Читать книгу Птица с перебитыми крыльями - Левон Адян - Страница 4

Меня разбудил телефонный звонок. Под впечатлением сна я ринулся к аппарату, почему-то вообразив, что это Рена. Но звонила вовсе не Рена, а мать из Сумгаита. И меня пронзило чувство острого стыда, поэтому воодушевление погасло, как огонь на ветру. Мама беспокоилась из-за того, что вечером я вопреки договорённости, не поехал домой и что до меня тщетно пыталась дозвониться сестра из Ставрополя. Я объяснил, что принимал гостя из Еревана и пообещал непременно появиться в пятницу.

Умылся, обошёлся лёгким завтраком и принялся готовиться к вечерней встрече. Как девица, вертелся перед зеркалом, меняя наряды и подбирая галстук. В конце концов остановился на чёрном костюме, голубой рубашке и бежевом с фиолетовым отливом галстуке. Из одеколонов предпочёл «Дракар», подаренный мне на 23 Февраля Ариной и пришедшийся как нельзя кстати. В полдень позвонил Армен.

– Ну как ты? – осведомился я. – Маргарита не повесилась?

– Ещё как повесилась, – ответил Армен. – Аж до утра провисела у меня на шее. Дело вот в чём. Я пошёл за билетами в кино, да надел не те брюки, деньги остались дома. Только сейчас обнаружил. Не знаю, как и быть. Надумал, пока суд да дело, сходить с Реной в кино.

– Зайди, что-нибудь придумаем, – сказал я. Должно быть, он вчера здорово поиздержался, мелькнуло у меня в голове. – Адрес не забыл?

– Да ты что! Шутишь?

– Вот и славно. Заходи, выпьем кофе.

Армен пришёл через полчаса.

– Двадцати пяти рублей достаточно?

– Более чем, – ответил он. – Спасибо, Лео-джан, выручил. Ты настоящий друг. Я этого не забуду.

Он побрился, мы выпили кофе. Проводив Армена, я беспокойно расхаживал, то и дело поглядывал на часы. А время, как назло, двигалось вперёд медленно-медленно. Чтобы скоротать хотя бы час, попробовал заняться чтением, но из этой затеи ничего путного не вышло, один и тот же абзац перечитывал по нескольку раз и мало что понимал. Мысли были неотлучно заняты Реной.

Зазвонил телефон. Наконец-то! Сердце забилось учащённо. Волнуясь, я поднял трубку.

– Алло.

– Здравствуйте, Лео, это вы?

Голос незнакомый.

– Здравствуйте. Да, я.

– С вами говорит Рауф Алиевич из «Нового интуриста». У вас всё благополучно?

– Благодарю. Вчера всё было замечательно, вечер удался.

– Очень рад. Мы стараемся всячески угодить гостям. Приходите ещё. Но, видите ли… – Он замялся, потом выпалил: – Вы вчера ушли, не расплатившись…

– То есть как? – обомлел я. – Быть этого не может.

– Мы долго думали… хотели даже сами скинуться, но сумма слишком уж велика. Сами понимаете, триста рублей…

Последовала долгая пауза. Я слов не находил от изумления, собеседник же терпеливо ожидал моего ответа.

– До которого часа вы пробудете на работе? – наконец спросил я, всё ещё не в силах переварить услышанное.

– Вы могли бы прийти завтра?

– Да, конечно.

– Приходите, пожалуйста, часам к пяти-шести, я буду вас ждать.

Это было странно, чрезвычайно странно. Не лезло ни в какие рамки. Я помнил, Армен несколько раз отлучался, пропадал из зала. Может, он договорился с кем-то, а этот кто-то запаздывал? Как бы то ни было, новость в голове не укладывалась. Это ведь Армен зазывал нас, а мы отнекивались, а не наоборот. Это ведь он специально ходил, чтобы рассчитаться, а мы с Реной поджидали его внизу. И потом… откуда метрдотель узнал номер моего телефона? Неужели позвонил в комитет? В мозгу, не давая по-настоящему опомниться, мелькали самые разношёрстные мысли.

Около четырёх дня снова позвонил Армен. Я ни словом не обмолвился про звонок Рауфа Алиевича; сослался на неотложное дело и предупредил, что наша с ним встреча не состоится.

– Значит, завтра? – спросил Армен.

– Завтра, – сказал я и положил трубку.

