Читать книгу Винегрет. Не кулинарная книга - Лев Соболь - Страница 6

Мы перешли в пятый класс, и выяснилось, что теперь будем писать исключительно перьевыми ручками. Чтобы вырабатывать красивый почерк. По мнению нашей учительницы русского языка Ирины Леонидовны, только перьевая ручка поможет достичь совершенства в межбуквенном сочленении, не говоря уже о правильном наклоне слов и прочих нюансах, необходимых каждому советскому школьнику.

Мы как-то сразу ей поверили. Во-первых, потому, что в принципе были доверчивыми, а во-вторых, потому, что в предыдущем учебном году успели убедиться, что Ирина Леонидовна совершенно не расположена к шуткам и веселым розыгрышам. Вот двойки она раздавала, словно Дед Мороз подарки в Новый год, щедро, не выясняя, кто как себя вел, всем, кто под руку подвернется.

Поэтому мы стали писать перьевыми ручками.

Я и двое моих друзей, братья-близнецы Саша и Сережа, решили пойти дальше.

Писать современной перьевой ручкой может каждый дурак, решили мы, а вот перо, да еще чтобы макать в чернильницу, это совсем другое дело! Это настоящее! Основа основ! Нам хотелось прильнуть к истокам чистописания, проникнуться его философией и глубинным смыслом.

Домашнее задание пошли делать домой к моим друзьям. Расположились в гостиной на полу. Конечно, удобнее было бы за столом, но где перо и чернила, там кляксы, а стол покрыт белой скатертью, а мама моих друзей хоть и прекрасная современная женщина, но скатерть в чернилах не поняла бы.

Ничего, нормально. Правда, на полу лежал ковер, но ковер не скатерть, застелили газетами, поставили чернильницу и принялись за дело.

У любого ковра имеется ворс, и этот конкретный ковер не был исключением.

Раз есть ворс, значит, поверхность ковра не может быть твердой, значит, чернильница стоит неустойчиво и легко может опрокинуться.

В какой-то части сознания мы все трое понимали, что чернильница опрокинется и это просто вопрос времени, но делали вид, что ничего не произойдет, и очень удивились, когда это случилось.

Несмотря на удивление, среагировали мы мгновенно и слаженно. Никто не потерял присутствия духа и не впал в панику. Я поднял опрокинутую чернильницу и поставил ее на стол. Саша моментально сгреб залитые чернилами газеты и наши тетради с домашкой, Сережа метнулся на кухню за чистящим средством, которым щедро залил ярко-фиолетовое пятно на ковре. Через несколько минут пятно исчезло. Остался только мокрый ковер. Никаких следов.

Мы смотрели друг на друга, словно космонавты, избежавшие столкновения с астероидом. Такие невозмутимые профессионалы, которым все нипочем.

Вдруг взгляд Сережи остекленел, он смотрел куда-то нам за спины и молчал. Мы оглянулись и увидели чернильницу. Чернильница стояла на столе, на белой скатерти, словно вулкан среди белоснежного льда, а вокруг медленно растекалось пятно фиолетовой лавы.

Мы снова не впали в панику. Сдернули скатерть и рванулись в ванную. Нужно просто застирать пятно. Хозяйственное мыло – отличная вещь, может отстирать вообще все что угодно. Оказалось, что частично застирать скатерть не выход, и мы решили постирать ее всю. Скатерть из белой постепенно превращалась в серо-светло-голубую, а ванна из белой – в светло-фиолетовую, но мы не обращали внимания на подобные мелочи. В целом, все выглядело вполне пристойно, если смотреть издалека и не включать свет.

Скатерть нужно было высушить как можно быстрее, и мы развесили ее на перилах балкона, тщательно расправив складки под лучами осеннего солнца.

Мы как раз любовались плодами своих трудов, когда сосед сверху вытряхнул с балкона банку с окурками. Свинская привычка, между прочим.

Несколько мгновений мы разглядывали скатерть, равномерно покрытую окурками и пеплом, пытаясь не провалиться в бездну паники.

Решение пришло само собой. Скатерть просто нужно вытряхнуть. Так, спокойно, балкон маленький и узкий, значит, снимаем скатерть и вытряхиваем в гостиной. Через несколько минут все было кончено. Скатерть сияла относительной чистотой, и мы снова развесили ее на балконе, справедливо рассудив, что в одну воронку дважды снаряд не попадает.

Вернувшись в гостиную, мы уже собирались обменяться невозмутимыми взглядами профессионалов, как вдруг глаза Сережи знакомо остекленели, и он опять смотрел нам за спины.

Это были шторы. Белый такой кисейный тюль был весь в окурках и пепле, которые мы вытряхнули со скатерти.

Тут я как-то вдруг понял, что хоть и не проваливаюсь в бездну паники, но тем не менее мне пора домой.

На следующий день в школе я спросил Сашу и Сережу, что сказала их мама, когда вернулась домой. Они отвели глаза и сказали, что ничего особенного, скатерть и занавески все равно когда-нибудь пришлось бы выбросить, ванну в принципе, наверно, можно отмыть, а то, что паркет под ковром от химикатов вздулся, вообще практически незаметно. Еще они сказали, что их мама сказала, чтобы я еще заходил. Только не так часто.