Читать книгу 1812, год зверя. Приключения графа Воленского - Лев Портной - Страница 4

На следующий день десятого августа государь император отправился в Або. Несмотря на только что перенесенный удар, в миссии принял участие государственный канцлер граф Николай Петрович Румянцев. Вместе с ними в столицу Финляндии отбыл и английский посол лорд Кэткарт.

Я приказал мосье Каню готовиться к путешествию в Москву. Я намеревался еще до полудня покинуть Санкт-Петербург. Однако отъезд пришлось отложить. Прибыл фельдъегерь с приглашением на обед к императрице-матери Марии Федоровне.

Коротая время перед визитом к ее величеству, я задумался о предстоящем деле. В столь короткий срок без агентуры не справиться, помощь тайных осведомителей де Санглена без сомнения понадобится. Кроме того, в Москве я смогу открыться генерал-губернатору графу Федору Васильевичу Ростопчину. Уж кого-кого, а его решительно невозможно подозревать в симпатиях к французам или в продажности.

Раздался стук, и в дверном проеме появилась крайне взволнованная физиономия мосье Каню.

– Барин, сударь, тут-с человек к вам пришел-с, – сообщил он.

– Какой еще человек?! Я никого не жду.

– Человек-с просил по секрету-с сказать, что он от генерала Вилсона, – понизив голос, промолвил камердинер.

– Что?! – изумился я. – И он еще жив?!

Я схватил пистолет, – оружие теперь я все время держал наготове, – и бросился из кабинета в гостиную.

– Дверь после его прихода я предусмотрительно-с запер-с, – успел сообщить французишка, отпрянув с моего пути.

Я увидел худощавого господина средних лет. Гость был одет в партикулярное платье, однако имел военную выправку.

– Добрый день, ваше превосходительство, – поздоровался он, с изумлением глядя на пистолет.

– Не обращайте внимания, я как раз собирался подстрелить муху. Залетела в кабинет, чересчур надоедливая, собака, – объяснил я и спросил. – С кем имею честь?

– Коллежский советник Борис Борисович Демьяненко, прикомандирован к английскому генералу лорду Роберту Томасу Вилсону, – отрекомендовался гость.

– Никакой он не лорд, – хмыкнул я, а про себя подумал: «Прикомандирован! Правильнее сказать – приставлен».

Я не отводил от Демьяненко вопросительного взгляда, побуждая его к дальнейшим объяснениям.

– А мы думали – лорд, – гость вульгарно пожал плечами и сообщил. – Сэр Роберт Вилсон приглашает вас к себе для приватного разговора.

Теперь он смотрел на меня с некоторым вызовом, ожидая ответа. Я медлил. Выражение лица гостя неожиданно смягчилось, он бросил ироничный взгляд на пистолет и добавил:

– Ваше сиятельство, вам ничего не грозит, поверьте.

– Верю-верю, – я рассмеялся. – И в какое время господин Вилсон желал бы встретиться?

– Немедленно, – ответил Борис Борисович. – Я провожу вас.

– Исключено, – возразил я. – В данный момент не обладаю свободным временем. Я должен сделать важные визиты.

– Было бы лучше свидеться с генералом Вилсоном прежде, – многозначительным тоном промолвил гость.

– Извините, – я покачал головой. – Сэру Роберту Вилсону придется обождать до вечера. Уж не знаю, чем вызвано такое нетерпение с его стороны?

– Он англичанин и будет рад увидеть человека, только что прибывшего из Англии, – с нарочитой проникновенностью сказал господин Демьяненко.

– Надеюсь, до вечера он не умрет от ностальгии, – ответил я. – Обещаю надеть дорожное платье – стряхну лондонскую пыль генералу на руки. Более ничего обещать не могу.

– Что ж, – с разочарованием произнес гость, – если иначе не получается…

– Боюсь, что так, – добавил я.

Он кивнул, а я развел руками, показав, что разговор окончен. Демьяненко направился к выходу и уже на пороге промолвил:

– С вашего позволения, я зайду за вами вечером в девятом часу?

– Окажите любезность, – согласился я.

Мосье Каню выпроводил коллежского советника и едва ль не галопом примчался в гостиную.

– Барин, сударь, отчего же-с вы не захотели-с навестить сэра Роберта-с? – воскликнул камердинер.

– Жан, сэр Роберт сейчас в Бухаресте! – сказал я.

– В Бухаресте-с? – переспросил французишка.

