Читать книгу Фокус зеркала - Лидия Бормотова - Страница 9

Неутомимы и неисчерпаемы фантазии осени. В начальной своей поре, до наступления стойких холодов, она рисует тонкой кисточкой, выбирая пастельные тона, принимая роль изысканного художника-аристократа. Опалённые золотом окоёмы шелестящих, ещё живых и трепещущих листочков выглядят драгоценными украшениями в наступающем карнавале осени. И похваляются, и дразнят друг друга убранством лесные красавицы, день ото дня наливаясь новыми красками, удивляясь собственным превращениям. Откуда пришла ты, осень? Таинственная колдунья, повелительница цвета и аромата, зачем дурманишь красой и заманиваешь в неясные дали, что чуть покажутся впереди и снова прячутся? Кого пытаешься поймать сетями бесчисленных паутинок, вырастающих на каждом шагу волшебным образом? Не догнать, не понять, не надышаться ею никому не дано. Никогда…

Молчаливое шествие троих друзей по шуршащей тропинке не нарушало беспечной прелести раннего утра, пока не прозвучала вслух первая фраза и разговор не отодвинул на задний план любование декорациями.

– Почему ты выбрал этот маршрут? – обоснование цели исследования для Бартоломео было первоочередным делом. Дальше всё катилось по невидимым рельсам, годами накатанным до автоматизма, помноженного на опыт. И хотя менялся предмет изучения, основные принципы исследования мало отличались друг от друга и срабатывали неосознанно, сами собой. Так птица, не задумываясь, с какой ноты начать, поёт свою песню, которая у неё всегда одна, но вечно новая, неповторимая.

Ян ждал этого вопроса, и всё-таки в ответе угадывалось больше сомнения, чем уверенности:

– В прошлом году я просматривал научный сборник Ардапаганского универа и наткнулся на отчёт геологов, которые работали у подножья Абелунов. Ещё тогда возникла мысль, но слабая, только царапнула, что породы, которые они обнаружили, должны иметь вулканическое происхождение. Но исторические источники о вулканах в этих местах умалчивают.

– А сам-то бывал здесь? – уточнил Баюр.

– Как-то случая не представилось. А теперь вот вспомнил.

– Что за породы? – заинтересовался Бартоломео.

– В статье упоминались опаловые отложения и травертин.

– Травертин, травертин… – пробовал слово на вкус толстяк. – Где-то слышал.

– Это известковый туф.

– И что? Теперь мы геологи?

– Я понял! – обрадовался догадке Баюр. – Опалы и травертин возникли не сами по себе, а благодаря специфическому воздействию, ради которого мы сюда и тащимся! Хороший я ученик?

– Троечник, – скривившись, процедил Ян.

– Ну, давай же, не маринуй! – горячился Бартоломео. – Выкладывай начинку!

– А начинка находится в скале. Точнее, под скалой.

– То есть?

– Опаловые отложения называют гейзеритами. Они образуются под воздействием термальных вод и обычно составляют дно и берега гейзеров…

– …но гейзеров в окрестностях нет! – горячился Бартоломео, опережая Яна и договаривая за него. – Значит, их надо искать под землёй?!

– Пять с плюсом.

Торжествующий Бартоломео повернулся к Баюру:

– В следующий раз арбитром на дуэли будет Ян Вионти.

Волхв пропустил выпад дуэлянта мимо ушей, не удостоив его ответом, и приступил к расспросам:

– Как же до сих пор никто не сподобился проверить?

– Сам удивляюсь. Геологи изложили только факты, выводы делать не стали. А у других свои проблемы. И вообще, мне кажется, что статья прошла незамеченной. Вот ещё странное наблюдение. Абелуны на этой широте летом снежных шапок не носят в отличие от Норхеймов, западных гор. Здесь тёплые горы с богатой растительностью. Снег долго не лежит. Только в самые лютые стужи покрывает высокогорье и то ненадолго и быстро сходит. Весна наступает даже раньше, чем в долине.

– Как это объясняют? – Баюра тоже зацепила странность. Почему другие не озадачились вопиющей природной неувязкой? Чтобы сей аномальный факт насторожил, учёная степень не нужна, достаточно уроков природоведения начальной школы. И он, как строгий экзаменатор, стал загонять «студента» в угол.

А Ян не поддавался:

– Тёплые восточные ветры! Поклон вам и уважуха, господа метеорологи, – согнуться спине в ехидном почтении воспрепятствовал тяжеленный рюкзак. – А мы найдём эту причину под землёй.

