Читать книгу Жить – не тужить - Лариса Чернышева - Страница 5

СЦЕНА 1

На сцену выходит КЛЕОПАТРА.

ВЕДУЩИЙ (направляясь к Клеопатре, с задором). Клеопатра, царица, последняя из династии Птолемеев, македонских царей, покоривших Египет и правивших этой древней страной более 300 лет. «Сердца неслись к ее престолу» – как сказал поэт. (Преувеличенно галантно подавая ей руку) Добро пожаловать, несравненная Клеопатра.

КЛЕОПАТРА (Не подавая руки, с презрительной усмешкой). Гостей здесь встречают шуты?

ВЕДУЩИЙ (зрителям). Наши героини – женщины с характером… И это хорошо.

КЛЕОПАТРА (глядя в сторону). Для самих женщин – далеко не всегда. Ничего особенно хорошего, когда в жизни нет другой опоры кроме собственного характера.

ВЕДУЩИЙ. Но ведь так много мужчин готовы были за вас жизнь отдать!

КЛЕОПАТРА. А еще большее их число готовы были ее у меня отнять.

ВЕДУЩИЙ. Однако Марк Антоний и в самом деле отдал.

КЛЕОПАТРА. Но не за меня. Мне нужна была его жизнь, а не смерть… Лучше бы он победил наших врагов и сохранил жизнь себе, а заодно и мне. Но, увы… Впрочем, я не жалею ни о чем. И менее всего о браке с Марком Антонием. Все-таки он был моим единственным мужем.

ВЕДУЩИЙ. (заглядывая в планшет с текстами) Пардон! Но у меня тут написано, что до него у вас уже было два мужа?

КЛЕОПАТРА. Это были мои младшие братья, которых назначили мне в мужья. Пустая формальность, ничего похожего на настоящий брак: первому было двенадцать лет, второму – одиннадцать. И этих недорослей еще настраивала против меня клика всяких евнухов, их учителей. Мне даже пришлось бежать из страны, чтобы не быть убитой, и прибегнуть к помощи Юлия Цезаря, чтобы вернуть власть, завещанную мне отцом.

ВЕДУЩИЙ. Имя «Клеопатра» означает «славная по отцу», но никакой славы Вам от отца не досталось. Его, царя Египта, в насмешку даже прозвали Флейтистом за пристрастие к игре на…

КЛЕОПАТРА (с досадой прерывая ведущего). Не худшее из пристрастий, должна заметить: когда говорят Музы, пушки молчат… Вообразите, что все правители государств развлекались бы игрой на флейте, а не войной. Разве не приятнее стало бы жить на свете?

ВЕДУЩИЙ. Да, нормальным людям жить стало бы приятнее. Но чем бы тогда осталось заниматься правителям? Только игрой на флейте?

КЛЕОПАТРА. Есть много других полезных дел. Я, например, старалась обеспечить мой народ продуктами, чтобы не допустить голода. Вообще старалась не допускать кризисов.

ВЕДУЩИЙ. Это разумно и похвально. Но, увы, не у всех правителей интересы народа на первом месте. Что поделаешь – этот мир придуман не нами… История говорит… Впрочем историю Вы знаете лучше меня, о Вашей образованности ходили легенды. Вы знали около десятка языков. Даже великий Юлий Цезарь был пленен вашим умом. Говорят, он любил вас более всех своих многочисленных любовниц.

КЛЕОПАТРА. И я любила его, хотя он годился мне в отцы, если не в дедушки. А, может, потому и любила. По крайней мере, у него я, тогда еще совсем юная, научилась кое-что понимать в жизни. Понимать, как важно побеждать, если хочешь выжить в жестоких играх.

ВЕДУЩИЙ. Да-да. Пришел, увидел, победил.

КЛЕОПАТРА. Он это сказал, уехав от меня на войну в Малую Азию. А я осталась править страной, которую он отдал в мои руки… И вынашивать его ребенка, который родился и рос без отца. (помолчав, с усмешкой) Мать-одиночка.

