Читать книгу Странница - Лара Росса - Страница 3

Ледяной ветер едва не сбил Гилланора с ног. Он огляделся: обледенелые скалы, бесконечный снег и затянутое тяжёлыми тучами небо – это всё, что окружало его. Дело было за малым: отыскать пещеру, в которой хранился Раньяр – камень странников. Только он мог сейчас отправить его туда, где бродило сознание Ниэль.

Гилланор направился к дальним скалам, напоминающим очертаниями готический замок. Именно там, по преданию, находился камень. Но, чтобы добраться до него, необходимо было сохранять абсолютную пустоту ума: малюсенькая мысль тотчас же пробуждала Стражей Порога – могущественных существ, не ведающих сострадания. Их единственный приоритет – закон, согласно которому никто не может несанкционированно проникать в данный мир. Безнаказанно это удавалось лишь Странникам.

С трудом передвигая ноги сквозь ледяную бурю, безжалостно швыряющую в лицо колючие комья снега, Гилланор медленно, но уверенно приближался к скалам. Холод пронизывал его, сковывая движения и, словно пытался проникнуть внутрь головы, чтобы заставить зашевелиться хоть единой мысли.

Внезапно, прямо перед его лицом пролетела огромная птица чуть коснувшись кончиком крыла заиндевелой кожи, но ни единый мускул на лице не дёрнулся. Гилланор упрямо шагал вперёд. Он знал о ловушках. И потому, когда за его спиной раздался до боли родной голос, он продолжил идти сквозь ветер, сохраняя внутреннее безмолвие.

Так прошло около часа. Его руки и ноги с трудом подчинялись ему. Заледеневшие пальцы едва ощущались. Снег комьями налипал на ресницах. Сугробы становились всё глубже и глубже. Казалось, что мыслей внутри мозга не было просто потому, что они тоже замёрзли.

Гилланор замер: абсолютная тишина, которая в мгновение ока навалилась на него едва ли не буквально ощутимым весом, чуть не подкосила его ноги. Вьюга утихла и опала наземь толстым снежным ковром. Тихий звук коснулся его слуха, постепенно нарастая. Перед ним разостлалась лунная дорожка, по которой, напевая до щемоты в сердце знакомую мелодию, к нему спускалась улыбающаяся Ниэль. На мгновение в его мозгу промелькнуло воспоминание, но и этого оказалось достаточно: следующий порыв ветра сшиб его с ног, а рядом с ним, словно из ниоткуда, выросли две высокорослые фигуры в накидках с низко опущенными капюшонами – неумолимые Стражи Порога.

– Именем Закона, ты арестован! Следуй за нами!

Гилланор обречённо смотрел на заветные скалы, к которым он почти подошёл.

– Подтверди своё намерение! – раздался голос одного из Стражей.

– Я подчиняюсь.

Сопротивляться было бесполезно теперь, когда его поймали на воспоминании. Он мог бы сейчас исчезнуть, закрыв от них свой ум, но первая же мысль, возникшая в мозгу, по цепочке приведёт к памяти, и его выследят в любом из миров, потому что Стражи Порога никогда не прекращают поиск нарушителей. Гилланор покорно последовал за своими надсмотрщиками и вскоре они оказались всё у тех же скал, к которым он так стремился. Один из Стражей коснулся какого-то камня, и скала сдвинулась в сторону, открывая вход в плохо освещённый коридор. Его завели в такую же полутёмную камеру. Перед тем, как закрыть дверь, тюремщики обернулись:

– До суда, ты имеешь право на одну встречу. Назови имя.

– Даива.

Они кивнули и дверь закрылась.

…Его сон был тяжёл и мучителен: перед взором пронеслась череда жизней, прожитых им. Взлёты и падения, и снова – взлёты. Он долго шёл к своей цели: немыслимая круговерть земная и неземная перемалывала его и лепила наново, до тех пор, пока ему, наконец-то, удалось вырваться из её цепких когтей. И вот настал момент, когда Совет Девяти нарёк его новым именем – Гилланор, и отправил возглавить миссию по сбору информации о людях, обладающих сверхъестественными способностями: тех, кто мог быть полезен и тех, кто мог оказаться угрозой. Он должен был искать, фиксировать и передавать данные Рандиру – его непосредственному наставнику и духовному отцу. Это называлось поиском чуда и, до возникновения в его жизни Ниэль, он не задумывался о судьбах тех, кого он вычислил.

С самого их знакомства всё было не так: не он нашёл её, а она его. Всё в её личности рождало в нём отторжение: отторжение миссии. Он не понимал почему. Что-то было не так. Поэтому он не торопился: тянул время, как мог, пока она настолько вошла в его жизнь и слилась с ней, что оторвать её было равноценно тому же, что вырвать собственное сердце своими руками. Он стал слаб, и имя его слабости – Ниэль. Она встала на его пути и выудила из глубин, наличие которых он давно предал забвению, человека с его страстями и сомнениями.

Он усомнился: усомнился в целесообразности миссии. Он соврал, не сообщив о ней. Он стал анализировать, и выводы его были неутешительны: его миссия всего лишь часть установления тотального контроля над теми, кто имел несчастье обладать, с точки зрения обывателя, сверхъестественными способностями. Он никогда не интересовался их последующей судьбой до встречи с Ниэль. На ней уже была чёрная метка его предшественника, и механизм устранения работал полным ходом. Кто-то решил, что она представляет угрозу, если не человечеству в целом, то, по крайней мере, некоторой его части. Но полный анализ её личности говорил об обратном и, если это не было чудовищной ошибкой, то походило на заговор, орудиями которого служили Искатели. Он – в том числе.

Теоретически, их встреча не могла состояться, поскольку её уже проработали, вынесли вердикт и дни жизни Ниэль были сосчитаны. Она, скажем так, была вне его юрисдикции, и Гилланор никогда не пошёл бы против Совета Девяти Старейшин, если бы факт знакомства с Ниэль – сама его возможность – не зародили в нём сомнения в целесообразности действий Совета. Он прекрасно знал о существовании высших иерархий, хотя открыто о них и не говорилось, и, раз уж нарушение им протокола не пресекли в начале, значит, санкции на это не были получены. И вот теперь, он сам дал оружие против себя в руки Старейшин, а уж они не преминут им воспользоваться. Но кто стоял выше Старейшин, кто стоял за всем происходящим? Ответ на этот вопрос, видимо, получить он не успеет.

Щёлкнул замок двери, и в камеру вошёл посетитель. Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза, после чего Даива, это был он, присел на край топчана, служившего Гилланору постелью, и вытянул три карты. Немного помедлив, он перевернул их:

– Смерть, Повешенный и Колесница.

– Иного я и не ожидал, – Гилланор печально улыбнулся.

Даива зло мотнул головой:

– Ты утратишь всё, что наработал.

– Я знаю.

– Тебя лишат памяти!

– Я знаю.

– Ради чего?!

Гилланор прошёлся по камере и остановился напротив зарешёченного окошка, всматриваясь в едва пробивавшийся сквозь снежные тучи отсвет ночного светила. Память тут же услужливо выдернула из своего хранилища воспоминания.

…Призрачное сияние лиловой луны укрыло поляну мерцающим покровом, обращая своим неверным светом лес, окружающий её, в подобие молчаливых гигантских стражей. Звёзды, взирающие на загадочное действо, свершаемое на далёкой земле, изо всех сил тянулись к ней, чтобы, коснувшись капелек росы, отразиться и засверкать ночной феерией в дрожащем тумане. Напитанный влагой воздух словно играл огоньками в такт таинственной танцовщице.

Взмахом рук она разрывала непрочную ткань тумана, превращая его в некое подобие крыльев. Казалось, ещё немного – и она взлетит, чтобы продолжить свой танец среди удивлённых звёзд, с интересом созерцающих неожиданное представление. Плавные движения перемежались головокружительными пируэтами, рождая музыку, тихо льющуюся с небес. Похоже, что танец и был той музыкой, которая стихла в тот самый момент, когда замерла танцовщица…

– Ты помнишь: каким ты был, Даива?

– Жалким!

– Ты сопереживал, ты чувствовал, наконец, ты любил!

– А ещё: я страдал! Теперь – я свободен!

– Вот именно: свободен настолько, насколько тебе позволят те, кто стоит над нами. Твоя воля порабощена. Ты – раб миссии, – Гилланор обернулся. – Так же, как и я. Ради чего?

Даива подскочил к нему и буквально ввинтился взглядом в глаза Гилланора, перед внутренним взором которого быстро замелькали сменяющие друг друга картинки: взрывы и крики гибнущих людей, пухнущие от голода дети, корчащиеся от непереносимых болей пациенты хосписов – весь ужас земной промелькнул перед ним в доли секунды.

– Ради чего, спрашиваешь? – Даива опустил взгляд. – Чтобы быть свободным от этого.

Гилланор кивнул понимающе:

– Я тоже так думал.

– И что же заставило тебя изменить своё мнение?

– Мысль о том, что это мнение мне навязали. Мы ведь не решаем проблему, как нам внушали. Мы её усугубляем. Тех, кого мы отыскали, выключают из жизни.

– Они – угроза.

– Кому? Не задумывался? Может, для тех, кто нас послал, а не для человечества?

– Они – хаос!

– Хаос – на Земле! И без них он только умножится, потому что оставшаяся часть человечества будет думать лишь о выживании любым способом. Этот мир ещё как-то держится именно на таких вот изгоях! Без них он быстро погрязнет в войнах – больших и малых.

– Ты видел её творения!

– Не её, а её страха. Если бы мы не напугали Ниэль, этого бы не было. Ты тоже видел её творения, и они великолепны.

Даива направился к двери:

– Уже ничего не изменить, сожалею.

– Помоги ей, прошу! – Гилланор умоляюще смотрел в спину своего неизменного напарника.

Даива замер лишь на мгновенье, но тут же решительно открыл дверь камеры и стремительно вышел в коридор…

Серинда сидела в привычной для неё позе, будто окаменелая. Её разум бродил где-то далеко: в привычных ей мирах. Очередной мост поражал своей лёгкостью и воздушностью. Казалось, он сплетён из тончайших хрустальных нитей в замысловатые узоры, и стоит подуть малейшему ветерку, как вся эта эфемерная конструкция унесётся с первым же порывом.

Девочка ждала: она напряжённо вглядывалась по ту сторону моста, протянувшегося над жутким провалом. Наконец, её ожидание было вознаграждено, и на мосту обозначилась призрачная фигура, с каждым шагом обретавшая всё более чёткие очертания.

– Ниэль! – она бросилась навстречу.

Девушка ускорила шаги, как вдруг замерла по центру. Серинда подбежала к ней и обняла, прижавшись всем телом:

– Как долго тебя не было.

– Прости, – Ниэль гладила её по волосам, – я не могла. Я обманула тебя: пообещала, и…

Серинда подняла, искрящееся улыбкой лицо:

– Нет, неправда! Всё получилось! Он помог – он всё сделал!

Ниэль вздрогнула:

– Как?! Ты видела его?

– Он помог, – повторила девочка. – Помнишь, я рассказывала о Лие? Теперь я с ней, она забрала меня. Понимаешь? Он всё сделал, как обещал!

– Да, конечно, – голос Ниэль был неживым, каким-то механическим, будто она говорила, но в этот же самый момент находилась далеко отсюда.

– Ниэль. Ниэль! – девочка с силой дёрнула девушку за руку. – Что с тобой?

– Что? – словно бы очнувшись, она присела на корточки и крепко обняла Серинду. – Всё хорошо. Правда, – она грустно улыбнулась. – Ну, почти правда.

Девочка слегка отстранилась от неё:

– Ты давно не видела его?

– Давно.

– Он никогда так не поступил бы. Ты искала?

– Я не могу. Я даже мост перейти не могу, словно что-то держит меня.

Серинда высвободилась из объятий подруги:

– Я найду его!

Ниэль лишь печально покачала головой. Девочка топнула ногой:

– Найду! Мосты: они всегда находят.

Откуда-то со стороны донёсся женский голос, осторожно звавший её:

– Серинда…

…Девочка медленно открыла глаза:

– Лиа.

Молодая девушка держала её за руку:

– Да, – вдруг её глаза округлились. – Не может быть! Ты говоришь?! – она вскочила и запрыгала по комнате, как ребёнок. – Ты говоришь! Говоришь!

– Лиа! – девочка спрыгнула с кровати. – Ты мне поможешь?

Девушка сгребла Серинду в охапку и закружила с ней по комнате:

– Всё, что угодно!

– Ты, как маленькая! – девочка с трудом выбарахталась из объятий.

Лиа, наконец—то успокоилась:

– Это надо отметить.

– Хорошо. Только сначала ты поможешь мне отыскать того мужчину.

– Адвоката?

– Ты же хотела его отблагодарить?

– Разумеется.

– Тогда сделаем это сейчас.

Дверь им открыл темноволосый мужчина: его полудлинные, с седой прядью волосы были зачёсаны назад, а в выражении лица сквозила некоторая хищность.

– Простите, – Лиа немного смутилась, – мы искали…

– Адвоката? – не дал ей закончить фразу незнакомец.

Серинда немного сжалась, втягивая голову в плечи, словно пытаясь спрятаться, и крепко сжала руку Лии:

– Пойдём.

– Сожалею, – мужчина едва заметно ухмыльнулся, не спуская цепкого взгляда с девочки, – его здесь нет.

Лиа недоумённо переводила глаза с незнакомца на свою подопечную:

– А когда он будет?

– Боюсь, не скоро, – холодный тон не оставлял надежды.

– Пойдём же, – Серинда настойчиво тянула девушку за руку.