– Ты знаешь, куда идти? – Баюр с большим сомнением оглядывал дорогу и разбегающиеся от неё тропинки. Ничего примечательного, можно идти в разных направлениях, разницы никакой.

– В статье указаны координаты. За точность не ручаюсь, но кажется, мы в том самом месте.

– Знаю я это «кажется». Особенно в вашей компании, – заворчал Бартоломео. – Снова попадём туда, не знаю куда. Всё-таки не надо было оставлять Ковбоя в лагере. Глядишь, и вынюхал бы нам направление. Правда, в координатах он разбираться не мастак. Да и вы, как я погляжу, тоже…

На его ворчание внимания не обращали, оно было вроде обязательного припева, чтобы с ритма не сбиваться. Сам же Артур уже загорелся интересом и теперь не плёлся, кряхтя под тяжёлой ношей, а выпрямился и шёл впереди всех, вглядываясь сквозь поредевший лес в ещё далёкие, но с каждой минутой приближающиеся отроги гор.

Тропинка успела растерять остатки травы, и под ногами стелился песок, намытый весенним паводком. Он был хорошим ориентиром, позволяющим не сбиться с направления, ибо вымывался из пород и выносился на поверхность, где его подхватывали вешние потоки и гнали вниз по склону дальше. Стали попадаться камни по обочинам, размером с бочку, и мелкие, россыпью, прямо на дороге. Впереди видны были только голые скалистые великаны, высоко задравшие каменные лбы, а у их подножия теснили друг друга всевозможные кустарники и роскошные травы, знать не знающие, что пришла осень.

По мере приближения к горам тропинка, сначала узкая, всё больше раздавалась вширь, и теперь влилась в просторную дорогу, огибающую Абелуны, по которой (судя по ровным наезженным полосам) катили легковые и грузовые колёса, деревенские повозки и велосипеды.

– Следите внимательно, – руководил Ян. – Надо найти русло, откуда вытекает песок.

Задача была нелёгкой, ибо все подступы к скалам густо заросли зелёной щетиной. Да и русло не по желобку просачивалось, а разливалось широко, может быть, на десятки метров, а то и километров. Вот в скале показалась расщелина, и Ян уверенно направился к ней. Друзья не спорили. Если со стороны фасада нет ничего особенного, значит, искать надо в глубине. Шли друг за другом, протискиваясь меж скалистыми уступами, постоянно задевая снаряжением о неровности и переступая свалки камней. Но под камнями, раскатанными как попало, величиной с кулак и мелкой россыпью, был песок, позволяющий надеяться на правильный выбор пути.

Метров через двести расщелина раздалась в стороны, и идти стало свободно. Всё чаще встречались земляные полянки, которым не хватало места только у подножья, и они уверенно ползли вверх по скалам, отвоёвывая у бесплодного камня новые колонии для своего бесчисленного зелёного потомства. Ущелье всё не кончалось. Песчаная тропинка, повторяя его изгибы, бежала и бежала, скрываясь за поворотами, и кажется, мечтала уморить людей прежде, чем выведет из каменных тисков на простор и остановится. Или упрётся в тупик. Последний вариант никого не вдохновлял, поэтому его тщательно вычёркивали даже из воображения.

Наконец, стена по правую руку сжалилась над пыхтящей троицей, сражённая её настырностью, и остановилась, а за ней, в глубине сверкающего под солнцем каньона, широко раздвинувшего обступающие скалы, амфитеатром изогнулся неописуемой красоты каскад каменных вод, словно плывших по ступеням и застывших по велению незримого мага.

– Нашли! – вырвалось у Яна, который больше всех переживал за правильность выбранного маршрута. – Травертин!

Коричневые, серые, бежево-молочные и ярко-белые с розовыми разводами ровные ступени, будто обточенные электронным инструментом, блестели, переливались под солнечными лучами, поражая экзотичной красотой, которая не вписывалась в каменный пейзаж, а словно возникла из ниоткуда, по волшебству.

– Я никогда такого не видел, – растерянно бормотал Бартоломео.

Над ступенями нависала массивная шапка травертина, похожая на вырвавшуюся из недр и застывшую снаружи разноцветную пену, осевшую и спрессовавшуюся. Нижняя ступенька террасы тонула в небольшом водоёме, отражающем небо с лениво плывущими облаками, огороженном с другой стороны травертиновым бордюром, напоминающим кирпичную кладку.