ВЕДУЩИЙ. (с некоторым смущением) Действительно, если вдуматься…

КЛЕОПАТРА. Кто же вдумывается в жизнь матерей-одиночек! Только они сами.

ВЕДУЩИЙ. Но с вами этот образ как-то не вяжется. Вы предстаете в описаниях литераторов роковой красавицей… «Нос Клеопатры: будь он чуть короче – облик мира стал бы иным»!

КЛЕОПАТРА. Нос?! При чем здесь нос?

ВЕДУЩИЙ. Ну, в том смысле, что красота возбуждает любовь, страсть, а страсть побуждает к безумствам. Говорят даже, что на все великие завоевания мужчины пускались ради своих возлюбленных, чтоб предстать перед ними эдакими рыцарями на белом коне… (читает по бумажке): «Чтобы уяснить всю суетность человека, надо уяснить причины и следствия любви. Причина ее – „неведомо что“…, а следствия ужасны. И это „неведомо что“… сотрясает землю, движет монархами, армиями, всем миром. Нос Клеопатры: будь он чуть покороче – облик мира стал бы иным». Блез Паскаль. Мысли.

КЛЕОПАТРА. Ну и мысли! Этот ваш… как его там… сам-то любил, сам-то воевал?

ВЕДУЩИЙ. Не воевал – это точно. А насчет любви – не знаю.

КЛЕОПАТРА. А я и любила, и воевала, и знаю, что воюют не из-за любви. А из-за того, что хотят что-то отнять или что-то сохранить, на что посягают другие.

ВЕДУЩИЙ. Да, вы прожили богатую, пусть и короткую жизнь… наполненную страстями. Жрица любви!

Кто к торгу страстному приступит?

Свою любовь я продаю;

Скажите: кто меж вами купит

Ценою жизни ночь мою?

КЛЕОПАТРА (недоуменно). Это тоже обо мне?

ВЕДУЩИЙ. Да, поэт имел в виду…

КЛЕОПАТРА (со страстной горечью). Лучше бы он имел в виду, что я была матерью четверых детей, которых мне пришлось воспитывать одной. Конечно-конечно, у их отцов были важные государственные дела в других регионах. «Ты же такая умница, ты все понимаешь» – говорили они мне. А кто понял меня, когда я, беременная, оставалась одна! Кто позаботился о моих детях, которые никому, кроме меня, не были нужны в этом мире. Вечно опутанная заговорами, предателями, сплетнями. Когда Юлий Цезарь вызвал меня в Рим, чтоб повидать наконец нашего с ним сына, ко мне там отнеслись как к… Он говорил, что собирается вступить со мной в брак. Но разве бы его соотечественники это допустили? Никогда! Пойти против римских устоев? Он пошел. И каков результат? Его убили заговорщики. А мне пришлось спасаться из Рима бегством. Отец остальных троих моих детей, тоже римлянин, Марк Антоний, пошел против устоев, женился на мне, но только когда нашим старшим, близнецам – мальчику и девочке, уже пора было идти в школу.

ВЕДУЩИЙ. О господи, я и не знал… Я думал…

КЛЕОПАТРА (с сарказмом). Думающие люди ведут себя иначе. (гордо удаляется)

ВЕДУЩИЙ. Ах, как трудно иметь дело с женщинами, чья семейная жизнь, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Но разве кто-нибудь когда-нибудь пытался думать о Клеопатре, как о матери! Вот тебе и роковая женщина – с четырьмя детьми на руках и тремя неудачными браками! Одно дело – молва, другое – жизнь. Да, впредь надо быть поделикатнее… (долгая пауза) Но, как говорится, show must go on. И мы, как всегда, представляем вам наглядные эпизоды из жизни наших интересных людей.

СЦЕНА 2

На заднике изображена древняя Александрия – главные достопримечательности: фаросский маяк, гавань, храмы. На набережной МАРК АНТОНИЙ в простой льняной тунике, как обычный горожанин, стоит, насвистывая, у низкого парапета, вполоборота к зрителям, в руках у него удочка, по его позе видно, что он только и ждет, не клюнет ли рыбка.

Входит КЛЕОПАТРА с друзьями. Она тоже в одежде простой горожанки, но в осанке видна порода, изысканность.

