Читать книгу Свой хлеб. «Каждый человек – это своя история жизни» - Леонид Афанасьевич Иванов - Страница 7

К концу июля созревали хлеба, и наступало время жатвы. Рожь начинали жать сразу после Ильина дня – второго августа. Чтобы выяснить, поспела ли рожь, дед Василий поехал с внуком Иваном в поле, для того чтобы, определить спелость пшеницы и ржи. Спешившись, зашел на поле, сорвал колосок, вышелушил зерно в ладонь. Попробовал зерно на зуб. Зерно хрустело, а следовательно, хлеб поспел и его нужно срочно убирать.

– После уборки ржи, приступим к уборке пшеницы – поучал Ивана дед Василь. Пшеница более выносливая, да и поспевает позже.

Дед, как самый старший в семье, дал разрешение на начало косовицы. Подождал пока бабы свяжут первый сноп. Забрал его и укатил домой. Сноп установил в красный угол, поближе к образам.

Теперь на поле старшей была мать.

Косовица Ивана немного отвлекла от дурных мыслей.

В этом году рожь выросла не равномерно, а гаями. Где рожь выросла высокой и густой, наемные женщины убирали серпами. Ох и тяжелая это работа. Целый день, под пекущими лучами летнего солнца, делая перерыв на обед и небольшой отдых после обеда. И снова работа. Женщины подхватывали охапку колосьев левой рукой, а правой отрезали серпом этот пучок. Затем клала пучок в сторону и снова подхватывала следующую партию колосьев. Следующая женщина, идущая за первой, вязала снопы и аккуратно устанавливала их вверх колосьями в небольшие копны. От этих страданий, наверное, и появилось слово «страда» – жатва.

Зато пшеницу косили мужики косами. С рассвета и до самых сумерек в поле, Иван старался помочь матери больше сделать и до первых дождливых дней убрать, как можно больше выспевшей пшеницы, иначе с каждым днем колосья все ниже и ниже опускаются к земле и их уже не поднять. Первый же дождь, а если еще и с ветром, весь труд семьи сведет насмарку.

Спали здесь же, натаскав соломы. Молодежь к вечеру затевала игры, как будто и не было тяжелого трудового дня. Разводили костры, пекли картошку в углях костра, а потом и вовсе начинали водить веселые и задорные хороводы вокруг костра. Откуда: то появлялась гармошка, ей помогала балалайка, самодельные свирели и все то, что только создавало веселый и задорный тон.

Ваня был завсегдатаем молодежных гулянок у костра. Сейчас он тем более стремился одним из первых попасть на такое мероприятие, потому что заприметил в гурте девчат девушку. Она была не из местных, а местные не хотели её приглашать в свои ряды. Не ровня казачкам, девушка из простолюдинов. Но Ваню это не останавливало. Девушка отличалась от местных бойких казачек, своей утонченной фигурой, стройная как лань, с такими же голубыми глазами как у него, черными, прилизанными волосами, сплетенными в одну длинную косу. Её льняной сарафан выделялся среди её сверстниц своим покроем и цветом, отличавшимся от местных покроев и цветов. Босиком, не обращая, что стерня может поранить ее стройные длинные ноги во время движения, девушка не шла, а плавно летела над землей.

Автор фото Иван Иванов. Сохранено в альбоме семьи Головановых

Сегодня девушка стояла в сторонке и наблюдала, как здешние ребята ловко отплясывали вокруг костра. Молодые станичники, проворно разбивали хоровод, вклиниваясь в то место круга, где находилась его избранница.

Когда хоровод распался на пары, Ваня, слегка робея, переборов юношеский страх перед знакомством с незнакомой девушкой, приблизился к ней и протянул ей свою руку, приглашая к незамысловатому танцу. Девушка ответила на приглашение, и они немножко дурачась, завертелись в этой круговерти, стараясь своими действиями попасть в ритм танца. Мелодии сменялись одна за другой, а они все кружились вокруг костра в общем хороводе местных парней и девчат.