– Очень подозрительно! Кто-то приглашает меня, да еще прикрывается именем Вилсона. Тот, кто это делает, знает, что я клюну на эту приманку. Быстро! Подай одежду!

– Куда вы, сударь?

– Нужно проследить за этим Демьяненко! – пояснил я.

На улице я столкнулся с надворным советником Косынкиным.

– Вы уходите? А я к вам, – сообщил он.

Коляска с Демьяненко удалялась по Невскому проспекту.

– Некогда мне, сударь, – бросил я Вячеславу Сергеевичу.

Я вскинул руку, чтобы позвать извозчика, не обратив внимания на черный закрытый экипаж, подъезжавший к дому. А из него вышли два полицейских офицера и подошли ко мне:

– Вы действительный статский советник граф Воленский? – осведомился тучный полковник.

– Простите великодушно, господа, я очень спешу.

– Придется, ваше сиятельство, дела отложить, – непреклонным тоном заявил офицер, – уж не обессудьте, а только нам приказано доставить вас к генерал-губернатору.

– А не мог бы он обождать? – рассердился я.

– Никак невозможно! – оскорбленным голосом заявил полицейский, преграждая мне путь.

Растерянный надворный советник Косынкин наблюдал за нами со стороны.

– Ладно, хорошо, сейчас поедем, – сказал я. – Дайте минуту.

Я взял под локоть надворного советника и скороговоркой сказал:

– Вот что, Вячеслав Сергеевич, видите вон ту коляску, – я указал на удалявшийся экипаж. – Возьмите извозчика и проследите за ним. Этот субъект только что был у меня и назвался посланником генерала Вилсона. Постарайтесь не упустить. Только сделайте незаметно все, а потом приходите.

Косынкин с готовностью кивнул, побежал вперед и на ходу запрыгнул к проезжавшему извозчику.

Я повернулся к полицейским:

– Я к вашим услугам, господа.

Сергей Кузьмич Вязмитинов совмещал должность военного губернатора Санкт-Петербурга с обязанностями управляющего министерством полиции. Он поднялся из-за стола багровый от гнева, глаза его сузились в щелки. Он никак не поприветствовал меня, а злым голосом выкрикнул:

– Что это значит, милостивый государь?! Как вы могли так поступить?! Вы совершили ошибку! О-очень большую ошибку! И видит Бог, вы об этом пожалеете!

– Воля ваша, ваше высокопревосходительство, – ответил я. – Только уж не обессудьте, а я в толк не возьму, чем вызвал ваш гнев?

– Не прикидывайтесь! – еще больше разозлился Сергей Кузьмич. – Вы не так просты, как хотите казаться!

– Да в чем же я провинился, ваше высокопревосходительство? – переспросил я.

– Александр Дмитриевич предлагал вам службу, – процедил он сквозь зубы. – Вы получили бы должность, почет, уважение! Но вы предпочли другое! Вы предпочли каналью Санглена! Вы предпочли тех, кто мелкими интрижками, лестью и потаканием слабости пролезли на теплые местечки и наивно полагают, что надолго задержатся там! Хотите, я вам расскажу, чем вы будете заниматься с Сангленом?!

Я молчал, с трудом сдерживая гнев и уже сожалея, что дал согласие его величеству. Впрочем, государь император не оставил мне выбора. А чиновничьи распри и интриги, в которые оказался вовлечен поневоле, только подстегивали к тому, чтобы побыстрее изловить шпиона и избавиться от необходимости выслушивать подобные речи.

– Молчите?! – прогремел генерал-губернатор. – Так я вам скажу. Вы займетесь тем, что будете искать непотребных девок. Сперва – чтобы подсунуть их в постель императору, а потом – чтобы головы им отвернуть!

– А что ж в Санкт-Петербурге девок более не осталось? – спросил я. – Нужно из Москвы поставлять?

Генерал-губернатор сообразил, что обвинение в сводничестве и впрямь звучит абсурдно. Но мои слова не умалили его гнева.

– Зубоскалить изволите! – возмутился он. – Вот увидите, будете с Сангленом за девками бегать!

Не желая более выслушивать его грязные домыслы, я сказал:

– Простите, ваше высокопревосходительство, не знаю, откуда у вас столь превратное представление о роде моих занятий. Только государь император поручил мне совершенно иное задание, о котором знает только он, государь, и я. И даже Санглена государь приказал не посвящать в суть. А отчего его величество откомандировал меня к Якову Ивановичу, мне неведомо, только сделано это для отвода глаз и на очень короткий срок.

