Читать книгу Говори со мной по-итальянски. Книга 2 - Лаура Тонян - Страница 6

Она не сердится на меня. Лежит, расслабившись, ко мне спиной. Одна моя рука под ее талией, другая же – на ее талии. Я обнимаю ее, тесно прижимая к себе, наслаждаясь запахом клубники в густых русых волосах. Наслаждаясь ароматом ванили, исходящим от кожи Евы. Молчит. Чуть приподнявшись, можно увидеть, как длинные пушистые ресницы дрожат, когда она закрывает глаза. А потом Ева взмахивает ими, на что я готов смотреть вечно. Я целую ее в плечо, стараясь сейчас быть с ней максимально нежным, потому что секс у нас таким не был. Я люблю жесткость, но, боюсь, Еве не понравился мой пыл. Да, возмущений я не слышал, однако это не является показателем довольства.

– Что-то не так? – интересуюсь не без робости, проведя пальцем по ее щеке.

Обнаженная налитая грудь поднимается и опадает медленно, а дыхание такое тихое, ровное. Я бы поверил, что Ева спит, если бы не видел, как она моргает и осматривает дверь перед собой. Похоже, собирается сбежать от меня в ванную.

– Все в порядке, – Ева, наконец, отвечает, но в голосе у нее ни радости, ни покоя, ни блаженства.

Пустота.

– Тебе не понравилось, поэтому ты грустна?

– Я ведь сказала, что все хорошо. – Но голос ее звучит еще холоднее, чем прежде.

– Ты соврала.

Почувствовав отстраненность от нее, я кладу ладонь на хрупкое плечо, но она вдруг им резко повела, и мне пришлось отдернуть руку. Да, я не думал о ней, когда брал почти насильно. Да, я думал только о себе и поступил нехорошо, неправильно. Но я не хотел причинить Еве дискомфорта. Невысказанность и огорчение всему виной. Я выместил зло в постели с Евой, не имея на это право.

– Давай поговорим, – прошу ее я, когда она садится на кровати, отодвинувшись прежде от меня.

Ни слова. Ни слова от этой упрямой девчонки. Взъерошив волосы, мысленно ругаю себя, что не удовлетворен ею. Закрыв глаза, выдыхаю. Мне это нужно. Набрать в легкие свежего воздуха и быть терпеливее. Даже не завернувшись в одеяло, не надев на себя что-либо, Ева поднимается на ноги и, преодолев расстояние до двери ванной, прикасается к ручке.

У меня внутри взрывается вулкан. Я перекатываюсь на другую сторону кровати, присаживаюсь на краю и, вытянув правую руку, пальцами провожу по ее бедру вверх-вниз. Ева оборачивается, наконец, взглянув на меня. В медовых глазах не стоят слезы, но на ее лице я точно нарисовал печаль. Я тяну ее за запястье к себе и, словно тряпичная кукла, Ева вновь оказывается на постели.

– Чего ты хочешь? – Радости было бы больше от ее первых за целый час слов, если бы они не были произнесены с ненавистью. – Что значат твои вопросы? Разве ты был грубым? Разве ты был жестким? Разве ты был нечутким?! – сведя брови в одну линию, говорит она громче и громче. – Это так называется?

Я приближаю свою ладонь к ней, но она отбрасывает ее, толкает меня так, что я падаю на подушки. Не понимаю, к чему Ева ведет. Что хочет этим сказать. И все это уже не походит на приятный вечер. Взбешенная, взвинченная она набрасывает на себя быстро то, что валяется у нее в ногах – мою футболку. Ей опять хочется спрятаться в ванной, не поговорив со мной, но я не предоставляю такого удовольствия. Пускай сначала объяснится, пускай сначала меня выслушает.

– Если ты прекратишь играть в мексиканский сериал, мы сможем во всем разобраться, – говорю я и натягиваю свои джинсы.

Грустно усмехнувшись (хотя это было похоже больше на фырк), Ева разворачивается ко мне, упирает ладони в бока и глядит на меня с таким негодованием, что мне и самому хочется исчезнуть за дверью.

– Я ни во что играю, Лукас. Это ты считаешь, что можешь пользоваться мной. Но я не твоя игрушка, – последнее предложение Ева выдает дрожащим голосом. – Когда ты… когда ты…

Я перебиваю ее в наглой, вызывающей манере, что так на меня похоже. И за что я сама себе готов причинить боль, только бы больше так не делать.

– Когда я – что? – разухабисто вопрошаю.

Она может наблюдать, как мои губы растягиваются в насмешливой улыбке, но это лишь из-за нервов. Из-за нервов!

