Читать книгу Ближе, чем кажется - Леона Ди - Страница 2

Ларм не пошёл в дом. Что ему там делать? В меховой шубе тепло, не замёрзнет. Лучше на звёзды полюбуется. Они его всегда влекли своим очарованием и недоступностью. Пожалуй, только к звёздам у Ларма интерес и не пропал, как ко всему остальному. Может, оттого, что для наслаждения их видом не требовалось различать цвета?

Фыркнув, Ларм попытался запихнуть всколыхнувшиеся воспоминания в дальний угол сознания, где держал их взаперти. Но в этот раз легко отделаться от них не удалось.

Воспоминания вернули Ларма на три года назад. Именно тогда он с братом-близнецом проходил испытания. Пришло время войти в круг Зова, но перед этим необходимо было пройти все семь испытаний. Число «семь» – магическое, поэтому с ним было очень много связано: семь претендентов на вход в круги Зова, семь испытаний, на которые даётся семь дней. Радовало, что на поиск своей пары, давалось времени побольше, но тоже ограниченное количество, после которого ниточка Зова истончается настолько, что нащупать направление по ней будет почти невозможно.

Шёл седьмой день. Шесть испытаний на ловкость, смелость, командную работу, скорость, хитрость и умение пользоваться умом, то есть найти что-то, следуя инструкции в виде пророчества, что так любит Итака – уже пройдены. И осталось-то всего-ничего – последнее испытание. В тот раз это было – умение договорить, найти компромисс с тем существом, которое ты должен найти, благодаря инструкциям шестого испытания. Данные в инструкциях раскидали группу из семи оборотней на довольно внушительное расстояние друг от друга, так, что не видно было кто, где и с кем ищет компромиссы. Ларм знал примерное направление, куда отправился его брат-близнец, Рейв. В отличие от тихого и очень осторожного Ларма, Рейв был крайне непоседливым оборотнем, и стремился везде и всегда быть первым. Вот и в этот раз, едва Эния – дневное светило, благословило мир своими первыми лучами, Рейв уже отправился в дальнейший путь. Ларм бы этого и не заметил, если бы Рейв, перед уходом, не шепнул ему пожелание не облажаться и не проспать самое интересное.

И вот Ларм стоит на выступе перед пещерой, из которой только что выполз шарс – верхняя часть туловища которого – человеческая, а нижняя – змеиная, и думает – как будет выкручиваться. После приветствия, следует отвесить шарсу комплимент. Самым простым являлся комплимент его хвосту. Обычно его цвет сравнивали с чем-то восхитительным, и этот обязательный пункт в общении закрывался, и дальше строить общение можно было как угодно, в зависимости от того, какую цель ты преследуешь, вступая с этим чешуйчатым в общение. Вот только самый простой вариант для Ларма был нереально сложным, а всё потому, что цвета он не различал: для него всё было либо тёмных оттенков, либо светлых.

Пока Ларм рассматривал шарса и пытался найти какую-нибудь деталь, чтобы зацепиться за неё и отвесить положенный комплимент, тот стал вести себя беспокойно. Лента раздвоенного на конце языка то и дело показывалась наружу и пробовала воздух. И Ларм бы подумал, что сам является причиной такого поведения шарса, если бы не обстоятельство, что чешуйчатый на него не смотрел. Всё внимание шарса было сосредоточено на чём-то другом. Да, это было невежливо, но старейшина часто повторял, что если грозит серьёзная опасность, то грани «прилично-неприлично», размываются, а то и то вовсе стираются. По крайней мере до тех пор, пока опасность не минует.

Прежде, чем Ларм успел в уме перебрать все возможные варианты, из-за которых шарс мог нарушить правила приличия, раздалось отдалённое, но всё же громкое рычание, а потом его скрутила боль. Упасть на твёрдую каменную площадку оборотню не дал огромный по длине и силе хвост шарса. Впрочем, теперь Ларм удостоился его внимания целиком. Разрушая все представления об этой расе, что были знакомы Ларму, шарс стал его поворачивать, внимательно осматривать и даже обнюхивать. На тот момент Ларму было настолько плохо, что необычное поведение шарса воспринималось просто как факт, без заострения на этом внимания, ведь его всецело притягивала к себе боль.

– Где с-с-сильнее вс-с-сего боли-и-ит? – спросил шарс, обнюхивая место на стыке шеи и плеча, как раз рядом с железой, вырабатывающей феромоны, отвечающие за запах, индивидуальный у каждого оборотня. Помимо нити Зова, именно по вырабатываемому железой запаху оборотень так же может опознать свою пару, правда среди сородичей.

– Как раз там и болит, сбоку шеи, – превозмогая боль, почти не открывая рта ответил Ларм.