– Санглен только тем и завоевал доверие его величества, что доставлял ему девок для забавы! – злым голосом бросил генерал-губернатор.

– Государь император приказал мне держать в тайне мое поручение, – повторил я. – Однако же, ваше высокопревосходительство, я уверен, что имею право рассказать о нем вам. Особенно в свете случившегося недоразумения. Я уверен, что государь император не имел в виду распространять и на вас свой запрет.

Генерал-губернатор хранил молчание и смотрел на меня с оттенком презрения, подразумевая, что государь не мог поручить мне ничего важного, достойного внимания его высокопревосходительства. Однако же это была маска, за которой плохо скрывалось любопытство и нетерпение.

– Его величество поручил мне убить Наполеона, – сказал я.

– Убить Наполеона? – изумился генерал-губернатор.

– Да, убить французского императора, – подтвердил я.

Сергей Кузьмич оцепенел и некоторое время молча смотрел на меня.

– Мне приказано собрать в Одинцово небольшой отряд отчаянных голов Разумеется, – продолжил я. – Маловероятно, чтобы Наполеон подошел так близко к Москве, но все-таки его величество учитывает и такой оборот. И если случится невообразимое – Наполеон окажется у стен Москвы, мы должны будем совершить диверсию и убить его.

– В Одинцово? – переспросил генерал-губернатор. – Почему – в Одинцово?

– Не знаю, ваше высокопревосходительство. Там для нас будет постой и снабжение продовольствием.

– Глупость. Но если предположить, что Одинцово может оказаться в тылу его армии, – размышлял вслух Вязмитинов.

– Да, – согласился я. – Вот и мы предстанем, как будто пожелали остаться под господством французов.

– Убить Бонапарта, – задумчиво промолвил Сергей Кузьмич.

– Его величество поручил мне действовать от своего имени, на свой страх и риск, – сказал я. – Если французы захватят меня в плен, не должно быть никаких подтверждений, что я исполнял приказ. Возможно, государь для того и откомандировал меня к Санглену, чтобы в случае провала тень упала на его, малозначимое, ведомство.

– В таком случае не было нужды вас вообще куда-либо прикомандировывать, – возразил генерал-губернатор.

– Но мне же нужен официальный статус, чтобы завербовать агентов, – ответил я. – Одно дело частное лицо. Другое дело чиновник воинской полиции, пусть даже и действующий в частном порядке. Яков Иванович будет думать, что я ловлю шпионов. На самом деле я займусь поиском агентов для своей группы. А если посчастливится, то и поймаю кого-нибудь для Санглена.

Генерал-губернатор прошелся по кабинету, положив правую ладонь на шею. Мои откровения застали его врасплох. Неожиданно он усмехнулся и сказал:

– У Санглена уже есть несколько групп, назначенных убить Наполеона. Так что смотрите, не передеритесь между собой.

Поручение убить корсиканского недомерка я выдумал только что для отвода глаз.

– Мы будем действовать независимо друг от друга. Надеюсь, кому-нибудь повезет довести дело до конца.

– Вот, что я вам скажу, – произнес генерал-губернатор. – Возьмите себе в помощь сотрудника из министерства полиции, я откомандирую надежного человека. Поверьте, на людей Санглена нельзя полагаться! Знаете ли вы, каким образом каналья Санглен стал директором Воинской полиции?

Я, конечно же, знал. Именно ему, Якову Ивановичу де Санглену, тогда еще начальнику канцелярии Министерства полиции, семнадцатого марта сего года государь приказал доставить во дворец графа Сперанского. Император объявил государственному секретарю об отставке. Опала графа Сперанского означала окончательный отказ России от либеральных реформ. Победу одержали ретрограды вроде Аракчеева, Балашова, Вязмитинова и того же де Санглена. И что с того, что они готовы и друг другу перегрызть глотки в борьбе за власть!

Разумеется, Сергей Кузьмич имел собственную версию возвышения де Санглена.

– Он служил в министерстве полиции. Вернее, не служил, а числился. В действительности, он подбирал девок для,.. – здесь Вязмитинов сделал паузу и только глазами указал вверх на портрет его величества. – Потакая слабостям государя, этот низкий человек сумел втереться в доверие и убедить императора, что он способен на большее. Французская разведка через Санглена поставляла в постель к,.. – Вязмитинов вновь воздел очи к портрету, – целые легионы агенток. И теперь Санглен озабочен одним вопросом: переловить этих девок и открутить им головы. Представляете, какой будет скандал, если какая-нибудь из них попадется нам и признается, что служит императору французов. Возьмите с собою полковника Парасейчука Олега Николаевича. Я ручаюсь за этого офицера. А Санглену вовсе не обязательно об этом знать.

