Читать книгу Леший - Леонид Кириллович Иванов - Страница 6

Странное дело, но почему-то даже в армии, хоть и не оказалось в полку ни одного земляка, кто бы знал это прозвище, оно почему-то появилось снова. Скорее всего, из-за удивительной выносливости парня, который легко преодолевал изматывающие кроссы, чувствовал себя в незнакомом лесу, как дома, и всегда находил нужное направление.

Война застала Анемподиста на Урале, откуда их часть спешно бросили в Новгородскую область. Очень многие тогда и полегли в тамошних болотах под шквальным огнём фашистов, а Леший отделался одной-единственной царапиной на щеке. Да и то о еловый сук, когда тащил на себе раненого командира роты.

Когда Красная Армия пошла в наступление, Леший попал в разведку. Уж сколько раз он ходил по ту сторону, точно не знают даже документы. Скольких боевых товарищей потерял, только сам помнит. И ведь за всю войну ни одна пуля его не коснулась! Прямо заговорённым оказался Леший.

Домой вернулся весь в орденах да медалях. Отец его не дождался. Хоть и был семижильный, один вместо коня в плуг по весне впрягался, а вот ведь надорвался, стал быстро хиреть, сохнуть, и когда Анемподист перед очередной атакой окапывался уже под Прагой, тихой ночью покинул этот мир. В те поры занемогла и Настёна, но виду не показывала и работала наравне со всеми.

Дом родительский за годы отсутствия Аника совсем покосился, одряхлел, потому что занятому делами Кенсорину не до него было. И первое, что задумал по возвращении на родину после победы Леший, это поставить хорошую избу.

Знамо дело, мужики помогли, и к зиме стоял возле самой опушки, немного на отшибе от деревни, крепкий пятистенок под свежей, ещё не потемневшей от дождей, осиновой дранкой и пускал из трубы прямо к низко проплывающим тучам веселые клубы дыма.

В колхозе Леший, не имевший никакой профессии, был всё одно нарасхват. Мастер на все руки, он то плотничал, то что-то ладил в кузне, то работал на ферме. А ближе к новому году зашёл к нему председатель и сказал, что хоть и жалко ему терять такого работника, но в райкоме насели и просят отпустить из колхоза – позарез нужен егерь. А заодно и монтер связи, которому бы можно было доверить тридцать километров телефонной линии, что связывает богом забытое и отрезанное бездорожьем урочище с остальным районом.

Так и получил Леший вольную жизнь. Утром вскидывал на плечо ружьишко, вставал на лыжи и отправлялся на линию: где-то срубить нависающую над проводами берёзку, где-то просто стряхнуть с дерева снег, чтобы не прогнулось в непогоду и не порвало связь. На обратном пути шёл лесом и обязательно возвращался с добычей. То на жаркое принесёт, то несколько белок подстрелит. Бывали удачи и покрупнее.

Так прошла зима, настало лето, а вместе с ним и необыкновенная лафа. Всех охотников в округе он знал, как и то, что мужики на сенокос обязательно пристрелят одного из беззаботно гуляющих неподалёку от деревни лосей – ибо как же в такую страдную пору обойтись без мяса? Знал, что есть его опять будут всей деревней, что ещё накануне сообщат о предстоящей охоте и ему, а потом назовут место, куда сходить за свежатиной.

Связь будет работать нормально, но надо будет заменить несколько подгнивших столбов, да если грозой свалит на линию дерево, снова натянуть и скрутить понадёжнее провода.

В лесной избушке с той ещё доармейской поры не бывал, но всё время будто что-то неведомое и необъяснимое тянуло в ту сторону. И случилось однажды так, что в самой середине лета из района сообщили, будто бы на охраняемой им территории близ Новосела злоумышленники подстрелили лосиху.

А это значит, что ему надо пойти и разобраться. Просто сказать «пойти»! До Новосела почти полсотни вёрст лесом да болотами топать.

