Читать книгу Жить – не тужить - Лариса Чернышева - Страница 6

СЦЕНА 1

ВЕДУЩИЙ. (читает по бумажке, время от времени отрываясь и глядя в зале) Все мы знаем из средств массовой информации, что теперь происходит в Ираке. Мы желаем иракскому народу свободы, мира и благополучия… Когда они наступят в этой измученной стране, мы с радостью отправимся туда туристами поглядеть на руины Вавилона и Ниневии, если от них к тому времени еще что-нибудь останется. Ведь не только нефтью и газом интересна эта страна меж двух рек – Тигра и Евфрата. История говорит, что там возникла одна из первых цивилизаций с замечательной культурой. Там царь Шаррукин создал первую в истории человечества империю, – подумайте только – сорок пять веков назад. Так с тех пор и повелось на свете – то тут, то там какому-нибудь вождю страсть как хотелось сколотить империю, зажать соседей в свой железный кулак. (Глядя на зрителей, со сдержанной торжественностью) В давние времена, около трех тысяч лет назад, была на севере Ирака страна Ассирия. Это название вам, конечно, знакомо. И правила тогда ассирийской империей женщина, чье имя тоже вам, конечно, знакомо, – Семирамида. Да, у нас в гостях сегодня именно она! Встречайте! Семирамида, царица Ассирии! (Идет навстречу СЕМИРАМИДЕ и приглашающим жестом сопровождает ее выход на авансцену).

СЕМИРАМИДА (со снисходительной усмешкой, подчеркивая различия в произношении звуков «с» и «ш»). Мое имя произносится не Семирамида, а Шаммy-рамaт. И царица не Ассирии, а Ашшура: ударение на первом А. Образованным людям это должно быть известно.

ВЕДУЩИЙ (зрителям). Вот видите, уважаемые зрители, сюрпризы начинаются уже с первых минут. Сегодня вас ждет много разоблачений и откровений… (Семирамиде) Дорогая Шаммурамат, ваша критика справедлива.

Без осужденья зарастешь травой,

Упрек полезен, как пропашка поля.

Но нам, увы, пришлось идти на поводу у авторов, которые писали о вас понаслышке. Древнегреческий автор Плутарх, например, говорит (читает по бумажке): «Семирамида, выстроивши себе гробницу, написала на ней так: «Кому из царей будет нужда в деньгах, тот пусть разорит эту гробницу и возьмёт, сколько надобно». И вот Дарий, персидский царь, разорил гробницу, но денег не нашёл, а нашёл другую надпись: «Дурной ты человек и до денег жадный, – иначе не стал бы ты тревожить мёртвых».

СЕМИРАМИДА. Остроумно.

ВЕДУЩИЙ. А другой автор, Геродот, приписывает эти слова царице, жившей через пять поколений после вас.

СЕМИРАМИДА (со снисходительной усмешкой) Пусть приписывает.

ВЕДУЩИЙ. А Лукиан говорит, что, не ценя других богов, вы издали указ, повелевающий подданным поклоняться вам как богине. (Смотрит на нее вопросительно.)

СЕМИРАМИДА. Подданные и сами имеют склонность прямо-таки молиться на правителей… из собственного энтузиазма, безо всяких на то указов.

ВЕДУЩИЙ. Но когда много болезней и горестей обрушилось на вас, вы, по словам Лукиана, отказались от этой сумасбродной идеи и приказали подданным вернуться к прежней вере… Нам сегодня хотелось бы узнать правду, как говорится, из первых рук.

СЕМИРАМИДА (с усмешкой). А от своих правителей вы тоже добиваетесь правды?

ВЕДУЩИЙ. Пытаемся.

СЕМИРАМИДА. Получается?

ВЕДУЩИЙ. Как вам сказать… Мы газетами утешаемся. И телевидением. (Отводит ее к «трону»).

СЕМИРАМИДА. Байками? Народ вечно утешается и развлекается байками. Про меня их тоже наплели воз и маленькую корзинку.

ВЕДУЩИЙ. Что ж, это можно понять. Людям хочется знать – и поговорить – о жизни выдающихся людей.

СЕМИРАМИДА. Лучше бы им хотелось знать – и поговорить – о собственной жизни. Выдающимися становятся те, кто занимается своей, а не чужой жизнью.

СЦЕНА 2

Ниневия. Широкая терраса дворцового дворика. В глубине сцены, по центру фасада – высокий проем – вход во внутренние покои, проем закрыт тяжелым ярким пологом с вышитыми на нем цветами и фигурами животных. Откидывая полог, будут выходить Набу, Адад-Нирари, Чужеземец.