Местная казачка Дарья, подколола Ваню:

– Что, наши девки не такие, или решил позабавиться над чужачкой!

Девушка резко выбежала из круга и направилась в вечернюю степь.

– Тебе, что – вспылил Ваня, на Дарью. Как хочу, так и развлекаюсь и побежал догонять девушку.

Догнав девушку Ваня сказал, что плохих мыслей у него никаких нет, а наши казачки им палец в рот не клади, того и гляди откусят, тем более ты не из местных.

Снова протянул девушке руку, промолвил:

– Давай знакомится. Меня Иваном кличут, а тебя как?

– Меня Наталья. Не стоит нам знакомиться, все равно продолжения не будет. Твои родители не одобрят твоё знакомство со мной – предупредила Наталья.

Но Иван не хотел слушать Наталью. Его душа подсказывала ему – не упусти свой шанс, это то, что тебе нужно в твоей дальнейшей жизни. Уводя девушку подальше от весело резвящегося гурта молодежи, Иван потянул её за руку к небольшой речушке. Местные её прозвали Арина. Когда – то в далекие времена первые поселенцы этого края прозвали эту речку так за то, что здесь утопилась девушка, которая была не согласна с мнением своих родителей, посватавшие её, за состоятельного отставного есаула. Не согласная с таким решением своих родителей, девушка бросилась с высокого берега реки в воду. Быстрое течение реки унесло тело девушки далеко по течению. А такая же строптивая речка, стала называться в честь непокорной девушки – Ариной.

Молодая пара не задумывалась об этом, крепко взявшись за руки, делясь своими, только молодым известными впечатлениями и мыслями, бродила возле берега речки, не замечая, как на востоке начала загораться заря. Уже утро.

– Пора, – сказала Наталья. Владелец земельного надела спуску не даст. Рано встаем, и до обеда хозяин даже воды не привозит в поле. Выкручиваемся сами.

Условившись встретиться вечером на этом же месте, разошлись по своим таборам.

Немного отдохнув на свежескошенной соломе, Иван поднялся, потянулся, умылся холодной водой по пояс, и был готов к работе.

Мать предложила выпить узвару* и сказала:

– Ты бы немного отдохнул, пусть вольнонаемные работают.

– Нет, – сказал Иван – это мне в своей жизни на пользу пойдет.

Взяв косу, подточил её, присоединился к основной группе косарей.

Вжик, вжик, зазвенела коса в его руках. Ровный ряд скошенной пшеницы остается после его косы. Сзади идут женщины, ловко связывая стебли пшеницы в небольшие снопы, которые потом подберут и поставят на попа в небольшие скирды, чтобы потом легче было грузить на телеги и отправлять на ток*, на обмолот. Да и стоя колосья в снопах не намокнут, и не будут касаться земли.

Когда солнце поднялось достаточно высоко, что можно было разглядеть, всех кто работал, на близко лежащих наделах, Иван поискал глазами Наталью, с которой он провел всю ночь у реки. Она работала на соседнем наделе по найму, а значит действительно ему, по их закону не ровня, а значит и не пара. Закончатся сезонные работы, и он её больше не увидит.

А она действительно очень стройная, проворная в работе и тоже поглядывает в его сторону.

Дождавшись, когда снова наступит вечер, Иван быстренько выпил кружку молока, помчался в гурт молодежи, собиравшийся возле костра. Ища глазами свою избранницу и не находя её сильно расстроился. Соседка Дарья, которая вчера его поддергивала, сегодня сама приглашала его водить хоровод. Но Иван рассеянно отказался.

Сегодня его избранница не пришла, что – то случилось, или обиделась на местных девчат, что они её, как чужачку*, не приняли в свой коллектив. Прождав еще около часа, побрел мимо, того надела где, днем работала семья Натальи, домой.

Проворочавшись всю ночь, выбрасывая из головы плохие мысли, Иван еле дождался утра.

Снова вжикают и звенят косы и ровно ложатся скошенные ряды пшеницы.

