Читать книгу Не касаясь земли - Лена Лон - Страница 5

Мила жила в районе Дорогомиловской заставы в красивом бежево-кирпичном доме сталинской постройки в квартире, доставшейся ей от родителей. В свои 57 лет она имела фигуру девочки. Этакая травести – то есть женщина, похожая на мальчика-подростка. Маленькая росточком, что-то около 150 см, она не могла иметь детей, зато всю жизнь прожила с одним мужем, и их обоих устраивал такой брак. Он – бывший спортсмен, теперь уже тоже на пенсии, большую часть времени проводил в их загородном доме. Хотя и раньше они редко когда появлялись вместе, отдыхали отдельно друг от друга, и уверяли всех, что такой союз устраивает их обоих, и что им так удобно – быть мужем и женой и в то же время оставаться абсолютно свободными во времени и пространстве. Лия знала, что у Милы много лет был любовник. Тоже женатый. Они встречались тайно и регулярно, исключительно для сексуальных утех, но недавно он неожиданно скончался от сердечного приступа.

Когда Лия вошла, у Милы дрогнуло сердце. Эти складочки под платьем, отечность лица, непонятно откуда взявшаяся, а также опущенные вниз уголки губ бросались в глаза сразу. Они обе пили чай и не решались заговорить о важном. Лия не знала с чего начать, а Мила не могла отделаться от мысли, что перед ней сидела бывшая «царица», которой она завидовала прежде, её прямой спине, твёрдому, всегда уверенному взгляду и её походке – ведь эта женщина всегда ходила так, словно несла за собой многометровый шлейф. Образ царственной особы как-то совсем сник и не прочитывался больше.

Какое разочарование было у Милы! Она какое-то время пребывала в полном недоумении от увиденного, словно именно сейчас ею была утрачена самая большая в жизни иллюзия. Мила прежде обожала Лию, она питалась какой-то особой энергией, исходившей от этой женщины, обожала её за то, что она умела жить какой-то необычайно наполненной жизнью, невзирая ни на что. И вдруг… вот это она – ей обожествляемая Лия?!

В комнате приятно пахло восточными благовониями, стильный электрический камин, у которого они расположились в креслах, слабо мерцал в глубине. Они пили чай из чашек дорогого английского фарфора, словно ничего не случилось. Над камином в позолоченной раме висела картина, которую прежде восхищала Лию тем, что всякий раз она находила в ней новое настроение, новые оттенки смысла. Она всякий раз подходила и рассматривала писанный маслом средневековый пейзаж, и делала какие-то восхищённые замечания. Теперь же она даже не обратила на неё никакого внимания. Взгляд у Лии был вообще какой-то отсутствующий и печальный.

– Ну и как тебе это нравится? – наконец заговорила Лия, словно продолжая внутренний разговор сама с собой. Из чего Мила не поняла ровным счётом ничего и потому переспросила:

– Ты о чём?

Лия молчала, и Мила замолчала тоже. Развернула конфету, откусила маленький кусочек и тихонько отхлебнула из своей чашки. Прошло несколько минут, прежде чем Лия, желая оттянуть объяснение, встала, подошла к окну, легонько поскребла своим красненьким ноготком по стеклу. Она никак не могла решиться, сам процесс говорения представлял для неё какую-то физическую трудность. Хотя она помнила, что Мила всегда была внимательна к ней, всегда проявляла какую-то особенную теплоту, особенно тогда, когда от Лии ушёл муж.

Вот уже несколько месяцев с Лией творится что-то неладное, Мила чувствовала это, и несколько месяцев она избегала встречи и разговора по душам. Но теперь она сама приехала, и Мила терпеливо ждала, когда Лия не удержится больше и начнёт откровенный разговор.

Лия отвернулась от окна, театрально заломила руки, как бы желая хрустнуть всеми пальцами сразу. Но это движение было ей не свойственно, и пальцы не хрустнули. Она села обратно в своё кресло, едва не опрокинув стоявшую на полу чашку с недопитым остывшим чаем. Мила вовремя подхватила её. Лия словно не заметила, она скрестила руки на груди, посмотрела Миле в глаза и повторила всё ту же фразу:

– Ну, как тебе это нравится?!

– Что? – отозвалась Мила.

Лия опять не могла ничего произнести, ей было очень трудно, словно подруга вынуждала её на разговор, хотя последняя не давала никакого повода. Наконец, Мила стала расспрашивать Лию. И ей стало немного легче.

– Что? Дела идут плохо?

– Да нет, их вообще нет, вот в чём беда.

– Месяца два? Так?

