Читать книгу Адам - Леонид Сергеевич Акимкин - Страница 4

На службу я ходил, как на каторгу. Ребята из отдела методично выражали мне свою неприязнь, иногда прям очень выражали. А я все чаще слышал от начальника: «Петров, ну вот что ты за человек?!»,– а он от моей мамы выслушивал за порванную рубашку, разбитый нос и другие служебные неприятности. Постепенно отношения с коллегами выровнялись, у меня появились товарищи, но до дружбы не дошло. Не выровнялись только отношение Дурова ко мне и его с мамой отношения. Однажды, во время очередной ссоры из-за меня, Семен Игнатьевич сказал маме в сердцах: «Правильно, что муж тебя бросил!», – а она влепила ему пощечину. Больше они не виделись. Дуров срывался на мне, я терпел, а потом мамы не стало.

Семен Игнатьевич запил. Его даже почти уволили, но он вернулся. Просто пришел с утра, как всегда в костюме, чисто выбритый, с щенком в руках. Позвал меня к себе, вместо привычного причитания про мои человеческие свойства спросил: «Вот за что твоя мать так со мной?». Так в его лексиконе касаемо меня стало одной фразой больше.

Как потом шептались в коридорах, собаку он отбил у своих же собутыльников. Пьянчуги собирались его съесть, а опустившийся майор милиции что-то увидел в глазах испуганного щенка, что-то, вернувшее его к жизни.

– Хорошие у меня для тебя новости, Петров! – Дуров посмотрел на меня снизу вверх, посмотрел как-то непривычно. Было в его взгляде что-то новое. Он будто за что-то извинялся.

Я не успел открыть рот, а он продолжил: «Не придется тебе, Петров, больше меня терпеть!», – лицо его погрустнело, и сам он осунулся. Я опять сделал попытку превратить его монолог в диалог, но не успел: «На этом, Петров, хорошие новости кончились», – в конце он даже крякнул и замолчал.

– Семен Игнатьевич», – начал было я, но был сбит привычным восклицанием: – Петров, ну вот, что ты за человек?! Я попытался исправиться: «Прошу прощения, товарищ майор», – но понял, что опять ляпнул не по уставу.

– Прощения просить, Петров, будешь у ма…,– майор осекся, но домычал, -…мы.

Возникла неловкая пауза, и Силя тут же ее заполнил. Высунул язык и громко задышал, глядя то на меня, то на хозяина, то на фото Хатико.

– Не буду тянуть кота за хвост, Петров. Тебя увольняют. По сокращению,– Дуров посмотрел в мои, пока ничего не понявшие глаза, отвел взгляд и продолжил: «Не смотри на меня так, знаю, обещал ма…», – он опять запнулся и как-то даже съежился:– «Ольге обещал, что не будет такого. И тут ее подвел, прости, Саня. Меня гонят и тебе вслед за мной пинка дают».

– Семен Игнатьевич, товарищ майор, все хорошо! – я понимал, что все плохо, но мне очень хотелось приободрить своего начальника. Мне казалось, я его ненавидел, а сейчас мне его стало жалко.

– В общем, Петров, Саня, короче. Остался ты без пенсии и привилегий и помочь сейчас тебе я не смогу, так как меня кладут на медицинское обследование, по здоровью будут увольнять. Видимо, надоел я им всем, – Семен Игнатьевич попытался улыбнуться: – Но как только я вернусь, сразу пристроим тебя куда-нибудь, не переживай! Договорились?

– Договорились, – бодро ответил я, но в голове была только одна мысль, – Как жить дальше? Ответа у меня не было, но мне хотелось поддержать старого полицейского, и я, отбросив лишние мысли, принялся рассуждать о нашем с ним замечательном будущем на гражданке.

Это был хороший вечер, Семен Игнатьевич достал бутылку коньяка, и мы с ним долго разговаривали. Мы вспоминали и нашу службу, и маму. Он попросил меня взять Сильвестра к себе домой на время его обследования. Сказал, что больше никому не доверяет, и, конечно, я согласился. Мы выпивали и строили планы на будущее, на наше будущее. Со дня смерти мамы у меня больше не было ни одного близкого человека, а теперь появился.

Через два дня майор Дуров умер.