– Бассейн под открытым небом, – объявил Баюр и направился к водоёму.

Издалека вода казалась жёлтой, но оказалась исключительно прозрачной с песчаным дном, а глубина едва достигала трёх метров. Баюр снял рюкзак, ботинки и объявил:

– Привал!

Потом, присев на ступеньку, опустил ноги в воду:

– Тёпленькая! – он блаженно прищурился.

Птичий щебет из-за выступа подтвердил его наблюдения. Стайка мелких пернатых, не замеченная вначале, устроила купальню на краю водоёма с брызгами, писком и шумным хлопаньем крыльев.

Устраивая снаряжение рядом с рюкзаком волхва, Артур с Яном озирались, отыскивая какой-нибудь грот или провал, ведущий в недра, но никаких зацепок не было. Обидно возвращаться ни с чем. Ян набрал в пластиковую колбу воду и маркером помечал её.

– Должен быть лаз, – припечатал он. – Обязательно! Искать надо лучше.

Баюр начал раздеваться.

– Собрался ванну принять? – ехидно озвучивал эпизод Бартоломео. – Вы, мол, тут жарьтесь на солнце, а я пока целебные омовения совершу.

Волхв ослепительно улыбнулся ему и нырнул.

– Вода в водоём откуда-то поступает, – рассуждал Ян, вглядываясь в недра водоёма, но безуспешно. Потревоженный донный песок взвился тучей, и мутные клубы поплыли в разные стороны, скрывая пловца. – Там, под ступенями что-то есть.

Голова волхва вынырнула у самых ног Артура, и тот сразу протянул руку, но Баюр опёрся о ступеньку и ловко выпрыгнул:

– Есть.

– Дырка? – предположил толстяк. – Большая? Я пролезу?

Баюр глянул на купель, из которой вынырнул, потом на сосредоточенное лицо Яна:

– Щель? Пролом? – гадал он вслух. – Может, породы просели. Но выход точно нерукотворный.

– И что там? В дырке? – не отставал Бартоломео.

– Оттуда идёт тёплое течение, а остывшее из водоёма возвращается обратно.

– Понятно. Там тоже озеро. Два сообщающихся сосуда, – заключил Бартоломео. – Это мы в школе проходили.

– А может быть, и не два, – огорошил его волхв. – Подземная полость иногда простирается на километры, на сотни километров.

– Может быть, поищем вход снаружи? – тоскливо предложил Артур.

– Ага, будем искать его до вечера и не найдём, – сразил его Ян безжалостным реализмом. – Вещи оставим здесь. Возьмём…

– Ботинки обязательно, – подсказал волхв. – Надеюсь, ты не забыл вакуумный пакет?

– Обижаешь, – предусмотрительный исследователь растопырил горловину рюкзака и зашуршал, роясь в его глубинах.

– Остальное на твоё усмотрение. Кстати, Артур, ты можешь остаться здесь. Заодно имущество постережёшь.

– Да за кого ты меня принимаешь?! – взъерепенился толстяк. – Ну и что, что я плавать не умею? Зато я умею крепко держаться за твой ремень!

Ян упаковывал вакуумный мешок, как всегда, продуманно, не забывая мелочей, в том числе ботинок Артура, заставив его разуться. Погружаться начали со ступенек у самой щели.

– Вдохни глубже, Артур, – посоветовал волхв. – Неизвестно, когда выныривать придётся. И не выпускай из рук мой ремень.

– Не учи учёного. Опыт имеется. И не хилый!

Проход (или промыв) был у самого дна, не слишком свободный, тем не менее Бартоломео легко просунулся в щель. Волхв плыл с открытыми глазами, толстяк превратился в дохлую рыбу (повторение опыта грозило перерасти в традицию), стараясь не мешать буксиру, Ян управлялся с мешком. Температура воды заметно повышалась, но пока была не только терпимой, но даже приятной. А когда Баюр устремился вверх, дохлая рыба воспрянула духом и живенько забултыхала ногами.

Очутившись над водой, Артур глубоко вдохнул, и даже тяжёлый, насыщенный какими-то примесями воздух, показался ему освобождением.

– Гейзер, – определил Баюр.

– Как я и предполагал, – Ян удовлетворённо хмыкнул. – Всё сходится. Вопрос: что он здесь делает? И в какой компании? Не с бухты-барахты же он появился?