СЕМИРАМИДА (стоит на террасе, поет):

Унеси меня, птица Анзуд,

В те края, где всегда весна,

Где веселые песни поют,

Где лишь добрые люди живут,

Где легко, как в мечтах и снах,

Все сбывается наяву,

Что я здесь год за годом жду

И никак не могу дождаться.

(После короткой паузы.)

Много мучили, много ласкали.

Чему научили? – Печали.

Много корили и много прощали.

Чему научили? – Печали.

Много любили и предавали.

Чему научили? – Печали.

(После короткой паузы, с воодушевлением.)

И радости научили,

Потому что любили!

(Пауза. Возвращаясь из своего внутреннего мира к роли вдовствующей царицы-матери, правящей огромной страной от имени несовершеннолетнего сына, бьет в гонг и повелительно зовет.) Нaбу!

СЦЕНА 3

Входит НAБУ.

НАБУ (с поклоном). Слушаю, госпожа.

СЕМИРАМИДА. Пусть придет мой сын Aдад-нирари.

НАБУ (с поклоном). Будет исполнено, госпожа. (Уходит.)

Входит АДАД-НИРАРИ, целует мать.

СЕМИРАМИДА (ласково). Здравствуй, сынок. Чем занимался сегодня?

AДАД-НИРАРИ. Был на охоте. Наставник похвалил, говорит, я стреляю метко. Но знаешь, я не слишком люблю охоту. Мне жалко этих красивых львов, и особенно львят.

СЕМИРАМИДА. Ты царь, мой мальчик, а царь должен уметь показать свою силу. И на охоте, и на войне. Недаром отец дал тебе имя Aдад – в честь бога-бури… Он хотел, чтоб ты вырос грозным, как буря.

АДАД-НИРАРИ. А ты разве тоже этого хочешь?

СЕМИРАМИДА. Для себя я хочу от тебя сыновней любви. Но ведь мы с тобой, сынок, не себе принадлежим, … или не только себе.

АДАД-НИРАРИ. А я хочу только себе… и тебе.

СЕМИРАМИДА. Я тебя понимаю. Но сегодня придется поговорить о другом. Я ведь должна тебя наставлять в делах, которыми тебе придется заниматься. Так вот: война – это тоже что-то вроде охоты. И воевать тебе придется. С чужими… и со своими.

АДАД-НИРАРИ. Наша страна и так все время воюет. Неужели нельзя жить мирно?!

СЕМИРАМИДА. Не будем воевать мы – завоюют нас. Через год ты станешь совершеннолетним и будешь править сам, будешь каждый год ходить в поход во главе армии. Уже без меня.

АДАД-НИРАРИ. А ты?

СЕМИРАМИДА. Я буду заниматься своей библиотекой в моем любимом городе – Кaльху. Строить дворец в Вавилоне. И помогать тебе.

АДАД-НИРАРИ. Ты выстроила прекрасный храм в Кaльху, и там столько книг! Нигде не видел так много.

СЕМИРАМИДА. Ты еще многого не видел. Я повезу тебя зимой в Ур, в Вавилон, в Эридy. Это очень древние города, священные.

АДАД-НИРАРИ. Певец из Вавилона вчера пел песню на набережной, я ее запомнил…

СЕМИРАМИДА. Ты по-прежнему пропадаешь вечерами на набережной?

АДАД-НИРАРИ. Там весело. А во дворце такая скука.

СЕМИРАМИДА. Может, ты и прав. Ну, спой, что ты слышал.

АДАД-НИРАРИ (поет).

Ночь заглушит голоса,

Город усталый уснет.

Звездам на небесах

Будут вести подсчет

Влюбленные и жрецы.

Людям приснятся сны,

Ужасы и мечты,

Внеисторический бред

Тысяч и тысяч лет,

Который лишь мудрецы

Растолковать умеют.

СЕМИРАМИДА (с улыбкой). Ты влюблен?

АДАД-НИРАРИ. Не знаю… Я видел одну девушку…

СЕМИРАМИДА. Видел ее лицо?

АДАД-НИРАРИ. Да… Она такая красивая!

СЕМИРАМИДА. Ты должен знать, сынок, что с открытыми лицами ходят только … (Подыскивает слово)

АДАД-НИРАРИ (нетерпеливо) Знаю – блудницы и рабыни. Мы это проходили с учителем законоведения, он даже на память велел выучить. (Цитирует положение закона) «Рабыни и блудницы не должны быть закрыты; кто увидел закрытую рабыню, должен схватить ее и привести к входу во дворец. Ей следует отрезать уши…»

Все-таки наши законы жестоки к женщинам. Там сказано (Цитирует с возмущением) «Муж может бить свою жену, таскать за волосы, повреждать и прокалывать ее уши». Разве это правильно?!

