Читать книгу Пьесы для театра - Лена Ичкитидзе - Страница 5

Квартира Люськи, обстановка из первого действия. После выписки из больницы Люськи проходит некоторое время. Люська в домашней одежде сидит перед трюмо и накладывает на лицо маску из крема. Появляется Таня с двумя большими продуктовыми сумками.

ТАНЯ: Купила молоко, хлеб, фрукты, пельмени. Сварю пельмешек по-быстрому на вечер нашим мужчинам. Вы будете ужинать?

ЛЮСЬКА: Нет, конечно! Мне только кефир.

ТАНЯ (сокрушенно): Но кефира нет. Вы же не просили. А я и не купила. Ладно, поужинайте йогуртом.

ЛЮСЬКА (вставая и оборачиваясь к ней): Давай посмотрю что там у нас есть. (Залезает в сумку, поочередно достает продукты, внимательно их разглядывает, сверяет с найденным в сумке чеком): Боже мой! Как ты можешь покупать такую дрянь! Это же сплошной холестерин! А это что? Неужели ты будешь кормить этим свою семью? (Нюхая мясо и внимательно разглядывая его цену): Да за такие деньги можно мамонта купить! С бивнями! Из слоновой кости!

ТАНЯ (устало): Не нравится – не ешьте.

ЛЮСЬКА: Нравится или не нравится – это другой вопрос! Нормальная хозяйка должна смотреть и на качество, и на цену. И находить разумную пропорцию! На рынке то же самое можно было бы купить в два раза дешевле.

ТАНЯ: Мне некогда ездить на рынок.

ЛЮСЬКА: Конечно! Поэтому ты закупаешься в «Азбуке вкуса»!

ТАНЯ: Этот магазин ближе всех.

ЛЮСЬКА (раздражаясь): Я знаю, что он ближе всех. Я говорю о том, что надо иногда подумать и о бюджете!

ТАНЯ (сухо): Я, кажется, достаточно зарабатываю, Людмила Михайловна, чтобы самостоятельно принимать решения по этому поводу, и повторяю вам еще раз: все, что вам не нравится, вы спокойно можете отложить в сторону и не есть.

ЛЮСЬКА: Могу не есть! Могу не дышать! Что еще прикажете?

ТАНЯ: Совершенно не хочу с вами разговаривать. Знаете ли, мне почему-то это не приносит никакого удовольствия.

ЛЮСЬКА (иронично и злобно): Ну, конечно! Жизнь – это сплошное удовольствие, не так ли? А обязанности и проявление внимания к семье – так это не для нас!!! Все, что мы умеем, так это только жить в кайф! А тебе не приходило в голову, что жизнь в кайф может быть только за счет других?

ТАНЯ: Нет.

ЛЮСЬКА: Потому, что ты думаешь только о себе и ни о ком больше! Ты просто вампиришь своих близких для собственного безмятежного существования.

ТАНЯ (начиная понемногу выходить из себя): Знаете что, Людмила Михайловна?

ЛЮСЬКА: И что?

ТАНЯ: Единственный вампир среди нас – это вы. И только вы одна пытаетесь подмять интересы семьи под свои удовольствия.

ЛЮСЬКА: Очень, очень интересно, продолжай.

ТАНЯ: Не хочу! Вы знаете, как я отношусь к вам, а я знаю, как вы ненавидите меня. На том и остановимся. (Уходит на кухню)

Люська берет телефон, и, напевая, набирает номер.

ЛЮСЬКА: Олечка, девочка моя! Хорошо, что застала вас дома. Как здоровье мамы?… Ах, да, да… Ей надо больше бывать на свежем воздухе. …… Непременно!… Конечно, я составлю вам компанию. А платье? Мне хотелось бы померить его уже сегодня. Нет, я хотела заказать еще кое-что. В мои руки попал такой журнал! Я потом тебе покажу. Ты подъедешь? …. Нет-нет, ни в коем случае! Мама пусть отдыхает, она и так потрудилась. За три дня почти готовое платье… Лучше приезжай сама. Я угощу тебя (оборачивается на стол и берет упаковку сладостей, принесенных Таней) свежей пахлавой. Безумно вкусная штука! Так ее делают, кажется, только в одном-единственном месте. … И не надо говорить, что поздно! Ты же не поедешь одна на метро! Значит, договорились! Вот и хорошо, тогда я скажу сыну, и он заедет за тобой, а потом отвезет обратно …. Неправда! Как он может устать, если его попросит мама? А потом прокатить тебя – для него приятное событие. Целую, дорогая! Жду! (кладет трубку, и, напевая, возвращается к зеркалу).