– На какое-то время, – продолжает Ева, – я вновь вспомнила ту ночь пятилетней давности.

Ее плечи поникли от моего тона, а у меня застрял комок в горле от ее слов.

– Дело не в том, что присутствовала грубость. Дело в том, что ее было много. Очень много. Я представляла тебя животным – не человеком.

Она проходит мимо меня, лишив дара речи несколькими меткими фразами. Будто ударила в самое больное место. И это место – Ева Мадэри. Я не намеревался вредить ей… Девушка проходит мимо меня и напоследок не забывает напомнить, что только недавно потеряла девственность.

– Неужели ты не понимаешь? К таким вещам нужно готовить. Я чувствовала себя вещью.

Заперевшись в ванной, Ева открывает воду. Не знаю, плачет ли она, оставшись одна, но готов сделать все что угодно, чтобы она не проливала из-за меня слез. Я такой подонок. Я такой козел! Это правда, мне привычно пользоваться девушками ради своего удовольствия, но теперь и с Евой я потерял контроль.

Из-за Маркуса. Из-за того, что его чувства к ней – не просто болтовня. Не выдержав, не смирившись с ее словами, не подчинившись обстоятельствам, я выбрасываю с тумбы на пол все, что на ней лежит. Каждую вещь. Кое-что разбивается, какие-то тетради рвутся, какие-то книги заливаются водой – наполненный кувшин тоже стоял здесь. Но теперь отполированная деревянная поверхность пуста. Я кладу на нее локти и прячу лицо в ладонях. Не хочу смотреть в зеркало, висящее на стене. Если я подниму голову, то упрусь взором в это мерзкое лицо. Как только мне в мысли пришло ухмыльнуться, посмеяться над ней? Даже если я нервничал в ту минуту!

Мне придется разбить зеркало, чтобы не смотреть на изображение в нем, которое противно. Слегка выпрямившись, я все-таки вглядываюсь в человека, которым являюсь. Просыпается невероятная озлобленность. Если бы возможно было вернуться назад на пару часов, я бы не позволил себе зверское поведение. Я вел бы себя сдержаннее и не посмел бы… От размышлений отвлекает звуковое оповещение. Я чуть было не разбил чертово зеркало, чуть было не возвел руку кверху. Но теперь не могу отвести взгляда от мобильного Евы. Он лежит на столике около моей кровати. Во мне борются две личности: плохая и хорошая. Дурной человек внутри принимает ревность, как данность. Благообразный же думает, что читать чужие месседжи – неправильно. Но когда я был правильным парнем? Когда я вел себя безупречно? Ева – моя девушка, а проснувшийся в недрах души параноик может представлять только переписку Маркуса с ней. Я кусаю губы, схожу с ума, хватаюсь за края высокой тумбы. Пальцы белеют от того, как сильно я напрягаю их. Но, теряя контроль над этим проклятым параноиком, я бросаюсь в направлении крошечной тумбы, поднимаю сотовый и не послушным пальцем провожу по дисплею.

Высветилось то имя, которое сейчас я не ожидал увидеть. Алистер Шеридан, будь он неладен, написал Еве:

«Ты избегаешь меня, bella? Не нужно. Я скучаю. Приезжай ко мне, устраиваю новую вечеринку. Ты на ней будешь самым почетным гостем».

Поначалу мне хочется разбить этот телефон об стену или сжать его так, чтобы тот рассыпался у меня в ладони. Все оставшиеся хорошие эмоции превратились в ничто. Словно просто пыль под ногами. Листнув вверх переписку, я надеюсь на то, что там ничего нет. К сожалению, это не первое сообщение от него, однако Ева не отвечала ему. Но и не заблокировала этого ирландского гада! Как до него никак не дойдет, что она не его игрушка? Как до него не доходит, что я ему откручу голову?.. Ненависть и отвращение – я зажимаю в кулаке то, что отзывается в глубине моего сознания, когда я думаю об Алистере.

Я швыряю телефон Евы на постель. Хожу по комнате, будто лев в клетке, не зная, что предпринять дальше. Но моя девушка однозначно не виновата ни в чем. Я еще не проверил историю звонков, а стоило бы. Хочу быть уверенным, что он хотя бы ей не звонит. Скотина… Немного успокоившись, вдохнув и выдохнув, я подбираю с кровати сотовый и аккуратно оставляю его там, где он и лежал. Затем, пока вода не выключилась и Ева ничего не услышит, набираю на своем мобильном Дейла. Друг отвечает после третьего гудка, который уже кажется мне лишним, так как терпения совсем не осталось.

– Ты так и не вернулся в универ сегодня, – досадливо говорит Мёрфи.