Парна́я вода приятно расслабляла и нежила, на гладкой поверхности то и дело вспучивались пузырьки, выпуская газ. Бартоломео поднял глаза и ахнул, чуть не захлебнувшись хлынувшей в открытый рот водой. Высокий свод и размеры подземной полости вызывали уважение. Было темно. Хотя и не настолько, чтобы чувствовать себя запертым в сундуке. А так, словно глубокие сумерки в лесу. Где-то в глубине было светло, будто кто-то разжёг костёр, а здесь, на периферии, только рассеянное свечение.

– Пирог с начинкой из гейзера, – попытался пошутить толстяк.

– И не только, – обнадёжил волхв. – Думаю, этот гейзер – только приманка для непутёвых любознательных артуров. Сейчас будем дегустировать.

Выбравшись на каменный берег, друзья вскрыли пакет и с удовольствием обулись. Мокрые штаны в прогретом воздухе быстро сохли, и дискомфорта никто не испытывал. Вот только дышать здешним воздухом было тяжеловато.

Оглядевшись, они обнаружили, что впереди пространство бескрайнее, всё сплошь покрытое крупными и мелкими гейзерами, которые вели себя по-разному. Одни равнодушно парили, иногда выпуская на поверхность пузыри, другие дымились и бурлили, будто на дне черти разместили адскую жаровню. А вдали виднелось дымно-голубоватое свечение, в которое беспорядочно врывались оранжевые сполохи. Именно с них Баюр не сводил глаз.

– Туда? – спросил Артур, преданно глядя на волхва, готовый последовать за ним в огонь и в воду. Впрочем, в воде он уже побывал с ним предостаточно. Таких практических занятий хватит на всю оставшуюся жизнь. И хорошо, если только в воспоминаниях, без повторения пройденного материала.

– Постойте, – Ян достал фонарь и пошёл по берегу гейзера. – Опал! Ага! Я так и думал.

Он сбил с края осколок и взял пробу воды, всё подписал и упрятал в мешок.

– А те наплывы? Видишь? – Ян без церемоний развернул голову Артура двумя руками. – Нет, дальше.

– Не иначе – обсидиан, – догадался Бартоломео. – Бог мой! Какие залежи!

– Вулканическая порода. Не разбредайтесь далеко. Здесь небезопасно, – напомнил волхв, на ходу подбирая камешек обсидиана и протягивая Яну. – Спрячь улику. Предъявим скептикам, их у нас изрядное количество, переходящее в качество. На слово не поверят.

К дальнему свечению шли осторожно, чтобы не провалиться в бесчисленные озерца-гейзеры. Неровная каменистая поверхность то крошилась под ногами, обнаруживая свежие известняковые отложения, не успевшие отвердеть, то подсовывала острые камни, которые чувствовались даже через толстую подошву ботинок. Подземная полость не охватывалась взглядом, конца ей не предвиделось, но друзей сейчас не занимали её размеры, они, как зачарованные, шли к сполохам света. Воздух становился всё горячее, высохшая одежда снова промокла, теперь уже от пота. Всюду свисали сталактиты, целые занавеси, иногда такие плотные, словно стены, с которых вниз ступенями натекали и застывали новые отложения.

– Это тоже травертин, – показывал на них Ян. – Между прочим, элитный стройматериал. Древние цивилизации обтёсывали этот туф и возводили дворцы. А теперь мы восхищаемся историческими развалинами.

– Так может, этого травертина в прежние времена было здесь не меряно? А туф добывали в здешних месторождениях? – предположил Бартоломео.

Оттуда, из-за травертиновой стены, шёл свет, а вместе с ним треск, воздух раскалился, не насыщая лёгкие кислородом, а только иссушая гортань. Гейзеры, которые обходили друзья, бурлили и кипели, выбрасывая фонтанчики. Шишковатый камень под ногами сменился гладким, по нему сочилось мокрое и хлюпающее, обеспечивая скольжение. Порой ноги разъезжались в стороны, и скорость движения резко упала, внимая гласу осторожности. Бартоломео шёл по краю гейзера, выпуклым опаловым окоёмом наплывающим над тропой, где ботинки не скользили и устойчивость была надёжной. И вдруг у самого берега вырвался шипящий фонтан. От неожиданности Артур вздрогнул, покачнулся и… свалился бы в кипяток, если б не вовремя протянутая рука, за которую он, не раздумывая, крепко ухватился и устоял на ногах. Он глубоко вздохнул и признательно кивнул Баюру, который был ближе к нему. Ещё придёт время рассыпаться в благодарностях, а теперь не до того. Хотя… как тот смог дотянуться до него? Это ж какой длины нужно иметь руку! Или они растягиваются у него на пружинах до трёх метров?