– Ед-с-с-иноутробные брат-с-с-сья, с-с-с-ёс-с-с-стры у тебя ес-с-с-сть? – продолжал расспросы шарс, теперь надавливая на разные точки на теле своими пальцами с длинными когтями, не раня кожу, а лишь воздействуя на нужные места под ней. Боль постепенно стала отпускать Ларма из своих тисков.

– Есть. Брат, – ответил Ларм, прикрывая глаза. Сил на борьбу с непонятной, но такой сильной болью ушло огромное количество.

– Здес-с-с-сь, на ис-с-с-спытании? Не с-с-с-спи! – пощёчина заставила Ларма не только открыть глаза, но и зарычать. Гнев начал набирать обороты, отодвигая слабость и боль на задний план, как нечто несущественное.

– Здесь. А тебе-то что?! – Ларм, себя не узнавал. Чтобы он к кому-то так неуважительно обратился? Да не было такого никогда! Но именно сейчас такое поведение казалось ему правильным.

– Дав-ф-ф-фай-дав-ф-ф-фай, злис-с-с-сь, противьс-с-с-с-ся, – усмехнулся шарс, чуть сильнее сдавливая кольца своего хвоста, что удерживали теперь уже твёрдо стоящего на ногах Ларма. – Вот та-а-ак. Молодец-с-с-с! А теп-ф-ф-ферь включ-ш-шай голов-ф-ф-фу и пытайс-с-с-ся почувс-с-с-ствовать, куда в-ф-ф-федёт тв-ф-ф-фоя боль?

Как ни удивляли слова и поведение шарса, но Ларм послушался и повернул голову в том же направлении, куда совсем недавно смотрел сам шарс, игнорируя стоящего перед ним оборотня.

– Логич-ш-ш-шно, – раздвоенный язык вновь пробовал воздух в том направлении, которое указал Ларм. – Ч-ч-чуеш-ш-ш-шь брата? Он тож-ш-ш-ше там?

– Да, но почему-то слабо, – только и оставалось ответить Ларму. Шарс тут же его отпустил из колец хвоста и велел:

– Оборачш-ш-шив-ф-ф-файс-с-с-ся и пос-с-спеш-ш-ш-шим. Ш-ш-шансов ус-с-спеть мало, но мы попроб-ф-ф-фуем.

Дальше была гонка в заданном направлении. Шарс почти не отставал от довольно крупного чёрного зверя, в которого обернулся Ларм, пока они спускались к подножию горы. А уж по земле шарс вполне мог бы и опередить пантеру, но к этому не стремился – направление-то задавал не он. Примерно через треть времени до деления по солнечному метру, показался человек, застывший над поверженным врагом с оторванной головой. И, может, Ларм бы даже поздравил человека с удачной охотой, но были два обстоятельства, согласно которым это было невозможно. Первое – этот человека был пленником их стаи. Теперь, судя по всему, бывшим пленником. А второе – тот, кого он разорвал – был не до конца перекинувшимся в звериный облик Рейвом.

– Р-р-р-р! – Ларм, до которого, наконец, дошёл весь ужас ситуации, бросился на человека. Парень даже с места не сдвинулся, продолжая с ужасом глядеть на дело своих рук.

– Подож-ш-ш-д-с-с-си! – шарс, уже доказавший, что не менее быстр, чем пантера, перехватил его хвостом практически в полёте и скрутил, не давая добраться до человека и себя клыкам мохнатого зверя. – С-с-сперв-ф-ф-фа раз-с-с-сберёмс-с-с-ся.

Убедившись, что к попутчику вернулся разум, шарс поставил его на землю, велев перекинуться в человека.

– Нечего разбираться! – едва очертания человеческого тела приобрели чёткость, рявкнул Ларм. – Это, – тычок пальцем в сторону всё ещё стоящего в ступоре парня, – наш пленник. Видимо он сбежал и натолкнулся на Рейва. И убил его! Рейв, – теперь раскрытая ладонь указывала на обезглавленный труп, – это и есть… был мой брат.

Шарс обполз труп сбоку, чтобы добраться до парня-убийцы. Сперва шарс его спеленал кольцами, и лишь потом встряхнул, приводя в хотя бы относительный разум.

– Как так-то? – был первый вопрос, когда глаза парня оторвались от тела на земле. – У меня же даже оружия нет! Не мог я такое голыми руками сделать! Или мог? – жалостливый, абсолютно растерянный взгляд метался с Ларма на шарса. – Он меня окликнул, а когда узнал – стал оборачиваться. Видел я – каким громадным зверем потом может стать, испугался и кинулся на него. Думал, может как-то смогу это остановить. Удалось его за шею схватить, а потом он меня за ногу цапнул, я от боли дёрнулся, а захват не отпусти. И… вот…

– То ес-с-сть, убив-ф-ф-фать ты не хот-с-с-сел? – уточнил шарс, не спеша освобождать своего пленника, хоть тот и не пытался высвободиться или как-то проявить агрессию.