Иван поглядывая в сторону покосов Артамоновых, у которых вчера работала Наталья и не находя глазами уже знакомый силуэт, сильно расстраивается. Коса в его руках стала менее послушной, стала часто зарываться носком в землю, появились огрехи от не скошенной пшеницы. Старший брат – Гришка, с которым он наперегонки косил пшеницу, ушел далеко вперед.

Догнавшая его мать, спросила: – не заболел ли он?

Иван в ответ помотал головой.

Но от матери ничего не утаишь. Она очень ловко выведала хворь*, которая одолела сына. Решив помочь сыну, мать отправилась к своей куме, Артамоновой, узнать, где ее работники подевались.

– Добрый день Матрена Ермолаевна!

– Добрый день, коли не шутишь.

– Бог в помощь! Займи немного соли, а то я не рассчитала. Приедем в станицу, пойду в лавку и откуплю тебе соль, – придумывала на ходу цель своего визита, мать.

Давние соседи, подруги и кумовья, они прекрасно ладили между собой. Получив от Матрены соль, как бы невзначай спросила:

– Матрена Ермолаевна, а где же твои наемные работники? Неужто плохо работали?

– Та не. Не устроила оплата, за выполненную работу. Они хотели, чтобы я им кроме оплаты еще и кормила, но у меня у самой кормить семью нечем. На всем экономлю. А работнички, вроде к Гришке Эсаулову подались, он богаче нас, – ответила Матрена.

– Поняла: не стала засиживаться у кумы мать.

Спасибо, кума, что выручила. Бог в помощь вам. Ну, я побежала, а то работы невпроворот.

Выведав нужные ей новости, мать поспешила на свой надел.

Меньшая дочь Груня, готовила обед, С большого казана, доносился аромат наваристого борща.

Мать, проверив готовность обеда, сказала дочери:

– Зови всех обедать.

Груня мотнула звать на обед, работавших в поле людей. Пока работники добирались до стана, где готов был обед, мать ловко разложила скатерть прямо на стерне. Достала деревянные ложки, а их нужно было не менее пятнадцати. На всех не хватит, она с дочерью поест потом, как накормит всех. Разложила хлеб напротив каждой мыски, по одному куску на человека, который мать испекла еще дома, заранее на целую неделю.

Приготовленный Груней обед работники проворно уплетали ложками, ещё и добавки просили. Большие глиняные мыски, в которые насыпался борщ – одна мыска на пятерых человек, быстро опустели. В большой семье, зевать за столом некогда, останешься голодным. На второе галушки с салом. Запивали все узваром со сдобными булками.

После вкусного обеда – отдых часок. Потом снова за работу.

Двум сыновьям, которые еще не служили в войске, насыпала отдельно.

Отец с дедом и старшей дочерью, остались дома. Дочь остались на хозяйстве. Приготовить покушать мужчинам, прибрать в доме. Вся женская работа по дому, пока мать руководит в поле, осталась на ней.

Дед инвалид войны, а муж дома, потому, что по роду службы ему не разрешалось работать в поле. Иногда наведывался в поле, но больше пропадал у кошевого атамана. По любому зову старшего их казачьего куреня, на коня и в путь. Вот такие были строгие законы у казаков.

Все мужскую работу выполняли жены – казачки или наемные рабочие.

С завоеванием этих земель Петром Первым, эти законы были отменены. Хотя на местах они еще долго сохранялись.

У казаков появилась возможность получить вольную, перебравшись на отвоеванные при Екатерине II у татар и турок скифские земли. Прослышала об этом указе и семья Грибневых. Особенно это запало в голову меньшему сыну Ивану, которому на следующий год на службу, а со службы можно только дезертировать.

Мать знала о том, что Иван не хочет быть военным, ему больше нравилось управляться по хозяйству. Поддерживала идею сына морально, но никому об этом не говорила. Сад, виноград, поле с пшеницей его больше притягивало, чем скакать с оголённой шашкой и рубить неверным головы.