– А…, – Лиа хотела о чём-то спросить, но, как только собеседник перевёл свой взгляд на неё, словно холод пронизал всё её естество, и мысли улетучились в мгновенье ока. – Извините.

К радости Серинды они, наконец-то вышли на улицу. Девочка пыталась идти быстро и тянула девушку за собой, но та всё ещё пребывала в некой прострации:

– Странно, – она встряхнула головой. – О чём мы с ним говорили?

– Ни о чём. Не важно. Пойдём скорее.

Послышался какой-то звук. Они обе посмотрели вверх: над ними пролетела огромная птица. Лиа пожала плечами:

– Сова? Так рано?

Серинда сжала губы и ещё сильнее потянула спутницу:

– Это филин…

Оставшись в комнате одна, Серинда распахнула окно и села на кровать в привычной для неё позе, скрестив ноги. Послышался шорох крыльев. В проёме мелькнула тень – напротив неё, в полумраке, стоял недавний незнакомец:

– Ты ведь знаешь, кто я?

– Ты – злой.

Он вышел на свет – на его лице была всё та же хищная ухмылка:

– Я – не злой, и не добрый. Вот только теперь это не имеет никакого значения.

Он подошёл к постели и присел на край. Девочка немного сжалась, но всё же пыталась держать спину ровной, а голову гордо поднятой. Незнакомец посмотрел ей прямо в глаза:

– Сейчас тебе незачем меня бояться.

В его руках появилась колода Таро. Не спеша, он достал четыре карты: Влюблённые, Колесница, Башня, Повешенный.

– Ты поняла? – его рука потянулась к девочке, и он коснулся её лба. – У тебя два часа. Потом будет поздно.

Серинда смотрела на карты сквозь сгущающуюся в комнате темноту. Захлопали крылья, и огромный филин вылетел в окно…

Гилланор был далеко от камеры, где осталось его тело. Он бродил, тщетно пытаясь отыскать хоть какой-то намёк на активность сознания Ниэль. Ничего. Полная тишина. Словно её выключили. Внезапно раздался нежный перезвон: так мог звучать только чистейший хрусталь. Он сместил внимание в сторону звука, и вскоре обнаружил источник. Огромный мост играл бликами в неверном свете призрачного мира. У его перил стояла Серинда. Она едва улыбнулась уголками губ:

– Ниэль там: ты найдёшь её на середине моста. Дальше она не может идти.

Гилланор коснулся перил:

– Без узоров?

– У меня было мало времени. У тебя – тоже.

– Я знаю. Спасибо тебе.

– Это не я, – девочка раскинула в стороны руки, будто собиралась взлететь. – Не только я.

– Я понял, – Гилланор кивнул девочке и буквально взлетел на мост.

Ниэль недвижно стояла у перил и смотрела вниз на чёрный провал. Гилланор бросился к ней, но что-то не пускало его. Девушка обернулась: на её лице не было улыбки, в глазах – тоска. Сделав шаг навстречу, она протянула руку. Он сделал то же, но пальцы их даже не соприкоснулись. По её щеке стекла слеза:

– И не обнимешь.

– Прости.

– Ты не виноват. Я могу только благодарить ту ночь, когда мы встретились. Ты подарил мне сказку.

Он тоскливо покачал головой:

– Сказкой была ты.

– Мы оба были сказкой. Короткой, призрачной сказкой, которая закончилась весьма печально, а стало быть, – Ниэль ухмыльнулась, – её смело можно считать былью. У нас даже сказку отобрали.

– Прости.

– Прекрати извиняться! Это не твоя вина и не моя. Кто-то решил, что он вправе распоряжаться нашими судьбами, как ему вздумается, а мы – всего лишь пешки в чужой игре. Безжалостной, отвратительной игре! – из её горла вырвался отчаянный крик. – Почему?!

Ниэль с силой ударила кулаками по перилам так, что они отозвались недовольным гулом. Гилланор стиснул зубы. Его скулы побелели, а глаза стали иссиня-чёрными:

– Ниэль…

Она резко повернула к нему лицо, взметнув непослушную копну волос. Её глаза метали молнии:

– Что с тобой будет?

– Не важно.

– Важно! Я должна знать!

– Меня лишат памяти и сошлют в какой-нибудь захолустный мир.

– Ты забудешь меня.

– Нет.

– Но ведь…

– Этого они у меня не отнимут.

Ниэль приблизилась, насколько это было возможно, и вновь потянулась к нему. Из-за его спины показалась Серинда. Она молча встала между ними и взяла их за руки, соединив хотя бы таким образом.

Губы Ниэль подрагивали:

– Ты говорил, что будешь…

– …всегда приходить за тобой, – он улыбнулся. – Я и сейчас это повторю: где бы и кем бы я ни был, я всегда буду приходить за тобой.

Так и стояли они не в силах отвести глаз друг от друга, пока из провала не поползли к верху клочья тьмы. Серинда печально вздохнула:

– Пора.

Гилланор кивнул:

– Сожми наши руки сильней.

Девочка стиснула их ладони, сколько хватало её сил. Гилланор не сводил глаз с Ниэль:

– Я приду за тобой. Слышишь?

Густой тёмный туман постепенно наползал, отвоёвывая у света сантиметр за сантиметром. Серинда отпустила его руку, и в миг их разделила полупрозрачная мгла. Он видел, что Ниэль что-то говорит, но уже не слышал её. Тьма сгущалась. Казалось, в ней исчезают даже звуки.

Гилланор открыл глаза. Дверь в камеру отворилась, и в проёме появилась фигура Стража:

– Следуй за мной.

Даива

Огромная птица плавно парила среди заснеженных горных вершин, словно купаясь в последних лучах предзакатного солнца. Со стороны её полёт мог показаться бесцельным: вряд ли на такой высоте представлялось возможным выследить какую бы то ни было жертву – лишь ветер и снег. Наконец, она приземлилась на одном из выступов скалы, притаившись за ним, и уставилась немигающим хищным взглядом в одну точку где-то прямо перед собой. Теперь и она сама казалась одним из камней, лишь редкое поблёскивание глаз выдавало её живость.

Солнце довольно быстро опускалось за скалы, скользя лучами по заснеженной каменной поверхности, пока последний его отсвет не коснулся одного из валунов, открыв тем самым проход рядом с ним, коим тут же воспользовался в момент оживший филин и ринулся в явившийся на мгновение проём. Пролетев длинный тёмный коридор, он оказался в такой же мрачной горной местности, за исключением одной детали: неприступной крепости, расположившейся на, как-будто для неё созданной, площадке. Дождавшись наступления полной темноты, птица опустилась в проём одного из окон.

Совет Старейшин собрался в огромном величественном, но мрачном зале, освещённом множеством свечей. Возглавлял заседание мощный, седовласый, гордого вида и неопределённого возраста мужчина. За круглым массивным столом царила полная тишина до тех пор, пока председательствующий не обратился к одному из присутствующих:

– Рандир, Гилланор – твой протеже. Ты ручался за него. Слово тебе.

Вальяжно расположившийся в кресле знакомец в смокинге с пиратской банданой на голове, чуть повёл бровью и немного наклонился к столу:

– Полагаю, вдаваться в подробности нет необходимости.

Он с неким сарказмом уставился на сидящего рядом человека в берете, делающего его похожим на художника, но это было лишь первое впечатление – весьма обманчивое.

– Выход моего подопечного из-под контроля, – продолжил Рандир, – смею предположить, случился по вине неполной трансформации личности, сохранившей зачатки идеализированных представлений о человеческих взаимоотношениях. Таким образом, знакомство с довольно неординарным представителем противоположного пола, обладающего столь же неординарными способностями, и послужило толчком к проявлению вовне спящих до этого момента неизжитых качеств Гилланора.

– До сих пор, – вполоборота к собеседнику заговорил темноволосый с острым профилем мужчина, которому и адресовалось всё вышесказанное, одарив своего визави змеиной улыбкой, – на мою работу нареканий не было.

– Ну, разумеется, Анголимо, разумеется, – всё с тем же выражением лица продолжал Рандир, – за исключением Даивы и его матери.

– Инголма, – прервал едва начавшуюся перепалку председательствующий, – была адептом высшего ранга. К тому же, как выяснилось, мы ничего не знали об её истинном происхождении и, к сожалению, до сих пор не знаем.

– Простите, Даратар, – продолжил Рандир, – но какие претензии могут быть ко мне, когда я работаю с тем материалом, который мне любезно предоставил профессор Анголимо, удостоверивший меня в полной внушаемости и подчиняемости оного?

– Здесь, – лицо Даратара не выражало никаких эмоций, и лишь слегка повысившийся тон говорил о некоторой степени раздражения, – никто пока не предъявляет претензий к твоей работе, Рандир. Мы бы хотели выяснить причины случившегося во избежание чего-либо подобного в будущем.

Рандир откинулся на спинку кресла:

– Своё ви́дение ситуации я изложил. А вот причины – это не ко мне. К тому же мы имеем ещё один фактор риска – Даива. Учтите, что единственный рычаг управления им – обещание разузнать о судьбе его матери. И, хоть на минуту, представьте, что будет, если он узнает правду. Ещё одно, – на мгновение он запнулся, словно взвешивал необходимость озвучивания последующих слов, – не проявление ли это иерархов?

Присутствующие молчали и лишь один из них – Анголимо – заметно побледнел. Даратар поднялся из-за стола:

– Полагаю, в обозримом будущем нам это не грозит. Иерархи ушли, – на лице главы Совета не дрогнул ни один мускул, – поэтому вернёмся к нашим проблемам.

– Как знать. Мы и о лояльности Даивы полагали, что она вне сомнений. И, если бы не бдительность достопочтенной Хисэлен, – Рандир бросил весьма двузначный взгляд в сторону одного из старейшин, – хотелось бы верить, что это всё-таки бдительность, а не ещё один неизжитый человеческий фактор, мы бы до сих пор пребывали в неведении.

Лицо единственной дамы среди старейшин выражало совершеннейшее возмущение:

– Как смеете, вы, предъявлять мне грязные намёки?! Я выполняла свою работу! И очень качественно, смею заметить, – она метнула молниеносный взгляд в сторону Рандира. – Проблесков памяти, полагаю, не было? А уж, какими методами я этого достигаю – не ваше дело!

Тот развёл руками:

– Должен признать: с этим – проблем не было.

Глава Совета отошёл к окну. Все смолкли. Какое-то время он вглядывался во тьму, словно что-то тревожило его по ту сторону стекла, но ничего, кроме смутно проступающих очертаний горных вершин, обдуваемых одиноким ветром, взору его не открылось. Не оборачиваясь, он заговорил:

– Проблему с Инголмой необходимо решить в кратчайшие сроки. Я к тебе обращаюсь, Анголимо.

– Да, председатель, – нахмурился профессор. – Но вы же знаете: как только мне удалось сломить её защиту, как обнаружилась другая – безумие. А вот обойти её не представляется возможным. Так что, единственный козырь в наших руках – это доверие Даивы и его незнание о реальном положении вещей. Всё это весьма хрупко, и не безопаснее ли просто устранить и его? Тем более, что он уже успел отметиться в неподчинении.

Даратар сощурился и коснулся пальцами стекла: какая-то мелочь ускользала от его внимания. Он подался вперёд, но голос Хисэлен отвлёк его:

– Что-то не так, мастер?

Председатель повернулся к присутствующим:

– Де-юре Даива прав: он подчинялся Гилланору. Но… Но…, – он задумчиво обвёл всех отсутствующим взглядом. – Даива нам пока нужен. Будем настороже. Анголимо, сделайте всё возможное и невозможное, чтобы сломить её защиту. Добудьте кнопку управления её сыном!

Даратар подошёл к одному из членов Совета – высокому крепкому мужчине, лицо которого скрывалось за длинной чёлкой цвета воронова крыла – и склонился к его уху:

– Надеюсь, о защите замка от несанкционированных проникновений нам беспокоиться незачем, Вайвалар?

Тот, молча поднялся и, не проронив ни слова покинул зал.

– А теперь, – Даратар навис над столом, – вернёмся к тому, зачем мы здесь собрались: Гилланор. Ваши предложения, господа.

Поднявшись со своего места, Рандир встал за спиной Хисэлен:

– Думаю, нам стоит отдать его на «растерзание», – он галантно поцеловал руку дамы, – мастеру забвения для полной обработки и использовать его там, где нам нет необходимости соблюдать правила.

Хисэлен покровительственно похлопала Рандира по щеке:

– Предлагаю привлечь Нарьонарэ, – она бросила мимолётный взгляд на Анголимо, – и провести полную трансформацию.

Профессор недобро ухмыльнулся в ответ на завуалированную колкость:

– Трансформация личности Гилланора была проведена максимально, насколько это возможно при соблюдении поставленных мне условий: пациент должен походить более на человека, нежели на машину, исполняющую приказы. Полный слом в данном случае был противопоказан, и всё решало забвение, о, драгоценнейшая Хисэлен.

Даратар хлопнул ладонью по столу:

– Довольно. Вердикт вынесен. Ограничений больше нет. Работайте. Анголимо, вас это тоже касается: Инголма – приоритет. Нам не доставало, чтобы Даива вышел из-под контроля. Кстати, как прошла его встреча с заключённым, Рандир?

– Они повздорили, мастер. Даива отказался помогать.

– Уверены?

– Да. Девушка в астральной коме, и он уже получил сыворотку, которая позволит заключить её дух в её же теле на века, даже когда от него почти ничего не останется. Такие мучения кого угодно сломают. Как только приговор в отношении Гилланора будет приведён в исполнение, я лично проконтролирую операцию с Ниэль.

