Читать книгу Необычайные похождения с белым котом - Лев Усыскин - Страница 10

Домашней работы у Мастера Альбрехта и в самом деле оказалось не так чтобы слишком много. С привычным для Гретхен хозяйством деревенского мельника, где было множество людей, лошадей, коров и других животных, где все время что-нибудь случалось и где все кричали, размахивали руками и ругались, – даже сравнивать было смешно. Впрочем, там, в деревне, кроме Гретхен работали и другие члены семьи, тогда как здесь она была одна-одинешенька, все решала сама и за все отвечала тоже сама и только: Мастер Альбрехт, убедившись, что девочка понятливая и старательная, наскоро объяснил ей, что и как, и затем уже не считал нужным интересоваться подробностями. Пожалуй, его и впрямь несложно было бы обмануть, если бы кто-то действительно задался подобной целью, – надо ли говорить, что нашей Гретхен такое даже и в голову не приходило.

Она делала в доме уборку, ходила на рынок за снедью, всякий раз поражаясь дороговизне того, что в деревне росло у них на огороде безо всяких денег, и затем готовила из этой снеди еду – вот, в общем, и все: никакой домашней живности, требующей ухода, у Мастера Альбрехта не было, хотя очень и очень многие из городских жителей держали коров и кур. Можно даже сказать, что по-настоящему утро в городе объявлялось вовсе не колотушкой уличного стражника, а именно петушиной разноголосицей, небывало мощной и громкой даже для выросшей в деревне Гретхен. А чуть позже по уличным булыжникам начинали стучать коровьи копыта – животные самостоятельно собирались в стадо и брели к городским воротам, где их уже поджидал нанятый городским советом пастух.

Чем же тогда занимался сам Мастер Альбрехт целыми днями напролет? На что тратил он драгоценное время своей жизни? По правде говоря, понять это Гретхен удалось не сразу, да и позднее едва ли она поняла это в полной мере – до того необычным показалось ей дело Мастера Альбрехта даже в сравнении с прочими городскими странностями.

Как бы то ни было, день для Мастера начинался долгой молитвой в маленькой темной молельной. Затем был завтрак, затем Мастер Альбрехт уединялся в другой небольшой комнате на втором этаже своего дома и обычно выходил оттуда лишь к позднему обеду.

Комната эта стоила того, чтобы рассказать о ней поподробнее. Кажется, на второй день своей жизни у Мастера Альбрехта Гретхен, дождавшись, когда хозяин окончит там свои занятия, заглянула-таки вовнутрь. Девочка собиралась убрать там мусор – так же точно, как она это делала и в прочих помещениях дома. Однако прежде, чем ей удалось разглядеть что-либо в царящем там полумраке, строгий голос Мастера Альбрехта заставил Гретхен остановиться: «Не входи сюда, девочка! Праздный посетитель одним лишь взглядом своим способен убить шестинедельное Деланье!» Подчинившись, Гретхен вернулась назад. «Настанет день, и я сам тебя туда позову – но прежде того дня не смей даже заглядывать за эту дверь!»

Оставалось ждать, смирив любопытство. Впрочем, несколько дней спустя сквозь неплотно прикрытую дверь в эту странную комнату заглянул было Тимофей – однако тут же выскочил вон, прижавши уши.

«Н-да… отвратительное место!.. – поделился он потом с Гретхен, – Во-первых, ужасная жара, во-вторых – запах! Хуже этого запаха я, пожалуй, в жизни не слышал – даже выгребные ямы, и те не разят так ужасно».

«Но что же, что там, внутри, а?» – Гретхен сгорала от любопытства.

«Откуда ж мне знать! – обескуражил ее кот, – Право, я и разглядеть-то ничего не успел вовсе: стоило лишь сунуть голову, как Мастер Альбрехт плеснул в меня водой – в подобных ситуациях я обычно улепетываю тем же путем, каким и пришел, а не глазею по сторонам. В любом случае, мышей там нет ни единой – уж в этом я готов чем хочешь поклясться!»

Сказав это, кот принялся старательно вылизывать себе плечо, дав тем самым понять, что обмен впечатлениями окончен.

То, что за таинственной дверью царствуют весьма сильные запахи, Гретхен, в общем, знала и без подсказки Тимофея. Всякий раз, когда Мастер Альбрехт выходил оттуда, запахи эти, воспользовавшись случайной свободой, прорывались из своей темницы и какое-то время затем разгуливали по дому. Потом они улетучивались, застревая разве что лишь в одежде Мастера Альбрехта, которую он отнюдь не всегда имел обыкновение менять даже и перед вечерней трапезой.