Но делать нечего, поутру нацепил патронташ, вскинул на плечо ружьё и – вперед. Вечером уже был в Новоселе, устроился у знакомых на ночлег, заодно порасспрашивал про местных охотников, хотя и так уже догадывался, что лосиху мог завалить только Венька Калиничев. Спозаранку прямо к нему и отправился.

Венька не отпирался. Да, завалил сохатого, честно на всех поделили, но какая сволота после того, как мясо съела, в район написала, оставалось только догадываться. Но и тут тайны никакой не было. Сподобиться на это мог только Лёва Веркин. Едрит его мать!

Егерь тут же в Новоселе составил акт, что, согласно опросу местного населения, случай браконьерства не подтверждается, но будто бы некоторые видели, как однажды Лев Степанович Веркин на рассвете шёл из леса с ружьём и тяжёлым рюкзаком. Для проверки сигнала надо привлечь участкового, потому что только его полномочия позволяют провести досмотр на предмет наличия незаконно добытого мяса. С почты отослал конверт своему начальству и отправился домой.

Но пока занимался тяжёлой для него писаниной, время подошло к обеду, а значит, полста километров до дома уже не одолеть. И решил Анемподист заночевать в той самой лесной избушке.

Она была все такой же, как семь лет назад. Разве что мох на крыше стал зеленее да гуще. Было уже почти совсем темно. Егерь открыл дверь, изнутри пахнуло затхлой сыростью давно не обжитого жилья. Затопил печку, вскипятил чаю из разных бодрящих трав, которые знал ещё от бабушки. После чая развалился на лавке в жаркой избушке и тут же заснул глубоким сном. И опять то ли во сне, то ли наяву, но услышал Анемподист голос того самого бородатого старика: «Приходи за невестой через неделю».

Вернулся Леший домой к обеду и ещё издали услышал громкие причитания. Доносились они из их дома, и сразу понял парень, что произошло страшное. Соседи опосля рассказали, что ещё с вечера во дворе ближайшего к ним дома истошно завыли собаки. Вскоре к ним подбежали ещё две, уселись у изгороди и жутко, выворачивая нутро у всех слышавших, заголосили уже вчетвером. Мужики подошли к одиноко стоящему дому, покричали-покричали, никто не отозвался, зашли в сени и наткнулись на лежавшую ничком Настёну. Смерть настигла её на пороге с почти полным молока подойником в руках.

После смерти матери, оставшись совсем один, Леший затосковал и от тоски этой беспросветной уходил в лес, оставляя скотину на соседок.

Через неделю ноги сами занесли его к избушке. Он распахнул дверь и шарахнулся назад. На лавке прямо перед входом кто-то лежал. Живой или мёртвый, сразу было не разобрать.

В полумраке Леший успел только заметить, что это был кто-то в куче драного тряпья. Какое-то время в оцепенении егерь стоял, как вкопанный, потом сделал шаг, второй, присмотрелся. На лавке лежала женщина с растрепанными волосами в донельзя рваной одежке. Леший тронул бродяжку за плечо, та пошевелилась и что-то промычала.

«Вот тебе и невеста!» – горестно подумал Леший и почесал в затылке.

Когда глаза окончательно привыкли к полумраку, разглядел «ведьму» получше. Была она вроде бы молода, но до предела истощена, грязное лицо, нечёсаные давно волосы и бледная худоба скрывали истинный возраст.

Леший помог женщине сесть, начал её расспрашивать, откуда она и как тут оказалась, но та лишь мычала что-то нечленораздельное и валилась обратно на лавку.

Егерь вышел из избушки, и вскоре окрестности разбудил ружейный выстрел. На ходу ощипывая рябчика, а их, непуганых, водилось тут довольно много, вернулся в избушку, растопил печь и наскоро приготовил целительный бульон, добавив пучок с незапамятных пор висевших на стенах трав.

Женщина была настолько слаба, что не могла держать в руках кружку с бульоном. Леший взял её за плечи и стал поить, как ребёнка.

Только через три дня отважился Леший пуститься в дорогу. Два десятка километров, которые обычно проходил часа за три с половиной, заняли весь день, поскольку найдёныша пришлось нести на чичирках.