Читать книгу Бывшая Москва - Лара Вагнер - Страница 3

Добежали до конца платформы, свернули в узкий боковой коридор. Преследовал их кто- нибудь или просто бег отдавался гулким эхом? Трудно было бы ответить. Вынырнули из коридора, снова куда-то свернули. Маша уже перестала ориентироваться, тем более что в окрестности этой станции попала впервые. Казалось, они бегут по кругу и вот-вот снова вернутся на платформу. Но ее спаситель, похоже, чувствовал себя здесь, как рыба в воде. Старое выражение, сохранившееся с тех давних пор, когда в реках вокруг Города водилась рыба…

Маша едва успевала перебирать ногами, чтобы успеть за незнакомцем. Всхлипывала на бегу, свободной рукой размазывала слезы, которые, не останавливаясь, текли по щекам. Иногда незнакомец просто тащил ее словно по льду, по уцелевшим на полу гладким плитам.

Свернули в другой коридор, на этот раз широкий, помчались к лестнице, по которой вереница людей спускалась вниз. Здесь была предусмотрена лестница только для спуска, подниматься по ней запрещалось, об этом сообщала строгая надпись на картонке, приклеенной к стене.

Сильные пальцы крепко стиснули Машину руку. Расталкивая спускавшихся вниз, нарушая все правила, наплевав на все предписания и возможность нарваться на подземный патруль, который время от времени обходил метро, они бежали в полутьме. Сзади оставались возмущенные крики тех, кто едва успевал спастись от падения, вовремя уцепившись за перила.

Выскочили на поверхность. Им удалось незаметно проскользнуть мимо стражника, который наблюдал за порядком на входе в метро. Пригнувшись, чтобы их не было видно за пластиковым барьером, выбрались на улицу. Теперь можно было уже не торопиться: странники, даже если они их преследовали, находились далеко внизу. Впрочем, и сил бежать все равно не осталось, во всяком случае, у Маши.

Завернули за обшарпанную пятиэтажку. Возле кирпичного забора валялись куски арматуры, подгнившие доски. Тут же лежал обломок бетонного столба, на который опустилась Маша.

Незнакомец присел рядом на какой-то ящик, снял кепку и вытер ладонью вспотевшее лицо. Совсем молодой, хотя явно постарше Маши. Темно-русые волосы, карие глаза с длинными прямыми ресницами, упрямый подбородок… Маше вдруг пришло в голову: ее спаситель чем-то похож на Сергея. Хотя, наверно, теперь все молодые худощавые мужчины будут напоминать брата, который только что был рядом и внезапно исчез.

И вот тут у нее по-настоящему хлынули слезы. Она громко всхлипывала и что-то бессвязно бормотала.

– Не реви! – сказал парень. – А то еще патруль услышит, если вдруг забредет сюда.

– У меня убили брата, и я должна помалкивать? Ой, а что я скажу родителям?! Они же его пять лет из тюрьмы ждали! За что, он никому ничего плохого не сделал… Я думала, теперь все у нас будет хорошо, – причитала Маша.

Он тронул ее за плечо.

– Ну, не плачь, не изменишь теперь ничего.

– А может, он остался жив? Ты меня так быстро утащил оттуда. Я должна была остаться! Не убили бы они меня…

– Нет, странники действуют наверняка. Да и поезд как раз по нему проехал. В любом случае семье сообщат. У него ведь было с собой удостоверение личности?

– Конечно. Мы сегодня забрали его из тюрьмы, ему там только-только документы выдали.

– Тебя как зовут?

– Маша.

– Ян.

– Первый раз слышу такое имя.

– Полное имя Емельян, но меня никто так не называет. По-моему, просто Ян – лучше. Я в этом секторе живу. А ты где?

– В девятом секторе.

– Ого, престижный райончик. Редко там появляюсь.

– Да какой престижный, обычный. Все как везде, одна серость и грязь вокруг. Маша всхлипнула, вспомнила, как целую неделю наводили идеальный порядок в квартире перед возвращением Сергея, и снова зарыдала.

– Давай я тебя домой провожу, – предложил Ян.

– Боюсь туда идти. Что я вечером скажу родителям?

– Ты ни в чем ведь не виновата. Что ты могла сделать?

– Знаю, но от этого не легче.

– Ну, пошли тогда ко мне, здесь близко.

Хотя Маша пребывала в ступоре, тем не менее, возмутилась.

– К неизвестному мужчине? Знаешь, как за это женщин осуждают? Комитет по защите нравственности все время борется со всякими уродливыми антиморальными явлениями.

– А как комитет по нравственности догадается, что ты была у меня в гостях?

– Не знаю… может, соседи сообщат.

– Они сейчас на работе. Да и плевать всем, кто к кому и зачем приходит. Пошли, хоть успокоишься. Не трону я тебя, не бойся.

– А я и не боюсь.

Его дом был в десяти минутах ходьбы. Такая же обшарпанная пятиэтажка, что и та, возле которой они недавно нашли приют.

Поднялись на четвертый этаж, и Ян повернул ключ в двери.

Тесная прихожая, две комнаты, мебели совсем немного.

– Эта комната матери, а та, что поменьше – моя. Проходи, плащ снимай, на диван садись. Сейчас чайник вскипячу.

Грязно-бежевые стены, щелястый деревянный пол… На противоположной от дивана стене в комнате Яна висела фотография странного пожилого человека с взъерошенными волосами и высунутым языком.

– Кто это?

– Так, один старинный ученый.

– Я уж думала, неужели какой-нибудь родственник…

– У меня родственников, кроме матери, нет. Он перехватил взгляд, который она бросила на заставленную книжками полку.

– Ты умеешь читать?

– Я училась в школе, – обиженно сообщила Маша.

– Не обижайся, в твоем поколении хватает неграмотных.

– Почему это «в твоем поколении»? Ты ведь ненамного старше… Сколько тебе?

– Двадцать два. Но мне повезло, учителя хорошие были.

– У меня тоже, в общем, неплохие. Мы даже геометрию начали проходить.

– Да, на самом деле круто.

– Что в этом смешного?

– Ничего, – Ян загасил улыбку. – Хочешь взять что-нибудь почитать?

– Нет!!!

– Чего ты дрожишь? Они все из разрешенного списка.

– Все равно не надо. Брата из-за книг и посадили. Нет-нет, спасибо.

– Ладно.

Они просидели в комнате Яна долго. Пили чай с солеными сухариками, рассказывали друг другу о своей работе (Ян уже несколько лет работал в цеху, где собирали паровые автомобили для среднего и мелкого начальства), иногда просто молчали, перебирая что-то в памяти. Было, в общем, нормально, уютно и спокойно, и временами Маша словно забывала, почему она здесь оказалась.

Когда небо за окном затянулось вечерними тучами, стало понятно: Маше давно пора домой, где придется объяснять родителям, что произошло сегодня в метро. Она пыталась отогнать от себя эту кошмарную мысль, но с каждой минутой получалось все хуже и хуже. Ян уловил ее беспокойство.

– Если так уж боишься домой идти, оставайся тут. Мать ничего не скажет. А завтра что-нибудь придумаем.

Он поставил на стул чашку и случайно, а может и не случайно задел Машину руку.

– Нет, пойду я.

Маша встала с дивана, накинула плащ, который висел на спинке стула. Ян все-таки предложит проводить или останется?