Мила сказала наугад, лишь бы показать, что она давно всё заметила и только из деликатности не заговорила с ней об этом сама.

– Ну да, с моего Дня рождения мне скверно на душе.

– Лия, милая, но разве для этого есть причина?!

В эту минуту Лия ненавидела её. Зачем она так снисходит до её проблемы? «Лия, милая…» Она рассердилась, но вместе с тем желание выговориться преобладало и раскрутило её на откровенность.

– Причина одна – старость.

– Слышать такое от тебя! Это очень серьёзное заявление.

Такой бесстрастный тон, даже внутренняя ухмылка в словах подруги, вывели Лию из себя. Она поднялась с кресла и встала опять лицом к окну.

– Ну… мы же все стареем.

– То-то и оно, Мила! Я сегодня официально оформила пенсию. Ужас! Мне 55 лет. Теперь я – пенсионерка.

Мила, не скрывая, ухмыльнулась:

– Я уже два года, как…

Она осторожно попыталась обнять Лию сзади, за плечи, но та быстро отшатнулась, даже шагнула от неё в сторону. Ей очень неприятно было такое касание. Ей совсем не легче было от того, что это явление распространялось на её подругу и вообще на всех людей, доживших до определённого возраста. То, что это распространялось именно на неё, Лию, очень оскорбляло её. Потому что она привыкла быть всегда на высоте, она привыкла быть всегда ухоженной, и её молодое лицо, её тело, которые она видела в зеркале, никогда прежде не давали ей повода думать, что когда-то наступят вдруг такие времена, когда ей придётся признать это фактом своей жизни.

– Ну вот, – она с большим усилием, буквально выдавливала из себя слова, – мне в жизни больше ничего не хочется. Я больше ничего не хочу – ни мужа, ни встреч с друзьями, ни массаж, ни водить машину. Я просто не хочу выходить из дому.

– А ты пробовала?

– Да. Меня хватает надолго. Всё стало омерзительным. Но самое противное, что моё тело толстеет не по дням, а по часам. Не от еды, а от её запаха. Мне кажется, что я ем глазами. Посмотрела на мороженое, и уже прибавка в весе мне обеспечена! Я не хочу больше ходить к косметологу. Всё бессмысленно. Всё кончено. Жизнь прошла. Дальше остаётся только старость. А старость – это гадость!

Возможно, если бы Лия не была прежде в образе царственной особы и разрыдалась бы, как обычная баба, на плече у подруги, ей стало бы легче, но она по привычке ещё держала лицо и не могла продемонстрировать в слезах свой психологический надлом.

– А как у тебя с мужчинами? – попыталась бросить палочку-выручалочку Мила.

– А не поверишь – никак!

– Ну… это временно, вот увидишь, всё не так страшно, как кажется, всё наладится, вот увидишь, моя курочка.

И Мила попыталась улыбнуться, улыбка вышла какой-то робкой и неубедительной.

– Тебе надо найти хорошего врача. Есть же лекарства, которые поднимут твоё настроение на высокий градус. Может, выпьем, у меня есть Мадам Клико?

– Я веду здоровый образ жизни, ты же знаешь. И вообще, – она призналась в измене этому образу, – мне спиртное не помогло. Я просто ничего не хочу.

– Ладно, пойдём, побродим по городу. Тоску надо разгуливать. Это верный способ.

Они вышли из дома номер 12 по Кутузовскому проспекту и свернули в сторону набережной Тараса Шевченко. Мила предложила пойти налево, чтобы завершить прогулку ужином во «Временах года».

– Пройдёмся, а потом доедем до Триумфальной арки.

Упоминание о Триумфальной арке перенесло Лию в воспоминаниях в Париж. Это была их последняя с мужем поездка за рубеж. Боже мой, это было всего какой-то год назад! Сколько в ней, в Лии, тогда было жизни! Какой был восторг! Они полетели на майские праздники, потому что там в это время цветут каштаны. Весь город в этой бело-розовой дымке цветов, куда не посмотри. И не только это. Восьмого мая, когда в Европе празднуют День Победы, Эйфелева башня подсвечена по-особенному. Они сидели в речном трамвайчике вместе со всеми туристами, пили обычное розовое шампанское из каких-то серебренных чайных чашек, купленных на блошином рынке, смотрели на Сену и были так счастливы. Они выезжали в Париж несколько раз в году, например, на праздник Beaujolais nouveau – выпить молодого вина, подняться на Монмартр, посидеть в уютном ресторанчике на склоне той самой горки, откуда (по легенде) и собран виноград для вина, которое там подают гостям. Или просто могли полететь туда, когда в Москве становилось сыро и серо, и ей вдруг захотелось духов из новой коллекции французских ароматов. Лия знала, что парфюмерные магазины Елисейских полей – это рай для таких гурманов и ценителей запахов, как она. И он, её муж, уважал и любил в ней это сумасбродство и блажь, как он это называл. И охотно ехал вместе с ней. Он обожал её, и в этом находил своё счастье и упоение. И не было никаких оснований сомневаться в том, что Champs-Elysees – это действительно то место, куда попадают обласканные Богом люди. Там царствует вечная весна, там нет болезней и страданий. Париж удивительный город!

