Читать книгу Необычайные похождения с белым котом - Лев Усыскин - Страница 14

Дни шли за днями, свиваясь в недели обычным своим порядком, – и лишь воскресный перезвон церковных колоколов возвещал всем об окончании одной и начале следующей. Недели, как им и положено, покорно складывались в месяцы – ноябрь, декабрь, январь, – по погоде наделяя горожан новыми житейскими заботами и делая ненужными заботы старые…

Однажды ночью Гретхен проснулась вдруг, и, раскрыв глаза, заметила с удивлением, что вся ее каморка наполнена каким-то странным, чуть голубоватым светом, падавшим ровным снопом из не закрытого ставней окошка. Казалось, вокруг стало светло совсем – Мастер Альбрехт, наверное, смог бы читать здесь свою книгу. Гретхен без труда различала каждый предмет, находящийся в комнате: вот её старое платье, висящее на вбитом в стену гвозде, деревянные башмачки, кот Тимофей, по обыкновению устроившийся на ночь у нее в ногах. Видно было, как ходят взад-вперед, в такт дыханию, белые его бока…

Стараясь не разбудить кота, девочка соскользнула осторожно на пол, накинула на плечи кусок овчины и, медленно открыв оконные створки, высунулась наружу. В лицо ей ударило легким ночным морозцем, тут же заставившим изнеженные сном глаза прослезиться. Гретхен вытерла глаза рукой, после чего застыла в радостном изумлении, как в то первое утро своей жизни у Мастера Альбрехта: настолько неожиданным оказался вид из ее окна!

Давешнее бескрайнее море курчавых черепичных крыш теперь бесследно исчезло, словно бы и не было его никогда. Вместо него повсюду лежал снег – ровный и мягкий снежный пух, еще не слежавшийся и не подтаявший. Гретхен даже начало казаться, что под снегом – земля, а сама она глядит на все не из мансардного оконца вовсе, а из своего деревенского дома, где топится печь, где в углу дрыхнет, свернувшись калачиком, бездельник Тимофей, и отец вот-вот не спеша подойдет к ней и положит молча свою добрую ладонь ей на голову.

Бездельник Тимофей, однако, проснулся тоже – с глухим стуком (выдававшим хорошо раскормленную к зиме кошачью душу) соскочил он с сундука, после чего пересек каморку привычным маршрутом и торопливо занял свой облюбованный подоконник.

«Не спится чего-то, да? – Голос кота звучал в ночной тишине непривычно низко и сухо, – В полнолуние всегда не спится…»

Тут только Гретхен поняла, откуда именно идет этот разбудивший ее голубоватый свет. Над уходящими во все стороны снежными гребнями и горками неправдоподобно низко стояла огромная круглая Луна. Ее лимонно-голубые лучи, падая на поверхность снега, становились еще голубей и, рассеиваясь во все стороны, заполняли собой, как показалось девочке, весь мир.

«Красивая Луна, – поделилась с котом Гретхен, – Но почему-то плакать хочется от этой ее красоты…»

Тимофей нехотя поднял голову, какое-то время молчал, наблюдая небесное светило, затем посмотрел в лицо девочке и с весомостью произнес нараспев:

«Поду-умаешь, красавица нашлась!.. Луна как луна – монета из поддельного серебра, которую раз в месяц кто-то подвешивает на небо за ненадобностью… Только глупые жадные собаки принимают ее за настоящую – да и то не всегда. Кстати, у этой, на которую ты сейчас засмотрелась, вполне мышиное лицо, приглядись… Чего во всем этом красивого – хоть убей, не возьму в толк!»

Гретхен еле слышно рассмеялась:

«Какой же ты серьезный всегда, Тимофей! Знала б я раньше, что ты такой, – непременно упросила бы отца доверить тебе управление мельницей: разговоры с крестьянами, подсчет зерна и муки… у тебя вполне получилось бы, правда!..»

«Благодарствую, благодарствую… Вот уж оценка моих талантов – беспристрастная и великодушная!.. – кот сделал вид, что слегка обиделся, – Будто вашей мельницей и впрямь управлял не я, а кто-то другой…»

«Ты!? – Девочка развеселилась еще больше, – Ты управлял нашей мельницей? – от удивления она забыла про Луну и про вызванные ей грустные воспоминания, – Ты хочешь сказать, что именно ты, а не…»

«Ну, да… а что здесь такого?.. – кот не дал ей закончить фразу, – Знай же, что один мой запах, отпугивающий мышей, сберегает больше зерна, чем замена трех нерадивых работников самыми что ни на есть старательными!»

Провозгласив это, Тимофей соскочил вниз и уселся посреди каморки, распустив хвост по полу. Выглядел он в этот момент очень торжественно: ни дать ни взять – лев с графского герба!

«И вообще: хотел бы я узнать, как ты себя поведешь, столкнувшись лицом к лицу хотя бы с десятой частью мышей, живущих на мельнице, – всех этих серых воришек без стыда и совести. Сотнями и тысячами прячущихся во всех углах, во всех щелях и за каждой прислоненной к стене вещью! А ведь есть на свете еще и крысы!»