– Да, уж, поторопитесь. Она слишком опасна, – он напряжённо смотрел в сторону окна. – Почему они стали рождаться так часто? Может быть, вернулись иерархи?

– Айрахоны? Не думаю. Мы бы уже знали. Скорее, это отголоски их былой деятельности: последний всплеск. Мы справимся с этим.

Председатель Совета удовлетворённо кивнул и покинул зал. Вслед за ним направились и остальные. Зал опустел, и никто не услышал, как за окном раздался шелест крыльев…

Стражи Порога ввели Гилланора в мрачную комнату, по центру которой располагалось массивное кресло, оборудованное всем необходимым, чтобы наглухо обездвижить в нём человека. Его усадили, и на шее, руках и ногах защёлкнулись браслеты.

Как только конвоиры покинули помещение, туда сразу же вошли двое: Хисэлен и мужчина мрачного вида с какой-то потрясающе неуловимой внешностью – он, словно стирал моментально память по себе. От его взгляда пробирало холодком по коже. О нём ходили разные слухи среди искателей. Поговаривали, что он мог стать кем или чем угодно: пером в твоей руке, пауком в паутине или самой паутиной, милым котёнком или жутким монстром в твоём сне. Говорили даже, что он мог войти в человека, стать им и разорвать его изнутри: Нарьонарэ – великий оборотень.

Хисэлен, с застывшей улыбкой на алых губах, обогнула кресло и облокотилась на его спинку. Её пальцы нежно ерошили волосы Гилланора, пока она мирно почти что ворковала:

– Милый, глупый мальчик. У тебя были такие возможности: несколько удачных операций – и ты поднялся бы на одну ступеньку выше. Потом ещё выше, и ещё. А там глядишь: приблизился к Совету. Заимел бы покровителя, и при умелом руководстве, может быть, и сам вошёл бы в Совет. Как знать?

– Хисэлен! – прошипел ей на ухо спутник. – Знай меру.

– Да, будет тебе! Для него всё уже закончилось, и вскоре он даже имя своё забудет – чистый лист, – она резко развернула кресло к себе и склонилась над пациентом. – Вот скажи мне: чего тебе не хватало? Девочек? Так их на Земле предостаточно – милых и глупых.

– Таких, как я? – ухмыльнулся Гилланор.

– Ещё глупее, – разочарованно вздохнула Хисэлен. – Далась тебе эта обречённая!

– Тебе не понять.

– Куда уж мне, сирой и убогой. Вот только, прежде, чем ты расстанешься со своей памятью, я хочу, чтобы ты знал, на что обрёк эту несчастную и чего лишил.

Гилланор дёрнулся, но браслеты держали крепко.

– О! Вижу: зацепило? – Хисэлен снисходительно похлопала его по щеке. – Так вот, дорогой, если бы не твоё вмешательство, она бы тихонечко угасала, сбегая в свои миры, которые жили лишь в её воспалённом мозгу, так как силёнок их воплотить у неё уже не было. Под конец немножко помучилась бы и отправилась в мир лучший на заслуженный покой к своей мамочке. И, лет, эдак, тысячи полторы, нас бы не беспокоила. А то и вовсе, отправилась бы куда-нибудь подальше. И всем было бы хорошо. Но ты же у нас герой! Теперь бедная девочка слишком много знает, и её запрут в собственном теле на века, пока не развеется последний атом её бренных останков. Вот, правда, дух к тому моменту будет сломлен и подавлен настолько, что годен будет лишь на полное развоплощение.

Гилланор стиснул зубы. Его мышцы напряглись, вены на шее и руках вздулись, готовые лопнуть. Казалось, ещё немного и он разорвёт оковы, сдерживающие его – так сильна была ненависть, вскипающая внутри. Лицо налилось кровью и, сквозь её шум в ушах, до него донеслось довольное:

– Ну как, Нарьонарэ, достаточно в нём злобы?

– Вполне, для монстра.

Это было последнее, что он услышал перед тем, как свет померк в его глазах…

Прошло немало времени с того момента, как Даива вошёл в палату к Ниэль. Он долго смотрел в окно, бесцельно вращая в руке шприц с сывороткой, которую ему вручил Рандир. Девушка спокойно дышала у него за спиной. Взглянув на безмятежное лицо, можно было принять её за мирно спящую: она лежала недвижно, совершенно беззащитная пред своим палачом, явившимся исполнить приговор. А он, тем временем, мучительно переваривал услышанное на совете.

Девушка внезапно застонала. Даива оглянулся: её лицо напряглось, брови сдвинулись к переносице, а губы что-то беззвучно шептали. До его слуха донеслось едва слышимое, как вздох:

– Гилланор.

Он подошёл к постели и отбросил одеяло в сторону: пальцы Ниэль немного вздрагивали, а в изгибе локтя хорошо проглядывалась вена. Он решительно склонился над ней, и в этот момент раздались шаги за дверью. В палату вошла медсестра и ошарашено замерла на пороге: постель была пуста, если не считать невесть откуда взявшегося сугроба снега, и посетителя не было тоже. Только лишь лёгкий ветерок играл шторами на открытом окне…

Интьялэ вздрогнула: ей послышался шум крыльев.

– Нет, – она решительно поднялась из кресла.

– По-моему, к нам гости, – сонно проворчал Хаса, до этого мирно посапывавший на пуфике у камина.

В комнату просунул голову Варно:

– Мне не послышалось?

Скрипнула входная дверь и в дом ворвался свежий морозный воздух. Послышались шаги и за спиной Варно возникла фигура Даивы: на руках он держал спящую Ниэль.

– Ты с ума сошёл?! – Интьялэ ринулась навстречу ему, но едва не споткнулась о хорька, так не вовремя спрыгнувшего со своего тёпленького местечка.

Кот бросился спасать из-под ног разъярённой хозяйки своего друга, чем окончательно помешал ей преградить путь незваному гостю. Даива, воспользовавшись суматохой, спокойно проследовал к освободившемуся креслу и опустил туда свою ношу.

– Да что же это такое?! – взбешённая Интьялэ ухватила своих питомцев за шиворот и разметала их в разные стороны, освободив, наконец, себе плацдарм для действий.

– Это? – Даива кивнул на девушку. – Скорее, кто. Это – Ниэль.

– Я знаю, кто это!

– Тогда в чём вопрос?

– Что ты задумал? Мне не нужны проблемы с Советом!

– Они у тебя уже есть.

– Ты… Да, как ты?..

– А вот я здесь ни при чём, – Даива с некоторым удивлением посмотрел на Интьялэ. – Ты всё ещё не понимаешь? Твой мир рушится.

– О-о, ты открыл мне глаза!

– Ты не поняла: твой мир рушится не из-за неё, – он кивнул на девушку. – Он рушится из-за Совета.

Интьялэ, словно утратившая дар речи, уставилась на него. Кот с хорьком встревожено переглядывались. Даива подошёл к камину и протянул руки к огню:

– Разве ты не знала, что им нужна энергия для жизни?

– Я всегда была лояльна по отношению к Совету!

– Для них это не имеет никакого значения.

– Им что: мало той реальности?

– Мало. Слишком много людей в услужении, не способных продуцировать энергию. И слишком часто стали рождаться те, с кого её не возьмёшь, – он кивнул в сторону Ниэль. – А разрушить Землю окончательно – пока не в их интересах.

Интьялэ стиснула кулаки и даже притопнула:

– А мой мир, значит, можно?!

– Твой мир слишком мал, чтобы иметь какую-то значимость для них.

– И ты вдруг вспомнил об этом?!

Даива немного удивлённо приподнял бровь, замерев с полуулыбкой на всегда каменном лице:

– Наши интересы совпали. К тому же, ты бы просто создала новый клочок собственной реальности.

Интьялэ буквально захлебнулась возмущением:

– Интересы? Значит, ты спокойно наблюдал, как рушатся миры, только лишь потому, что это не задевало твоих интересов?!

– Интересов дела.

– Интересов Совета!

– Пусть так.

– О, боги! Кого я воспитала?! У тебя в груди камень?!

– Нет: физиологически – то же, что и у всех. Просто, у меня свои резоны.

– У него – свои резоны, у Совета – свои резоны… У меня тоже – свои резоны! Я отправляюсь в Совет!

Даива, с неизменной улыбкой, покачал головой:

– И сделаешь глупость – самую большую и последнюю в своей жизни.

– Они не посмеют! Конфедерация Тэйпо-Вана…

– Конфедерация, молча проглотит любую сказку Совета о твоём исчезновении. Как ты не понимаешь: вы живёте каждый в своём мирке, как моллюски. Мой мир – моя крепость. Вас интересуют лишь собственные проблемы.

– А почему меня должны волновать чужие?!

– Хотя бы потому, что когда проблемы возникают у тебя, ты была бы не против, чтобы кто-нибудь помог тебе их решить.

– Конфедерация миров Тэйпо-Вана всегда жили в мире и согласии по давно установленному договору.

– Договор о несовании своего носа в дела соседа?

– Чем плох такой договор?!

Даива оглянулся на Ниэль: Хаса взобрался к ней на колени и легонько трогал лапкой кончик её носа. Варно, тем временем, сочувственно гладил девушку по руке. Вид этой сцены поднял из глубин его души какие-то давно скрытые эмоции, промелькнувшие тенью по лицу. Он тряхнул головой, будто отгоняя их, но всё же что-то изменилось в выражении его глаз: какой-то живой огонёк засветился в них и тут же робко спрятался за привычной холодностью.

Даива повернулся к хозяйке дома:

– Чем плох, говоришь? Да, тем и плох, что никто тебе не поможет, потому как – невмешательство – прежде всего. Всё это было неплохо, пока вас не обнаружил Совет Девяти.

– Они просто сотрудничают с нами!

– Это они́ так говорят! На самом деле лаборатории Совета давно работают на укрепление энергетических связей, качающих из вас, незаметно разумеется, ваши соки. Ты – пала первой.

– Я не верю тебе.

– Твоё право. Но если станет совсем плохо, – он протянул ей какую-то карту, – урони её себе под ноги.

Интьялэ поднесла карту к лицу, разглядывая:

– Дурак?!

Даива ухмыльнулся:

– Скорее, туз в твоём рукаве, – он вдруг оказался у неё за спиной, склонившись к уху. – В прямом смысле этого слова. Туда и спрячь.

– И что же это?

– Прямой канал связи со мной: я выдерну тебя из любой точки пространства и времени. Ну, почти.

– Хорошо, – немного поколебавшись, Интьялэ всё же сунула карту себе в рукав. – Но ты меня не убедил.

– Воля ваша, миледи, – Даива склонился с галантностью кавалера двора короля Людовика XIV-го.

Интьялэ вышла из комнаты. Хаса и Варно переглянулись:

– А нам что делать?

– Вам? – Даива хитро сощурился. – Если я не ошибаюсь – а я точно не ошибаюсь – лучше убираться отсюда: чем дальше, тем сами понимаете…

Он вскинул руки кверху, и комнату накрыла тень огромной птицы. Через мгновение дом опустел, лишь камин продолжал одиноко потрескивать, играя бликами печально гаснущего огня.

Интьялэ

Стук в дверь вывел Даратара из раздумий. Вошёл хранитель замка.

– Что-нибудь серьёзное, Вайвалар?

– Леди Интьялэ, мастер.

– Что ей нужно?

– Она воспользовалась прямым каналом. Говорит – это важно.

– Как некстати. Хотя… пора, наверное, с ней заканчивать. Проси её сюда и пригласи Анголимо.

– Да, мастер.

Через пару минут Интьялэ вошла в любезно распахнутую Вайваларом дверь. Даратар радостно поднялся к ней из-за стола, галантно поцеловал руку и гостеприимным жестом указал на диван, приглашая присесть.

– Миледи, чем я удостоился такой чести?

– Благодарю, что уделили мне время, Даратар.

– Что вы?! – старейшина очередной раз приложился к тонким изящным пальцам гостьи. – Для меня отрада уже только видеть вас! Хотелось бы думать, что с добрыми вестями.

– Увы, сударь, но с недобрыми.

Интьялэ всё время пыталась перехватить взгляд собеседника, но тот, словно, нарочно поворачивался так, чтобы их глаза никак не встретились.

– Печально слышать.

– Вам ведь известно о моей проблеме?

– Ну, разумеется, дорогая, разумеется.

Последние слова прозвучали, как показалось Интьялэ, немного пугающе, но, не дав ей над этим задуматься, Даратар тут же продолжил:

– Эта проблема, буквально ближайшие часы будет решена. Мы ведь определили источник.

– А что, если это не она?

Тень беспокойства едва коснулась лица главы Совета:

– Откуда такие сомнения?

– Всплыли некоторые факты: процесс тления начался задолго до её появления.

– И кто свидетель?

– Мои подопечные.

– Ваши питомцы – хорёк и кот?! – Даратар с недоумением взирал на свою гостью.

– Питомцы?! Они – члены моей семьи! Мои друзья, если хотите!

– Простите, простите, мою неловкость. Я вовсе не хотел вас, или ваших друзей никоим образом оскорбить! Поймите правильно: в этом мире, о коем мне приходится заботиться, они были бы просто домашними животными. Я привык к этому, и нечаянно употребил ту же аналогию по отношению к вашим любимцам. Простите великодушно.

Даратар очередной раз приложился губами к руке Интьялэ.

– Это вы меня простите, – Интьялэ ощутила неясное напряжение и осторожно высвободила свою руку из цепких пальцев советника. – Я последнее время не нахожу себе места. Мой мир рушится. А эта девушка…

– Вам её жаль. Я понимаю. Но разве равноценна её жизнь целому миру?

