Читать книгу Король Волшебников - Лев Гроссман - Страница 11

Проснулся Квентин от крика впередсмотрящего: тот, как в вагоне метро, объявлял о земле. Надев поверх пижамы тяжелый плащ, Квентин вышел на палубу.

Всю ночь ему снились вдовец с дочерью, ведьма и золотые ключи. Сказка эта не давала ему покоя: он полагал, что конец у нее неправильный. Почему отец не объяснил дочери все как есть? Что там было непонятного? Стоило им поговорить как разумным людям, и все бы закончилось хорошо. Герои сказок почему-то никогда не рассуждают, как разумные люди.

Серые тучи нависали над самой грот-мачтой. Квентин прищурился и разглядел в тумане обетованный остров: до него было еще пара добрых часов.

Бингл на фордеке делал утреннюю зарядку. Общение с ним, весьма ограниченное, вызвало у Квентина подозрение, что лучший в Филлори боец на мечах страдает клинической депрессией. Бингл никогда не смеялся, даже не улыбался. Оба меча в кожаных ножнах он сложил на палубу и разогревался, действуя одними руками. Это чем-то походило на упражнения для пальцев, которые Квентин проделывал в Брекбиллсе.

Интересно, как люди становятся чемпионами вроде Бингла. Искателю приключений следовало бы рассмотреть этот вопрос как следует. А что? Колдун опасен вдвойне, если он к тому же первоклассный боец. Не обязательно даже стремиться к высотам Бингла, надо лишь немного повысить уровень.

– Доброе утро, Бингл.

– Доброе утро, ваше высочество. – «Величеством» он Квентина не называл никогда, приберегая этот титул для верховного короля.

– Извини, что прерываю…

Бингл вообще-то не прерывался – можно было не извиняться. Квентин поднялся к нему по короткому трапу. Бингл сплел кисти рук вместе и вывернул так, что Квентин поморщился.

– Не мог бы ты мне дать пару уроков фехтования? Я уже учился, но не сильно продвинулся.

– Мне будет легче защищать вас, если вы сможете защищаться сами, – не меняя выражения лица, сказал Бингл.

– Я тоже так думаю.

Бингл тщательно расплел пальцы и оглядел короля с головы до ног. Потом нагнулся и одним плавным движением выхватил из ножен меч на поясе Квентина; Квентин, пожалуй, успел бы ему помешать, но клясться в этом не стал бы. Бингл обозрел меч, проверил, насколько он острый, прикинул на вес, задумался и сказал:

– Я дам вам другой клинок.

– А этот чем плох?

– Он хорош, но не годится для начинающего.

Квентин испугался, что Бингл сейчас сделает какую-то гадость – например, кинет меч за борт, – но тот лишь положил его на палубу рядом со своими клинками.

Сходив вниз, боец принес учебное оружие: короткую тяжелую железяку, всю в масле, тупую, почти черную, без каких-либо украшений. Лезвие вместе с рукоятью было выковано из одной заготовки – столь примитивных изделий Квентин в Филлори не видел ни разу. Весил меч раза в полтора больше прежнего, а отсутствие ножен не позволяло блеснуть искусством скоростного выхватывания.

– Держите его прямо перед собой – вот так. – Бингл выпрямил руку Квентина в локте и вытянул параллельно палубе. Квентину показалось, что ее сейчас сведет судорогой. – Сколько сможете.

Квентин ждал дальнейших указаний, но Бингл преспокойно вернулся к разминке. Рука затекла, заболела, загорелась огнем. Он продержался минуты две, после чего Бингл велел ему переменить руки.

– Что это за стиль? – спросил Квентин.

– Наличие разных стилей – широко распространенное заблуждение.

– Понял.

– Принципы, которые никогда не меняются – это сила, баланс, упор и инерция. Из них-то и складывается стиль.

Квентин полагал, что разбирается в физике несколько лучше Бингла, но не стал возражать.

Вместо того чтобы практиковать какую-то одну технику, объяснил Бингл, он овладел всеми видами боевых искусств, которые применяет в зависимости от места и обстоятельств. Объединенная метатехника, если угодно. Он долго странствовал по Филлори и другим землям, выискивая монахов-воинов в горных монастырях и уличных бойцов в городских трущобах, прежде чем стал тем, кого Квентин видит перед собой: ходячей энциклопедией боя на мечах. Сколько клятв он за это время нарушил и скольким женщинам изменил, о том лучше не поминать.