Я слышу, как мяч бьется о пол. Скорее всего, это баскетбольный мяч, а Дейл играет в спортзале один.

– У меня нет времени на извинения, – отвечаю слегка язвительно. Зарывшись пятерней в волосах, уговариваю себя быть сдержанным: – Мне нужно, чтобы ты назначил Алистеру встречу у гаражей за заброшенным спорткомплексом.

Дейл тяжело дышит в трубку пару секунд, а потом недовольно выдает:

– Тебе нужно, да?

Его тон небрежный, наплевательский.

– Ты разговариваешь, как вожак стаи, Лукас, – сердится он. – Ты забываешь, что ни я, ни кто-то из наших – не воины твоей армии…

– Ладно-ладно-ладно, – перебиваю я, повышая значительно голос. – Пожалуйста! – добавляю резче, чем требуется. – Тебе подходит слово «пожалуйста»?

Дейл вздыхает. Баскетбольный мяч отскакивает от пола вновь и вновь. Шаги друга возобновляются, превращаясь в бег. Он может вести игру одной рукой, а другой держать телефон, я это прекрасно помню.

– Слушай, зачем тебе понадобился Алистер? – спрашивает друг, но не отдает полностью свое внимание этому вопросу.

Он хочет знать, почему я не звоню Маркусу, но афишировать то, что Марк желает мою девушку не нужно. Дейлу это и так известно. Правда, он не в курсе, что Ферраро вот-вот перейдет границы, а я не смогу смотреть на это спокойно.

– Если Шеридан предложит встретиться твоей Майе, как ты поступишь, Дейл: разобьешь ему лицо или постараешься забыть об этом? Я выберу первый вариант.

В этот раз Мёрфи выпускает громко воздух из легких. Я прямо могу видеть, как он возводит голову кверху и прикрывает глаза. Его сердце и разум протестуют. Наперекор своему нежеланию делать, что я прошу, он как-никак соглашается помочь и кладет трубку.

Не обратив внимания, что шум воды за дверью ванной прекратился, я только и делал, что приближал смартфон к губам. Отводил и приближал, раздумывая, как же проучить Алистера. Но перед глазами видел пока лишь гильотину и автомат.

– Ева…, – произношу на выдохе, растерявшись при виде итальянки в комнате.

Черт. Я же не говорил с Дейлом при ней? Она прижимает белое полотенце к груди, а я смотрю на нее, любуясь длинными волосами, с которых стекают капли вниз по рукам. Ее тело оставил летний загар, и сейчас кожа более светлая, чем пару месяцев назад. Но мне так нравится это, ведь теперь румянец на ее щеках сильнее заметен. Ева краснеет. Она краснеет, уставившись на меня.

– Я взяла твое полотенце. Ты же не против? – несмело говорит девушка, пряча под ресницами гордый взгляд.

Я заставил ее чувствовать себя нехорошо. Я идиот. Подойдя к ней, избавляюсь от телефона, бросив его на пол, в кучу одежды. Улыбка сама собой появляется у меня на губах, когда она так стеснительна и красива. Я присаживаюсь на кровать и тяну Еву за собой.

– Я не хотел делать тебе больно, – сознаюсь честно.

Наклоняюсь – и наши лбы соприкасаются. Она облизывает губы, поджимает их, не выронив ни слова в ответ.

– Ты для меня драгоценная, – шепчу. – Понимаешь? Ты мне совсем не безразлична.

Уголки губ Евы приподнимаются. Ее улыбка, застенчивая усмешка – источник моего счастья. Не имею понятия, что со мной происходит, но нет ничего важнее того, чтобы Ева не плакала. Никогда не плакала. Не волновалась по пустякам. Чтобы ей не приходилось терпеть сообщения Алистера. Я доверяю ей, но ему – нет.

Ее влажные волосы под моими пальцами ощущаются так приятно. Это по-другому. Не так, когда я трогаю ее прическу, готовые локоны. Это иначе. Как если бы человек тебе доверяет. Выходит из душа, садится перед тобой и разрешает прикасаться к мокрым, еще даже не уложенным волосам.

– Посмотри на меня. – Я поднимаю ее лицо, придерживая подбородок. – Посмотри.

Ева вскидывает ресницы. Она также поднимает руку и проводит ею по моей щеке.

