меня?

Сколько я так сижу?.. Час, два, день?

– Выпустите меня… – еще какое-то время колочу в дверь, каждый раз все слабее и слабее.

Ответом служит тишина и собственные бормотания в этой тишине кажутся ужасными. Громкими, словно набат, оглушающими, как удар молота, страшными и неприятными, как звуки из преисподней.

Я и есть в этой преисподней и сейчас так остро ощущаю её, что хочется выть. И я вою. Протяжно, глухо. Вою, царапая дверь и в припадке безумия в кровь кусаю губы и обдираю руки, ломая ногти и сдирая кожу с пальцев. Во что бы то ни стало я должна выйти, я не хочу здесь оставаться. Не хочу…

Но время идет, и никто не спешит открывать эту чертову дверь, сколько бы я не умоляла и не стучала. В конце концов глаза привыкают к темноте, и она перестает казаться столь кромешной. Проступают некоторые очертания предметов в комнате. Кровать, стол, шкаф. Устав бить в закрытую дверь, на ощупь по стене иду к столу и болезненно натыкаюсь на стул, отбивая костяшки пальцев на ноге.

Холодно. Немного раскачиваюсь из стороны в сторону, пытаясь хоть как-то согреться, но не согреваюсь.

Спустя, наверное, час или два, а может и все десять ложусь на кровать. Время останавливается и мне всерьез начинает казаться, что все это дурной сон. Впрочем, главное, что меня больше никто не трогает, не бьет, не пытается изуродовать и изнасиловать.

Я же не смогу… я жить после такого не смогу, есть, спать. Я не хочу! Я должна выжить, сбежать, спрятаться. Я скажу папе, он спасет, не может быть иначе. Так не бывает в мире, чтобы тебя просто так похитили из собственной постели и… А что дальше? Что они со мной сделают? Кто они такие? Что вообще происходит? Что мне теперь делать?..

Мама…мамочка… вновь всхлипываю и сворачиваюсь калачиком, понимая, что уже плохо чувствую собственное тело, даже несмотря на боль. От холода сводит зубы и немеют руки и ноги. Я в одних трусиках и топе на бретельках, в том, в чем вчера еще ложилась спать. Как давно это было, будто вечность назад…

Вспоминаю про кота и теперь держусь за эту спасительную мысль, лишь бы не думать о мучителях. На время помогает, на пару минут.

Обнимаю себя, как в детстве, когда родители укладывали меня спать, а сами сбегали в спальню, больше всего на свете волнуясь, что я им помешаю. Я же терпеливо засыпала в собственной кровати, всхлипывая от страха и обиды. И сейчас я так же тихо всхлипываю, утираю мокрый нос едва слушающейся рукой и вскрикиваю от боли. Ощупываю лицо, покрытое засохшей коркой крови, кое-где размоченной слезами, и пытаюсь рассмотреть собственные пальцы. Но в темноте не видно.

Если бы Валерка был жив, со мной никогда такого бы не произошло, я точно знаю. Он бы меня спас, он сильный, умный… он…

А ведь они что-то там кричали про брата. Но вот что именно? Где он? Так вроде…

Но как же где? Как где? В земле Валерка, неужели непонятно?!

– Он в земле! – вдруг кричу я, вскочив и подбежав к двери.

Откуда-то берутся силы, словно у спортсмена перед финишем, когда нужно приложить все усилия, последние крохи сил для победы. Сдохни, но сделай это, порви их всех. Боль пройдет, все пройдет. Главное сделать рывок.

– Умер он! Сдох! Нет его! Вы это хотели услышать?! Бросил он меня, нету его, все!

Из глаз вновь градом хлещут слезы. Хотя еще минуту назад я была уверена, что больше реветь уже просто невозможно. Никто мне не отвечает, и дверь не открывается, и только тишина обволакивает, давя на виски и уставшие, больные от слез, глаза.

Зажимаю рот рукой, боясь, что сейчас просто буду орать от безысходности, и вновь ложусь. Лежу на спине, глядя в черный потолок и считаю овечек, стараясь ни о чем не думать. Впрочем, это совсем не сложно. В голове будто образовался вакуум, пустота, зеро. Нет меня, я ноль. Нет Валерки, он тоже ноль. Дырка от бублика, вот кто я, вот кто Валерка. Ничего нет. Ничего и никого. Есть только я, темнота и тишина.

А больше ничего…

***

Чья-то рука скользит между ног и отодвигает полоску трусиков. От неожиданности кричу, но кто-то зажимает рот крепкой рукой. Кусаю, чувствуя на губах солоноватый противный привкус, и тут же получаю по лицу, да так, что искры из глаз рассыпаются в разные стороны фейерверком. Рыпаюсь, но тут же оказываюсь придавлена мощным телом, ощущая, как часть этого огромного тела недвусмысленно упирается мне в живот.