– А если тебе поехать куда-нибудь, – отвлекла её от воспоминаний Мила.

– Я не хочу, – сама мысль о дороге, о том, что надо кому-то поручить купить билеты, оформить визу, что надо ещё собирать чемодан, была ей ненавистна. Она не припомнила случая, чтобы когда-то путешествовала одна, и это ещё больше угнетало её.

Мила сочувственно посмотрела на Лию и предложила:

– Может, тебе обратиться к диетологу? Когда вес снижается, то у таких женщин всё налаживается. Хотя, ты знаешь, Кэт тоже очень поправилась…

– Нет, я давно не видела её.

– Вот! Так она не стала возвращать свою фигуру к прежним размерам. Она теперь делает на этом деньги. Она стала очень популярным блогером.

– Боюсь, мне это не поможет.

– Лия, это не моё, конечно, дело, но я бы на твоём месте помирилась с мужем. Поехала бы к нему, выставила эту молодую профурсетку в таком свете, что он больше не захотел бы её видеть никогда!

– У меня элементарно нет сил. У меня ни на что нет сил!

Мысль о возвращении мужа окончательно вывела из терпения Лию. Да, конечно, она об этом сама думала, и не раз. Выстраивала разные схемы. Потому что после их разрыва она обнаружила, что у неё всё валится из рук. Словно это был не муж, а сиамский близнец, и их разъединили хирургическим путём. Их словно ножом разрезали. Она не хотела и не могла гулять одна, она не могла без мужа ходить на выставки, посещать антикварные салоны, она вообще не допускала мысли, чтобы без его сопровождения появляться на любых светских мероприятиях. Лия игнорировала приглашения на презентации фильмов, в арт-салоны, просто в гости к тем людям, у кого они прежде просто обедали или бывали на семейных торжествах. Она необыкновенно остро чувствовало одиночество в толпе. Но самое главное, она не могла спать одна. Кровать казалась ей холодной, пустой, неуютной и только снотворное помогало ей как-то забыться и заснуть тяжёлым, не здоровым сном.

Сама мысль о том, что стоять у дверей своего бывшего мужа, а он не откроет ей, обдавала её леденящим ужасом. Ведь с той поры он ни разу не позвонил ей, никак не проявился, он словно умер.

Кажется, она не причиняла ему зла. И почему жизнь так несправедлива к возрастным женщинам?! Почему? Почему мужчины в возрасте отдают предпочтение молодому телу…

Словно прочитав её мысли, Мила завопила:

– Я знаю, знаю, что делать! – она засеменила у Лии под ногами так, что та даже остановилась. – Заведи себе молодого любовника, чтобы мальчик совсем был!

– Не смей говорить такое!

– Я ничего, я только хотела…

– Всё! Конец комедии. Уходи!

Лия резко остановилась, облокотилась на перила набережной, стояла какое-то время так, опершись на тонкие каблуки и почти не касаясь земли. Мила молчала, смотрела на небоскребы района Москва-Сити, на их дрожащее отражение в Москве-реке. Лия с содроганием думала, что почти каждый уголок Москвы напоминает ей о муже. Даже эта набережная, откуда они в прошлом году отправилась на яхте с золотыми винтовыми лестницами отмечать день рождения его друга. Лии было очень весело и вовсе не от праздничной атмосферы, не от танцевальной музыки, не от выпитого шампанского, даже не от хорошей компании, а от того, что она чувствовала себя самой счастливой женщиной. Вечеринка была тематическая, на Лие была тельняшка с синим галстуком и бескозырка. Наряд предполагал озорство и веселье, и при этом ей удавалось оставаться собой, полной достоинства и уважения дамой. Рядом был он, её Савелий Львович, только с ним она ощущала себя царственной и необыкновенной. А теперь ей предлагают завести молодого любовника! Лия резко отвернулась от подруги и, не прощаясь и не оглядываясь, быстро, насколько было возможно, пошла в сторону Украинского бульвара…