– Я не против такого секса, какой любишь ты, – говорит она мне, а когда я пытаюсь открыть рот, приставляет к нему пальцы. – Подожди, не перебивай… Я всего лишь хотела сказать, что ты поспешил, ладно? Мне с тобой очень хорошо. – Мадэри принимается водить пальцами по моим губам. Я словно взлетаю от ее теплого взгляда и жарких прикосновений. – Мы с тобой обязательно много чего попробуем, просто…

Я берусь перебить, прежде поцеловав тыльную сторону ее ладони:

– Виноват. Знаю, что виноват. – Закрыв глаза, вдыхаю аромат ее запястья. – Отныне я не стану пользоваться тем, что сильнее тебя. Я думал о себе только лишь. Извини.

Притягиваю к себе за талию Еву, и она поддается. Обвивает руками мою шею, прикладывается к ней губами. Чувствую у жилки ее смешок, когда она зубами прикусывает кожу над кадыком.

– Ты мне тоже очень важен, – тихо говорит Ева у моего рта.

Мадэри просовывает в него свой язык, начиная нежный поцелуй. Он переходит в более искренний, в котором нет места стеснению. В котором нет места граням и препятствиям в виде наших ссор, недопонимания. Движения то трепетные, то необузданные. И я рад, что мое поведение ее не отпугнуло. Что возвращение в ту ночь не оставило следа. Я хочу быть правым, но боюсь уточнить у нее, верен ли я в своих рассуждениях?..

Когда мы снова соприкасаемся лбами, чтобы отдышаться, я поваливаю ее на кровать. Красивый, звонкий смех – услада для моих ушей. Она так же прижимает к себе полотенце, но свободной рукой гладит мои скулы, касается подбородка. Смотрит внимательно, ласково. Я наклонился над нею, но каждый раз, когда открываю рот, слова куда-то сбегают.

– Хочешь что-то сказать? – догадывается Мадэри.

Итальянка растягивает губы в милой, слабой улыбке. Ее глаза цвета жареного миндаля приковывают взор. Мне сложно соображать, когда она обжигает меня взглядом. Я полностью в ней потерялся. Ей нужно думать об учебе. Мне тоже не надо пренебрегать университетом. Окунуться в бизнес. Но вместо этого я окунаюсь в нее. Окунаюсь в мысли о Еве, когда рядом ее нет.

Что с нами обоими происходит? Я не могу и не хочу искать этому названия. Со мной такого никогда не было. Пока не знаю, как относиться к чувствам, которые я испытываю.

– Я ведь не испортил все?.. – отважился все-таки у нее спросить, но голос чуть было не дрогнул. – В смысле…, – потирая пальцем лоб и оглядывая темно-серые стены, я не знаю, как собрать надлежащее предложение воедино. – В смысле, у нас же все в порядке, правда?

Представляю, каким отчаянным сейчас я представился Еве, но мне не страшно быть испуганным и переживающим за нас. Эта девушка действительно перестала мне быть безразличной еще очень давно.

Ее ладонь ложится на мою щеку. И это является истинной причиной того, что веки захлопываются сами собой. Я чувствую бесценные прикосновения, не поднимая ресниц. Мне достаточно того, что она трогает меня. Больше не нужно слов.

Вздох вылетает из горла: я могу поклясться, что сошел с ума… Как так получилось?

– Не переживай об этом, – сладким голосом изрекает Ева. – У нас все хорошо. Я ощущала себя несколько дискомфортно, но это только потому, что секс для меня – новая глава жизни. Что-то, в чем пока еще я чувствую себя уязвимой.

Открыв глаза, первым делом я целую ее. Мне не пришлось нагибаться вторично, поскольку Ева сама привстала, когда объяснялась со мной. Наши языки сплетаются, напряжение возрастает. Мадэри опирается на одну свою руку, потому что другой вновь касается меня. Трогает ею плечи, спускается к спине, потом поднимается и опять и ласкает мое тело спереди. Пока мы необузданно встречаемся губами, пока мы принимаем разбушевавшийся шторм. Ева кладет ладонь чуть выше бедра, справа. На мою татуировку. После она пробирается к другим местам, над которыми постарался тату-мастер. Она знает. Ее глаза закрыты. Полностью отдавшись огненному поцелую, таки знает, помнит, где находятся рисунки на моей коже.

Она обводит их пальцами. А если я начинаю целовать с нажимом, то вонзает в них аккуратные ногти. Несколько минут назад я смотрел на ее маникюр, но теперь даже не вспомню, какой цвет она использовала.

– Я в тебе растворился, – неожиданно, быстро отделяясь от нее, громко шепчу.

Ева широко раскрывает медовые глаза. Она качает в озадаченности головой.

– Как сахар в горячей воде, – дополняю без шуток.

И впервые приложив губы к ее лбу.

– Растворился…, – мычу, будучи уверенным, что Ева слышит. – Растворился…

Хорошо это или плохо, покажет время.