КЛЕОПАТРА (улыбаясь). Большой улов, Марк Антоний? Такой же, как вчера? (переглядывается с друзьями, они перешептываются, посмеиваясь)

МАРК АНТОНИЙ (прикладывая палец к губам). Тише, кажется, клюет. (С усилием вытаскивает удочку, на ней огромная вяленая рыба, обвязанная яркой лентой; все кроме Антония громко смеются). Вяленая рыба? Опять твои проделки, Клеопатра! Ах, ты! (Делает вид, будто собирается запустить в нее этой рыбиной; КЛЕОПАТРА, смеясь, прячется за спины друзей)

КЛЕОПАТРА. Вчера твой слуга подныривал и подвешивал живых рыбок к крючку, а сегодня – мой, и уже приготовленных по твоему вкусу.

МАРК АНТОНИЙ (смущен тем, что над ним подшутили). Эх ты, насмешница! (бросает рыбу друзьям)

КЛЕОПАТРА (обнимает его). Тебе мало быть великим полководцем, ты хочешь быть еще и великим рыболовом? Генерал, оставь удочку нам, правителям Фарoса и Канoпы, а твой улов – города и страны.

МАРК АНТОНИЙ. Ох, Клеопатра, у тебя всегда найдется для меня нужное слово… Сдаюсь! (Целует ее) Я твой раб.

КЛЕОПАТРА (прижимаясь к нему, с нежностью) А я – твоя рабыня.

МАРК АНТОНИЙ (подхватывая ее на руки). Моя богиня. (Друзьям) Ну, что, не развлечься ли чем-нибудь еще!

ДРУЗЬЯ (перебрасывая рыбу друг другу): Пора, пора! Идем!

(Все уходят.)

СЦЕНА 3

Кабачок на набережной, полный посетителей.

Входят МАРК АНТОНИЙ и КЛЕОПАТРА с друзьями.

МАРК АНТОНИЙ. Хозяин, вина для всех, я угощаю!

ХОЗЯИН КАБАЧКА. (Слуге, тихо) Принеси самого лучшего вина. (МАРКУ АНТОНИЮ, которого он, разумеется, сразу же узнал, говорит с наигранной шутливостью) За угощение спасибо, но денежки вперед, а то еще сбежишь со своей подружкой, не заплатив. (Подмигивая посетителям) С этой компанией ухо держи востро, а?

Смех, возгласы. Да уж! Небось варвары какие, того и гляди…

МАРК АНТОНИЙ (не обращая внимания на возгласы, расплачивается с хозяином). Держи.

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН (щуплый, низкорослый, но задиристый, кричит хозяину кабачка). А ты их в шею, чуть что!

МАРК АНТОНИЙ (еще не успев присесть к своему столу, обернувшись, без злобы, с улыбкой). Я тебе сейчас самому по шее.

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН (Поднимаясь, не робея от разницы в их росте и комплекции). Что?! Попридержи язык, приезжий. Понаехали тут!

МАРК АНТОНИЙ (берет его за шиворот и усаживает на место, с иронией). Уймись, … Геракл!

Все смеются.

ХОЗЯИН КАБАЧКА (поглядывая в сторону компании Марка Антония и Клеопатры). Понаехали – и хорошо. Мы не в убытке. Теперь Марк Антоний военную добычу не в Рим, а к нам везет. У них хлеба и зрелищ поубавилось, а у нас прибавилось.

ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН. Да и он не в убытке. Отхватил тут себе такую добычу, что ой-ой-ой! Царица-то наша – не какая-нибудь мелкая сошка, с которыми он привык иметь дело. Красавица, ума палата! Мне б такую!

Смех

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Ты сначала полмира завоюй, как он, а потом о царицах мечтай. Он своей голубе и их деткам вона сколько в Азии земель отвалил.

ЧЕТВЕРТЫЙ. Его теперь в Рим калачом не заманишь, милуется у нас в Египте со своей зазнобой!

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Антонию в Риме тоска, городишко так себе, и посмотреть-то не на что. Я бывал, знаю. То ли дело наша Александрия!