После обеда мать отозвала Ивана в сторону и рассказала, что узнала о его знакомой.

Иван обрадовался и, не раздумывая, кинув на ходу матери:

– Я сейчас – оседлав коня, галопом подался в сторону наделов Эсауловых. Убедившись, что его избранница работает на уборке кавунов, Иван направил коня прямо к ней, откуда и храбрость взялась. Лихо, подскакав как можно ближе к Наталье, поманил её пальцем к себе. Та, оглядываясь по сторонам, с опаской подошла к нему.

Не слезая с коня, Иван сказал Наталье:

– Я тебя жду сегодня вечером за околицей, как только стемнеет. Разговор есть. Если будут спрашивать, чего я хотел от тебя, скажешь, привез долг. Я буду очень ждать, – сказал Иван.

Сунув в руку Наталье полтинник, Иван быстро поскакал домой, пока Гришка Эсаулов не стал допрашивать, что он делал у него на наделе.

Дома, Иван, привязав коня, задал ему овса, а сам отправился на сеновал.

По дороге на сеновал, дед Василий поинтересовался:

– Как идут дела на поле?

Буркнув в ответ, что все идет хорошо и дня через три должны скосить все поле. Останется только перевести снопы на ток, чтобы начать обмолот.

Дед удовлетворенно хмыкнул.

Отца не было дома, наверное, на казачьем совете.

Иван, забравшись на сеновал, тут же провалился в глубокий сон. Проснулся, от какого – то шума во дворе. Прислушался не во дворе, а рядом на улице, две молодицы делились друг с дружкой новостью, что их мужья уезжают на казачьи сборы, аж на три месяца.

Иван быстро встал, зашел в стряпную (кухню), выпил кружку молока, посмотрел на себя в зеркало, довольно хмыкнул. Ничего себе парубок, как быстро вырос. Черненькие усики выдавали парня, что он еще совсем юн.

Зашедшая в стряпную* сестра Матрена спросила:

– А почему это лоботряс* не на поле и не подсобляешь* матери?

– У тебя забыл спросить, – огрызнулся брат.

Немного подумав, ответил:

– Я только оттуда.

Быстро вышел во двор, оседлал коня и не спеша поскакал за околицу. Солнце стремительно опускалось за горизонт. Стаи комаров вились столбом и гудели высоко над головой.

– Завтра будет жарко, – подумал Иван, – это верная примета.

Прибыв на место встречи раньше, решил спуститься к речке, самому ополоснуться после поля, да и жеребец с охотой пошел за ним в воду. Вода, нагревшаяся за день на солнце, была теплая, словно мамина рука из далёкого детства. Поплескав на коня, немного ополоснув его тело, да и сам окунулся в теплую воду, предварительно сняв рубаху и штаны. Прячась за коня, хотя уже смеркалось, быстро несколько раз окунулся в воду. Пыль, которая осела во время покоса на его юное тело, быстро смылась. Конь шумно пил воду из речки.

Искупавшись, Иван выбрался на берег, прячась за коня. Быстро оделся и направился ближе к околице, куда должна прийти Наталья.

В сумерках сразу же разглядел её силуэт. Обрадовался, что девушка его не обманула.

Направив коня к девушке, поравнявшись с ней, на ходу легко подхватил её за тонкий стан и, усадив рядом с собой на коня, та даже ойкнуть не успела, поскакал в степь, подальше от любопытных глаз. Проскакав немного от околицы, спешился, и аккуратно взяв на руки Наталью, опустил на землю.

Немного помолчав, Иван начал издалека:

– Ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидел. Но оказывается, что вы не из наших – казачьих кровей, а значит, мне не разрешат на тебе жениться.

Наталья хотела, что – то сказать, но Иван её перебил:

– Вы сами, откуда будете?

– С Волги реки матушки. Мы каждый год уходим на лето на заработки. Летом у нас там большие засухи. Дома еще меньшие братья и сестренки с дедушкой и бабушкой остались. Так что еще немного поработаем, и будем собираться в обратный путь.

