Читать книгу Мера любви. Избранное - Лариса Захарова - Страница 32

Язык ее не слушался совсем,

Как будто глыбы многопудные ворочал:

– Простите… Потеряла… Сразу все…

Три иждивенческих и две рабочих…

Окаменев, недвижно сын стоял,

Боясь, наверно, быть чрезмерно резким,

И, словом убивая наповал,

– Великолепно! – молвила невестка.

Две девочки прижались у стены…

Им, несмышленым, были так знакомы

Те карточки, значения полны,

Те фото невесомые войны,

Что становились пайкою весомой.

И в ожиданье Страшного суда

Виновница сжимала скрюченные руки…

Но тем троим, кого настиг удар,

Не слышен был безмолвный крик старухи.

Наверно, легче было бы сейчас,

Когда бы на нее с дивана и со стула

Глядели не четыре пары глаз,

А черные винтовочные дула.

Вновь шарила дрожащая рука

В кармане, теребила полушалок…

И темный рот пустого кошелька

Был, как сама, беспомощен и жалок.

От ужаса лицо ее свело…

– Я дура старая… Убить такую надо…

Сегодня только первое число —

Начался месяц… Первая декада…

Вдруг замолчала. Сразу – тишина.

Упала на пол – и уже не встала.

Параличом разбитая, она

Еще два года целых пролежала.

…Все убирая после похорон,

Сноха – и та заплакала украдкой,

Найдя бумажный крохотный рулон

В кармане у свекрови – под подкладкой…

Он нес не жизнь, а смерть. То был снаряд,

Принесший горе – просто, между прочим.

…В семье поныне карточки хранят —

Три иждивенческих и две рабочих…