Входит Таня в фартуке.

ТАНЯ: Пельмени сварила, если хотите, приходите ужинать.

ЛЮСЬКА: Обо мне не беспокойся. Лучше бы о сыне подумала!

ТАНЯ: Темка уже уплетает их в своей комнате, не отрываясь от компьютера.

ЛЮСЬКА: И ты позволяешь? Мало того, что ребенок неправильно питается, он еще и не соблюдает правил для нормального усвоения пищи!

ТАНЯ: Они сейчас все так едят.

ЛЮСЬКА (срываясь на крик): Все?! Все едят фабричные пельмени?! Да никогда в жизни я бы не позволила своему ребенку поглощать дурно приготовленные полуфабрикаты.

ТАНЯ: Ну, так идите и слепите!

ЛЮСЬКА: Хватит! Когда у меня был муж, и я воспитывала сына, я постоянно торчала у плиты. И, между прочим, готовила сама!

ТАНЯ: Не очень-то мне в это верится. А, впрочем, что вам было еще делать от скуки? Сидеть целый день у косметички тоже надоедает со временем. Только реализовать себя там довольно проблематично.

ЛЮСЬКА: Не хами мне! Я, если ты помнишь, закончила юрфак МГУ, а это совсем не то, что сейчас!

ТАНЯ: Ну да, только не работали ни дня!

ЛЮСЬКА: Я принесла карьеру в жертву семейному благополучию! То, что я не работала, это мой сознательный выбор.

ТАНЯ: Насчет вашего сознательного выбора я не имею никаких иллюзий! Так будете ужинать?

ЛЮСЬКА: Нет. Ко мне сейчас приедет Олечка, привезет платье на примерку. Вот мы с ней и попьем чайку.

ТАНЯ: Что-то зачастило к вам это живое воплощение мировой скорби.

ЛЮСЬКА: Она прекрасный человек. Душевный и внимательный. Скромный и отзывчивый.

ТАНЯ: Сомневаюсь я что-то. Вся ее скромность состоит в холодной манерности и самолюбовании. Впрочем, мне нет до нее никакого дела. Ждите ее, если хотите.

Обе поочередно уходят. Сцена на некоторое время пустеет. Играет музыка, тускнеет свет. Проходит некоторое время. Музыка становится громче, свет постепенно делается ярче. Появляются Андрей и Оля. Андрей несет за Олей две сумки. Он выглядит веселым. Оля, как всегда, торжественно печальна.

АНДРЕЙ: Мам! Ты где? Мы приехали!

Появляется Люська, улыбчивая и суетливая.

ОЛЯ: Здравствуйте, Людмила Михайловна!

ЛЮСЬКА (Оле): Ах, моя девочка, не замерзла? (Сыну): Помоги Олечке раздеться, спасибо, что помог ей добраться. (Оле): Ты знаешь, я так радуюсь, когда ты к нам приезжаешь.

ОЛЯ: Ну что вы, вряд ли я могу вас сильно чем-то порадовать…

ЛЮСЬКА: А вот именно своим присутствием в моем доме и радуешь.

ОЛЯ: Спасибо. Но мне кажется от меня мало радости. Я тут привезла кое-что. (Поворачивается к сумкам, принесенным Андреем, подает Люське одну из них): Вот здесь ваше платье. Вы примеряйте, я потом маме скажу, где надо поправить. А здесь (из другой сумки достает бутылочку и большой домашний торт) кое-что к столу. Вам же нравится моя кухня. Наливка из ягод, сама собирала, сама настаивала. И тортик только что из духовки, наверное, не остыл еще.

ЛЮСЬКА (бросая на сына гордый взгляд): Вот это хозяюшка! Спасибо тебе, родная, столько трудов, стоило ли?

ОЛЯ: Какие труды?! Мне нравится готовить.

ЛЮСЬКА: Значит, за стол.

АНДРЕЙ: Ну, иду мыть руки! (Уходит)

ЛЮСЬКА: И как чувствует себя мама?

ОЛЯ: С тех пор, как выписалась из больницы, не может успокоиться. Все время говорит про вас. Вы ее просто обаяли.