Но завтра Армен не позвонил. Те же разношёрстные мысли снова не давали мне покоя. Я вспомнил, что телефон Рены у меня зафиксирован. Да, вот он – 92-69-98. Неуверенно набрав 9, 2, 6, 9, 9, мгновенье поколебался, набирать ли последнюю цифру. Сердце отчаянно колотилось. Наконец, набрал-таки заключительную восьмёрку. На том конце провода трубку сразу же сняли.

– Алло.

– Алло, – нетвёрдо выговорил я.

– Здравствуйте, Лео, – произнёс грудной мелодичный голос.

Странная штука, раз уж тебе нравится человек, то и голос его тоже нравится. Слава Богу, она узнала меня, и вообще впечатление такое, будто она ждала моего звонка. Как же мало нужно человеку для счастья – эта довольно банальная мудрость оказалась абсолютно справедливой. Я в мгновение ока забыл Армена, ресторанный долг и вообще всю эту невразумительную историю.

– Здравствуйте, Рена. – Как и в пятницу в редакции, я непроизвольно поднялся на ноги. – Как поживаете?

– Хорошо. А вы?

– Благодарю. У меня тоже всё хорошо. Рена, я хотел бы повидаться с вами по важному делу. Это возможно?

– Ну конечно. Где и когда?

– У метро «Баксовет». В пять.

– Договорились. В пять я буду.

– Спасибо.

Минуты две я ходил по комнате с телефоном в руке, мне чудилось, он ещё хранит дыхание и голос Рены. Что ни говори, у девушки, которую любишь, самый сладостный голосок из всех существующих. Так что же выходит, я её люблю?

На Рене была бирюзового цвета блузка, шею украшала тонкая золотая цепочка, волосы, как и позавчера, небрежно падали на плечи. Ещё стоя на эскалаторе, она дружески мне улыбнулась; в улыбке померещилось что-то колдовское, по крайней мере на меня Ренино колдовство магическим образом действовало, как и матовый блеск и сияющая свежесть её припухлых губ.

– Привет! – Рена протянула мне руку; я с радостью отметил, что девушка не спешит её отдёрнуть. – Давно ждёте?

– Только что подошёл, – слукавил я, хотя уже минут пятнадцать околачивался в вестибюле, тщетно выискивая её в бесконечном людском потоке.

Мы вышли на улицу. Погода стояла погожая, приятная.

– Армен вчера собирался с вами в кино, – сказал я. – Хорошая была картина?

– В кино? Вчера? Вчера был день моего рождения, мне исполнилось девятнадцать, – удивилась Рена и покраснела.

Я понял, что слова про день рождения случайно у неё вырвались.

– Я весь день провела дома, – добавила она как-то неуверенно, – никуда не ходила. И Армен мне не звонил. Да и не мог позвонить, он же не знает моего телефона.

Совершенно запутавшись, я пробормотал:

– Поздравляю вас от всего сердца, хоть и с опозданием!

Она смущённо меня поблагодарила.

– Помните, у нас был разговор о ресторане «Гюлистан». Армен должен был условиться с вами и перезвонить мне. На что ж он рассчитывал, если не знал вашего номера?

– Видимо, собирался взять его в последнюю минуту. Но не вышло.

Возникла пауза.

– Простите, Рена, за бестактный вопрос. Давно вы знакомы с Арменом?

В глазах у девушки выразилось явственное недоумение.

– Я видела его всего дважды, и оба раза по чистой случайности. Впервые здесь, у метро, несколько месяцев назад. Шла из публичной библиотеки, он спросил, как пройти куда-то, я объяснила. А позавчера заглянула на почту позвонить – первый этаж вашего здания. Он тоже куда-то звонил, опять поинтересовался чем-то. Потом упросил подняться в редакцию – мол, у вас день рождения, и вам будет приятно, если вас поздравят двое. Он очень просил, сама не знаю, что на меня нашло, но согласилась на минутку подняться. Вот, собственно, и всё наше знакомство.

Будто избавившись от ноши, я свободно вздохнул.

– И весь этот сыр-бор – день рождения, предварительный день рождения – был, конечно же, выдумкой. – Рена широко улыбнулась; было видно, что она в этом ничуть не сомневается. – Разве не так?

– Ну… – я увернулся от прямого ответа. – Значит, у Армена не было вашего номера?

– Конечно, нет.

– Занятно.

– По правде говоря, от вашего звонка я тоже была в некоторой растерянности. Так и не поняла, вы-то номер моего телефона откуда узнали.

– Не скажу, – шутливо заявил я, но не стал интриговать. – Помните, вы позвонили домой с моего радиотелефона?

– Помню.