– Что если она сама – целый мир?

Даратар нахмурился и, чтобы не выказать своего раздражения, поднялся с дивана, отворачиваясь к окну:

– Поймите: если даже она – не источник проблемы, то уж точно её катализатор. Наши ведущие специалисты установили это неопровержимо.

В ту же минуту в кабинет вошёл Анголимо. Раскланявшись с гостьей, он вопросительно взглянул на главу Совета. Даратар, по-дружески взяв его под руку и встав таким образом, чтобы свет падал им в спины, скрывая тем самым выражение лиц, продолжил говорить:

– Профессор Анголимо может это подтвердить. Ведь так, профессор?

– Разумеется!

– И вы можете продемонстрировать доказательства нашей гостье?

– Если госпожа желает.

– Прошу вас, миледи, – Даратар протянул руку Интьялэ, давая ей понять, что разговор окончен.

Анголимо направился к двери:

– Следуйте за мной, госпожа.

Что-то звучавшее в голосах и интонациях советников заставило Интьялэ насторожиться, но пути назад не было, и она проследовала за профессором.

Огромный филин сложил крылья, вновь обретя размеры обычной птицы. Хаса озирался по сторонам, почёсывая ушибленную спину:

– Где это мы?

– Моя скрипка! – вскричал Варно. – Мы забыли мою скрипку!

– Не забыли, – Даива достал из полы, таинственным образом оказавшегося на нём, плаща искомый инструмент и вручил коту, который тут же прижал его к себе, поглаживая, словно живое существо.

Даива сбросил плащ с плеч и аккуратно переложил на него бесчувственную Ниэль. Трепетно прижимая к себе скрипку, Варно присел рядом:

– Она очнётся?

– Спросишь у Интьялэ, – проворчал Хаса. – Мне кто-нибудь объяснит, где мы?

Скрестив ноги, Даива опустился на каменный пол:

– Там, где нас никто не найдёт.

– Это – где это?

– В мире, который придумала Ниэль. Правда, кроме замка весьма странной конструкции и гор, здесь пока больше ничего нет. Но, главное, о нём никто не знает, кроме нас и Гилланора. Да, – он окинул компанию предупреждающим взглядом, – советую не бродить по здешним лестницам: можно оказаться в весьма непредсказуемом месте. А это – далеко не безопасно.

– Жизнерадостная перспектива, – Хаса недовольно огляделся по сторонам.

Площадка, на которой они расположились, с двух сторон заканчивалась винтовыми лестницами, с одной – была глухая стена, а ещё на одной – витражное окно с изображением каких-то фантастических цветов.

Варно бросил взгляд в окно, подойти к которому не представлялось возможным:

– Действительно горы, – он оглянулся на Даиву. – И что мы будем делать?

– Ждать, – с невозмутимым видом ответил тот…

Интьялэ шла вслед за Анголимо по длинным мрачным коридорам замка. С каждым шагом напряжение внутри неё нарастало со всё возрастающей силой. В конце концов, карта таро Дурак оказалась в её ладони. Внезапно, из-за поворота пересекающего впереди коридора, вышли двое Стражей, ведущих кого-то в цепях и наморднике, сооружённом таким образом, чтобы тот, на кого он надет, не смог произнести и слова. Заключённый временами лишь пытался вырваться, издавая при этом дикий рык.

– Кто это? – Интьялэ тронула за плечо профессора.

– Один сумасшедший, доставлявший немало хлопот жителям Земли. Нам не без труда удалось его обезвредить.

Перед самым поворотом за угол, пленник вдруг повернул голову в их сторону, и Интьялэ с ужасом узнала сквозь обезумевший взгляд глаза Гилланора. Ей стоило больших усилий сдержать, едва не сорвавшийся с её губ, вскрик.

Проследовав пересекающий коридор, Анголимо подвёл гостью к двери и открыл её. При виде кресла с металлическими обручами и наручниками, Интьялэ поняла, что добровольно явилась в ловушку, готовую вот-вот захлопнуться. Она безропотно сделала шаг вперёд и замерла:

– Я должна сесть в это кресло?

– Вы проницательны, миледи.

Профессор замкнул дверь и направился к креслу. Встав за его спинкой, он чарующе улыбнулся:

– Прошу вас, госпожа. Мы же не будем устраивать глупых драм и истерик? Вы же осознаёте, что исхода не будет?

– Ну, разумеется, профессор, – Интьялэ загадочно улыбнулась.

Анголимо напрягся, что-то заподозрив и, как только он направился в сторону своей жертвы, она швырнула под ноги карту и исчезла в яркой вспышке света…

Даива продолжал сидеть на полу с закрытыми глазами. Внезапно он обхватил голову руками, как будто её рвало от боли:

– Проклятье! Как я это не предусмотрел?!

Хаса и Варно вопросительно уставились на него.

Даива замотал головой, вскакивая на ноги:

– Они закрыли весь контур замка! Ей не выбраться оттуда!

В то же мгновение огромный филин умчался в неизвестном направлении.

– Как ты думаешь? – Хаса тронул лапкой товарища. – Филин – очень хищная птица?

– Разумеется, – недовольно фыркнул кот, – И обедает он обычно хорьками, задающими глупые вопросы…

Филин уверенно летел к уже известному валуну, за которым должен был открыться проход в пещеру, но порывистый ветер дул с такой силой, что он порой, казалось, зависал на месте, безуспешно работая крыльями. Тем не менее, ему удалось приблизиться к месту входа, но очередной порыв ветра швырнул птицу о камень, и он кубарем влетел внутрь. Вылетев с обратной стороны, Даива едва успел ухватиться за выступ скалы, чтобы не свалиться в пропасть. Ушибленная рука болела, и он с трудом взобрался обратно на площадку.

Замок находился по другую сторону провала. Добраться до него можно было лишь по воздуху. Даива лежал на спине, натужно дыша. Учитывая травму, переход оказался изматывающим и значительно обессилил его.

– Фатиго, – произнёс он пересохшими губами, и через пару минут его лицо постепенно обрело довольно бодрый вид.

Однако, рука всё же болела, и лететь с повреждённым крылом при таком ветре не представлялось разумным.

– Шад Гхэа Этху! – воздух перед Даивой сгустился, и возникло призрачное воздушное создание. – Перенеси меня к замку.

Налетевший вихрь в мгновение ока опустил его на узкую площадку возле замковой стены, приблизиться к которой вплотную не представлялось возможным из-за окружающего её невидимого барьера. Проникнуть сквозь завесу он мог лишь в облике филина, а это требовало немалого расхода энергии. Полученная им травма всё усложняла.

– Фатиго, – Даива вновь произнёс заклинание, вызывающее прилив бодрости, вполне осознавая, что последствия такого расхода сил будут весьма неприятными.

С трудом работая крыльями, он ринулся вниз к подножию замка в поисках прохода, который вскоре обнаружился в виде неприметного, едва светящегося пятна рядом с зарешеченным окном подвала…

Как только яркий свет стух, Интьялэ открыла глаза: она находилась посреди мрачного коридора – ещё более мрачного, нежели тот, по которому её недавно вели.

– Ну, и где этот крылатый прохвост, обещавший явиться за мной в любую точку пространства и времени?! – проворчала она себе под нос. – Вот верь после этого мужчинам!

Помедлив некоторое время, она всё же решила двинуться вдоль стены с рядом наглухо закрытых дверей. Шагов через десять до её слуха донёсся какой-то заунывный звук: не то кто-то стонал, не то пел тоскливым голосом. Чем дальше она шла по коридору, тем чётче становилось звучание. Наконец, Интьялэ приблизилась к двери, из-за которой доносилось, как теперь было слышно, пение: глухой женский голос безостановочно пел колыбельную.

Интьялэ подошла к зарешёченному, размером с ладонь, окошку: посреди камеры стояла женщина со скованными за спиной руками. Лицо её было опущено и скрыто растрёпанными волосами. Она пела и монотонно раскачивалась из стороны в сторону, словно баюкала кого-то. Внезапно пленница смолкла и вскинула лицо, разметав волосы, скрывавшие его. Её глаза сверкнули безумным огоньком, когда она взглянула на непрошенного зрителя. Ноги предательски подкосились, и волна дрожи прокатилась по телу Интьялэ. Непроизвольно она стала искать дверную ручку и лишь не найдя её поняла, что здесь нет даже замочной скважины.

Женщина в камере попыталась сделать шаг в сторону двери, но цепь, тянувшаяся к наручникам, не позволила ей этого. Раздался стон и до слуха Интьялэ донеслось:

– Ты?!

Внезапно, в глубине коридора послышался лязг и приближающиеся шаги.

– Ну, вот и всё, – обречённо прошептала Интьялэ.

Но не успела она очередной раз помянуть не очень добрым словом Даиву, как её накрыла тень огромной птицы и мир перед глазами завертелся. В лицо ударил вихрь. В ушах шумело. Когда всё стихло, она стояла на небольшой скальной площадке. Позади неё открывался проход в пещеру, а впереди маячил огромный валун, прикрывавший этот проход. Неподалёку, на камнях, тяжело дыша, лежал Даива.

Она опустилась рядом с ним:

– Что случилось?

– Небольшие трудности, – выдохнул он.

– Видимо, очень небольшие.

– Очень, – он приподнялся на локте. – Скоро они будут здесь – уходи прямо сейчас.

– Я сниму боль, и уйдём вместе.

– Дело не в боли – я обессилен.

– А…

– Дважды. Я использовал его дважды.

– Ладно. Теперь использую я. Правда, какое-то время тебе придётся носить меня на руках.

– Не вопрос.

Интьялэ уложила голову Даивы к себе на колени и приложила руки к его вискам, после чего произнесла:

– Фатиго.

Налетевший ветер заставил её закрыть глаза, но даже сквозь прикрытые веки было видно, как надвинулась огромная тень, и воздух вокруг зашевелился.

Когда на площадке оказались Даратар с хранителем замка и его стражниками – она была пуста.

Интьялэ с трудом пошевелила пальцами рук: вселенская усталость охватила всё её тело и даже веки открывать не хотелось. Даива, как и обещал, бережно держал её на руках.

– Нет, что не говорите, всё же приятно, хоть иногда побыть слабой женщиной, – она с неохотой разомкнула ресницы и осторожно потянулась.

Даива аккуратно поставил её на каменный пол, придерживая за спину.

– И куда ты дел Интьялэ? – пытаясь нахмурить лоб, проворчал хорёк.

– Не будь таким занудным, Хаса! – улыбаясь, сверкнула она глазами в его сторону.

– Тебя ли я слышу?! – округлил свои раскосые глаза Варно.

Интьялэ устало опустилась на пол рядом с Ниэль:

– Я тут полежу немного, пока вы разберётесь, что делать дальше.

Хаса подскочил к Даиве, дёрнул его лапкой за руку и заискивающе посмотрел в глаза:

– А ты хорошо спрятал ту́ Интьялэ?

– Я всё слышу, и у меня хорошая память, – засыпая, пробормотала она.

– Что это с ней? – Варно легонько потрогал её за плечо, но она даже не пошевелилась.

– Дорога была трудной.

Ответ Даивы был немногословен. Недолго раздумывая, он, скрестив ноги, опустился тут же на пол и прикрыл глаза.

– Мы, что – остаёмся здесь?! – Хаса ошарашено-возмущённо оглядывался по сторонам.

– Чтобы принять решение о дальнейших действиях, нам нужна, как минимум, бодрствующая Интьялэ, – не открывая глаз, ответил Даива.

Хорёк хотел было добавить ещё что-то недовольное, но его перебила нежная мелодия, которую вдруг заиграл Варно. Звуки скрипки тихо лились, завораживая и немного скрашивая мрачность замковой площадки, на которой им всем приходилось всё ещё оставаться…

Даратар стоял у окна, всматриваясь в неприступные горные вершины, окружающие замок. Позади него в кабинете ожидающе стоял Вайвалар.

– Где вы её обнаружили? – не оборачиваясь, заговорил глава Совета.

– В коридоре нижней тюрьмы, – чуть помедлив, ответил хранитель замка.

– Она была у той камеры? – Даратар резко обернулся и пристально посмотрел в глаза собеседнику.

Тот, нехотя кивнул головой:

– Вполне вероятно. Мои люди не успели засечь: она буквально растворилась в налетевшей тени. Но, судя по реакции заключённой, кто-то находился рядом с камерой.

Скулы Даратара угрожающе заиграли, и он тихо процедил сквозь зубы:

– Ты! Хранитель замка! Ка́к она ушла?! Ка́к это могло быть?! Воспользоваться коридором Интьялэ никто не мог, потому что этот коридор только для Интьялэ! А воспользоваться им в обратную сторону она́ уже не могла! Тогда ка́к?!

– Только один человек мог проникнуть сквозь барьер – оборотень.

– Даива, – Даратар вновь отвернулся к окну. – Но ему неизвестно о проходе.

– Значит, известно. Кто-то расслабился и привёл за собой хвост.

– Догадываюсь – кто. Но как она попала в тот коридор?

– Видимо, пытаясь использовать единовременный портал. А поскольку замок был окружён барьером, портал сработал непредсказуемо и случайно забросил её туда.

Лицо старейшины налилось кровью:

– Нарьонарэ ко мне!

Вайвалар спешно покинул кабинет, с облегчением закрыв за собой дверь. Даратар подошёл к столу. Выдвинув один из ящиков, он просунул туда руку и нажал тайную кнопку. Столешница раздвинулась, и на поверхность поднялся огромный чёрный шар. Советник пристально вглядывался в его поверхность, но никаких видимых изменений не происходило на глянцевой глади.