ЛЮСЬКА (застенчиво улыбаясь): Ну что ты! Разве я такая уж обаятельная? Вот мой покойный муж мог обаять кого угодно! Очень приятный был человек! (Многозначительно): Андрей весь в него. И ведь совершенно не пользуется этим своим качеством. Очень скромный, очень. Совсем не подвержен искушениям…

За сценой слышен нарастающий шум разговора Тани и Андрея. В процессе своих реплик они появляются на сцене.

ТАНЯ: А мне-то она зачем?

АНДРЕЙ: Ну а мне? … Веселее, все-таки.

ТАНЯ: Да уж, веселье такое, что обхохочешься… (Оле сухо, но вежливо): Добрый вечер, Оля. Как добрались?

ОЛЯ (так же сухо): Добрый вечер. Спасибо. Андрей очень аккуратно водит машину.

ТАНЯ (удивленно): Что вы говорите? Я никогда не замечала! Видимо, когда везет вас, боится нарушить ваш внеземной покой.

ЛЮСЬКА: Садимся к столу! Темочка будет с нами пить чай?

ТАНЯ: Вы же знаете, что нет. Он почему-то совсем не приветствует разговоры о шитье и готовке. (Оле, иронично): Очень странный мальчик, знаете ли…

Рассаживаются за столом, разливают Олину наливку, затем чай.

ЛЮСЬКА: Я так радуюсь гостям, тем более таким приятным, как Олечка. За твое здоровье, милая.

ОЛЯ: Спасибо.

ТАНЯ (Оле): Да, радость приходит в наш дом вместе с вами.

Андрей подавляет смешок, Люська бросает сердитый взгляд на Таню.

ЛЮСЬКА: Прекрасный напиток! Там даже малина чувствуется?

Оля делает вид, что не слышит вопроса.

ЛЮСЬКА: Золотые ручки! И совсем немного сахара, да?

ТАНЯ: Оля, скажите рецепт, Людмила Михайловна мечтает научить меня готовить.

ОЛЯ: Наши с мамой рецепты мы не выдаем. Знаете ли, это семейная традиция. Зато мы всегда уверены, что готовим лучше, чем кто-то еще. Так меня научили мама и бабушка.

ЛЮСЬКА: И это правильно! Совершенно правильно!

АНДРЕЙ: Абсолютно бесподобная вещь! Следует повторить! (Разливает наливку)

ТАНЯ: Сохранять семейные рецепты, конечно, здорово. Это создает дополнительную интригу.

ЛЮСЬКА: Ты хочешь сказать «дополнительный интерес»?

ТАНЯ: Я хочу сказать «дополнительную интригу».

АНДРЕЙ (стараясь сменить тему): Перейдем к сладкому.

ЛЮСЬКА (пробуя торт, Оле): Мастерица!

ОЛЯ: Это не сложно, только много времени занимает.

ТАНЯ (Оле): У вас его, видимо, достаточно?

ОЛЯ: Нет, я обычно бываю занята.

ТАНЯ: Чем же, если это, конечно, не является тоже семейной тайной?

ОЛЯ: Ну… я много размышляю… и у меня есть определенные обязанности по отношению… к….

ЛЮСЬКА (приходя на помощь Оле): У нас у всех времени немного. А Рита много шьет.

ОЛЯ: Да, о маме тоже необходимо заботиться.

ТАНЯ: Вы помогаете ей кроить? Или обрабатываете швы?

ОЛЯ: Забота о маме не выражается каким-то определенным словом! Я просто должна быть рядом!

ЛЮСЬКА (гордо): Отлично! Вот оно, истинное понимание жертвенности!

ТАНЯ: К сожалению, я плохо понимаю суть жертвенности. Становиться жертвой по собственной инициативе, на мой взгляд, неразумно по отношению к себе.

ЛЮСЬКА: А если эта жертвенность необходима для семьи?

АНДРЕЙ: Что это за семья такая, которая требует жертвовать собой?

ЛЮСЬКА (Андрею): Ты ничего не понимаешь! Любая семья требует времени, заботы, внимания. (бросая многозначительный взгляд на Таню). Отказа от своих привычек и интересов, наконец!

ОЛЯ: Совершенно с вами согласна. Мы должны жить для кого-то.

АНДРЕЙ: Так долго не протянешь!

ОЛЯ (делая еще более скорбный вид): Но ведь смысл жизни не в длительности, а в яркости, которой ты освещал ее!

ТАНЯ: А почему не выбрать яркость без жертв? Не лучше ли дарить свет, занимаясь приятным и любимым делом?

ОЛЯ: Заботой о ближнем?