– Не надо… – шепчу, задыхаясь от ужаса и душащих слез, что водопадом хлынули после удара. Но сейчас мне плевать на боль, пусть бьют, только не насилуют.

Он меня не слышит, одной ручищей удерживая мои руки над головой, а другой снимая с себя штаны. Зубами с утробным рычанием сдвигает вверх топик и прикусывает торчащий от холода сосок. Вскрик от пронзившей боли, секундная заминка… он справляется со своими штанами, и я замираю, чувствуя, как перестаёт биться сердце. Кожи касается чужая плоть, словно оголенный провод, удар, вскрик, возня. И я не сразу понимаю, что становится легче дышать.

– Ты охренел что ли?.. ой…твою мать!

Я даже не сразу понимаю, что на мне больше нет тяжелого тела… разжимаю кулаки, сквозь вату проступает мат, шаги и звук ключа в двери.

Вновь остаюсь одна и сейчас тяжело дышу. Так тяжело, будто пробежала марафон. Все еще в шоковом состоянии сажусь на кровати, слишком спокойно поправляю трусики и топ, поднимаюсь и.. замираю на середине комнаты. Неожиданно в голову закрадывается мысль, что можно спрятаться под кроватью и тогда меня точно никто не найдёт. Падаю на корточки, совсем не чувствуя боли в отбитых коленках и ползу вниз, в узкий лаз между полом и днищем кровати. Ложусь на ледяной пол животом, и отворачиваюсь к стене лицом. Зажмуриваюсь, подложив руки под голову, и закрываю глаза.

Это все не со мной, не взаправду, ерунда какая-то. Надо просто поскорее вновь уснуть и все будет кончено. Я проснусь в своей красивой уютной спальне, в которой сама так трепетно продумывала дизайн. Потянусь в теплой свежей постели и нехотя пойду варить кофе. Еще минут десять буду сонно вглядываться в утреннюю дымку над городом, не обращая внимания на ветку дуба, что так навязчиво тычется в окно.

Я усну, а когда проснусь, все встанет на свои места и мир вновь будет прежним.

Меня выволакивают за голую ногу, пока второй я пытаюсь отбиться, скуля и крича что-то неразборчивое. Хорошенько встряхивают. Снова этот тип в маске. Он качает головой и укрывает меня пледом. Тепло-то как, неужели бывает так тепло и сонно?.. Маска вновь берет меня на руки, но я больше ему не верю, я больше так не позволю себя обмануть. В прошлый раз тоже бережено нес и бросил. Меня все бросили. Лика, Валерка… все! Обвиваю его шею руками и прижимаюсь сильно-сильно, боясь, что он оставит меня в этой темной, страшной комнате.

– Не бросай… – шепчу в его горячую шею и, кажется, отключаюсь.

***

– Какого хрена ты делаешь?! Ты уверен, что она что-то знает? А то может сразу в расход и…

– Нет! Это ты уверен… твои ублюдки чуть не покалечили девчонку. Я только не пойму какого хера я на это подписался!

– Такого хера! Пусть отрабатывает сладким местом бабки за братца.

– Я уже не уверен, что она вообще что-то знает… какая из нее Нэнси, бляха муха?! Овца какая-то невинная. Ей богу.

– Ты сам постоянно говорил, что есть инфа, будто баба замешана. А уж зная, как этот удод на сестрице помешан был…

– Говорил, да. Но сейчас уже не уверен. И это не повод ее по кругу пускать!

– Ой ли? Когда Настю пу…

Резкий звук, вскрик…

– Не смей ты, слышишь? Я тебя…

– Рот закрой. Ты забываешься!

– Да пошёл ты на хер! Я на это не подписывался. И девку мучить не дам! Ты ж вроде такими делами не занимаешься?

– Это я раньше добрый был, а теперь мне надо бабки возвращать. Мне плевать на девку, ясно тебе?

– То-то ты на нее полез…

– Завали. И вообще не ори, не дома.

– Короче, с девкой я сам разберусь. Отпусти её.

– Ты идиот? Нет, ну правда… я не понимаю.

– И не поймешь… девка нужна живой и здоровой. Пусть поищет братца, тот должен клюнуть на ее поиски.

– Думаешь? Год не проявлял, а теперь вдруг?..

– Не сомневайся. Если жив, то проявит. А девка пусть поищет.

– Не тупи, она ментам нас сдаст и хер ты потом отмажешься. Похищение у нас карается по всей строгости.

– Это ты не тупи. Пригрозим подружку ее по кругу пустить, она носом землю рыть будет.

– Ну может ты и прав…

– Ну так что? Отпустишь?

– Ладно уж, твоя взяла. Но смотри… ты мне за нее головой отвечаешь!

– Замётано!