СЕМИРАМИДА (разводит руками). Пережитки прошлого.

АДАД-НИРАРИ. Я издам другие законы! И возьму в свой гарем всех красивых девушек, каких полюблю!

СЕМИРАМИДА (улыбаясь). Только помни: гарем – опасность не меньшая, чем непокорная армия.

АДАД-НИРАРИ (едва дослушав предостережение матери, прикладывает палец к губам) Т-ш-ш! (Снимает обувь и, держа ее в руках, крадется мягко, неслышно, к пологу, прислушивается, возвращается, отводит мать подальше от полога, на авансцену, и шепчет). Там этот евнух Набу подслушивает. Я слышал его сопение…

СЕМИРАМИДА (смеясь, не понижая голоса). Знаю.

АДАД-НИРАРИ (шепотом, удивленно). Так почему же ты его не прогонишь? Он может сообщать твои тайны твоим врагам. Разжалуй его из секретарей в пастухи.

СЕМИРАМИДА (в полный голос, она знает, что из ее слов, вне контекста, Набу, даже услышав, не поймет, о чем речь). А ты подумай хорошенько: почему? Вот тебе задачка на сообразительность, будущий царь… Одна подсказка: он человек образованный, умный, а значит полезный.

АДАД-НИРАРИ (в раздумии расхаживает по террасе, время от времени поглядывая на мать; найдя ответ, подбегает, шепчет, отбивая ритм фраз взмахами руки). Понял. Твои люди следят за каждым его шагом, доносят тебе, куда он ходит, и получается – он у тебя, сам того не ведая, вроде наводчика во дворце…

СЕМИРАМИДА. … и в армии.

АДАД-НИРАРИ (изумленно, шепотом). В армии?.. Она же так тебе верна!

СЕМИРАМИДА (в полный голос). Верна. А почему?

АДАД-НИРАРИ (на этот раз быстро догадавшись; громко). Ты щедро им платишь.

СЕМИРАМИДА (в полный голос). Правильно. И ты щедро плати, если хочешь верности от армии…

АДАД-НИРАРИ (шепотом). А тех, к кому Набу тайком бегает во дворце, ты как держишь в узде?

СЕМИРАМИДА (шепотом). Во-первых, ему только кажется, что он бегает тайком. Во-вторых, они, его дружки, на большое сопротивление не отважатся.

АДАД-НИРАРИ (запальчиво, но по-прежнему шепотом). Но отважились же братья моего отца. Дедушка оставил престол ему, а они два года не пускали его в столицу, и ему пришлось с ними воевать.

СЕМИРАМИДА (в полный голос). Теперь такого не будет. Ты взойдешь на престол в свой срок – в день совершеннолетия. (Шепотом) Я приняла меры.

АДАД-НИРАРИ. Какие?

СЕМИРАМИДА (шепотом). У Набу есть племянники, которых он очень любит, у остальных – дети.

АДАД-НИРАРИ (глядя на мать широко раскрытыми глазами, шепотом). Так вот для чего ты устроила в Кальху школу для всех детей наших родственников и царедворцев. Они – твои заложники!

СЕМИРАМИДА (в полный голос, одобрительно). Умный мальчик… В Кальху мой арсенал в самой надежной крепости. Его охраняет моя верная гвардия.

АДАД-НИРАРИ (с восхищением, громко). Мама! Тебя недаром называют умнейшей женщиной!

СЕМИРАМИДА. Надеюсь, что недаром. (Целует сына.) Ну, ступай, дружок… и скажи Набу, пусть войдет.

АДАД-НИРАРИ уходит, входит НАБУ.

СЦЕНА 4

НАБУ (низко кланяясь). Госпожа.

СЕМИРАМИДА. Что на сегодня, Набу? (С усмешкой.) Кладезь знаний ты мой.

НАБУ. Мидийцы подошли к нашим границам, Халаф не платит дань…

СЕМИРАМИДА. Вечно одно и то же. А добрых вестей у тебя для меня нет? Хотя б сегодня – для разнообразия…

НАБУ (применяясь к ее настроению, с готовностью). Есть! Прибыли посланцы из Вавилона, твой дворец с садами почти закончен.

СЕМИРАМИДА. Мой любимый Вавилон!.. Позаботься, чтобы вавилонским гостям устроили надлежащий прием, сегодня вечером нужно их развлечь. (Пауза. Сурово, отрывисто.) В Мидию выступаем через два дня. Адад-Нирари – со мной. В Халаф – карательный отряд: город сжечь!.. (после паузы, спокойно) Что еще?