МАРК АНТОНИЙ (добродушно) Ох, и наглый вы народ, александрийцы.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. А ты будто не такой!

ХОЗЯИН КАБАЧКА. (принимая у слуги амфору с вином) Ну, вот и вино. Угощайтесь, гости дорогие! (Музыкантам) Эй, музыканты, сыграйте-ка что-нибудь повеселей! А гости попляшут!

МАРК АНТОНИЙ. Вот это другое дело. (Клеопатре) Спляшем, моя Исида?

Музыканты играют зажигательную мелодию. Посетители пускаются в пляс.

МАРК АНТОНИЙ и КЛЕОПАТРА весело пляшут:

ХОЗЯИН КАБАЧКА. Славно, славно. Парочка хоть куда… Заходи почаще, Марк Антоний.

МАРК АНТОНИЙ. Ты что-то путаешь, хозяин.

ХОЗЯИН КАБАЧКА. Тебя спутаешь! Это ты в Риме трагедии устраиваешь, а у нас, слава богу, – комедии. За то мы тебя и любим.

СЦЕНА 4

Дворцовый сад в Александрии.

МАРК АНТОНИЙ (лежит, положив голову на колени КЛЕОПАТРЕ). Вот так и прожить бы всю жизнь здесь, с тобой, с нашими милыми детьми.

КЛЕОПАТРА. Что же тебе мешает?

МАРК АНТОНИЙ. Ты знаешь – что: Рим. Я все-таки римский гражданин. Должен повиноваться законам республики.

КЛЕОПАТРА. Цезарь, твой друг, говорил: «Республика – ничто, пустое название без тела и облика».

МАРК АНТОНИЙ (порывисто встает, в возбуждении расхаживает по сцене, со страстью). Знаю. Сам помогал ему прекратить эту игру в демократию… Не удалось… Ты помнишь, что республиканцы сделали с Цезарем?!.. (Пристально смотрит на Клеопатру, та кивает) У-нич-то-жи-ли… А чего стоило мне восстановить в стране порядок?! (Клеопатра кивает.) Мы с Октавианом поделили власть, и это всех успокоило. Римляне устали от гражданских войн. Уже стишки гуляют по Риму.

Куда, куда вы валите, преступники,

Мечи в безумьи выхватив?

…Ни львы, ни волки так нигде не злобствуют,

Враждуя лишь с другим зверьем!

КЛЕОПАТРА (обнимая его). Но это же не про тебя. Про Октавиана. Пусть он правит там, а мы здесь. Ты властелин Азии, ты – преемник Александра…

МАРК АНТОНИЙ (успокаивается; улыбаясь). Нет, моя радость, это ты – его преемница. Я – грубый римлянин. А ты – утонченная македoнянка. Царица царей!.. Азия теперь твоя.

КЛЕОПАТРА (лукаво). Как говорил хозяин кабачка: за угощение спасибо, но… Как бы ты опять не сбежал в Рим, к своей римской женушке.

МАРК АНТОНИЙ. Не сбегу. Я даже в завещании написал: «похоронить в Александрии».

КЛЕОПАТРА. Здесь нужно жить, а не готовиться к смерти. Александр сделал своей столицей Вавилон, ты сделай Александрию.

МАРК АНТОНИЙ. Римляне мне этого не простят. Как не простили, что я женился на тебе и отдал нашим детям Азию.

КЛЕОПАТРА А тебе нужно их прощение?

Входит секретарь

СЕКРЕТАРЬ. Прибыл Ирод, царь Иудеи. Просит принять.

МАРК АНТОНИЙ. Приму. Веди его сюда.

Секретарь уходит.

КЛЕОПАТРА. Не дай ему тебя обмануть. Он жесток и хитер. Я получила письмо от его тещи, она пишет, что он убил почти всех ее родственников, устроил ужасную резню в Иерусалиме. Его все ненавидят. Даже собственные дети и жена, Мириамма. Он ее бешено любит и бешено ревнует. Как ни одну из десяти своих жен. Ему стало известно, что она послала тебе свой портрет… Она очень красива?