За трапезой же, сидя прямо против Мастера Альбрехта, Гретхен обратила внимание на его руки. Воистину, это были чуднЫе руки!.. Гретхен никогда не видела подобных рук: покрытых множеством коротких белесых полосок от старых шрамов, а также массой разноцветных пятен – желтых и фиолетово-синих, зеленых и ржаво-красных – которые, похоже, въелись на всю глубину кожи и не давали себя смыть. Кроме того, эти руки, как Гретхен смогла убедиться спустя какое-то время, обладали замечательной способностью спокойно прикасаться к очень горячим – почти что раскаленным – вещам. Девочке не раз доводилось видеть, как Мастер Альбрехт, схватив нечаянно только что снятую с огня сковороду или горшок, не отдергивает с криком руку, а лишь спокойно ставит посудину на положенное место. Или, допустим, нарочно вынув из горящего очага полуобуглившуюся, еще поигрывающую перебежками красных огней головешку, он с любопытством отковыривает ногтем белый нарост только что возникшего пепла… Что именно могло заинтересовать человека в обыкновенной головешке, Гретхен, разумеется, не представляла, однако и спросить об этом Мастера Альбрехта не находила в себе решимости. Она вообще стеснялась задавать досужие вопросы, предпочитая наблюдать и, складывая наблюдения в копилку памяти, терпеливо дожидаться, когда они, сцепившись там плотной цепочкой, как бы нехотя, сами собой принесут ответ.

Так, ни разу еще не побывав в той странной комнате, Гретхен, однако, догадалась, что в ней находится особая печь, отдельный дымоход из которой вел на крышу, к отдельной же, сложенной из кирпичей трубе. Странно было при этом то, что Мастер Альбрехт, судя по всему, топил эту печь не дровами и не древесным углем, как все, а светильным маслом, с десяток бочек которого всегда стояло в погребе. Масло, знала Гретхен, стоило дорого, однако Мастер Альбрехт, казалось, не жалел на него денег – едва запасы в погребе ополовинивались, как тотчас же в доме появлялись люди торговца маслом и восполняли недостаток.

Так или иначе, прошло не менее двух месяцев, прежде чем Гретхен попала в таинственную комнату, – причем не просто оказалась внутри, а в сопровождении Мастера Альбрехта не спеша ее осмотрела, получая при этом необходимые объяснения.

Произошло это так. В один из дней Мастер Альбрехт вышел к завтраку аккуратно причесанным, в синей бархатной, вышитой красными птицами куртке, темно-синих же широких штанах по щиколотку и новых кожаных башмаках. Девочка даже невольно залюбовалась стариком – так не похож был его новый облик на то, к чему она уже успела привыкнуть. Ел Мастер Альбрехт молча, однако Гретхен не могла не заметить на его лице следов какого-то радостного волнения, столь отличного от, казалось, навсегда сроднившейся с ним печати невозмутимости. Поев, Мастер Альбрехт, вопреки обыкновению, даже не заглянул в свою чудесную комнату. Вместо этого он накинул на плечи лиловый плащ с красным исподом, который Гретхен не видела у него никогда прежде, вместо привычного своего колпака покрыл голову красивой маленькой шапочкой, а вместо всегдашней дубинки взял в руку небольшой холщовый мешочек.

«Я, верно, приду назад к обеду, – уходя, бросил он девочке, – Впрочем, если я и задержусь допоздна, то беспокоиться нечего. Давеча я получил известие, что граф прибыл в наш город и желает видеть меня. И, право, мне сегодня есть что ему рассказать!»

Закрыв за хозяином дверь, сгоравшая от любопытства Гретхен вернулась к своим домашним занятиям – приготовила обед, убрала в комнатах, затем поднялась в свою мансарду. Забравшись на сундук, служивший, как мы знаем, ей кроватью, она села, обхватив руками колени, и задумалась. Верный Тимофей, нежившийся до того на подоконнике, подошел к ней молча и лег, прижавшись к ногам, – сквозь густую шерсть зверька Гретхен почувствовала его размеренное дыхание…

«Что бы все это значило, а, кот?» – произнесла она тихо, не больно надеясь, однако, получить ответ.

«Трудно сказать… – Тимофей медленно поднял на нее зеленые звездочки умных своих глаз, – Должно быть, хозяину, наконец, надоело зловоние и он решил подышать свежим воздухом… а заодно произвести впечатление на дам – именно поэтому он и вырядился так ярко…»

Гретхен усмехнулась:

«Уж больно он немолод для прогулок с дамами… у нас в деревне про подобного сказали бы, что его, мол, бес подмывает с собственными внуками тягаться… но наш хозяин не таков, мне кажется…»

«Не знаю, не знаю, – кот покачал головой, – по мне, так подобное происходит сплошь и рядом: вот, скажем, Глазун – кот знакомого тебе деревенского старосты – уж и внуков имел, и правнуков, и праправнуков даже, а все туда ж: целыми днями с кошками окрестными крутит. А то – на крышу влезет и ну песни петь: поет и поет, пока кто-нибудь чем тяжелым не запустит… Уж и мышей разучился ловить при такой-то жизни…»

Кот замолчал, погрузившись, как видно, в ворох приятных воспоминаний. Гретхен тоже вспомнила родную деревню – и жемчужные ниточки слез, помимо воли, потянулись по ее щекам…