Раздался стук. Даратар убрал шар. Дверь резко открылась, как от мощного порыва ветра, и стоявшего за ней Нарьонарэ буквально втянуло внутрь кабинета и швырнуло к стене. Глава Совета медленно подходил к нему, смакуя беспомощность своей жертвы. Тот испуганно трепыхался, хватая ртом воздух и безумно вращая выпученными, то ли от натуги, то ли от страха, глазами.

– Я смотрю: ты совсем зажирел. Даже глаза оплыли. Ничего не видишь, ничего не слышишь, ничего не чувствуешь. А ведь ты кожей должен ощущать слежку, чужое присутствие. Где же твоя хвалёная хватка? Твоё чутьё оборотня? Великого оборотня!

Даратар лишь двинул кистью руки, и Нарьонарэ покатился кубарем к окну. Отдышавшись и прокашлявшись, он с трудом поднялся на ноги.

– Я всегда осторожен, – прохрипел оборотень.

– Тогда как Даива узнал о проходе, которым пользуешься только ты, потому что барьер не пропускает тебя ни в каком другом виде, кроме животного?!

– Не знаю.

Даратар мгновенно оказался рядом с ним и, стиснув горло оборотня рукой, прошипел тому прямо в лицо:

– Значит, у нас появился другой Великий Оборотень?

– Я бы почувствовал, – едва выдавил слова Нарьонарэ.

– Может, ты и почувствовал?

– Если бы я почувствовал, я бы уничтожил его, или хотя бы попытался.

Даратар отшвырнул от себя оборотня, словно тот был не более, чем игрушкой:

– Вот этому я скорее поверю.

Глава Совета прошёл к столу и опустился в кресло:

– Выследи их, если не хочешь занять место в одной из комнат нижнего коридора.

Нарьонарэ кивнул и поспешил закрыть дверь за собой.

Сон Интьялэ был тяжёлым: он вернул её в события двадцатилетней давности, о которых она не хотела вспоминать…

– Инголма, о чём ты говоришь?!

– Только о том, в чём уверена: Совет Девяти далеко не так благостен, каким пытается казаться.

– Но ведь ты – одна из них!

– Да. С недавнего времени. И мне это не нравится.

Именно Инголма привела её в Совет, благодаря которому она получила запасы энергии, так недостающей для расширения её мирка, в который она сбежала после перипетий личного плана. Крошечный обрывок чужой фантазии, забытый её создателем, с его вечной осенью пришёлся по вкусу израненной душе Интьялэ, но её сил хватало лишь на кое-какое поддержание этого пространственно-временного кусочка мирозданья. Совет же не требовал ничего взамен, кроме номинальной лояльности. Теперь Инголма выступала против Совета, а в его бескорыстии усматривала подвох.

Интьялэ покачала головой:

– Может быть, ты дуешь на холодную воду?

Инголма вскинула голову:

– Я похожа на глупую курицу?

Через пару дней Инголма исчезла, оставив на руках у подруги малолетнего сына…

Интьялэ проснулась, но не торопилась открывать глаза, оставаясь в раздумьях. Теперь всё выглядело иначе, и слова Инголмы находили подтверждение.

«А вот я-то и похожа на глупую курицу, ожиревшую от дармовых зёрнышек, и забывшую о ноже, приготовленном для горлышка, набитого этими зёрнами. Так попасться», – неприятные мысли зацепались друг за дружку, и лишь расшумевшиеся Варно и Хаса заставили её прервать их бесконечный поток.

Интьялэ поднялась:

– Что вы ещё не поделили? – грозно уставилась она на своих подопечных.

Хаса юркнул за спину Варно. Кот лишь печально вздохнул:

– А ты говорил: подменили.

– Ну, же! Я жду ответ, – проигнорировала она едкое замечание.

– Он ушёл, – Хаса неопределённо ткнул лапкой куда-то вперёд, всё ещё прячась за спиной кота.

– Кто? – она оглянулась. – Даива? Ну, и что? Это повод мешать мне спать?!

И без того тусклый свет, едва пробивавшийся в открытое окно, закрыла огромная тень и на площадку влетел филин. Сделав круг нал головами смолкшей компании, он опустился на пол, образовав вокруг себя небольшой вихрь, из которого выступил хмурый Даива:

– О замке, к счастью, пока никто не знает. Но этот клок земли постепенно сворачивается: его хватит, от силы, на месяц. Он ничем не запитан. Мы должны определиться: если остаёмся здесь – нужен кристалл. Если нет – куда уходим?

Хаса повернул голову к окну:

– Остаться здесь?! Не-не-не, – он замотал головой. – Здесь ещё скучней, чем было у нас! – после этих слов он запнулся, поймав на себе гневный взгляд сверкающих глаз Интьялэ. – А замок! Это же не замок, а одна сплошная лестница! Кто вообще это построил?!

Даива кивнул головой в сторону бесчувственной Ниэль. Варно опустился рядом с девушкой и тяжело вздохнул:

– Плохое же было у неё настроение, когда она его создавала.

– Ну, уж нет! – Интьялэ взмахнула рукой и вокруг площадки загорелись факела, немного скрасив угрюмость мрачного замка. – Здесь мы не останемся.

Даива лишь слегка пожал плечами:

– Ты можешь предложить более безопасное место?

– Достаточно. Во всяком случае, на некоторое время, поскольку Совет не очень любит туда соваться. А точнее и вовсе не любит.

– Сумасшедшая идея, – Даива ухмыльнулся. – Трёхмирье? Ты и вправду намерена отправиться туда?

– Я родом из Лилалураны.

– Мир Танцующей Луны?! – обычно бесстрастное лицо Даивы выражало удивление. – Так значит…

– Разумеется. Ты думал она – творец? Её творчество ты видишь. Бесспорно, задатки есть, но, всё же, она – Странник. И её ночные путешествия – это скольжение между мирами. Неужели Гилланор не отследил путь?!

– У нас не было допуска к Трёхмирью. Постой, – его глаза вспыхнули синим огнём, – а откуда ты…

– Послушай, – Интьялэ предусмотрительно отступила на несколько шагов, – Совет был очень убедителен, доказывая мне связь её существования с крахом моего мира. Я поверила, действительно поверила, что это ожидает и мою родину.

– Интьялэ! Ты не так глупа, как сейчас пытаешься убедить меня в этом!

– Да! – на её лице была печать отчаяния, она обхватила голову руками. – Да, я спряталась, как улитка! Я устала от ударов и потерь! Всё, чего я хотела, так это сохранить мой мирок – мой маленький, уютный мирок, в который я вложила столько труда и сил, чтобы в тишине и спокойствии зализывать свои раны!

– Зализывать? Или лелеять их, отгородившись от всего мира?!

– Какая принципиальность! Не ты ли охотился за ней?!

– Ты знаешь: почему.

– Теперь ты тоже знаешь: почему я́ так поступила.

– А… девушку в чувство кто-нибудь приведёт? – раздался неуверенный голос Варно.

– Нет! – ответ Интьялэ был молниеносным.

Даива удивлённо вскинул брови:

– Поясни.

– Неужели непонятно?

– По-моему, в бодрствующем состоянии её проще будет куда-либо переместить.

– Нет, не проще. Мы потратим уйму времени и сил на объяснение ей бесполезности каких-либо действий в отношении поиска и спасения Гилланора в данный момент. А сбежать отсюда она может легко и просто, так как это – её творение и дорогу обратно девочка найдёт. И, кто знает, сколько ещё непоправимых глупостей она наделает?!

– Думаешь, из Лилалураны ей это будет сделать затруднительней? Ты же сама сказала: она – Странник.

Интьялэ ухмыльнулась:

– Только она об этом не знает. И, чем позже узнает, тем лучше для неё.

– Как я попаду туда?

– Отсутствие допуска не означает наличие блока. Гилланор был заблокирован, но Ниэль сумела его провести, хоть он и не понял, где оказался на самом деле. Я – всё ещё гражданин Лилалураны! Для меня нет ограничений. Чтобы провести тебя, мне нужны некоторые ингредиенты, которые сделают твоё, да и её тоже, физическое состояние менее стабильным и облегчат перенос массы тел.

– А нас ты бросишь?! – отчаянно завопил Хаса.

– И не надейся, – окатила его привычным холодным тоном Интьялэ.

Даива отошёл к окну:

– Я так понимаю, нужно возвращаться в твой дом?

– Да, но…

– Я знаю: они нас ищут. Что брать?

– Полынь серебристую, росу полнолуния и две баночки со светящимися грибами: «Luxaeterna» и «Manipularis».

Интьялэ едва замолчала, как огромный филин вылетел в окно, на мгновение погрузив площадку в полумрак своей тенью.

Схватка

Выскочив из кабинета Даратара, Нарьонарэ направился к хранителю замка. Вайвалар раздавал указания стражникам, когда дверь открылась и в проёме показалась мрачная фигура Великого Оборотня. Сделав знак рукой своим подчинённым покинуть кабинет, он кивнул посетителю, указывая на массивное кресло.

Проигнорировав приглашение присесть, Нарьонарэ уперся руками в стол, буквально нависнув над фигурой хозяина комнаты:

– Мне нужны Стражи Порога.

– Нет! – Вайвалар произнёс отказ с полной невозмутимостью, будто ожидал подобного требования.

– Чего ты хочешь?

– Нет! И это не обсуждается.

– Два энергокристалла.

– Нет!

– И бесперебойная поставка зелий оборотничества.

В глазах хранителя замка мелькнула заинтересованность. Он откинулся на спинку кресла и некоторое время, молча рассматривал собеседника сквозь полуприщуренные глаза.

– Мало?! – во взгляде оборотня мелькнула неприкрытая ярость.

– Настройкой мозгов Стражей Порога занимается Анголимо.

– Так убеди его, пока Даратар не подумал о том, что кто-то не учёл энергоуровни для прохождения завесы оборотнями. А ведь они распознаваемы. Но этот кто-то забыл установить избирательность завесы.

Вайвалар напрягся:

– Наш профессор сейчас занят Инголмой: ищет ключи к Даиве.

– Пока он будет искать к нему ключи, я быстрее найду его самого.

Начальник замковой стражи хотел было что-то возразить, но Нарьонарэ грубо оборвал его:

– Всё! Остальное меня не волнует. Если через два часа у меня не будет Стражей Порога, у Главы Совета появится новая груша для битья.

Оборотень злобно улыбнулся и стремительно исчез за дверью, не потрудившись закрыть её. Вайвалар некоторое время находился в раздумии, вращая в пальцах кинжал. На мгновение он замер и тут же вонзил кинжал в стол. В дверь испуганно заглянул один из стражников. Гневный взгляд начальника заставил его попятиться, но тут же вслед донеслось:

– Вэлкина ко мне!

Вскоре, в кабинет неслышно вошёл неприметный человечек: щуплый, невысокий и казавшийся серым. Ожидающе, он застыл перед столом. Вайвалар достал из ящика небольшой флакон и бархатный мешочек с такими же перчатками и протянул вошедшему:

– Проникнешь в кабинет Нарьонарэ. Найди там все энергокристаллы, какие есть, и сложишь в этот мешок. Надеюсь, объяснять, что браться за них голыми руками не стоит, нет необходимости?

Человечек кивнул. Вайвалар продолжил:

– Затем найдёшь ёмкость с оборотным зельем, на ней изображён воющий волк, и перельёшь сюда. Вместо неё нальёшь это, – и он протянул чёрный флакон, – И ещё, – он вновь запустил руку в стол и извлёк оттуда два небольших устройства, – подбросишь их на не очень видное место, но так, чтобы при обыске можно было найти. Всё сделаешь, как только оборотень покинет замок.

Вэлкин молча забрал предметы и, так же бесшумно, исчез за дверью…

Анголимо уже несколько часов возился с узницей. На её голове было некое подобие шлема с подключенными к нему проводами, и периодически профессор пропускал через них токи разной силы. Однако, реакция была одной: женщина, не смолкая пела колыбельную. Её тело оставалось расслабленным и, казалось, вовсе не реагировало на электричество. Безрезультатность действий настолько ввергли его в отчаяние, что у него всё больше нарастало желание пропустить через мозг Инголмы смертельный разряд тока, чтобы покончить с ней раз и навсегда. И лишь страх перед Главой Совета удерживал его руку. В таком состоянии духа и застал его хранитель замка.

– Безрезультатно? – Вайвалар кивнул в сторону кресла.

– Как видишь, – Анголимо уперся руками в подлокотники кресла, к которому была пристёгнута Инголма, и уставился в её глаза.

– У меня есть к тебе предложение, которое, думаю, тебе понравится.

– Уверен?

– При любом исходе мы оба останемся в бо́льшем или меньшем, но всё же выигрыше.

Профессор заинтересованно обернулся:

– Изложи.

– Нарьонарэ хочет изловить Даиву. Для этого ему нужны Стражи Порога с немного подправленными мозгами, подчиняющиеся ему. Не перебивай, – Вайвалар поднял руку, предупреждая поток противоречий, готовый сорваться с уст его собеседника, – Я знаю, что таких больше нет, а на новых уйдёт ещё минимум полгода. Просто дослушай меня до конца. Поковыряйся в их мозгу так, чтобы они стали немного неповоротливыми. Если Даива окажется более удачливым, то в Совете освободится место, которое ты так давно мечтаешь заполучить для своей дочери. Если же удача улыбнётся нашему оборотню, то ты заполучишь пациента для своих экспериментов, и ограничений у тебя уже не будет. А место в Совете я могу тебе обеспечить немного другим путём, при условии, что ты не будешь слишком принципиальным в расследовании скоропостижной смерти Нарьонарэ. Плюс парочка энергокристаллов, заметь, никем неучтённых. Так как?