– Ваше высокопревосходительство, но мое поручение связано с огромным риском. Вероятность погибнуть намного больше, чем остаться в живых, – возразил я.

– Милостивый государь, идет война, – с пафосом в голосе ответил Вязмитинов. – И потом, я же не сказал, что Парасейчук должен участвовать в покушении на Наполеона.

– Что ж, ну, если вы уверены в этом человеке, – согласился я.

– Когда вы едете в Москву? – спросил Вязмитинов.

– Я бы уже был в пути, но получил приглашение к ее величеству Марии Федоровне. Отправлюсь немедленно после обеда в Павловске.

– На том и порешим, милостивый государь, – важным голосом объявил Сергей Кузьмич. – И смею надеяться, что вам не придет в голову дурачить нас.

– А я надеюсь, ваше высокопревосходительство, что ваши люди не будут хватать меня среди бела дня. Их рвение может пагубно отразиться на выполнении поручения его величества.

Вязмитинов взглянул на меня с неудовольствием и сухим тоном произнес:

– Бог в помощь, Андрей Васильевич.

Дома я застал надворного советника Косынкина за прекраснодушной беседой с господином Демьяненко. Прислуживавший им мосье Каню только скорчил недоуменную гримасу, тем и выразив свое отношение к такому обороту дела.

– А, ваше превосходительство, – обрадовался моему возвращению Вячеслав Сергеевич. – Позвольте представить вам моего давнего друга Бориса Борисовича. Мы только с утра с ним встречали генерала Вилсона…

– Значит, Вилсон, действительно, в Санкт-Петербурге?! – воскликнул я.

– Сегодня утром прибыл, – подтвердил Демьяненко.

– Ох, как он мне нужен! – произнес я. – Но к сожалению, сейчас я должен отправиться на обед к вдовствующей императрице. Однако как только освобожусь, немедленно полечу к генералу. Если он устал с дороги и ляжет спать, я его подниму, так и передайте!

Приглашение к вдовствующей императрице пришлось совершенно некстати. Предстояло потратить три часа на дорогу до Павловска и столько же на обратный путь. Досада одолевала меня при мысли о том, сколько верст я бы успел преодолеть на пути в Москву. Но потраченное время окупилось неожиданным образом. Я прошел в Розовый павильон, и первое, что бросилось в глаза, так это ярко-красный мундир. Английский генерал сэр Роберт Томас Вилсон оказался в числе приглашенных.

– Боб, – шепнул я ему, – ты проныра, везде поспеваешь.

Англичанин едва заметно улыбнулся и сказал:

– У меня для тебя имеется сюрприз.

– Поговорим, как только окончится прием, – промолвил я.

– Андрей Васильевич, как вы добрались до Санкт-Петербурга? – обратилась ко мне Мария Федоровна.

– Совершенно благополучно, – ответил я. – Полагаю, сэру Вилсону было намного сложнее.

Ее величество улыбнулась английскому генералу. Роберт оживился, глаза его загорелись, и он заговорил взахлеб:

– Граф Воленский прав. Представьте себе, только что я участвовал в деле! Я находился при Барклае-де-Толли. Близ Валутиной горы Наполеон едва не отрезал нас от Багратиона.

– Валутина гора? Это под Смоленском? – спросила императрица.

– Под Смоленском, Лубино, – уточнил Роберт и с жаром продолжил. – Барклай командует. Вдруг мы видим: егеря бегут! Бегут от вражеской пехоты! Я бросился навстречу им, кричу «Куда! Стойте! Назад!» И сам побежал вперед в атаку! Что тут было! Все генералы – в их числе и сам Барклай! – ринулись за мной! Егеря тут, конечно же, развернулись и пошли в атаку! У французов только пятки сверкали!

Я слушал Роберта, а сердце мое зашлось от ревности. Я прозябал в Лондоне, а он, англичанин, сражался с французами за мою родину. Судя по лицам, прочие гости испытывали те же чувства.

В армию, в армию, немедленно в армию, сказал я себе.