НАБУ (желая смягчить ее суровость). Вести из Армении. Там после нашего похода о тебе рассказывают сказки.

СЕМИРАМИДА (мягче). Значит, смирились, раз уже до сказок дошло. Что ж они рассказывают?

НАБУ (ухмыляясь). Будто ассирийская царица Шамирaм, воплощенная богиня любви, влюбилась в армянского царя Арy Прекрасного и добивалась его. Арa ей отказал, и тогда она пришла в Армению с огромным войском. В жестокой битве Арa был убит, и безутешная царица бросилась в слезах на его труп, моля духов вернуть его к жизни. Духи его оживили.

СЕМИРАМИДА. А дальше?

НАБУ. Все. (Но по его виду понятно, что не все).

СЕМИРАМИДА. Красивая история… Но ты ее недосказываешь.

НАБУ. Дальше уже некрасивая история.

СЕМИРАМИДА. Я знаю.

НАБУ. О, царица, ты знаешь все. Ничто не укроется от твоего пытливого, глубокого ума.

СЕМИРАМИДА (с насмешкой). А ты б хотел, чтоб укрылось?

НАБУ (переводя разговор на менее опасную тему). О тебе, госпожа, по всей империи сочиняют красивые истории. Ты внушаешь любовь!

СЕМИРАМИДА. Льстец… Можешь идти. (Евнух кланяется, но не уходит, желая еще что-то сказать) Что еще?

НАБУ (с усмешкой). Привели чужеземца, похож на лазутчика, выдает себя за пророка. Слонялся по городу, бормотал: «Нинeвия город великий у бога, на три дня ходьбы». (Хихикает) Призывал народ покаяться.

СЕМИРАМИДА. Неужели, Набу, я должна еще и с бродягами разбираться, слоняющимися по городу! Вели наказать начальника городской стражи!

НАБУ. Нет, нет, госпожа. В столице все спокойно. Я не посмел бы даже упоминать об этом бродяге, но мне показалось – он может тебя позабавить. Уверяет, что послан своим богом и якобы способен предрекать будущее.

СЕМИРАМИДА. Какой-нибудь очередной вздор. А впрочем, надо же знать, чем тешится народ. (Небрежным жестом велит ввести предсказателя).

НАБУ подает условный знак невидимой страже: громко хлопает в ладоши: три удара со значительными промежутками и два коротких.

СЦЕНА 5

Нерешительно приподняв полог, озираясь и пытаясь перебороть страх, входит бородатый ЧУЖЕЗЕМЕЦ.

НАБУ (грозно, жестом указывая ему пасть ниц перед царицей). Ниц!

ЧУЖЕЗЕМЕЦ простирается перед СЕМИРАМИДОЙ.

СЕМИРАМИДА. Встань. Говори.

ЧУЖЕЗЕМЕЦ (встает, вперяется взглядом в царицу, потом, потупившись, молча сосредотачивается, впадает в транс и изрекает пророчество.) Решено: она будет обнажена и отведена в плен, и рабыни ее будут стонать как голуби, ударяя себя в грудь. Нинeвия… была как пруд, полный водою, а они бегут. «Стойте, стойте!» Но никто не оглядывается. Расхищайте серебро, расхищайте золото!.. Разграблена, опустошена и разорена она… Вот я на тебя, … и сожгу в дыму колесницы твои, и меч пожрет львенков твоих, и истреблю с земли добычу твою, и не будет более слышен голос послов твоих. Горе городу кровей! Весь он полон обмана и убийства; не прекращается в нем грабительство… Несется конница, сверкает меч и блестят копья; убитых множество и груды трупов… Это – за многие блудодеяния развратницы приятной наружности, искусной в чародействе, которая блудодеяниями своими продает народы и чарованиями своими – племена…

СЕМИРАМИДА (прерывает его, со смехом). Хватит, хватит! Напугал до смерти. Ты откуда, храбрец?

ЧУЖЕЗЕМЕЦ (украдкой ее разглядывая). С западных земель.

СЕМИРАМИДА. Только о чужом народе пророчишь, или и о своем тоже?

ЧУЖЕЗЕМЕЦ. И о своем.

СЕМИРАМИДА. Говори.

ЧУЖЕЗЕМЕЦ. Не пристало перед чужими обличать своих.

СЕМИРАМИДА. Верно. Ты не так безумен, как кажешься.