ТАНЯ: Смотря что мы называем заботой. Если необходимо ухаживать за больным членом семьи, – это один вопрос. И совсем другой, – когда нашего присутствия у его постели не требуется.

ЛЮСЬКА: Присутствие требуется всегда.

ТАНЯ: Главное, чтобы оно не стало пристрастием!

Андрей улыбается, его забавляет этот разговор.

ОЛЯ: Для меня важно быть нужной. Я не могу жить иначе. Те, кому я нужна, чувствуют это, и… (готовая разрыдаться) и… они чувствуют, даже если не могут чувствовать.

ТАНЯ: (поднимаясь из-за стола): Ну, хватит! Я уже наелась, ухожу! Большое всем спасибо.

ЛЮСЬКА: Спокойной ночи!

ОЛЯ (трагическим шепотом): Прощайте!

АНДРЕЙ (поспешно поднимаясь следом за Таней и догоняя ее. Дальнейший диалог происходит на краю сцены, на пониженных тонах): Почему ты убегаешь?

ТАНЯ: Это ужасно! Ты что, не видишь разве, – она купается в самолюбовании своей несчастностью?

АНДРЕЙ (посмеиваясь): Вижу, конечно! Только это не ужасно, а, наоборот, очень весело!

ТАНЯ: А, понятно! Такая драматическая клоунада?

АНДРЕЙ: Ну что ты, милая? Мне действительно смешно за ней наблюдать. И это вызывает к ней интерес. Она своеобразна.

ТАНЯ (нежно улыбаясь мужу): Она просто не совсем здорова головой, может быть?

АНДРЕЙ (смеется в голос, целует жену): Возможно, и такое!

ТАНЯ: Если я вдруг решу сменить профессию и устроюсь работать врачом в психбольницу, обязательно понаблюдаю за ней более внимательно. (Андрей хохочет). А сейчас я иду спать!

АНДРЕЙ: Спокойной ночи, любимая!

ТАНЯ (целует его): Спокойной ночи, милый.

Андрей возвращается к столу.

АНДРЕЙ: Ну что? Истина открылась вам в вине? (Потирая руки): Может быть, разольем? (наливает вино в рюмки)

ЛЮСЬКА: От нас с Олечкой истина и не прячется. Мы совершенно единодушны с ней по всем вопросам. (Оле): Верно?

ОЛЯ: Конечно, Людмила Михайловна. Я всегда ценю ваше мнение, тем более, что мы с вами чувствуем жизнь практически одинаково.

ЛЮСЬКА: Золотые слова. Как я люблю тебя, милая!

ОЛЯ: Людмила Михайловна, вы платье будете мерить? А то уже поздно, первый час ночи. Мне пора. Как вы считаете лучше домой добираться?

ЛЮСЬКА: Как я считаю?! Конечно, Андрей довезет тебя!

АНДРЕЙ (чуть не поперхнувшись наливкой, которую пьет в этот момент): Мам, как я за руль сяду?

ЛЮСЬКА: Сынок, уже поздно. Девочку нельзя отпускать одну. Мы можем либо предложить ей остаться, либо ты должен довезти ее на такси. Впрочем, я считаю, что не так уж много ты и выпил. Заодно развеешься на свежем воздухе по дороге. Думаю, не стоит говорить, чтобы ты привел Олечку в квартиру. Я должна чувствовать себя спокойно перед ее мамой. Они так внимательны ко мне. Мы не можем быть неблагодарны. (Оле): Деточка, а вы проследите за моим сыном. Я, конечно, уверена, что он джентльмен, но тем не менее… Это не будет слишком обременительно для вас?

ОЛЯ (искоса поглядывая на Андрея): Ну что вы, Людмила Михайловна! Мы обязаны заботиться друг о друге. Я могла бы его и накормить… У нас и место найдется, где переночевать, чтобы не возвращаться поздно ночью.

АНДРЕЙ (ворчливо): Ну вот еще! Я лучше домой!

ЛЮСЬКА: Посмотришь по ситуации. (Оле): А платье я привезу сама.

ОЛЯ: Спасибо вам, Людмила Михайловна. Доброй вам ночи. Идемте, Андрей?

АНДРЕЙ (наспех дожевывая что-то со стола): Угу, уже идем.

Андрей с Олей уходят. Люська провожает их с улыбкой, закрывает за ними дверь. Очень довольная садится за стол. Покачивает головой, улыбаясь своим мыслям.

Занавес.

Конец первого действия.