– Но я не могу тебя отпустить, – немного помолчав, сказал Иван.

– Нужно, что – то придумать, если ты не возражаешь?

– Ваня, ты мне тоже понравился. Я хотела бы с тобой создать семью, но мы разные, как ты сказал, и разговор на этом можно закончить. Видать не судьба.

– Меня на осень зачислят в казачий полк. Тогда я ничего не смогу сделать. Хочешь послушать, какой мне сон сегодня приснился? – спросил Иван.

– Интересно, – сказала Наталья.

– Мне приснился сон, что мы, с тобой взявшись за руки, отправились в дальнее путешествие. Перед нами открылась дорога, идущая в гору, а по бокам цветут красивые цветы. Добрались до такого места, где цветут вишневые сады, белые хаты утопают в зелени садов, виноградников, а в речках столько рыбы и кругом много живности. Живи, не хочу. И мы остались там с тобой жить, поживать и добра наживать, – такой присказкой закончил рассказывать свой сон Иван.

– Интересно, – сказала Наталья, улыбаясь. Неужели мы с тобой можем вместе быть.

– Я смогу, – уверенно сказал Иван. Я с тобой все смогу сделать. Через три дня наши мужики уезжают на сборы, а мы в это время сможем сбежать. По дороге, или где нам понравится, мы обвенчаемся, заверил Наталью Иван.

Наталья доверительно прислонилась к груди Ивана и услышала, как стучит сердечко её избранника. Чувство доверия к Ивану пришло к Наталье с первых дней знакомства.

Иван уткнувшись в её волосы, почувствовал такой запах исходящий от его партнерши, который вскружил ему голову. Толкал его на безумные поступки, остаться с таким человеком на всю свою сознательную жизнь. И таким поступком было бежать, как можно дальше, чтобы их никто не нашел. Наталью он украдет, если родители её будут против решения Натальи уйти с Иваном.

В голове у Ивана мысли только о побеге. Пока отец будет на сборах, он может осуществить эту задумку.

– Нужно посоветоваться с мамой, – подумала Наталья. Она ее поддержит, и не будет отговаривать, так как дома еще есть малые братья и сестры.

Уже давно перепела пропели своё знаменитое «пить-питю» – спать пора, а они все бродили и бродили за околицей, держась за руки, делясь друг с другом, своими мнениями о дальнейшей совместной жизни. Верный конь шагал рядом, покорно повинуясь своему хозяину.

Уже и третьи петухи затянули свои соревнования, кто длиннее и выразительнее прокукарекает свое произведение, а Иван все не хотел отпускать свою избранницу.

Перед самым рассветом, проводив девушку к наделу Эсаулова, где она с родителями нанялась на работу, договорился с ней встретиться на том же месте.

Дома, Иван забрался на сеновал и сразу же провалился в глубокий сон.

Утром проснулся, когда уже во дворе вся живность была в движении. Потянулся, перевернулся на другой бок и продолжил дрыхнуть.

Пусть мы порой не замечаем привычные запахи, доносящиеся из кухни, без них и хлеб не хлеб, и масло не масло. Но вот этот знакомый с детства запах блинов и разбудил Ивана.

Быстро спустился с сеновала во двор и сразу получил от деда нагоняй.

– А ну помогай мне внучек готовить телеги к перевозке снопов с поля на ток.

– Сейчас деда. Что – нибудь перехватить нужно и буду помогать.

Отца не было дома. Наверное, это к лучшему, подумал Иван.

Сестра приготовила блинчики. Налила кружку топленого молока с вкусной пенкой.

Плотно позавтракав, принялся помогать деду готовить телеги. Выбрал из них самую надежную, которая поможет ему осуществить свою мечту и не подведет в дальней дороге. Заменил, стопорные шкворни на колесах. Обильно смазал втулки колес. Поводья выбрал новые. Одно колесо ему не понравилось на телеге, он поменял его, сняв с другой телеги. Ведь предстоит нелегкий путь на запад, там, на отвоеванной территории, есть какие – то привилегии для пришлых людей.