МАРК АНТОНИЙ. Для меня нет никого красивее тебя.

КЛЕОПАТРА. Я знаю, что он собирался подослать ко мне убийц.

МАРК АНТОНИЙ. А я знаю, что, пока я жив, никто не рискнет поднять руку на женщину, обладающую величайшим значением для своей эпохи.

КЛЕОПАТРА Не до шуток, друг мой. Враги в Риме, враги даже в какой-то жалкой Иудее. Нас не оставят в покое, даже если мы с тобой оставим в покое их всех. Нет мира под оливами. Все воюют с начала времен, как говорят у нас в Египте.

МАРК АНТОНИЙ. Я никому не дам в обиду тебя и наших детей (целует ее). А со всеми этими иродами я разберусь.

Входит ИРОД.

ИРОД (кланяясь). Великий Антоний! Царица Клеопатра!

КЛЕОПАТРА, едва кивнув в ответ на приветствие Ирода, уходит

МАРК АНТОНИЙ (сурово). Я наслышан о твоих зверствах, Ирод.

ИРОД. Недруги порочат меня в твоих глазах… Ты же знаешь, как я тебе предан.

МАРК АНТОНИЙ. Не уверен. В любом случае жестокость отвратительна. Ты должен знать, что мы, римляне, лишаем царской власти тех, кто не умеет править вверенной им страной.

ИРОД. Я всем обязан тебе, Антоний, твоей щедрости и справедливости. И уверяю тебя, я умею платить добром за добро.

МАРК АНТОНИЙ (смеясь). Хочешь меня подкупить?

ИРОД. Хочу доказать тебе свою преданность.

МАРК АНТОНИЙ (с усмешкой). Что ж, попробуй… (помолчав, серьезным тоном) Скоро у тебя будет такая возможность. В моей войне с Октавианом.

СЦЕНА 5

Голос диктора: Четыре года спустя Марк Антоний и Клеопатра потерпели поражение в войне с Октавианом. Узнав, что войска Октавиана идут к Александрии, Клеопатра, отправила своих детей из страны в надежное место с верными, как ей казалось, людьми. Сама же с преданными ей служанками закрылась в высокой башне, примыкающей к храму Исиды. Она приготовилась себя сжечь, но не даться живой в руки врагу, если с Октавианом не удастся договориться о передаче власти над Египтом ее сыну. Она укрылась не только от Октавиана, но и от Марка Антония, который бушевал, обвиняя ее в предательстве, думая, что она сдала войскам Октавиана порт Пелузий, морские ворота Египта. Она послала сказать Марку Антонию, что покончила с собой. Услышав это, он бросился на меч, но не сумел нанести точный удар, и мучительно умирает.

Широкие ворота башни заперты изнутри. У стен навалены кучи хвороста. На площадку перед башней вбегает вестник.

ВЕСТНИК. Царица! Октавий велел передать, что не причинит тебе вреда! Открой ворота, выходи!

В высоком окне появляется КЛЕОПАТРА, отрицательно качает головой.

ВЕСТНИК уходит. Вбегает СЕКРЕТАРЬ КЛЕОПАТРЫ

СЕКРЕТАРЬ. Царица! Марк Антоний умирает. Пронзил себя мечом. Но он еще жив!

КЛЕОПАТРА. Несите его сюда! Скорее!

СЕКРЕТАРЬ убегает.

Через некоторое время к воротам башни приносят залитого кровью Марка Антония. Он простирает руки к Клеопатре, силясь подняться. Клеопатра бросает из окна веревки, слуги внизу обвязывают ими полуживого Марка Антония и поднимают на руках как можно выше. Клеопатра и две служанки, наклонившись из окна, изо всех сил тянут его на веревках вверх. Наконец, его втаскивают через окно внутрь башни. Раздается плач Клеопатры, причитания служанок.

СЦЕНА 6

Неделю спустя. У могильных камней склепа Марка Антония, стоит на коленях, совершая обряд последнего прощания, Клеопатра, в профиль к зрителям. Она в траурной одежде, в сопровождении тех же двух служанок, что и в предыдущей сцене. Опустив руки на могильные камни, она горько плачет. Поодаль стоят римские воины, стерегущие ее.