– Ты уверен в безукоризненности плана?

– Абсолютно. Насчёт Стражей Порога можешь не беспокоиться. В кабинете оборотня найдут устройства, которые временно зомбируют тех, на ком их применяют. Скажем, что он самовольно влез в мозги столь ценных для нас экземпляров и испортил их.

– Даратар не так глуп.

– Но ведь ты́ – профессор. Используй всю свою научную артиллерию. Не мне тебя учить. К тому же, Нарьонарэ впал в немилость, а, стало быть, присутствует элемент отчаяния, который, как никто другой, способствует совершению глупостей. Решай.

Анголимо прошёлся по камере, оглянулся на подопытную, и согласно кивнул…

Колючий зимний ветер уже более получаса ерошил перья огромной птицы, замершей на ветке сосны и почти слившейся со стволом. Во всяком случае, в сумерках разглядеть его было практически невозможно. Птица недвижно следила за домом, совершенно не реагируя на холод. Чуть ранее, она сделала круг, осматривая местность с высоты птичьего полёта, но снег был девственно не тронут. Однако, это не означало, что внутри не поджидают гостей.

Даива ждал. Он терпеливо наблюдал за окнами, высматривая хоть малейший намёк на движение, и его ожидание было вознаграждено: в одном из окон второго этажа особняка Интьялэ чуть дрогнула штора. Это была комната-портал. Рабочий кабинет со всеми необходимыми ингредиентами находился прямо напротив неё. Дело оставалось за малым: попасть в него незамеченным. Птица слетела с ветки и, пользуясь темнотой безлунной ночи, бесшумно влетела в слуховое окно, расположенное под самой крышей.

Через мгновение, Даива стоял перед выходом с чердака, вслушиваясь в происходящее за его пределами. Но ни единый звук не нарушил тишины. Он осторожно открыл дверь: к счастью, она не скрипела. Коридор хорошо просматривался, несмотря на полумрак, царивший в нём, и был пуст. Засада находилась в комнате. Вероятнее, даже в нескольких.

Даива кошкой сбежал вниз по лестнице, мягко скользя по ступеням. У двери в рабочий кабинет он замер и через мгновение принял свой обычный образ. Открыв дверь, он шагнул вперёд, и чёрная мгла комнаты поглотила его. Привычные к темноте глаза сразу же увидели фигуру, расположившуюся в кресле за столом.

– Я был уверен, что кто-либо из вас рано или поздно объявится здесь, – голос Нарьонарэ охрип от долгого молчания.

– Вряд ли твоей уверенности можно позавидовать. Для тебя было бы лучше ошибиться, – на лице Даивы проступила недобрая улыбка.

Дерзость собеседника разозлила Великого Оборотня: его глаза сверкнули красным огнём, он стиснул подлокотники кресла с силой так, что пальцы побелели и, казалось, вот-вот превратятся в смертоносные когти:

– Ты – не оборотень. Тогда, кто ты?

– Это уже не имеет никакого значения.

– Что твоя мать сделала с тобой?

– Дала мне жизнь.

– Хочешь сказать…

– Я таким родился.

Даже в темноте было видно, как Нарьонарэ побледнел:

– Кто твой отец?

– Ты ведь не вопросы сюда пришёл задавать?

В ответ раздалось жуткое шипение, и на Даиву бросилась гигантская кобра. Но не успела она достичь цели своего броска, как в горло ей впился своими острыми зубками юркий мангуст. Они сплелись в клубок, производя по ходу борьбы немало шума. Змея всё сильнее сжимала кольца, пытаясь удушить ненавистного ей зверька, а он лишь глубже вонзал свои клыки, разрывая холодную плоть.

Когда, привлечённые шумом, в кабинет вбежали Стражи Порога, они обнаружили лишь бездыханное тело Великого Оборотня с зияющей раной на шее и распахнутое настежь окно, сквозь которое врывался со свистом зимний холодный ветер…

Хаса и Варно, скрутившись калачиками, мирно посапывали рядом с Ниэль. Интьялэ уже два часа мерила шагами площадку. Наконец, раздался тихий шелест крыльев и в окно влетел филин с какой-то ношей в клюве. Немного покружив, он опустился за спиной Интьялэ и, когда она обернулась, Даива протянул ей бархатный мешочек, тихо звякнувший стеклянными баночками. Она довольно улыбнулась, как вдруг заметила тёмную полосу у него на шее:

– Что это? – она потянулась рукой к следу, но Даива спешно прикрыл его.

– В трубу вылетал. Испачкался, – потёр он шею. – Я ничего не перепутал? – он кивнул на флаконы.

– Нет. Здесь всё, что нужно, – она обеспокоенно посмотрела на него. – Даива, там кто-то был?

– Да, но я успел исчезнуть прежде, чем меня обнаружили. Я лишь слышал звук чьих-то шагов. Тебе много потребуется времени на приготовление зелья?

– Нужно торопиться?

– Нет. Просто хотелось бы переместиться в более приличное место, – он вдруг извлёк из кармана колоду Таро и вытянул карту. – Колесница. Всё получится.

Интьялэ положила руку на плечо Даивы:

– Ты беспокоишь меня. Что-то случилось?

Он прижался щекой к её руке, и в его голосе прозвучала усталость:

– Я в порядке, наставница.

– Не называй меня так: я уже давно перестала быть твоей наставницей и скучаю по тем временам, когда ты просто называл меня «тётя Интьялэ».

– Я тоже. И по…, – он резко замолчал.

– И я по ней скучаю, – Интьялэ отвернулась. – Мы найдём её. Я обещаю.

Даива отошёл к мирно спящей компании и, скрестив ноги, опустился на пол рядом. Интьялэ взялась колдовать над своими склянками, смешивая компоненты и бормоча что-то себе под нос. Примерно через полчаса раздался её довольный возглас:

– Готово!

Хаса и Варно испуганно подскочили, спросонья не вполне понимая, что происходит. Даива открыл глаза: в руках Интьялэ держала два флакончика с туманно-голубой жидкостью. Он подошёл к ней, и она протянула ему зелье. Понюхав содержимое, Даива слегка поморщился:

– Это можно пить?

– Это нужно пить! – передразнила его Интьялэ.

– А мы? – жалобно протянул Хаса.

– А вы, – она строго посмотрела на своих спутников, – со мной в нагрузку.

Она достала из кармана люминесцирующий мелок и принялась чертить на полу какой—то замысловатый знак. Через пару минут изображение было готово и начало светиться со всё увеличивающейся интенсивностью.

Интьялэ посмотрела на Даиву:

– Пора. У нас пять минут. Потом портал исчезнет.

Даива опустошил свой флакон и подошёл к Ниэль. Приподняв её за плечи, он осторожно влил голубую жидкость ей в рот, после чего подхватил девушку на руки, и они впятером вступили внутрь знака. Свечение усилилось на столько, что если бы кто-нибудь наблюдал за происходящим со стороны, то увидел бы лишь световой столб, слепящий глаза. Затем всё исчезло, и даже очертания знака потихоньку растаяли, словно и не было ничего.

Как только стихли все сполохи, компания открыла глаза: они стояли посреди огромной комнаты, подсвеченной лишь светом ночного светила, лениво пробивавшегося сквозь окна. Интьялэ щёлкнула пальцами, и тут же вспыхнули шары, причудливым узором расположившиеся под потолком. Комнату залил мягкий свет, но даже он не смог скрасить ощущение запустения в доме. К тому же, стал виден толстый слой пыли, укрывавшей всё вокруг и усугублявший чувство заброшенности.

– Не двигайтесь! Закройте глаза и не дышите! – голос Интьялэ прозвучал так властно, что компания замерла безоговорочно.

Послышалось какое-то шуршание, внезапно налетел вихрь, едва не сбивший всех с ног и, так же внезапно всё стихло.

– Отдышитесь, ребята. Можно шевелиться, – Интьялэ вальяжно разместилась в кресле и с удовольствием оглядывала обстановку. – Даива, положи, наконец, девушку на диван.

Хаса и Варно с удивлением озирались по сторонам: ни единой пылинки даже в самом дальнем углу! Всё сверкало и поражало первозданным порядком. А у стены, напротив окна, уютно потрескивал камин.

Даива уложил Ниэль и подошёл к окну:

– Это твой дом?

– Полагаю, всё ещё мой. Во всяком случае, следов чужого пребывания я здесь не вижу.

Хаса выглянул за дверь:

– А там много комнат?

Интьялэ недовольно фыркнула:

– Тебе мало места у камина?

Хаса обиженно опустил голову и, ворча, поплёлся к огню:

– Это было грубо.

Когда хорёк поравнялся с Варно, тот попытался его погладить, но Хаса увернулся и со страдальческой миной свернулся калачиком прямо на полу у каминной решётки. Вздохнув, Интьялэ поднялась, подошла к нему и, не взирая на протест, подхватила его под мышку и усадила в кресло. Затем, она вышла в центр комнаты и, какое-то время, молча озиралась по сторонам. Довольно кивнув головой, она с удовольствием потянулась:

– Наконец-то, я дома, – Интьялэ окинула взглядом своих спутников. – Места хватит всем. Располагайтесь.

Даива подошёл к Ниэль:

– Может быть, ты приведёшь её в чувство?

– Да, – Интьялэ бросила печальный взгляд на девушку. – И начнутся проблемы.

– Это не важно.

– Как сказать.

– Просто разбуди её.

– И что ты ей скажешь?

– Это моё дело.

– Хорошо, хорошо: разбужу я её! Отойдите все.

Интьялэ подошла к Ниэль и, положив руку ей на голову, что-то зашептала. Через некоторое время послышался глубокий вздох девушки, и она открыла глаза. Все молча наблюдали за ней. Она с трудом поднялась и села, разглядывая комнату и всех, кто в ней находился. К ней подошёл Варно и, мурлыкая, погладил по руке. Ниэль слабо улыбнулась:

– Варно.

– Ты помнишь меня?!

– Конечно. Как я могу забыть такого галантного кота, да ещё и со скрипкой!

– Так всегда, – обиженно проворчал Хаса. – Всё внимание всегда достаётся ему. Любимец публики!

– Ну, не злись, – Ниэль поднялась и, пошатываясь, подошла к креслу. Скрестив ноги, она опустилась на пол рядом и погладила хорька. – Тебя я тоже помню.

– Вот порадовала! – прикидываясь недовольным, фыркнул тот, но голову из-под руки девушки не убрал.

Интьялэ подошла к камину:

– Ниэль.

– Вас я тоже не забыла.

– Я не стану извиняться: на тот момент я была в полной уверенности, что мой мир рушится из-за тебя.

– Мне не нужны ваши извинения. Мне вообще ничего не нужно: могли бы и не вытаскивать меня оттуда.

– Это я попросил, – Даива сидел в кресле с привычной колодой Таро и тасовал её.

Ловким движением пальцев он извлёк одну карту и повернул так, чтобы все могли её увидеть. Это была карта Маг. Он посмотрел на Интьялэ:

– Что скажешь?

– Я догадываюсь, что это может значить.

Ниэль поднялась с пола:

– Может, и меня поставите в известность: что всё это значит и для чего я вам понадобилась?

– Ни для чего, – тон Даивы был совершенно холоден. – Я лишь выполнил просьбу Гилланора.

– Правда? Ты?! Вечно доказывающий мою прямую причастность к вселенскому апокалипсису?!

– Намеренно искажённая информация может ввести в заблуждение кого угодно.

– А проверить?

– Проверил.

– И?

– Ты здесь.

– А Гилланор?! – Ниэль вплотную подошла к Даиве, не отпуская его взгляда.

– Если бы он проявил немного терпения, тоже был бы здесь.

Девушка ухмыльнулась:

– Значит, всему виной его нетерпение?!

– Отчасти, да.

– Я прошу прощения, – Интьялэ отчаянно замахала руками. – Можно мы немножко отвлечёмся от выяснения отношений и поговорим о делах наших насущных?

– Вряд ли у нас отыщутся точки пересечения, – Ниэль решительно направилась к двери.

– И куда же ты пойдёшь? – Даива пристально смотрел в спину девушки, продолжая тасовать колоду.

На мгновение Ниэль замерла, а когда она обернулась то в её глазах, казалось, мелькнули слёзы, но они тут же сменились решимостью:

– Мне всё равно. Я даже не знаю, насколько всё это реально.

– Я бы многое отдала, чтобы ты оказалась всего лишь фантомом, но – увы, – Интьялэ и не пыталась скрыть своё крайнее раздражение.

– Останься, – тихо попросил Варно. Он подошёл к девушке и, обняв лапками за руку, прижался ухом к её плечу. – Она – не злая. Просто носит маску зимы, вот и кажется холодной. А на самом деле: любит осень, тёплый шарфик и горячий чай у жаркого камина. Её когда-то ранили холодом, и у неё простудилась душа. Но ведь простуда лечится. Останься, пожалуйста.

Пока Варно говорил, Интьялэ стояла у камина, напряжённо вглядываясь в огонь. Но, как только он смолк, она гордо прошествовала за дверь, не проронив ни звука, и ещё какое-то время были слышны её шаги на лестнице.

Ниэль попыталась освободить свою руку из объятий кота, но взглянув в миндалевидные янтарно-влажные глаза, лишь вздохнула и прижала его к себе. Нахмуренный Хаса спрыгнул с кресла и направился к выходу вслед за хозяйкой дома, по ходу ворча под нос:

– Какие все обидчивые! Меня никто не утешает. Зачем? Подумаешь, обиделся какой-то хорёк!