– Радиотелефон имеет обыкновение фиксировать номера, по которым звонят. Вот что значит техника!

– Ах вот оно что, – рассмеялась Рена. И, подняв на меня свои бирюзовые глаза, поинтересовалась: – О каком важном деле вы говорили?

– Позавчера мы ушли из ресторана, не расплатившись.

– Да что вы! – Рена даже отпрянула; прижала ладони к щекам и, сама не своя, воскликнула: – Не может быть!

– Вы помните метрдотеля, Рауфа Алиевича? Того, кому Армен нас представил. Так вот он мне позвонил в этой связи.

– Какой стыд… – Рена была не в силах унять эмоции. – Как же нам быть?

– Метрдотель ждёт нас.

– Минутку, – растерялась Рена. Губы у неё шевелились, будто она производила про себя какие-то подсчёты. – Я не могу сказать этого папе, маме тоже, брату тем паче. А вот невестке, жене брата, могу. Ирада поможет. И, кстати, моя стипендия за два месяца при мне…

– Да успокойтесь вы, ничего не надо. – Её тревога меня растрогала. – Пойдёмте.

– А без меня нельзя? – Голос девушки звучал умоляюще.

– Чего нельзя, того нельзя. Не то и толковать было бы не о чем. – Я говорил решительно, и Рена сдалась. Взял её под руку и быстро, чтоб она не передумала, повёл к стоянке такси.

Рауф Алиевич встретил нас уважительно и с достоинством.

– Подобного в моей практике ещё не бывало, – сокрушённо признался он, – то есть изредка случались инциденты, не без того, но чтобы такие почтенные гости ушли, не расплатившись, от этого Бог миловал.

Мы не пошли в Восточный зал, устроились в Зеркальном, у окна, местечко Рене приглянулось. Оркестрантов на сцене пока не было, на стульях лежали инструменты: на одном саксофон, на другом труба, на третьем тромбон; контрабас в футляре прислонили к стене. Музыканты уже подошли и в полном сборе стояли подле сцены, переговариваясь и время от времени окидывая зал взглядами.

Рене я заказал полусладкого шампанского, себе коньяку. Нас обслуживала бледная, худенькая, но привлекательная с виду русская девушка; любое пожелание она выполняла с такой готовностью, словно это доставляло ей неслыханное удовольствие.

Перед стойкой бара на высоких стульях восседали две девицы с длиннющими ногами; про такие говорят – они начинаются от плеч. Потягивая через яркие соломинки джин с тоником и долькой лимона, девицы регулярно присматривались оценивающими взглядами к мужчинам в зале.

Обстановка царила приятная, музыка звучала негромкая, ненавязчивая. Вдобавок мне льстило, что все, кто сидел за столиками по соседству, заметили мою спутницу и не упускали повода лишний раз на неё оглянуться. Мы же с Реной оживлённо говорили о том о сём, я что-то рассказывал, она что-то рассказывала… И мало-помалу наше тесное общение стало буквально сводить меня с ума, с каждой минутой девушка всё сильней очаровывала меня. Между прочим, она умела слушать и реагировала на услышанное всегда впопад – смеялась, хмурилась. И тут я с изумлением увидел Армена – длинное стенное зеркало напротив отражало его. Беспечно и неторопливо с сигаретой во рту он поднимался на второй этаж. Позавчера не заплатил по счёту, теперь явился закрыть долг, подумалось мне. Обернувшись, я помахал ему рукой, он, однако, меня не заметил. Девицы у бара были, похоже, знакомы с ним. Он, во всяком случае, им улыбнулся. И в ту же секунду его блуждающий взгляд упал на нас с Реной. Армен всплеснул руками и направился к нам.

– Ну и встреча! С утра звоню, звоню, всё без толку, а вы вон где. Что пьёте? – он оглядел стол. – Шампанское, коньяк. А как насчёт водки? – Сел в свободное кресло и не забыл сделать Рене комплимент: – Вы, как всегда, восхитительны. Хотите новый анекдот? Идёт по улице девушка, следом за ней парень. Куда она, туда и он. Идут, идут. Она поворачивается и спрашивает: зачем вы меня преследуете? «Едва вы повернулись, я и сам подумал: зачем?»