– Как же они без меня, – подумал Иван, но сразу же прогнал эту мысль.

Готовя телегу, не забыл и за коней. Проверил подковы у всех лошадей. Одна подкова разболталась, нужно поменять. Показал деду.

Дед сказал, что я уже большой, в станице кузница знаешь где, вот и сделай.

Ивану только этого и надо. Оседлав коня, быстро умотал в сторону кузни.

Дед вдогонку подумал:

– Бравый хозяин растет, вот только служба хозяйскую жилку перечеркнет.

Дед сам инвалид, у него повреждена левая рука, получил инвалидность в боях против турок. За это ещё и Георгия дали. Медаль на стенку повесил, надевает по большим праздникам, а здоровье то не вернешь. В своих мыслях, дед не хотел, чтобы и его внук был инвалидом, а ещё больше, чтобы остался, где-то лежать, в степи среди бурьянов.

Станичный кузнец – Потап, осмотрел коня, сказал, что одна подкова не меняется, нужно менять все четыре. Работа в руках мастера спорилась, не прошло и часа, работа была сделана.

Расплатившись с кузнецом Иван, примчался, домой привязав коня в стойло, и засобирался на поле, где мать управлялась с уборкой хлеба. Запряг телегу и не спеша направился в поле.

Еще не доезжая до своего полевого стану, учуял запахи жареной рыбы, а значит и уха будет. Братишка постарался.

Распряг коней. Привязал их в стойло. Набрал воды и по очереди стал поить коней, которые с жадностью набросились на воду. Напоив, насыпал в кормушки овса, и поспешил к матери. Подошёл. Крепко прижавшись к маме, Иван понял: она чувствует, что с сыном творится то, что она пережила в своей молодости.

– Как у тебя дела, Ваня? – спросила мать.

– Все даже очень хорошо, – ответил Иван. Её зовут Наталья. Но вот, что ему делать? Он её не хочет никому отдавать. Готов на любой поступок, только бы быть с ней рядом. Мам я хочу услышать твой совет, в свою поддержку. Помоги мне, – чуть ли не со слезами выдавил Иван.

Мать как истинная казачка, посмотрев на сына, сказала:

– Ты мужчина сынок, тебе и решать, как дальше устраивать свою жизнь. Я знаю одно, что в станице тебе не дадут жить, будешь изгоем. Я не хочу, чтобы твоя жена испытывала, то, что испытываю я, когда и муж есть, но поддержки по домашнему ведению хозяйства нет. Все хозяйство на мне. Я приму любое твоё решение.

– Только отцу не говори, – взмолился Иван.

– Ему не до нас. На днях сборы начинаются, и твою кандидатуру будут обсуждать или уже обсудили, – сказала мать.

– Я не хочу быть военным, я хочу быть с ней, – взмолился Иван.

– Тихо, тихо. Пойдем уже обедать, – успокоила сына мать.

Иван с благодарностью принял поддержку матери.

Плотно пообедав вкусным обедом, Иван сообщил матери, что подготовил вместе с дедом, телеги под перевозку снопов с поля на домашний ток.

Косовицу закончили, и по старинному обычаю, передававшемуся от своих предков, оставили на поле маленькую несжатую полоску пшеницы. Это делалось для того, чтобы задобрить землю. Яко бы эта маленькая полоска для восстановления её сил. Для получения будущего урожая. Даже до Ивана доходило, что одного обычая мало, нужно хорошо удобрять землю, тогда и урожай будет. Но обычай есть обычай и с ним никто не спорит.

А тем временем, наемные люди, по распоряжению матери, начали улаживать снопы в скирды, а потом по необходимости будут возить на ток. В скирдах снопы не так будут промокать, если не дай бог пойдет ливень, и весь урожай может пойти коту под хвост. Урожай в этом году получился отменный, нужно все теперь сохранить. На этом страда заканчивалась, но расслабляться никто не собирался.