Квентин, меняя руки, вспоминал о своей прежней жизни в качестве полупрофессионального фокусника. Закладка основ – всегда самое трудное, поэтому охотников постигать какое-либо искусство никогда не бывает много. Так уж устроен мир: любая наука оказывается не просто труднее, чем ты ожидал, а выходит за рамки всех твоих ожиданий. Чтобы отвлечься, он наблюдал за Бинглом, который теперь крался по палубе, выписывая мечом в воздухе знаки конъюнкции, кельтские узлы и другие причудливые фигуры.

С моря полз моросящий туман, но остров Крайний был уже хорошо виден: скоро они причалят к нему. «Хватит с меня, – решил Квентин. – Надо хоть пижаму сменить на что-то другое, прежде чем отправляться на поиски золотого ключа».

– Все, Бингл, я спекся. – Квентин положил учебный меч на палубу к двум другим. Руки взмыли в воздух, как невесомые.

Боец кивнул, не нарушая своего ритма.

– Когда сможете держать его по полчаса и правой, и левой – скажите мне. – Пройдясь по палубе колесом, он неминуемо должен был свалиться с фордека, но как-то погасил инерцию в последний момент, вонзил меч между ребер воображаемого противника, вытащил и вытер клинок о штанину.

Парой уроков дело, пожалуй, не обойдется.

– Будьте осторожны с моей наукой, – предупредил Бингл. – То, что начертано мечом, не подлежит исправлению.

– Я тебя для того и взял на службу, чтобы ничего не чертить самому.

– Иногда мне кажется, что я – меч судьбы. И она обращается со мной очень круто.

Каково это – быть столь беззастенчиво мелодраматичным? Возможно, даже приятно.

– Знаешь, наше путешествие особой крутизны не сулит. Скоро вернемся домой, в Белый Шпиль, и ты поедешь смотреть свой замок.

Бингл стал лицом к ветру. Квентин в его личной истории был, видимо, лишь второстепенным персонажем, хористом, даже в программке не упомянутым.

– Я больше никогда не увижу Филлори.

Квентина помимо воли пробрало холодом – как будто он и без того замерз недостаточно.

Выше серых береговых скал росла тощая трава, где паслись овцы. Если Дальний был тропическим раем, то Крайний вполне мог бы входить в Гебридский архипелаг.

«Мунтжак» бросил якорь в маленькой гавани. Дождь поливал пару рыбачьих лодок – остальные, судя по пустующим буйкам, ушли в море. Жуть что за мрачное место. Более предприимчивый король, наверно, постарался бы присоединить его к Филлори, только стоит ли? Жемчужиной короны этот остров точно не станет.

Пристани здесь не было, в бухте гуляли волны. Баркас с трудом пробился через прибой. Квентин спрыгнул, оказавшись по пояс в воде, и побрел к скалистому берегу. Двое рыбаков, покуривая, чинили огромный спутанный невод. Одинаковые кирпичные лица детей природы, одинаково туповатый взгляд, одинаково низкие лбы – волосы у них начинали расти от самых бровей. Лет им могло быть от тридцати до шестидесяти.

– Ахой! – крикнул им Квентин.

Они, кивнув, пробурчали что-то в ответ. Один притронулся к шапке. Он же, после кратких переговоров, показал, в какой стороне находится ближайшее и, похоже, единственное селение. Квентин, Бингл и Бенедикт, поблагодарив его, стали подниматься по холодному белому песку с черными приливными метками. Джулия молча следовала за ними. Квентин уговаривал ее остаться на корабле, но она настояла: что бы там ни происходило внутри ее, от компании она откалываться не собиралась.

– Я уж и не жду, что нам кто-то обрадуется, – сказал Квентин, – но хоть удивиться они могли бы.

Дождь теперь налетал порывами. Мокрые штаны натирали в нежных местах. За пляжем потянулись дюны с меч-травой на гребнях, далее песок с обыкновенной травой, далее трава с песком, далее просто трава. Тропинка вела через бугристые неогороженные луга и пригорки мимо заброшенного колодца. Квентин пытался ощутить героический энтузиазм, но ландшафт этому мало способствовал, а погода напоминала тот день, когда он, прогулявшись с Джеймсом и Джулией по Пятой бруклинской авеню, очутился в Брекбиллсе. Был один паренек в старину по имени Дэйв-о…

Городишко, до которого они наконец добрались, был взят прямиком из Средних веков: каменные домишки с камышовыми крышами и немощеные улицы. Отличительной чертой местных жителей было безразличие, выказываемое ими к странно одетым пришельцам. На улице у пивной сидели за столом несколько человек; они жевали что-то наподобие сэндвичей и пили эль из железных кружек, даже не помышляя укрыться от непогоды.