Читать книгу Последнее хокку. Сборник рассказов - Лариса Хващевская - Страница 6

К вечеру им было разрешено помыться в бане. Баня была старая, закопченная с сухими пучками травы в маленьком предбаннике. Какое-то время они сидели вместе в летней кухне, где было постелено Сергею. Кира должна была расположиться в доме в маленькой душной комнатке, похожей на кладовку. Из еды им была предложена варенная в мундире картошка, малосольные огурцы собственного приготовления, которые распространяли чудный аромат. От картофеля валил пар.

– Вполне человеческая еда, – заметил Сергей.

– Тебе, наверное, мало? – поинтересовалась Кира.

– Умеренность в питании – залог долгой жизни. Ты же хочешь жить долго?

– Хочу, – согласилась Кира.

– Вот посмотри на нашу Бабу-Ягу. Сколько ей лет? Она, может, еще царя Гороха помнит, а вот жива и бодра.

– Это все потому, что ограничивает себя в питании? – хмыкнула Кира. – Или потому что она сказочный персонаж?

Сергей, видимо, целый день вынашивал план молниеносного наступления. То, что Федора Ивановна постелила им в разных местах, любви к Федоре Ивановне не прибавило. Киру же, скорее, наоборот, забавляло. «Это тебе не услужливые девочки на ресепшене в гостинице,» – съязвила, не удержавшись, Кира. Время, когда она была безумно влюблена и страдала от ревности к жене, к другим женщинам прошло. Все, как известно, имеет конец. Она долго ждала его решительного шага, а потом вдруг поняла, что все прошло. О, это благословенное «вдруг»! Она вдруг излечилась от него. Сергей же не мог или не хотел в это поверить. Теперь они словно поменялись ролями. Так всегда бывает, когда кто-то из двоих любит сильнее. Они обязательно поменяются ролями. «Все сбудется, надо только расхотеть» – эту жестокую мудрость Кира узнала на самой себе. Теперь она спокойно смотрела на его красивое волевое лицо. И даже не находила его особо красивым. Спокойно наблюдала за его попытками вернуть все, как было. Он еще не знал, что Кира отрезала один раз.

– У твоего сказочного персонажа, кстати, букет вполне несказочных заболеваний, – стал он загибать пальцы. – Во-первых, запущенный сахарный диабет. Костяная нога тому доказательство. Во-вторых, кисетный рот при системной склеродермии. Это когда растет много соединительной ткани, где не надо. Стягивает рот, уменьшает просвет кишечника. Этим тоже можно обьяснить худобу. В-третьих, остеопороз, отсюда горб в итоге.

Кира снова засмеялась:

– А ты все-таки умный.

– И наконец, тиреотоксикоз: много гормонов щитовидки. Беспокойная, худая, неуравновешенная, возбужденная. Что значит все-таки? – вдруг дошло до Сергея.

— А ничего это не значит, – отшутилась Кира.

Сверху донизу на полках в кладовке лежали старые журналы «Крокодил» и «Работница». Как выяснила Кира, выписывались они хозяйкой много десятилетий и складировались здесь. Как и старые потертые чемоданы. Мешочки с травой. Несмотря на духоту, пряный воздух приятно дурманил голову. Белье пахло свежестью, а перина была на удивление мягкой.

– Чай-то иди пить, – позвала Федора Ивановна.

На столе стоял пузатый чайник с ромашками. Край крышки был отколот. И старые местами треснувшие чашки с такими же ромашками. В стеклянной вазочке с выпуклыми виноградинами поблескивало варенье. Судя по цвету и запаху – земляничное. В Ужанихе всегда варили именно земляничное варенье.

– Федора Ивановна, а вы какие-нибудь песни, сказки старые знаете? – спросила Кира.

– Каки песни, – откликнулась Федора Ивановна. – Ничего такого я не помню. Ни сказок, ни песен. Смолоду-то мы шибко пели.

Она пожевала губами. Вдруг электрическая лампочка под плетеным абажуром дрогнула, засветилась ярко и погасла. Дом погрузился в темноту.

– Надолго? – почему-то шепотом спросила Кира.

– Кто ж его знат. Может, до утра. Экономят лектричество.

Федора Ивановна зажгла керосиновую лампу. Раньше Кира видела такие только на картинках в книжках про старую жизнь.

– Неужели керосиновая? – удивилась она.

– А то кака? Ко всему готовым надо быть, – философски изрекла Федора Ивановна. – Вот до войны я каки колготы да чулки рвалися, не бросала. В мешочек складывала. А подружки-то: затяжка чуть и ну их в помойку. А я нет. Смеялись все надо мной. Что я, мол, старье всякое берегу. А когда война то была. А потом кончилася, а я на танцах в колготах шелковых. Все от зависти помирали. Богачка, говорят. А богатство-то от тут, – Федора Ивановна постучала по голове.