НАБУ (довольный, что угодил царице). Донесли, что у них там есть еще один, который про их собственную столицу говорит (читает по табличке, которую держит в руках): «сделалась блудницею верная столица… Правда обитала в ней, а теперь – убийцы, … князья – законопреступники и сообщники воров; все они любят подарки и гоняются за мздою; не защищают сироты и дело вдовы не доходит до них».

СЕМИРАМИДА (с усмешкой). Это, пожалуй, про любую столицу можно сказать…

НАБУ. И вот еще (читает, комикуя): «изумительное и ужасное совершается в сей земле: пророки пророчествуют ложь, и священники господствуют при посредстве их, и народ мой любит это. Что же вы будете делать после всего этого? … ибо пророк и священник – лицемеры…».

СЕМИРАМИДА. Невысокого мнения они о своих пророках. Впрочем, если нашему народу позволить высказывать все, что он думает о правителях и священниках, так, может, еще и не такое услышали б… Но мы не позволяем.

НАБУ. А другой их предсказатель вот что глаголет (читает серьезно, подняв палец): «О Ашшур, жезл гнева моего!.. Я пошлю его против народа нечестивого и против народа гнева моего, дам ему повеление ограбить грабежом и добыть добычу, и попирать его как грязь на улицах…»

СЕМИРАМИДА. (повторяет) Ограбить грабежом. (ЧУЖЕЗЕМЦУ с иронией) Вот видишь, мы, оказывается, возмездие вам за грехи ваши. Мы теперь для вас – историческая необходимость.

ЧУЖЕЗЕМЕЦ (осмелев, торжественно). Придет время и падет царство ваше.

СЕМИРАМИДА. Не повторяйся. Это ты уже пророчил. Смотри на вещи шире: всякому царю и всякому царству когда-нибудь приходит конец. Одни кончаются – другие начинаются.

ЧУЖЕЗЕМЕЦ (упрямо). Придет время и все народы почтут священными книги наши.

СЕМИРАМИДА (Чужеземцу). Все – вряд ли. А многие – вполне возможно… (В задумчивости.) Всему свое время. (После короткой паузы, жестом велит Набу увести Чужеземца: указывая пальцем сначала на Чужеземца, потом на дверь.)

НАБУ (уточняя, что в конечном счете делать с Чужеземцем). А куда его?

СЕМИРАМИДА внимательно глядя на Чужеземца, раздумывает. Повисает тягостная тишина. Чужеземец в ожидании приговора не сводит глаз с Семирамиды.

СЕМИРАМИДА (Чужеземцу). Будущее народов и царств предсказываешь, а свое собственное можешь предсказать?

ЧУЖЕЗЕМЕЦ. Как бог даст – так и будет.

СЕМИРАМИДА. Неглуп… Смел. (Пауза.)

ЧУЖЕЗЕМЕЦ (с решимостью идущего на смерть выкрикивает). Покайтесь, грешники!!!

СЕМИРАМИДА (Приняв решение, Чужеземцу с усмешкой). Покаемся… Раз ты так настаиваешь… У нас как раз завтра праздник покаяния. (НАБУ, спокойно) Отпусти его, пусть ему позволят свободно ходить по городу, присутствовать на завтрашнем празднике, а потом пусть отправляется в свою страну и расскажет, как он нас тут убедил исправиться.

НАБУ громко хлопает в ладоши – два отрывистых удара: по этому условному знаку входит стража. Набу, указывая на Чужеземца, делает пренебрежительный жест рукой, мол, пусть идет на все четыре стороны.

НАБУ. Отпустить.

Стражники уводят Чужеземца.

СЕМИРАМИДА (не глядя на НАБУ, спокойно, не договаривая фразу). Набу, а у тебя хватило бы смелости …? (НАБУ молчит. Пауза, СЕМИРАМИДА погружена в раздумья, затем обращается с вопросом к самой себе) А у меня хватило бы… будь я рабыней, а не царицей? … (Пауза) Ты что думаешь о правде, Набу?

НАБУ (серьезно). Такие как ты, госпожа, рабынями не становятся… А правда… У властителей и подданных … (хотел сказать «правды разные», но умолк, намеренно не докончив фразу.)

СЕМИРАМИДА. (доканчивая фразу за него) … правды разные. А главное – сила воли разная… Впрочем, и это не главное. Ну, да ладно, от слов – к делу. Готовы новые танцовщицы для вавилонских гостей? Хороши?

НАБУ. Суди сама, госпожа. (Хлопает в ладоши ритмически пять раз: два длинных хлопка и три коротких.)

Звучит веселая музыка. Вбегают танцовщицы в легких нарядах и исполняют танец живота, к которому незадолго до его окончания присоединяется ВЕДУЩИЙ.