– Кажется, что там гигантский костёр… или мартен… – подбирал Ян подходящее слово.

– … или домна, – подсказал Артур.

– … печка, – обобщил волхв. – Только откуда ей здесь взяться? Под землёй? Никаких следов человека. Вообще никакой живности.

– Здесь и жизни нет никакой, – оглядывался по сторонам Артур.

– Жизнь есть везде, и отсутствие в ней человека вовсе не показатель, – Ян шёл впереди и торопил остальных: – Ещё немного! Давайте! И мы увидим дракона.

Артур, успевший глубоко вдохнуть, подавился последним словом и раскашлялся:

– Совсем рехнулся? А доспехи ты прихватил?

– Он одним тобой наестся, – утешил его сомнения парень, – а может, и подавится. А с нами будет беседовать о вечном и нетленном, сокровищами бахвалиться.

– Вот оно! Бескорыстие тружеников науки! – возопил потенциальный обед. – За ржавый грош товарища заложат!

– Обижаешь! Мы хоть и бессребреники, но за твою бесценную голову, будь уверен, заломим цену втридорога! – пообещал Ян.

А Баюр уточнил:

– Три ржавых гроша!

Скольжение неожиданно прекратилось, снова под ногами забугрился горячий сухой камень, и хотя падение на скользкой дороге уже не грозило, зато легко было споткнуться, от чего каждый успел не раз чертыхнуться.

Край стены травертина приближался, за ним слышалось какое-то движение, которое временами останавливалось, а потом снова возобновлялось. Сути его понять было невозможно. У каждого исследователя были свои догадки, но вслух их не высказывали.

Огненный бассейн, открывшийся за границей отвесной занавеси вдруг, внезапно, заставил друзей остановиться и замереть в изумлении. Неровная окружность впадины была огромна. Земля и породы в огненном месиве, как в гигантской квашне, ворочались в разные стороны и воронкой уходили в глубину в центре, которая словно всасывала их, а на смену вывалила новые массы, с завидным усердием выдыхающие удушливый раскалённый воздух, почти лишённый кислорода. Временами они останавливались, словно прикидывая, а не выкинуть ли им новый трюк, незабываемый, с фейерверками, потом уныло продолжали замес, только в обратном направлении, поджидая, когда смертоносное «тесто подойдёт», поднимется и вспучится само. Сухой жар опалял гортань, не давая надышаться.

– Подземный вулкан, – прохрипел и раскашлялся Баюр.

– Значит, свет шёл от него, – изрёк очевидное Артур.

– Поэтому – гейзеры, тёплые горы, изобилие и плодородие сверху. Насколько он опасен? – вопрос Яна был риторическим, скорее – размышление вслух.

Баюр включился в безадресный диалог:

– Он ещё молодой. Но его рост и поведение зависят не от времени, а от характера подземных сил. Определить их без приборов нельзя.

– Зрелость магмы, концентрация газов, сила давления… – перечислял Артур. – Это ж бесценный клад для экономики!

Движение внутри вулкана приостановилось, словно готовилось к исполнению сложного акробатического прыжка, даже оранжевое свечение приглушило накал, а друзья, остерегаясь жара, по широкой дуге стали обходить монстра, углубляясь в подземную полость без границ и просветов.

– Интересно, есть здесь другой выход? – спросил Бартоломео и сам ответил: – Должен быть. Без вентиляции этот дракон вёл бы себя по-другому.

– Взорвался? – предположил волхв.

– Не исключено.

Пограничная линия вулкана каменным забором удерживала плавящееся варево и загораживала от света дорогу идущим, так что путники спотыкались всё чаще, в контрасте света и тьмы ощущая себя в изоляции. Уже обвыкшись с горячим климатом, а главное, выяснив его причину, друзья почувствовали себя увереннее, и хотя условия не изменились, их движения и сообразительность стали энергичнее и быстрее.

– Кстати, – с проникновенной искренностью обратился Артур к волхву, – не успел тебя поблагодарить.

– За что?

– За то, что спас мою шкуру возле кипящего гейзера.

– Я? – от удивления волхв остановился и повернул голову к спасённому.