«Сергей бы сейчас сказал, что это типичное паталогическое накопительство», – подумала Кира.

Свет причудливо играл на лицах, и Кире показалось, что Федора Ивановна моложе своих лет. Какое-то время они помолчали. Слышно было только, как в кладовой комнате изредка во сне вскрикивал цыпленок да кузнечики за окном завели свою вечную песню. Из палисадника в открытое окно доносился тонкий запах мирабилис. Луна не по-городскому огромная смотрела любопытным желтым глазом. Низкое небо вдруг оказалось усыпано миллиардами звезд.

– Сказок не знаю. А вот быль иногда пуще сказки бывает, – услышала Кира.

Она незаметно включила запись на телефоне.

– Быват иногда, что у человека двойник родится. Так и ходят они по земле. Друг про дружку не знат. Был у нас в деревне парень, – Федора Ивановна помолчала. – Красивый. Дружили мы. Мамка ругалась. Говорила все: «Красивый муж – чужой муж». Отец караулил даже. Без роду, без племени, говорили. И как в деревню попал непонятно. Родни никакой. Так и не заладилось у нас. Не знай поэтому, не знай еще почему. Я за Ермолая замуж вышла. Но так сильно только Ивана любила. Он из поляков, говорил, был. Черноволосый, плечистый. На одном месте все не сидел. По краю нашему ездил, изучал. Уехал с геологами. Все искали они что-то, воду каку-то волшебную. Навроде с космоса та вода.

Кира вдруг вспомнила:

– Это вы про легенду о пяти озерах?

– Может, и озера эти. Врать не буду, не знаю.

– Грустная история, – пробормотала Кира. – Жизненная. Но не фольклорная совсем.

– Уж и не знаю, сколько лет прошло. Мне тогда семнадцать, кажись, было. Сейчас семьдесят семь. Вот поехала я в город.

Что-то громыхнуло, и на табурет рядом с Федорой Ивановной мягко плюхнулся ее черный кот. В свете лампы блеснули изумрудной глубиной глаза. Для полного арсенала домика Бабы-Яги не хватало только совы или черного ворона.

– Пришел, гулена, – обратилась она к коту.

Тот промолчал. Ответ и так был очевиден.

– Вы поехали в город, – напомнила Кира, глаза у которой вдруг стали слипаться.

Она уже чувствовала, с каким удовольствием положит голову на пахнущую свежестью и травами подушку. Федора Ивановна ласково погладила морщинистой рукой широкую черную голову.

– В прошлом годе, – уточнила Федора Ивановна. – И батюшки светы, думала, спятила. Идет мне навстречу Иван. Черноволосый. Ни единого волоса седого, ни одной морщинки. Плечи в сажень. Бороду только отпустил небольшую.

– И что же вы? – проснулась Кира.

– Встала, как вкопана, и слова не могу сказать.

– А он?

– Глянул да мимо прошел. Узнать-то меня не просто. Шесть десятков прошло. Красу-то смыло, как водой.

– Может, обознались вы? – предположила Кира.

Федора Ивановна с сомнением покачала головой:

– Никто вот не верит. Думат, свихнулась бабка. А я точно знаю, что он это. И походка, и взгляд. Коли любишь кого, не забудешь.

– Вы же понимаете, что это невозможно, – осторожно сказала Кира.

Федора Ивановна помолчала, задумчиво гладя кошачью голову. Кот мурлыкал на самой большой громкости, и рождалось ощущение, что внутри у него работает моторчик. Глаза у Киры снова начали слипаться.

– А что за озера? – спросила она, встряхивая головой.

– А вот сказку знашь? Про живую и мертвую воду.

– Угу.

Голос ее словно издалека доносился до Киры. Она видела себя на берегу какого-то странного озера, вода в нем сверкала необыкновенно, вокруг росли огромные деревья со странными ровными кронами.

– Навроде как вода в энтих озерах раны заживлят, бодрость дает. Только купнуться надо во всех пяти водах.

– Что ж действительно помогает?

– Так пятое-то озеро найти надоть. Пять камней с неба упало. Четыре нашли. А пятое ишшут. Как найдут, человек никогда не умрет.

Голос Федоры Ивановны сплетался в причудливое кружево. Свет лампы мерцал. Сверкали кошачьи изумруды. Громко бились о стекло веранды, привлеченные огнем, белые бабочки и мотыльки. «Как в сказке», – подумала Кира и удивилась этому беспричинному счастью.

«Нам грозит перенаселение», – совсем не испугавшись, констатировала про себя Кира.

Уснула она почти мгновенно, едва коснувшись подушки. Всю ночь Кира плавала в очень странной воде (к болезни! – как сказала бы ее бабушка Шура). И тело Киры вдруг становилось легким и серебристым, как чешуя рыбы.