– Нет, конечно! Зачем?! – парень испуганно смотрел на шарса, обратив внимание на то, что это не человек. Ещё один не человек, и опять рядом с ним. – Я собирался по-тихому убраться к своим.

– И дав-ф-ф-фно ты с-с-стал пленником? – задал новый вопрос шарс.

– Давно, – кивнул парень. – Точно не знаю, но больше месяца.

– Я тебя с-с-сейчас-с-с отпущ-щ-щу, но ты пойдёш-ш-ш с нами, – шарс внимательно смотрел на своего пленника. Тот немного подумал, посмотрел на бросавшего на него яростные взгляды оборотня, так похожего на того, кого он случайно убил, и согласился. – Уч-ч-чти, не с-с-сдержиш-ш-шь с-с-слов-ф-ф-фо и он, – шарс головой указал на оборотня, – тебя убьёт.

– Можно подумать, что меня теперь что-то убережёт от смерти, – буркнул парень, шагая впереди змеелюда по тропинке. Дорогу до места обитания стаи он, кажется, никогда теперь не забудет.

– Мож-ш-ш-шет быть ш-ш-што-то и с-с-спас-с-сёт, – ответил на это шарс, после чего процессия до самого места обитания норгаров шла молча. Каждому из попутчиков было над чем подумать.

Добравшись до поселения норгаров, шарс, не особо церемонясь, впихнул в дом вождя человеческого парня, а Ларма, наоборот, оставил за порогом, предлагая ему пока отдохнуть. Как оборотень не прислушивался, не смог уловить ни звука из происходящего внутри. Это было странно, так как дом, это – связанны сверху длинные деревянные жерди, покрытые широкими листьями, и вряд ли они имели такую способность, как гасить звуки и укрывать сказанные слова. А то, что шарс с вождём имели сейчас разговор – сомневаться не приходилось. И судя по настроению змеелюда, разговор этот вряд ли был мирным и приятным. Хотя, мирным – ещё может быть. Племена норгаров и шарсов не враждовали. А вот насчёт приятности – Ларм был почтим уверен, что змеелюд сейчас вождя за ушами не чешет, уж скорее за них таскает.

Спустя половину деления на солнечном метре времени, шарс, вождь и человек вышли на улицу.

– Я з-с-с-сабираю его с с-с-собой, больш-ш-ш-ше он не появ-ф-ф-фится, – объяснял шарс Ларму.

– Ну, да, конечно, – скривился Ларм. – Так он и послушается. Дорогу-то он хорошо запомнил – сам сюда шёл, без подсказок. Приведёт своих, а мы что должны делать? Кто ходил за девушками, сказали – поселение у людей большое, не то, что у нас. Значит – их больше. Мы, конечно, сильнее, но он-то нашу тайну разболтает. И что тогда?

– Выс-с-сказалс-с-ся? – усмехнулся шарс. – Я с-с-сказ-с-сал, что з-с-саберу его, и он не с-с-сможет вернутьс-с-ся, потому что через-с-с океан он точ-ш-шно путь обратно к ос-с-с-трову не найдёт. Поэтому я ув-ф-ф-ферен в том, что гов-ф-ф-форю. И ещ-щ-щё, я ни раз-с-с-су не дав-ф-фал повода с-с-сомневатьс-с-с-ся во мне и с-с-слов-ф-фах – моих, или моего племени. На этот раз-с-с-с я не с-с-с-стану обижатьс-с-с-ся на тебя, юный норгар. Но с-с-с-слова мои всё же з-с-с-сапомни.

– И как же вы с ним доберётесь до другого острова, если он есть? – уже не так враждебно, но всё же с вызовом спросил Ларм. – Уж не по небу ли?

– Почти, – загадочно улыбнулся шарс. – А теп-ф-ф-ферь – с-с-спешу откланятьс-с-ся. Нас-с-с с этим юным челов-ф-ф-феком ждёт путеш-ш-шес-с-ств-ф-ф-фие. И, кс-с-стати, этот норгар, – указующий палец с длинным когтем был направлен на Ларма, – дос-с-стоин наз-с-с-сыв-ф-ф-фаться д’арх-х-хом. Он прош-ш-шёл ис-с-спытание. Я это подтверждаю.

– Ларм, поздравляю тебя, – вождь попытался дотронуться до его плеча, но норгар отпрянул и процедил сквозь зубы:

– Не с чем поздравлять. Мне это теперь не интересно. Я не хочу быть д’архом.

– В-ф-ф-фремя покаж-ш-ш-шет, – очередной раз усмехнулся змеелюд и, схватив человеческого парня повыше локтя, двинулся с ним прочь из поселения норгаров, у которых радость от того, что шесть воинов прошли последнее испытание смешалось с болью от потери одного из лучших воинов – Рейва.