Мы вежливо улыбнулись. Я подозвал официантку, заказал Армену водки. Что он мне звонил, я, конечно, не поверил. Однако промолчал. Умолчал и об истории с неоплаченным счётом. И сделал знак подошедшему на минутку Рауфу Алиевичу – не надо про это. Метрдотель понял и согласно кивнул. Армен между тем произнёс необычный тост:

– Пусть грядущий день принесёт нам мир, – сказал он, затем что-то вспомнил и задумчиво добавил: – Есть у меня приятель, азербайджанец родом из Грузии, собственно, никакой он мне не приятель, мы с ним только-только познакомились, да это неважно. Есть у него кое-какие связи в криминальном мире, вдобавок он приходится роднёй вашему Гасану Гасанову, секретарю ЦК. Так вот, по его словам, идёт молва, дескать, уголовников из тюрем выпускают. Обо всём мне он не говорит, но я вижу, чувствую, что готовится что-то плохое. Каждую субботу и воскресенье в здании филармонии проходят тайные совещания во главе с этим самым Гасановым… Пусть грядущий день принесёт нам мир, – с тем же задумчивым видом продолжил он свой тост, – и пусть люди не останутся без крыши над головой, и пусть нам не дано будет услышать плач и причитания по безвременным утратам. – Он взглянул на часы и, вставая с места, сказал: – Простите, мне предстоит встреча у метро «26 комиссаров». Минут через десять-пятнадцать я вернусь.

Тост Армена и в самом деле прозвучал необычно и странно, однако подумалось, что всё это пустые разговоры. Мы его, правда, сразу же забыли, но в дальнейшем я частенько вспоминал эти зловещие слова Армена. После его ухода мне бросилось в глаза, что девицы у бара тоже исчезли. Их вытянутые кверху стаканы с едва ли наполовину выпитым джином остались на стойке.

Мы с Реной немного потанцевали. Меня снова приятно взволновала её робость и смущение, и щекотка от прикосновения её волос к моему подбородку, и хрупкое тепло её тела под моими ладонями, и лёгкая поступь в танце, и её радость, и то, как она, дуя на спадавшую на лоб мешавшую ей золотистую прядь, дружески на меня смотрела.

Армен же так и не пришёл. Мы прождали и пятнадцать обещанных минут, и час, и два; напрасно.

– Его нет, – зафиксировал я, в очередной раз поглядев на освещённое люстрой зеркало – в нём отражался весь лестничный пролёт вплоть до первого этажа. Видно, в моём голосе не было и тени сожаления; Рена обратила на это внимание.

– А тебе хочется, чтоб он вернулся?

– Нет.

– Почему?

– А тебе? – тоже перейдя на ты, вопросом на вопрос ответил я.

Рена покачала головой, привычным движением убрала волосы со лба. С ответом она не спешила.

– Нет.

– И почему же?

Я положил на её руку ладонь. Она руку не убрала.

– Потому что ты этого не хочешь.

Я ласкал её пальцы своими, и она не отнимала руки, потом её рука повернулась в моей ладони, и наши пальцы переплелись. Меня охватило волнение, сердце тревожно затрепетало и наполнилось необъятной любовью и умилением. Я прильнул губами к её длинным, нежным, чудным пальцам.

– Рена, – с замирающим сердцем взволнованно шепнул я, – хочу, чтобы ты поверила – нынче самый славный, самый красивый, самый удивительный и счастливый день в моей жизни. Ты веришь?

– Верю, – сказала она и её губы запылали, как никогда прежде. – Я хочу, – продолжила Рена дрогнувшим голосом, – хочу, чтоб этот день был первым и чтобы таким же стал последующий и все прочие дни. А сейчас пойдём, уже поздно.

Я поблагодарил официантку за чудесный вечер, не забыв при этом незаметно положить ей в карман красную купюру, рассчитался также с метрдотелем за позавчерашний вечер, и мы с Реной спустились на первый этаж.

Внизу, тщательно выбирая по одной, купил у цветочницы девятнадцать белых голландских роз на длинных стеблях, одна другой краше, и преподнёс Рене, за что она была безмерно благодарна. Растроганная и взволнованная, она прикоснулась своими тёплыми губами к моей щеке, отчего я застыл на миг как вкопанный.

Как и в прошлый раз, Рена воспротивилась, чтобы я провожал её до дому, и мы расстались у метро. Напоследок она шепнула мне:

– Я хочу, Лео, чтобы ты поверил – этот день для меня тоже останется бесконечно счастливым и незабываемым…

Рена уже затерялась в вестибюле метро, а я всё ещё стоял, не в силах шевельнуться: она словно всё ещё была рядом, опьяняя, и я чувствовал её тёплое дыхание, слышал пленительный голос, улавливал обольстительное благоухание и лёгкое прикосновение к своему лицу её мягких волос…