– Хаса! – Ниэль потянулась к нему рукой, но он отмахнулся, стремительно юркнув за дверь.

В комнате повисло молчание. Тишину нарушал только звук тасуемой колоды в руках Даивы. Наконец, он встал и подошёл к Ниэль, протягивая карты:

– Достань одну.

– Зачем?! – девушка отступила на шаг.

– Узнаешь, что тебя ожидает в случае, если ты уйдёшь.

– Это твои карты.

– Не имеет значения. Они указывают путь вопрошающему, – он с усмешкой посмотрел ей в глаза. – Боишься?

Ниэль порывистым движением вытянула карту и, не глядя, протянула Даиве. Он лишь мотнул головой:

– Смотри сама.

Варно повернул руку девушки к себе:

– Десятка мечей. Плохая карта. Очень плохая.

Гордо вздёрнув голову и окинув предсказателя взглядом, выражающим крайнюю степень какого-то внутреннего превосходства, девушка уже почти было повернула к двери, как вдруг из глубин дома донёсся шум, крики и грохот падающей мебели. Даива мгновенно сорвался с места и выскочил из комнаты, едва не сбив с ног Ниэль и Варно. Переглянувшись, те помчались вслед за ним.

Ориентируясь по звуку, компания вбежала в одну из комнат второго этажа особняка: по обстановке можно было заключить, что это был кабинет, совмещённый с библиотекой. Несколько стульев валялись перевёрнутыми, с полок упали некоторые книги, массивный письменный стол оказался сдвинутым, а в центре комнаты, сверля друг друга глазами, стояли трое: Интьялэ с разъярённым, барахтающимся в её руках Хасой, и высокий седовласый незнакомец. Судя по взглядам, исторгающим злобные молнии, они были давно знакомы.

Голос Интьялэ дрожал от ярости. Она, словно чеканила каждое слово:

– Что ты делаешь в моём доме?!

– Я, видишь ли, присматриваю за ним с тех пор, как ты исчезла, не сказав ни слова! – незнакомец с удивительной лёгкостью вернул стол на его прежнее место и, едва ли не с видом хозяина, расположился в кресле.

Интьялэ решительно подошла к столу, выпустив, наконец, брыкающегося хорька, и буквально нависла над непрошенным гостем:

– Сло́ва? А зачем? Тебя хоть что-то интересует, кроме твоей школы?! Разве есть хоть что-нибудь важнее Истаралкара?! – она резко повернулась к вошедшим и, нервно улыбнувшись, представила, – Фаэрлум! Прошу любить и жаловать: основатель Истаралкара – школы магии.

Незнакомец обвёл взглядом вошедших и кивнул, поистине, с достоинством монарха. Выждав некоторое время в неловко повисшей тишине, он вопросительно посмотрел на Интьялэ:

– Может, ты представишь мне своих друзей?

– Правда?! – она раздражённо пнула стул, оказавшийся под ногами, и направилась из кабинета. – Разве это имеет какое-то значение… для тебя?

Хаса фыркнул в сторону незваного гостя и тоже исчез за дверью. Виновато улыбаясь, незнакомец вышел из-за стола:

– Прошу простить меня за внезапное вторжение, но этот дом уже пытались ограбить однажды. Я, конечно, поставил на него барьер от проникновения, и кто бы мог подумать, что это вернулась сама хозяйка? Уж, и не чаял её увидеть. М-да, – он протянул руку Ниэль. – А по сему, позвольте ещё раз представиться – Фаэрлум.

Девушка хотела было ответить рукопожатием, но гость склонился и галантно поцеловал её вздрагивающие пальцы. От неожиданности она смутилась, и даже щёки её несколько порозовели:

– Ниэль.

– Рад знакомству. Очень красивое имя, – он посмотрел ей в глаза. – У вас большой потенциал.

Затем он протянул руку коту:

– А как величать вас, милейший?

– Варно. К вашим услугам, сударь, – и подал лапу.

– Да у вас талант! Я обязательно должен послушать, как вы музицируете!

Варно скромно опустил глаза, и лишь слегка подёргивающийся кончик хвоста выдавал его удовольствие от услышанного.

Последним Фаэрлум обменялся рукопожатием с Даивой:

– А вы?

– Даива. Воспитанник леди Интьялэ.

– Воспитанник?! – гость сощурил глаза, удивлённо приподняв бровь.

– Так уж вышло.

– Да, разумеется, – он ещё раз обвёл всех взглядом. – Прошу меня простить, но мне необходимо переговорить с хозяйкой дома, – и стремительным шагом покинул кабинет.

В комнате вновь повисла неловкая тишина и, не сговариваясь, компания начала наводить в ней порядок. Когда же, наконец, каждая вещь обрела своё исконное место, с нижнего этажа донеслись раздражённые голоса и послышался громкий стук входной двери.

Варно выглянул из кабинета:

– Как вы думаете, – он оглянулся, – стоит спуститься сейчас или дать ей остыть?

– Думаю, не имеет значения, – Даива покинул кабинет и сбежал вниз по лестнице.

– Пойдём? – Ниэль протянула руку Варно.

Кот с нескрываемой радостью посмотрел на неё своими влажно-янтарными глазами и вложил лапу в ладонь девушки. Отметив про себя, какая у него мягкая и шелковистая шерсть, она едва сдержала порыв погладить его. Спустившись вниз, они застали лишь Даиву, задумчиво глядевшего в огонь.

– А где все?

– Гость ушёл. Интьялэ сказала, что мы можем занимать любые комнаты, и тоже ушла. А Хаса помчался выбирать себе помещение получше. Собственно, предлагаю последовать его примеру и хорошенько выспаться.

Не дожидаясь ответа, Даива покинул комнату. Ниэль, поёживаясь, подошла к камину. Варно нерешительно тронул её за плечо:

– Ты чего-то боишься?

– Я?! – первым её порывом было возмутиться, но она как-то сразу сникла и кивнула. – Да, мне страшно. Я боюсь спать. Мне кажется, что если я усну, то могу не проснуться снова. Глупо, наверное.

– Нет. Не глупо. Хочешь: вместе найдём для тебя комнату, и я буду играть всю ночь, чтобы тебе не было страшно и одиноко?

Ниэль благодарно обняла его:

– Спасибо тебе.

Они отправились вслед за Даивой, и вскоре мгла окутала дом, погружая его в ночные грёзы под тихую мелодию, нежно льющуюся из-за двери комнаты под самой крышей.

Фаэрлум

Утро обещало быть ярким и солнечным. Во всяком случае, свет Фаэррин – голубой утренней звезды – поблёк под лучами подымающегося солнца Лилалураны, окрашивая мир в нежно-лиловые цвета. Огромное, красно-оранжевое светило едва обозначилось на горизонте, как всё пернатое царство, будто по команде, вмиг пробудилось и погрузило окрестности в мелодичный птичий перезвон.

Интьялэ давно не спала. Она смотрела на до боли знакомый пейзаж, бывший свидетелем всех её радостей и горестей. Только сейчас она поняла, как истосковалась по своему дому, раскидистому клёну за окном, щебечущей птице, живущей здесь, кажется вечно и, даже по этой подушке, расшитой заботливыми руками её бабушки. Слёзы навернулись на глаза: столько лет прошло, но события двадцатилетней давности ранили, заставляя страдать, как и в тот злополучный день…

– Фаэрлум! У меня получилось! Фаэрлум! Да где же ты?! – она бегала по коридорам школы, заглядывая в пока ещё пустые классы, пытаясь отыскать его.

Ей не терпелось поделиться с ним радостью: наконец, у неё получилась весьма устойчивая пространственно-временная структура, не исчезающая после нанесения последнего штриха, как это происходило раньше. Он был единственным, с кем она могла разделить свою радость, после ухода бабушки в миры Айрахонов. Правда, последнее время они часто ссорились: ей было пусто и одиноко в огромном вмиг опустевшем доме, а Фаэрлум пропадал все дни, а порою и ночи напролёт в своём детище – Истаралкаре – школе магов, идею создания которой он вынашивал уже очень давно. Да, она понимала, как это важно для него, но с некоторых пор ей казалось, что она превратилась в невидимку: так мало он замечал её. И, да – это он научил её многому из того, что она умела. Но сейчас ей было тяжело и, казалось, что он должен был бы это понять и уделить ей чуточку больше внимания, ведь она – важнее школы. Так, по крайней мере, она думала. И сейчас она, зажав в кулак всю свою гордость, мчалась к нему, окрылённая успехом, чтобы разделить эту радость, невзирая на все обиды.

Наконец, до её слуха донёсся какой-то звук из-за ближайшей двери. Она распахнула её и остолбенела. Двое стояли обнявшись: её Фаэрлум и незнакомая девушка. Он что-то шептал ей на ухо, а она лишь крепче прижималась к нему. В голове взорвалась молния, и она сама не помнила, как голубоватый сгусток оказался в руке и полетел в их сторону. Фаэрлум в последний момент успел парировать его и отшвырнуть в окно.

Дальше всё было, как во сне: она бежала по улицам Гариндалара, не видя и не слыша ничего. Опомнилась только, когда над ней сомкнулись громадные ветки развесистых деревьев Фэртаура – леса заклятий. Она углубилась в чащу, сквозь которую, чем дальше, тем сложнее было продираться, но продолжала упорно идти вперёд, расцарапывая в кровь руки и слушая звуки рвущейся о ветки ткани её одежд. Время не чувствовалось. Лишь по тому, как гигантское красно-рыжее солнце сменилось не менее огромной светло-лиловой луной, она поняла, что бежала целый день.

Совершенно обессиленная, она вышла на поляну с мерцающими огоньками. Бабушка рассказывала о ней: это была поляна отчаяния. Её находили те, кто окончательно утратили веру и надежду. Те, чьи сердца разваливались на кусочки. Те, в чьих душах поселилось отчаяние. Поляна не лечила: просто открывала путь к бегству от боли.

Она вышла в освещённый луной центр и опустилась, обессиленная, в траву, прошептав:

– Унеси меня туда, где он никогда меня не отыщет.

Так она оказалась в Тэйпо-Вана – конфедерации миров-одиночек…

Послышался стук в дверь. Вставать не хотелось. Совсем. К тому же, она прекрасно знала, кто пришёл. Вставать не хотелось тем более. Стук повторился и, судя по последовавшей за ним тишине, открывать дверь никто не торопился. Интьялэ, нехотя покинула постель и, набросив на плечи воздушный пеньюар, искусно расшитый фэртаурис Альшентаура, спустилась вниз. Решительно повернув дверную ручку, она стремительным движением распахнула дверь.

В руках Фаэрлум держал горшок с цветком малезии – её любимым цветком.

– Я не забыл, – не дожидаясь приглашения, он вошёл в дом, на ходу протягивая хозяйке растение.

– И что я должна ответить? – уставившись на подарок, Интьялэ пыталась сообразить, какой линии поведения ей лучше всего придерживаться. – Я тронута?! Или, может быть, польщена?!

– Ничего не говори, – Фаэрлум внезапно замер на пороге в непосредственной близости к ней и, если бы не цветок, то – очень близко.

Неожиданно он убрал волосы с её лица и печально улыбнулся:

– Я просто скажу то, что должен, а ты поступай, как знаешь.

Она хотела было возразить, но он тут же прикрыл, едва касаясь, пальцами её губы:

– Сначала послушай, а потом говори. Если найдёшь, что сказать.

Отведя взгляд в сторону, Фаэрлум заговорил:

– В тот день ко мне приехала племянница – дочь моей сестры, Элуилин. Её родители загадочным образом исчезли, и девочка осталась совершенно одна. Она приехала просить помощи. Плакала, уткнувшись мне в плечо. Я пытался успокоить её, и в этот момент появилась ты, – он посмотрел в глаза Интьялэ. – Двадцать лет! Двадцать лет я пытался найти тебя! Двадцать лет я мучился сознанием того, что ты считаешь меня предателем. И как ты думаешь: мне есть о чём говорить со взбалмошной, сумасбродной эгоисткой?!

Последние слова больно ударили Интьялэ по её изъязвлённому самолюбию, и она едва не задохнулась от возмущения, но не успела произнести и слова, как Фаэрлум направился прочь, стремительно сбежав по ступенькам. Уже в конце лестницы он бросил через плечо:

– Цветочек не забудь поливать.

Кто-то тронул её. От неожиданности она вздрогнула и едва не выронила горшок.

– Ты в порядке? – нахмурившись, смотрел на цветок Даива.

– В полном, – пряча глаза, Интьялэ ткнула ему в руки растение. – Полить… не забудь, – и убежала к себе в комнату.

– Доброе утро, – растерянно глядя вслед убегающей хозяйке дома, пробормотала Ниэль. – Что-то случилось?

– Да. У нас появился новый постоялец, – он протянул горшок с малезией девушке. – Интьялэ просила обеспечить ему комфортные условия проживания. Так что, займись.

С недовольным видом Даива направился в комнату наставницы.

– Чуть не забыл, – он обернулся, – бедняга с дороги: устал, пить хочет, – и исчез за дверью.

– Что за…, – Ниэль растерянно оглядывалась по сторонам, прикидывая: куда бы поставить цветок.

– О! Пополнение для зимнего сада? – раздался хрипловатый хохоток Хасы.

– Здесь нет зимнего сада, – забрал горшок из рук девушки, спустившийся по лестнице Варно.

– Это почему это – нет?! – возмутился хорёк.

– Потому что на улице лето, – пристраивая малезию на подоконник, невозмутимо продолжал кот.

– Ну, и что? Это сейчас лето. Зима потом придёт.

– Не придёт.