– Но ведь ты подал мне руку? – резонно вопросил толстяк. – Никого другого поблизости не было.

Однако подозреваемый не склонен был присваивать чужую славу. Ему и своей хватало:

– Я рванулся было тебя удержать, когда ты покачнулся, но ты выправился сам.

– Сам?! А за чью же руку я ухватился?

Баюр вдруг рассмеялся, хотя причины не было:

– Амулет Шилака с тобой?

– Да, – Артур ощупал на груди футболку. – Ты думаешь…

– Берегут тебя, – уверенно заявил волхв.

– Кто?

– Да те забавники, что на поляне над тобой потешались.

– Чтоб игрушку сохранить? – обиженно засопел Бартоломео, подозревая, что друзья-соратники тоже не прочь над ним позабавиться.

– Чтоб вину загладить, – серьёзно, без всякой подковырки сообщил Баюр.

– И так будет всегда?

– Пока душу не зачернишь. Наши неправедные и злые поступки чёрными пятнами оседают в душе. А добрые дела дают душе свет. Вот он-то и позволяет духам увидеть тебя и помочь в минуты опасности.

Время, потраченное на обход вулкана, утратило привычный отсчёт, и определить его было невозможно, тем более что часы у друзей как-то разом остановились. Радовало другое: откуда-то из боковых отсеков шёл прохладный воздух, и курс движения немедленно выровнялся навстречу свежему потоку. Через несколько мгновений поток усилился и уже можно было вздохнуть полной грудью, а впереди показался серенький просвет.

Проём между вставшими друг против друга чёрными, будто обугленными, уступами был узок и позволял протиснуться только по одному, но уставшие подземники претензий не предъявляли, безумно довольные, что отыскали выход и вырвались на свободу. Вот только где? Понятно, что не у водоёма, где оставили вещи. Определить направление, куда возвращаться, требовалось быстро и безошибочно, ибо наступивший вечер быстро переходил в ночь, а в незнакомых горах отыскивать дорогу – дело безнадёжное. Ночёвка исключалась однозначно: экспедиция в полном составе организует поиски пропавших да ещё и сама заблудится; их собственная экипировка для сна на холодных камнях вовсе не была предназначена (не к вулкану же проситься на постой); и, кстати, защищаться им тоже было нечем. Кто их знает, эти горы, какая зубастая живность у них тут водится. К утру останутся от них одни косточки. А может, и они не останутся… Так что петлять по тропинкам, а потом исправлять ошибки маршрута категорически не рекомендовалось.

Направления и повороты под землёй восстанавливали вслух и спорили, вспоминая и уточняя, где пришлось свернуть, что пришлось обходить. Баюр через головы друзей поглядывал на тропинки, которые бежали в разные стороны, ничуть не заботясь о выборе людей. И вдруг ему показалось, что за дальним уступом на повороте мелькнул пышный серебристый хвост.

– Нам туда, – уверенно определил он.

– Почему? – приготовился спорить Артур.

– Потому что.

Аргумент был неопровержимее аксиомы, в поисках доказательств которой не одно поколение умников ломало головы. И потому Бартоломео сразу прикусил язык, готовый высыпать короб возражений, вовремя вспомнив, как непрост волхв. Коль уж он так уверен, лучше довериться ему без дискуссии.

За поворотом открылась панорама, захватывающая дух. Угасающий день раскрасил мир причудливо и щедро. Красное солнце ещё оглядывало пройденный путь и не погасило небеса, цветущие размашисто, неэкономно, а вдалеке, ниже, был отчётливо виден бассейн, в который днём нырнули исследователи.

До лагеря добрались, когда на небе уже посверкивали одинокие звёзды. Беспокойство за отсутствующих достигло градуса тревоги, поэтому о сне не было и речи, все были на ногах в ожидании задержавшейся группы, готовые ринуться на поиски. Но встретили блудных товарищей без упрёков и расспросов, а сразу пропустили к костру и горячему сытному ужину, о котором измотанная вконец троица всю дорогу мечтала. За день, пока они путешествовали во чреве Абелунов, мелкое зверьё растащило все их съестные припасы, так что пришлось завязать пояски потуже и топать натощак.

– Что такого вы могли найти, чтобы так задержаться? – наконец спросил Грегор, дождавшись, когда ложки звякнули в пустых мисках.

– Вулкан, – небрежно ответил Баюр, и у Грегора отвалилась челюсть.