Оказавшись одни в курительной комнате, мы с Робертом Вилсоном заключили друг друга в объятия и долго хлопали друг друга по спинам.

– Значит, побили французов, – промолвил я с завистью.

Генерал вскинул руками, изобразив этим жестом разочарование.

– Побили бы, если бы не Fabius Maximus Cunctator5? – c досадой произнес он.

– Кто? – переспросил я.

– Фабий-медлитель, – повторил Роберт.

Я промолчал, догадавшись, что речь идет о военном министре Михаиле Богдановиче Барклае-де-Толли.

– Боюсь, раньше, чем истощится Наполеон, не выдержат нервы Багратиона, – сказал Роберт.

– Ничего-ничего. Просто Барклай обещал не начинать без меня, – отшутился я.

– Эх, надо же! Я опоздал! Опоздал на несколько дней, – переживал он.

– Ты хотел застать императора? – спросил я.

Вилсон хлопнул себя по ноге.

– Само собой! И это назначение! Ваш император, слава богу, решился наконец-то сменить Барклая! Но на кого! На кого! – Вилсон вновь всплеснул руками. – Я опоздал на несколько дней! Я бы убедил Александра!

– Убедил в чем? – спросил я.

Я почувствовал ревность. Когда-то военная карьера Вилсона не складывалась, и он обратился в Лондоне в наше посольство к графу Семену Романовичу Воронцову и ко мне с просьбой походатайствовать о приеме его на российскую службу. Тогда-то мы и сошлись накоротке. Роберту казалось, что его обошли с присвоением звания, да и денежное довольствие не устраивало. Английским офицерам, не занятым в боевых действиях, платили только половину жалования.

Граф Семен отговорил амбициозного англичанина, убедив того, что военная карьера на русской службе вряд ли продвинется лучше, да и полное жалованье русского офицера меньше половины жалованья английского.

С той поры многое изменилось. Боб мало того, что дослужился до генерала, он теперь без тени сомнения говорит о том, что император всероссийский должен прислушиваться и выполнять его, Вилсона, советы.

– Главнокомандующим нужно было назначать не Кутузова, нет, – ответил Роберт. – Кутузов ничем не лучше Барклая-де-Толли.

– А кого же? – я криво ухмыльнулся, вспоминая, с какой неохотой государь согласился с назначением Михаила Илларионовича на пост главнокомандующего.

– Беннигсена! – горячо ответил англичанин.

Я поморщился. Беннигсену, принимавшему непосредственное участие в убийстве императора Павла, в последнее время и так было оказано много чести. Но спорить с англичанином я не стал, а перевел разговор на более насущную тему.

– Боб, у меня накопилось к тебе много вопросов, – сказал я.

– Ну, конечно, в Лондоне ты перехватил мое письмо к Silly Billy6…

Эти слова он произнес ровным голосом, не выказав ни возмущения, ни восхищения. Я никоим образом не выразил своих чувств, смотрел невозмутимо на Роберта и ждал продолжения. Генерал Вилсон говорил о том, что мы получили копию его письма к герцогу Глостерскому сэру Уильяму Фредерику, по прозвищу «Придурковатый Билли». Загадка заключалась не в том, что он узнал об этом, а в том, что узнал подозрительно быстро. Как эти сведения обогнали меня на пути из Лондона в Санкт-Петербург? Напрашивался ответ, что генерал Вилсон нарочно сделал так, чтобы копия его письма попала в российское посольство.

– В сообщении говорилось о том, – продолжал генерал, – что французский император послал приказ одному из московских агентов прекратить все контакты с другими агентами, продолжить работу в одиночку и дожидаться вступления французской армии в Москву.

Английский генерал умолк, взглядом спрашивая у меня подтверждения. Я улыбнулся уголком рта.

– Не знаю, успел ли ты сообщить об этом министру полиции? – произнес Роберт, покачав головой, словно взвешивал различные ответы на этот вопрос, сказал. – Полагаю, что нет.

– Я рассказал его величеству, и государь поручил мне изловить этого шпиона. Так что пора бы и тебе открыть свой сюрприз, а не пытаться удивить меня шпионскими штучками, – ответил я.

– Сюрприз в том, что со мною в Санкт-Петербург приехал французский агент, от которого я и получил информацию.

– Ты помог французскому шпиону проехать через всю Россию и попасть в столицу? Хороший сюрприз! – возмутился я.