КЛЕОПАТРА. O, мой милый Антоний, лишь недавно я схоронила тебя здесь, еще будучи свободной; а теперь – пленница – приношу тебе поминальные жертвы под надзором римской стражи, которая стережет меня, чтобы я не могла, нанеся себе смертельную рану, уничтожить это мое пленное тело. Они для того меня охраняют, чтобы потом провести в Риме с позором в их триумфе… Меня уведут отсюда навсегда. Не жди поэтому впредь никаких других поминальных почестей, ибо эти – последние, которые Клеопатра может воздать тебе… Пока мы были вместе, ничто не могло нас разлучить, а теперь, в погибели нашей, боюсь, нас заставят разлучиться… Если боги, с которыми ты теперь пребываешь, имеют власть и силу, … да не допустят они, чтобы твоего истинного друга и возлюбленную увели живой! Да не допустят, чтобы, ведя меня в триумфальном шествии, враги торжествовали над тобой: да возьмут меня боги к тебе и да позволят мне быть похороненной в одной могиле с тобой. При всех моих бесчисленных печалях и бедствиях, никогда не было у меня печали горше и страдания непереносимее, чем в этот короткий срок, что я вынуждена была прожить без тебя. (Поет, увенчивая могилу гирляндами и букетиками цветов):

Уже почти неделя миновала,

Как ты отсутствуешь среди живых.

Мне день за днем тебя недоставало,

И ум еще к разлуке не привык,

И сердце плачет в скорби неутешной,

Отец детей моих, мой муж, мой нежный

Возлюбленный, родной, незаменимый!

Сны стали местом наших тайных встреч

И нашей жизни продолженьем зримым,

Твой облик и твою живую речь

Мне возвращая, чтоб утешить, уберечь

От одиночества, от равнодушья.

Пока ты в снах моих, мы – неразлучны.

Припадает к могиле в последний раз и уходит со служанками в ворота башни.

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (указывает рукой влево, в сторону, противоположную склепу). Пошли к тем воротам.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК. Нет, надо остаться у этих (указывая на ворота башни). А вдруг она чего сделает над собой. Слышал? Жить, говорит, не хочу.

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК. Да ничего она не сделает. Болтает только.

Из ворот башни выходит служанка. Передает второму стражнику запечатанный свиток.

СЛУЖАНКА. Отнеси Октавиану.

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (гневно). Ты, рабыня!.. для тебя он не Октавиан. А господин… (с угрозой) Октавий!

СЛУЖАНКА. Это он для тебя господин. А у меня своя госпожа есть. Не чета вашим. (Уходит в башню.)

ВТОРОЙ СТРАЖНИК (первому). Я пакет снесу, а ты тут жди.

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК. Пошли, я с ребятами у тех ворот побуду. (Уходят в левую кулису.)

СЦЕНА 7

Ворота башни широко раскрыты, видно внутренне помещение, где у самого входа на высоком золотом ложе в полном царском облачении недвижно лежит Клеопатра. Первая служанка поправляет складку ее облачения, вторая кладет на грудь Клеопатре букетик цветов.

ПЕРВАЯ СЛУЖАНКА (медленно опускаясь на пол, к изножию, слабым голосом). Прощай, Хармиона! (Падает.)

ВТОРАЯ СЛУЖАНКА (склоняется над ней, целует в лоб). Я за тобой. (Едва держась на ногах от предсмертной слабости, поправляет диадему на голове Клеопатры).

Врывается группа римских воинов с двумя стражниками; подбегают к ложу Клеопатры.

Возгласы воинов: Мертва! Покончила с собой! Не устерегли!

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (в сердцах Хармионе, потрясая кулаком) Ах, ты!

ВТОРОЙ СТРАЖНИК (сердито, но без злобы Хармионе, поправляющей диадему): Хорошо устроено, Хармиона?

ВТОРАЯ СЛУЖАНКА. Очень хорошо, как подобает столь благородной царице (падает у ложа).

Сначала тихо, а потом все громче звучит торжественная музыка.