– Как это не придёт?! Опять?! Здесь тоже нет зимы?!

– Ось этого мира совершенно перпендикулярна орбите вращения вокруг здешнего солнца. Обитаемые земли располагаются на умеренной широте. Так что, климат здесь – всё время один. Я читал.

– Я не увижу зимних праздников?!

– Успокойся, Хаса. На северных, «неумеренных» широтах, – Ниэль улыбнулась Варно, – всегда зима. Так что, полагаю, праздники тебя дождутся.

Хорёк окинул сердитым взглядом всю компанию и вздохнул:

– Ну, да, если только они обитаемые. А есть никто не хочет? Предлагаю поискать кухню.

И троица направилась обследовать первый этаж особняка…

Интьялэ лежала, уткнувшись лицом в подушку.

«Двадцать лет! Двадцать долгих, мучительных лет я изъедала себя глупой ревностью. Не было никакого предательства. Только собственная глупость. Тупая, непроходимая глупость! Двадцать лет мучить себя и его! О, боги!»

Дверь едва скрипнула. Послышались шаги.

– Кто ещё?! – не поднимая головы, раздражённо крикнула она.

– Что произошло? – голос Даивы был само спокойствие.

Именно это и бесило её:

– Уходи!

– Нет.

– Убирайся!!! – уже проорала она, оборачиваясь.

– Можешь кричать сколько угодно: на меня это не действует. Я не уйду, пока не ответишь. А будешь так орать, сюда сбегутся все остальные поселенцы этого дома, – на мгновение он умолк, но тут же продолжил. – Думаю, и цветок с собой прихватят.

Упоминание о цветке окончательно лишило Интьялэ самообладания, и она зарыдала. Содрогаясь всем телом, она била кулаком по подушке, словно та была во всём виновата. Когда накал истерики немного спал, Даива приподнял её за плечи, и она уткнулась в него, продолжая всхлипывать:

– Он не простит меня.

– Есть за что?

– Есть.

– Тогда извинись.

– Ты издеваешься?! За двадцать лет – и «извинись»?!

– Ну, да. Лучше, как ты: двадцать лет изводила себя по одному поводу, теперь – будешь по-другому.

– Он никогда не простит меня.

– Повторяй это, как мантру.

– Ну, хватит!

– Вот именно: хватит. Если бы он, как ты говоришь, никогда не простил бы тебя, стал бы он заботиться о твоём доме и тащить тебе с утра пораньше твой любимый цветок?

– Ты не понимаешь: так он сделал мне ещё больнее.

– Больнее, чем ты сама себе сделала? Вряд ли. Он до сих пор тебя любит. Так что, умойся, приведи себя в порядок и отправляйся прямиком к нему.

– Ни за что!

– Что?! Гордость не позволяет?! Сама ведь виновата.

– Да, как ты смеешь?!

– Сказать тебе правду? Смею! Или ты хочешь ещё двадцать лет пострадать?

– Даива!

– Я прекрасно тебя слышу. Хватит травмировать мой тонкий птичий слух. Ты знаешь, что я прав.

– Я не могу, – чуть слышно прошептала Интьялэ.

– Как хочешь.

Резко оборвав разговор, Даива стремительно вышел из комнаты…

Уже достаточно долго Интьялэ, прячась за пышной кальярой с двухцветными листьями оранжевого и тёмно-зелёного цветов, наблюдала за Истаралкаром, не решаясь войти. Снаружи школа представляла собой огромное куполообразное здание. Но, зайдя внутрь, любой посетитель сразу же понимал, что изнутри границы его были гораздо протяжённее, нежели это казалось поначалу. Каждый этаж по периметру венчали открытые террасы, сплошь засаженные цветами и карликовыми деревьями, и уставленные книжными полками. Отсюда были выходы в просторные светлые коридоры с классами для занятий. Двери кабинетов были изготовлены из фэртаурского дуба и открывались только перед теми, кто выполнил домашнее задание, без зазрения совести отшвыривая назад лентяев. Последним приходилось являться в школу в свои законные выходные, дабы компенсировать собственную нерадивость. Кроме того, их ещё и привлекали к уборке территории школы. Поэтому, невыученными уроками редко кто страдал.

По центру располагался огромный двор, на котором могли порезвиться в перерывах между уроками, наиболее непоседливые ученики, кому было тесно на террасах. Здесь находились несколько миниатюрных летающих гондол, правда, заговорённых таким образом, чтобы никто из учеников не смог вылететь за пределы школы. Дерево странников открывало проход в красочный минилабиринт, в котором любили бродить на переменах младшие ученики. В зеркальной полусфере можно было попрактиковаться в метании фантомных фаерболов, совершенно безвредных: только они касались человека, как тут же рассыпались на тысячи блёсток, и пострадавший пару дней ходил, сверкая ими, словно новогодняя ёлка. Или же, зайдя в резную беседку, оттачивать мастерство в создании устойчивых иллюзий.

Да, изнутри школа совершенно не соответствовала своим наружным параметрам. Фаэрлум был адептом высшей магии и давно проводил опыты по структурированию пространства, что и воплотил в своей давнишней мечте – Истаралкаре. Его детище состояло из несколько подразделений: Странники, Целители, Воины, Иллюзионы и Адепты. На последнем факультете могли учиться только те, кто завершили обучение хотя бы на одном из предыдущих четырёх.

Всё это хорошо помнила Интьялэ, стоявшая с Фаэрлумом у истоков его школы. А сейчас она боялась сделать даже шаг в её сторону, и лишь с затаённой тоской наблюдала, прячась за ниспадающими ветвями старой кальяры.

– И долго ты думаешь подглядывать?

Внезапно раздавшийся за спиной знакомый голос, заставил её дёрнуться, при этом она достаточно больно ударилась лбом о ближнюю ветку и вскрикнула. Фаэрлум притянул её к себе, коснулся рукой образовавшейся ссадины, и та исчезла:

– Теперь не больно?

– Да. Спасибо. Я пойду.

– Ты только для этого приходила?

– Нет. Я…, – слова застревали у неё в горле, и язык просто отказывался их произносить.

– И всё-таки, ты пришла. Этого достаточно.

– Достаточно для чего?

Фаэрлум грустно улыбнулся:

– Прекратить всю эту глупость, тянувшуюся целых двадцать лет.

– Значит я…, – Интьялэ вспыхнула, но договорить не успела.

– …хочешь опять поссориться?

– Нет!

– Тогда пойдём пить чай – твой любимый.

– Из цветов малезии, листьев кальяры и кожуры гаспана?

– Я всегда держу свежую смесь.

Она подняла на него влажные глаза:

– Ты…

– Я каждый день надеялся на твоё возвращение.

Интьялэ уткнулась носом в его плечо, тихонько прошептав:

– Если можешь, прости.

Он коснулся пальцем её подбородка, приподняв лицо:

– Забудь. Пойдём пить чай.

Фаэрлум взял её за руку и повёл к школе. К слову, общепринятой двери у неё не было, и появилась она лишь после замысловатых пассов рукой её основателя. Они ступили в открывшийся проход и оказались в огромном холле, сплошь украшенного цветами малезии всех возможных оттенков. Интьялэ закусила губу и послушно шла вслед за человеком, одно лишь имя которого ещё день назад она, казалось, ненавидела…

Расположившись в массивном кресле, Даива задумчиво смотрел в камин с сиротливо лежащими там парочкой поленьев. За спиной раздались шаги. Ниэль подошла и провела рукой по изящно кованной каминной решётке:

– Зачем камин, если круглый год лето?

– Возможно, здесь бывают сезонные дожди, когда становится сыро и промозгло. И вечера здесь прохладные.

– Возможно.

– Ты хотела о чём-то спросить?

Она легонько улыбнулась:

– Там, мы с компанией отыскали кухню и приготовили некое подобие завтрака. Присоединишься?

– У тебя был другой вопрос.

– От тебя можно хоть что-то скрыть?

– Только если очень постараться.

– Что с Гилланором?

– Пока не знаю.

– Я знаю!

Они обернулись: в дом вошла Интьялэ в сопровождении Фаэрлума. Взглянув в умоляющие глаза Ниэль, она отвела взгляд:

– Не то, чтобы совсем знаю, но кое-что видела. Когда я шла по коридору вслед за Анголимо, передо мной провели пленника в цепях и наморднике. Он повернулся в мою сторону всего лишь на секунду, но это были его глаза. Правда, – она помедлила, – ничего, кроме ярости и безумия в них, я не увидела.

Ниэль вцепилась в Даиву:

– Что с ним сделали?! Ты знаешь!

Он с трудом оторвал её руки от своей одежды и, не отпуская их, попытался усадить в кресло:

– Могу лишь догадываться.

Ниэль вдруг безропотно опустилась в кресло, будто из неё разом выкачали всю энергию:

– Не молчи.

– Он – трансформирован, – неожиданно произнёс Фаэрлум.

Девушка растерянно смотрела на Даиву:

– Это правда?

– Скорее всего – да.

– Что это значит?

– То, что на вас всех объявлена охота, – Фаэрлум обвёл взглядом компанию, – и этот дом – не лучшая защита.

– Что значит «трансформирован»?

Даива отошёл к окну:

– В лаборатории Совета, особо «отличившихся» – тех, кто вышел из-под контроля, осмелился не подчиниться, – обрабатывают таким образом, что единственной их целью становится служба Совету. Они не обременены никакими человеческими слабостями: им не свойственны милосердие, сострадание, жалость. У них очень высокий болевой порог, развито шестое чувство и потрясающие аналитические способности. Кроме этого, они в совершенстве владеют боевой магией. Они – вершители, – он повернулся к Фаэрлуму. – Я ничего не упустил?

– Пожалуй, нет.

Ниэль сидела, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону:

– Это обратимый процесс? – со слабой надеждой в голосе она обратилась к Фаэрлуму.

– Чтобы ответить на этот вопрос, как минимум, надо изловить самого́ трансформированного. А это не так-то просто: они – умны, хитры и изворотливы.

Интьялэ прошлась по комнате, что-то обдумывая, затем удивлённо посмотрела на своего спутника:

– А почему ты решил, что он будет искать нас?

– Может, не он именно, но Совет уж точно. Ты уверена, что никто не знает: откуда ты родом?

– Только Инголма, но она никому не скажет.

Даива резко обернулся к ней и его глаза полыхнули синим огнём:

– Не скажет?! Я чего-то не знаю, наставница?!

Она попятилась:

– Даива, я…

Фаэрлум остановил её, взяв за плечи:

– Интьялэ, не усугубляй.

Она опустила глаза. Внутри неё шла кровавая схватка: рассказать или нет. Но чем дольше затягивалась пауза, тем больше она понимала, что говорить придётся:

– Да, я видела твою мать в одной из камер того коридора, из которого ты меня вытащил тогда.

Лицо Даивы побледнело, скулы заиграли, пальцы стиснулись в кулаки. Он медленно шёл в сторону Интьялэ:

– И ты промолчала?!

– Что я должна была сказать?!

– Правду!

Он подошёл к ней вплотную и в своём гневе казался таким огромным, как та тень, которая накрывала всё вокруг, когда он превращался в филина.

– И, что бы ты сделал?!

– Это моё дело, – он тихо и угрожающе чеканил каждое слово.

– С тобой случилось бы то же, что и с Гилланором!

– Ты не имела права молчать!

– Я хотела защитить тебя!

– Ты защищала только себя!

Губы Интьялэ задрожали:

– Нет. Я боялась за тебя. Если бы мне была безразлична твоя судьба, я преспокойно сбежала бы в свой мир одна. Потому и промолчала, зная, что ты ринешься, очертя голову, и пропадёшь!

Она потянулась к нему, пытаясь взять его за руку:

– Даива…

Но он шарахнулся от неё в сторону:

– Забудь моё имя!

Мощный вихрь заставил всех закрыть глаза, а когда всё улеглось, Даивы уже не было в комнате. У Интьялэ подкосились ноги и, если бы Фаэрлум не подхватил её, она бы просто рухнула на пол. Пока он нёс её к дивану, она без конца повторяла:

– Что я наделала? О, боги, что я наделала?

Фаэрлум опустил её на подушки и положил ладонь ей на голову:

– Успокойся.

– Как я могу быть спокойна?! Зачем я сказала?! – она отшвырнула его руку. – Это ты меня уговорил! Лучше бы я молчала!

Фаэрлум вздохнул:

– Ничего не забыла? Ты ведь сама проговорилась.

– Я бы выкрутилась.

Ниэль поднялась из кресла:

– Перестаньте ссориться. Даива – не дурак. Его сложно обмануть. Он бы всё равно заставил тебя сказать ему правду.

Интьялэ закрыла лицо руками:

– Тебя никто не спрашивает.

– А я и не отвечаю! Или, может, тебе напомнить, что ты и мне задолжала?! Я так понимаю, что у тебя это за правило: сначала сделать, а потом подумать?!

Фаэрлум встал между ними:

– Девочки, девочки! Успокойтесь! Вы сейчас обе не контролируете себя. Давайте лучше помолчим, а потом подумаем, что нам делать. На холодную голову.

Не успел он закончить, как раздалась тихая мелодия: Варно, предусмотрительно встав у двери, заиграл на скрипке нечто спокойное и умиротворяющее. Даже Интьялэ, попытавшаяся было огрызнуться очередной раз, смолкла и уткнулась лицом в подушку. Хаса подошёл к девушке и протянул вверх лапки, просясь на ручки, как ребёнок. Она печально улыбнулась и подхватила хорька. Тот благодарно положил голову ей на плечо и, прикрыв глаза, слушал, как ноту за нотой виртуозно выводит его друг волшебные звуки.