– Что ж тут удивительного? С незапамятных лет разведки разных стран сотрудничают друг с дружкой. Французскому агенту я помог добраться до Санкт-Петербурга. А вашей контрразведке помогу установить наблюдение за ним.

– Боб, ты подстроил так, чтобы к нам попало твое письмо, и отправил гонца встретить меня в Петербурге, будучи уверенным, что примчусь сюда. Но почему ты рассказал об этом агенте мне? – удивился я.

– По той же причине, по которой ты утаил мое донесение от министра полиции, – сказал Роберт.

– Помилуй, да с чего же ты взял, что я склонен обманывать нашу полицию?! – возмутился я.

Мне не понравилось, что своими утверждениями английский резидент вовлекает меня в общую с ним тайну. Несмотря на дружеские отношения.

– Я не сказал «обманывать», – оправдался он. – «Обманывать» и «не договаривать» – это разные вещи. Я намерен доложить о французском агенте непосредственно его величеству.

– Кто же этот шпион? – спросил я.

– Польский шляхтич, – сказал Роберт. – Многие поляки выдают себя за верноподданных вашего государя, но в действительности ненавидят вас и уповают на французов.

– Да уж, – промолвил я, – когда-то несколько слов, сказанных французской дофиной, покончили с Польшей7. А теперь поляки тешатся надеждой, что французы вернут им государственность.

– Шутка истории, – поддакнул Вилсон.

– Итак, ты намерен дождаться аудиенции у Александра Павловича, – констатировал я.

– Но мне придется скучать, пока ваш император вернется из Або, – сказал генерал.

– А между тем предоставленный самому себе французский шпион ни то, что за пару дней, а и за пару часов наделает много вреда.

– Но сведения о нем, попав в ненадежные руки, причинят еще больше ущерба, – возразил Роберт.

Внутренне я вздрогнул: англичанин почти слово в слово повторил мои мысли.

– Покамест он безопасен, – сказал Вилсон. – Сидит в забубенной гостинице на Невском и боится нос на улицу высунуть.

– Это правильно, – кивнул я. – Потому что твоего первого посланника убили.

– Как убили? – Вилсон напрягся.

– Убийца вошел следом в мою квартиру и ударом ножа прикончил несчастного. Мы даже не поняли, кто это был? Надеемся, ты назовешь его. И что он должен был передать мне?

– Это был господин Хоречко. Я просил его быть осторожнее, – с досадой промолвил Вилсон. – Мой шляхтич упомянул любопытную вещь. Он сказал, что в разговоре о шпионе шеф французской разведки Михал Сокольницкий обронил такую фразу «Жена Цезаря вне подозрений, а зря». И я попросил Хоречко, отправлявшегося в Санкт-Петербург, передать эти слова тебе…

– Жена Цезаря вне подозрений, а зря, – повторил я. – Выходит, шпион – дама, супруга какого-то высокопоставленного лица!

– Думаю так, – кивнул Роберт. – Нужно навестить моего шляхтича, как только закончится прием.

– Самое лучшее отправить туда немедленно полицеймейстеров, – промолвил я, – но с другой стороны они все испортят. Будем надеяться, что с ним ничего не случится.

Вилсон окинул меня оценивающим взглядом и, думая польстить мне, сказал:

– Ты выглядишь как англичанин. Твой английский стал безупречным. Мы могли бы выдать тебя за англичанина.

– Польский агент уже продался тебе, – возразил я. – Вряд ли он пустится в откровения с каждым встречным англичанином.

– Ладно! Мы выдадим тебя за француза, – продолжил рассуждения Вилсон. – Роялист, бежавший в Лондон от революции. Но сердце твое принадлежит Франции, и ты недоволен нынешним сближением России и Англии. На такой позиции ты легко сойдешься с Гржиновским!

– С Гржиновским?

– Это мой шляхтич, – уточнил Роберт. – Отправимся немедленно, как только закончится прием.

– Да, пожалуй, сыграю-ка я француза, – согласился я. – Для убедительности возьмем с собой моего камердинера. Он настоящий француз.

– Француз?! – возмутился Вилсон. – Но почему ты до сих пор не сослал его куда-нибудь в Сибирь?! Он наверняка шпион!

– Wow! Wow!8 Holy cow!9 – с сарказмом воскликнул я. – Ну, какой из него шпион?! Я его знаю двадцать лет. Разве что за бабами он шпионить горазд!

Роберт с сомнением покачал головой и буркнул:

– Любой француз в России на стороне Наполеона. Впрочем, как знаешь.